Триста пятидесятый год – перезагрузка

Глава 7. 20 января 350 года от Р.Х. Земля, остров Хонсю, государство Ямато, горная деревня королевских крестьян

Зима, которую я уже отчаялся ждать, наконец пришла. Просто после очередного снега не потеплело. А затем налетел ещё буран. И ещё. Пока земля не покрылась полуметровым белым слоем. Лес на верхних склонах гор просто исчез, скрытый сплошной пеленой снега и облаков. На вершинах снежит не по-детски. Теперь уже понятно, с какого перепуга местный водозабор ирригационного канала поставили так высоко, а деревню – ещё выше. Будет весенний паводок с разливом. Надеюсь, что нас не смоет. А ещё больше надеюсь, что я не околею до паводка. От холода.

Зима пришла намного позже привычной российской. Хотя, если подумать – это неизбежно. Японский остров Хонсю, на который я свалился – это относительно узкая полоска суши между глубокими морями. Такая масса воды не только смягчает перепады температуры, но и замедляет их. Море охлаждается сильнее всего тогда, когда солнце уже на полпути к весеннему равноденствию.

Местные справляются с холодом очень оригинально. Нет, они не прячутся между соломенными тюфяками. Вместо этого, ослабляется мораторий на огонь вне общей кухни. В центральной яме каждого дома жгётся маленький костёр. Даже дети, ошалев от редкой возможности поиграть с огнём, носятся с ветками. А когда от костра остались только угли – на яму сверху кладется квадратный, на совесть закопченый бамбуковый щит. Оставляя с четырех сторон круглой ямы места ровно настолько, чтобы спустить ноги до колен в тепло.

Не уверен, но устройство немного походит на традиционный японский стол "котацу" с подогревом. Разумеется, гораздо примитивнее, чем варианты двадцатого и двадцать первого века, что я видел на фото.

Сада подошла к организации зимнего отдыха основательно. Запас топлива, запас калебасов с местным пивом, внесезонный холодец. Кстати, я понял, откуда аматоссцы добывают желатин при полном отсутствии домашних животных в деревне. Из рыбы!

– Сада, а как часто сюда заходят торговцы? Раз в три недели? Раз в месяц? – я уже морально готовлюсь к тому, чтобы уходить из деревни. Как здесь ни удобно, в деревушке на отшибе истории не сделать.

– Летом, наверное, кто-то будет. Потом сборщики налогов. Осенью – точно будут. Самый сезон для торговли.

Что-то мне резко разонравилась идея дожидаться торговцев. Здесь не русская глубинка с редкими автолавками. Нет, много хуже. Подозреваю, что подошедшие торговцы будут совсем не с караваном. Гонять караван ради посёлка на семь семей не будут. Одна телега максимум, если повезет. Если не повезет – двуколка или вообще вьючные сумки через спину какой-нибудь полудохлой животины. А перспектива сталкиваться со сборщиками налогов, радует меня ещё меньше.

Я допил тыкву с пивом, пристроил ноги чуть ближе к огню. Надо решить, когда уходить. Весной, после посевной? Летом, когда поспеют дикие ягоды? Немедленно?

К местным, особенно к заботяшейся обо мне Саде, я привык. А вот они ко мне – вряд ли. Конечно, тут не змеиное кубло Северного Альянса. Совсем напрасно меня убивать не будут. Максимум – есть риск, что местные крестьяне пожадничают и вместо запечатанных кувшинов с лущёным женмаем отдадут в качестве налога меня. Рабство здесь уж больно обыденное. Если ты чужак – то раб автоматически, если у продавца топор, а у тебя голые руки – ты мясо для продажи "змеелюдям". Так что оставаться в деревне и нарабатывать навыки земледелия – малопродуктивно. Мне нужен социальный статус. А чтобы к нему двигаться – надо хотя бы увидеть представителей прочих социальных прослоек без риска продажи. Решено. Уходить по снегу – рановато. А вот по распутице – самое то. Решено.

