Триста пятидесятый год – перезагрузка

Глава 1. Ошибка в одну тридцатимиллионную

Переход прошёл штатно. Штатно – это в том смысле, что на входе был космический корабль, и на выходе оказался он же. А не пучок гамма-излучения, и даже не облако атомных осколков. Как вполне могло оказаться, выйди космический корабль в неправильной вселенной. Например, в той, где высокоорганизованная материи вообще не существует. А то, что корабль дрейфовал без малейших признаков жизни – не самое важное. Или напротив, важное. По первоначальным расчетам, "Царица Марса" должна была появиться в паре тысяч километров над поверхностью Земли. На траектории, позволяющей войти в атмосферу над Альпами под пологим углом и со скоростью в пару километров в секунду. А дальше – важно умение сродни навыку канатоходца. Удержать здоровенную тушу в неустойчивом равновесии боком к набегающему потоку. Если же длинный цилиндр развернется носом вперед – это будет неисправимо. "Царица Марса" – совсем не самолёт. Мощностей движков ориентации не хватит, чтобы преодолеть аэродинамические силы. Так носом вперед она и рухнет, развалившись в нижних слоях атмосферы на обрывки металла, лоскуты пластика и волосню стекловолокна. Так что неуправляемый дрейф космического корабля – в данной ситуации является совсем нехорошим явлением. Являлся бы. Если бы на курсе была хоть какая-нибудь планета.

– Ааа! – первое, что Иголь, назначенный суб-лидер[1] экспедиции, услышал после "отрыва" – это свой крик.

Непросто не заорать, когда секунду назад ты был жив и здоров, а сейчас твои кулаки превратились в кровавое месиво. Возможно, даже пальцы переломаны. А самое плохое – изранены не только пальцы, но и пульт управления на подлокотниках, не рассчитанный на настолько грубое обращение. И чтобы развеять последние иллюзии – твоё тело уверенно сигнализирует о недавней физической нагрузке. Болят локти, запястья, плечи, почему то бедра в точках крепления ремней безопасности. Даже шея и зубы. Будто после долгой жестокой драки.

– Ва я шо. Кушася? – Иголь скосил взгляд на грудь. Похоже, кусался. Да так, что и язык прикусил, и размочалил гарнитуру подшлемника зубами до уровня "хлам".

Слева раздался задыхающийся, булькающий стон. Иголь вывернул непослушную шею, и… ещё хуже. Секретарша Лена была в гораздо более плачевном состоянии, чем Иголь. Каким-то образом она сумела сорвать ремни поддержки с предплечий, и размолотила в хлам не только подлокотники, но и мониторы над головой. Из рта появлялись и тут же лопались огромные из-за невесомости кровавые пузыри.

– Сейчас. – в поле зрения вплыл Кохей, лидер экспедиции. Со здоровенным пластырем на подбородке и аптечкой в ободранных руках. В общем, ничего серьезного, если присмотреться. Если не считать посиневшей, цианозной кожи. – Только нитрат найду. Сердце.

Иголь вдохнул-выдохнул. Старая армейская привычка, оставшаяся с тех времен, как он служил в космофлоте. Ситуация боевая. Есть повреждения аппаратуры и раненые. По списку, раненые – подождут. Первым делом – оценить состояние корабля. Что на мониторах?

На мониторах отражались отрывки непонятной фигни. Налобный монитор оказался заляпан кровью и нечитаем. Мониторы пилотской спарки – все разбиты Леной, кроме правого. А на нём – неинформативные предупреждения. Планет не найдено, равновесная температура за бортом – сто тридцать по Кельвину, опасных объектов – не обнаружено. Ну и фиг с навигацией. Если маневр уклонения или входа не требуется прямо сейчас, пилот совсем не нужен. А вот офицер, специализирующийся на обеспечении живучести – вполне к месту.

Иголь, преодолевая боль в истерзанных руках, наконец отстегнул ремни безопасности. Всплыл, окинул взглядом нижний этаж кабины.