Вопли "Чужак!" и топот ног за стенами прервали негу зимнего отдыха. И это не по мне. "Чужаком" меня называли только в первый день, а после моей пробы ягод аоки на вкус, к голодному путешественнику во времени как-то незаметно приклеилось прозвище "Дурак". А что тут такого? Шаманка сказала – дело сделано. Не хреноедом обозвали, и на том спасибо.

Между взвизгами детворы, послышалось "откройте божьему человеку". Это уже интересно. Кого это нам боги послали в самый мёртвый сезон?

Как ни лень было выбираться на холод, я сунул ноги в деревянные шлепанцы, что строгают местные мужики. Кстати, с туфлями, что я видел в первый день – не всё нормально. Половина деревни носит вполне приличную кожаную обувь, а животных, с которых можно кожу снять, я ни разу не видел. Неужели обдирают шкуру с человеческих трупов?

Я пробил тропинку к столовой, куда уже ввели пришельца. Народ уже большей частью собрался. Шаманка Ади стоит на входе цербером и шикает на пытающихся приблизиться детей. Но меня впустила. Значит, "вход только для взрослых". Кажута протянул мне руку, и для лучшего обзора я забрался к нему на балку. Похоже на театр.

Пришелец оказался самым старым из виденных аборигенов, даже если считать Ади. Странно, я уж думал, здесь все к сорока годам помирают. А "божьему человеку" можно смело давать все шестьдесят. Лысина, седая борода лопатой, крючковатый нос. И морщины чуть ли не в два слоя. Кстати, он оказался первым из аборигенов, кто носил что-то отличное от деревенских платьев. А именно – меха. Облезлые сапоги наподобие мокасин, меховые штаны, и жилетка. Разумеется, под жилеткой – уже знакомая белая ткань. Если бы его не назвали божьим человеком, я принял бы его за охотника. Ожерелье с длинным колокольчиком с полусферической головкой – рабочим инструментом шамана, я заметил только мельком.

Попытки Ади завести разговор пришелец проигнорировал. А остальным, включая меня, было боязно. Так что оставалось пассивно наблюдать за действом в тусклом свете углей. А действо оказалось банальным гаданием. Пришлый старик извлек из-за пазухи неровный треугольник чуть больше ладони, и положил его на угли. Через минуту до меня донесся хорошо знакомый по дежурствам в крематориии запах жженой кости. Полагаю, треугольник оказался лопаточной костью животного. Горного козла или кто тут ещё по снегам бегает.

Первый же треск вызвал восторженные ахи и перешептывания. Да, здесь плохо с развлечениями, но чтобы радоваться треснувшей от перепада температур костяшке?

Между тем, пришелец выгреб кость из огня, покатал по земле, ловко подхватил парой веточек. Поднёс к носу, глубоко вдохнул. И начал вещать.

Дух благородного оленя, посоветовавшись с духами огня и земли, принёс благостную весть…бла-бла-бла. Я окончательно потерял нить речи. Судя по застывшим позам и наморщенным лбам крестьян вокруг, у местных были аналогичные затруднения.

– Подожди. – Шепнул мне на ухо Кажута. – Сейчас святой человек примет жертву, и объяснит по-человечески. Толкование костей – на диалекте тикси, а у них полно слов от варваров Хаято.

– Тикси, это где? – Известный мир расширяется. Надеюсь, это не тот Тикси, что за полярным кругом. Иначе придётся срочно вспоминать сказки про Гиперборею. Да и упоминание варваров не слишком обнадеживает. Если это – цивилизация, то какие здесь варвары?

– На юге, за морем. Шш, слушай!

Как раз в этот момент божий человек завопил.

– Жертву! Жертву! Женмай и человека!

Что-то мне резко перестало нравиться происходящее.

С прибытием главного клоуна по имени "божий человек Какота-да", местное болото перешло в стадию предвкушения. Предвкушения карьерного роста!

Если точно, местные собираются выбрать бога деревни. Нет, не в том смысле, что можно выбрать кого-то из списков политеистического пантеона. Один из жителей и станет богом. Или, если не переводить дословно – духом-хранителем.

Оказывается, по местным верованиям, без духа-хранителя деревня даже деревней не является. В ней нельзя ни жениться, ни хоронить умерших, ни даже резать животных. То есть последнее как раз технически можно, но с последствиями. Явится злобное привидение какого-то олешки и всех забодает.

Местные, по словам Йориты – беженцы. Как раз с того самого пепелища в соседней долине. Отсюда и бедность (три глиняных котелка на всех), и отсутствие животных, и общая молодость. Причём прежнюю деревню спалили даже не злыдни из Идзумо, а "свои" солдаты из королевской дружины. Тактика выжженной земли – она и в четвертом веке запредельная мерзость.

Что делает ситуацию пикантной, так это метод, которым дух-хранитель создаётся. Кандидата на "руководящий пост" требуется убить. И это не хитрый фокус с ядами в стиле вудуизма. Нет, убивать будут всерьёз. И я – один из обсуждающихся кандидатов на божественность.

Учитывая то, как было потеряно прошлое место жительства, крестьяне склоняются к тому, чтобы выбрать "бога" с улучшенной властью над огнём. Тем более, что местные собираются по случаю сотворить… священную печку.

Я сначала, сдуру думал, что печного дела местные не знают. Оказывается, знают. Коли есть технология керамики – есть и возможности создания печи. Только это вроде как передовая технология, полученная напрямую от богов. Поэтому, чтобы компенсировать врожденную криворукость "мастеров" глиняного дела, требуется дух-хранитель и печи заодно. Чтобы свод не треснул и чтобы искры до соломенной крыши не летали. Да, ребята дошли до печек, а вот на дымоход их не хватило. Так что да здравствует отопление "по-черному"!

Да, печного духа ещё и подкармливать требуется. Хорошо ещё, что шариками женмая, а не кровью.

Послушал я соседей, и у меня появилось сильное желание. Всех этих милых, гостеприимных (или рабоприимных?) соседушек-беженцев с голыми детишками. Отвести под конвоем до ближайшего змеиного корабля, и продать всем скопом в рабство. Плётка их научит не маяться суевериями. В рабочее время, по крайней мере.

Так что оказалось, что очень повезло, что я не стал демонстрировать местным лазерную зажигалку. А то был бы не одним из десятка кандидатов на божественность, а безнадёжно единственным.

Да, задержка с выборами бога не только потому, что выбор ведется придирчиво и с "огоньком". Главная причина задержки – из-за снега всё не удаётся набрать необходимое количество глины. Впрочем, гадателя по имени Какота-да (хотя "-да" – это скорее уважительный суффикс) всё вполне устраивает. Разметил место под печку подальше от уже построенных домов, и теперь в столовой, жрет женмай. И травит байки всем желающим слушать.

Подозреваю, что этот странствующий священник (что является более точным переводом, чем дословное "божий человек" или "святой") попросту тянет время, чтобы перезимовать с удобствами. Тем более что байки у него, по меркам эпохи, интересные.

К примеру, я бы ни за что не догадался, как в местной мифологии размножаются горы. Оказывается, для этого им требуются люди. К горам с мужским духом альпинистам следует забраться на вершину, затем спуститься. К горам с женским духом – соответственно на перевалы. Каждое восхождение отдает частичку духа "альпиниста", а когда духа собирается достаточно – где-то либо рождается вулкан, либо гора проваливается в кратер. Интересно, это только Какота-да такой озабоченный, или здесь все священники такие?

Появились в байках и знаменитые "сиси". Только в рассказах столько приукрашиваний, что ни размера, ни облика – не понять. Если верить сказанному, они походят на помесь дикобраза и саблезубого тигра, с нравом бешеной собаки. Не та комбинация, с которой хочется встречаться без пулемёта на господствующей высоте.