Похоже на последствия боя. Шесть раненых из шестерых. Ан нет, пятеро. Павел, самый молодой из рядовых Сотрудников – мертв. Или по крайней мере не дышит. Кровавые пузыри во рту уже почернели и застыли.

– Кажется, это подействовало сильнее на молодежь. – Буркнул немного порозовевший Кохей, возя какой-то палочкой во рту Лены. Под аккомпанимент стонов последней. – И тех, кто физически сильнее. У кого были развиты мышцы, сильнее покалечился. И аппаратуры больше побил.

Иголь скорректировал свою траекторию легким касанием о потолок, мазнул взглядом по остальным рядовым. Лука – без сознания, но дышит. Вильям – ворочается, пытаясь отстегнуть ремни, и сплевывает кровь. Стандартный набор ранений. Ободранные кулаки, прокушенные языки и губы. Краше в гроб кладут, но если уж пришли в себя – так просто не помрут.

– Фефята, я нахелх. – Иголь попытался приободрить Вильяма, но с произношением – беда. Оно и раньше страдало из-за короткого языка, отсюда и неканоническая форма имени "Игорь". А теперь – не хуже, чем у других. Кто бы сказал, что профессиональная болезнь путешественников во времени – самовредительство? Да ещё в настолько массовой форме?

Иголь, скривившись, ткнул пальцем в сенсор открывания люка на верхнюю палубу.

Ноль реакции. Никто не рассчитывал на кровавые корки вместо папиллярных линий. Ну и негры Горячего Пояса с ним. Есть кодовый замок. Три, восемь, девять, бэ, эф. Люк чмокнул уплотнителями и резко распахнулся, так что Иголь едва успел посторониться. Уши заложило. А вот это – нехороший признак. Разница давления означает, что корпус протекает.

– Иголь, все живы? – Супервизор Владимир даже не повернул голову. А ему и незачем – ведь есть поворотная камера на спинке кресла. Мигает себе красным огоньком.

– Павел выбыл. Задохнулся кровью. У Лены – средняя тяжесть, остальные легкие. – Кажется, удалось приноровится к прикушенному языку и распухшим губам. Речь Иголя стала чище.

– У нас тоже двое легких. – Аудитор Алекс соизволил отстегнуться от кресла, всплыл. – Что-то давление воздуха скакнуло. У вас утечка?

– Похоже на то. – Иголь кивнул, тут же сморщившись от боли в шее. Детектор удержите?

– Постараюсь. – Алекс тоже поморщился. – Тогда ты – герметик в зубы и за мной. Есть идеи, где пробило?

– Нет. Диагностика накрылась. Есть протереть?

– Держи, герой-ремонтник. – Владимир высунул руку с фигурной бутылочкой за наголовник. – Американская, сосновая. Сейчас такого уже не гонят.

– Сейчас – точно не гонят… – подтвердил Иголь, бросая взгляд на навигационную панель верхней палубы. Там как раз начали появляться данные.

Обнаружено реперных астероидов – шесть… семь…

Вычисление эпохи… успех.

Сегодня четвертое апреля минус тысяча шестьсот пятидесятого года, базовая дата – джей две тысячи.

Гелиоцентрические координаты – три точка четыре астрономических единиц, прямое восхождение шесть часов три минуты, наклон к эклиптике – семнадцать градусов.

– Трупы мумифицировать, кости размолоть, свалить всё на первый контур газификации, аммиак – на семьдесят процентов смеси, чтобы не застряло. – уже становится понятно, к чему клонит Алекс.

– Это дополнительные двести метров в секунду дельта-ви. – Лена отвечала почти механически, с потухшими глазами. Не хватает четыре точка два километра в секунду.

– Тогда, снять переборку А-два, все внутренние панели, кресла, кроме одного с верхней палубы, маневровые двигатели кластеров с один по четыре.

– Не хватает три-точка один километра в секунду. – Лена ввела данные за минуту с небольшим.

– Тогда перекачать аммиак в кислородные баллоны кабины, использовать остаток аммиака, а затем – разбавлять аммиаком алюминий от порезанного бака.

– Реактор не засорится? – Кохей всё ещё настроен скептически.

– Если выдержит костную муку, от алюминия хуже не будет. – отвечает Иголь. – Ну, Лена?

– Не хватает ноль точка три…ой. Хватает. Запас ноль точка три километра в секунду.

– Без кислородных баков, мы не сможем удержать атмосферу в кабине. – Владимир выглядит так, будто сейчас череп прорвёт кожу. – И центр масс без А-два слишком высокий, куда кресло не приткни. Капсула развернется щитом назад и сгорит на входе. Даже если не развернется – без толку. Щит прогорит. У нас скорость входа – на четыре километра в секунду больше предельной.

– Аварийный шар. Если на него переставить пару панелей щита с двигателей бустера, он может выдержать. Наверное, выдержит. Там будет в щелях зона стагнации под двадцать сантиметров, должно хватить. – предложил свой вариант Лука.

– Лука. – Кохей чуть всплыл вверх. – Ты понимаешь, что аварийный шар – на одного? У остальных не будет даже тени шанса.

– В любом случае у нас только восемь месячных доз торпора. – Владимир демонстративно вытащил полицейский пистолет "Вихрь-70". – Остальным, чтобы дожить до входа в атмосферу, придётся стать либо мясом, либо каннибалами. Я этого не допущу. Давайте убиваться организованно, в порядке тяжести ранений. Я обещаю, что исполню нашу миссию. Без эксцессов.

Иголь не имел оружия в обычном смысле слова. Но самодельный шокер на основе батареи от электроискровой фрезы, с двумя заточенными отвертками вместо электродов, оказался не хуже. Резкий выпад. Владимир без единого звука выгнулся в спазме, а через секунду – донесся резкий запах опорожнившегося кишечника.

– Гнида. – Лука заговорил первым. – У него ещё и жратва была припрятана. Столько дерьма вышло.

Иголь выбрал его следующей целью. Получилось не так ловко и быстро, Лука получил разряд в бок, а не в спину. Резко дернулся в судороге, отбросив Иголя в угол.

Там на него насели сразу двое, пытаясь обезоружить. Вильям и Кохей.

Очередь из полицейского пистолета на все пять выстрелов. Мягкие алюминиевые пули пробили спину Кохея, и его тело безвольно скользнуло вдоль стенки. А Вильяму Иголь воткнул электроды в живот.

– Что, крысёныш, батарейка села? – Вильям со зрачками на всю радужку неистово сжал пальцы на шее Иголя. – Свои руки лучше!

Батарея самодельного шокера наконец перезарядилась, и Вильям тоже окаменел в предсмертной судороге.

– По жребию! – Заорал Алекс, продолжая нажимать на курок вхолостую. – Вытянем нитки, кто саму длинную – тот выживет! Всё честно!

Иголь, не произнося не слова, оттолкнулся от стены, потолка. И пролетая мимо Владимира, разрядил шокер по макушке. Разнесся тошнотворный запах паленых волос, смешиваясь с "ароматами" экскрементов.

– Иголь. – голос Лены дрожал. – Пожалуйста. Прибей меня не больно. У Владимира была запасная обойма. Пожалуйста, побыстрее, пока я не передумала!

– Почему? – Иголь уже обыскивал труп бывшего босса. Погоди умирать. Вдвоём, вместо семерых – вариантов добраться до Земли намного больше.

– Дурак. – всхлипнула Лена. – Стреляй уже! Я не справлюсь! Не хочу, чтобы всё было зря!

Обойма щелкнула, вставая на место. Ствол поднялся. И Иголь выстрелил, развалив пулей лицо, всю верхнюю челюсть и дно черепа девушки. Капель крови в воздухе прибавилось, и наступила тишина. Почти. Хрипел пробитыми лёгкими Кохей.

– Господи, до какой мерзости я докатился. – Иголя передернуло. – Надо заканчивать. Конец нашему миру. Мы сами себя перебили, что там, что здесь. Перезагрузка!

Руки затряслись, и чтобы добить Кохея, понадобилось четыре выстрела. На себя зарядов не осталось. К лучшему или худшему? Кто знает, что замыслило несуществующее божество по имени Судьба.