Тёмная Сущность. Том 1

Глава 19

Выстрел, подобно грому, разорвал лесную тишину, заставив вспорхнуть в морозное небо испуганных птиц. Пуля, впившись в кору сосны, застряла в древесном теле. С веток посыпался снег. Лисица в ту же секунду встрепенулась и бросилась наутёк по заснеженному ковру, скрываясь среди зарослей.

— Проклятье девяти глубин Бездны! — в сердцах воскликнул Эквион, потрясая в воздухе ружьём. — Ядрёна копоть, я никогда не научусь попадать из этой чёртовой палки! Нокс, право слово, я быстрее поймаю зверя голыми руками!

Я бросил взгляд на куницу, которую держал в руках, — ту самую, что подстрелил с первого же выстрела, и не смог сдержать ехидной улыбки. Эквиону уже которую неделю никак не удавалось освоить огнестрельное оружие на более-менее приличном уровне, и сегодня его стараниями мы упустили уже третьего зверя.

— Не кипятись, Вилл, — пожал я плечами, стараясь скрыть рвущееся наружу злорадство. — У каждого свои таланты. Ты владеешь мечами так, как мне и не снилось, а вот в стрельбе тебе меня не догнать. По крайней мере, ближайшие лет сто.

— Хвала лунной богине, в наших краях такого мерзкого оружия не найти, — проворчал агонист, с явным отвращением возвращая ружьё Матвею.

— Знаешь, я тут подумал… Как оскорблённая сторона, я, пожалуй, всё же приму твой вызов, — произнёс я с хищной ухмылкой. — И выберу в качестве оружия револьверы. Хотя, говорят, в здешних краях поединки принято проводить со специальными дуэльными пистолетами. Надо будет расспросить поподробней в оружейной лавке.

— Ты мне теперь всю жизнь это будешь припоминать, да? — насупился Эквион. — Может, хватит, братец? Мне и так паршиво…

— Прошла лишь неделя, дружище, — осклабился я, с упоением вдохнув полной грудью свежий морозный воздух. — О целой жизни говорить пока рановато.

— Но ты ведь теперь милуешься с лисицей, не так ли? — с надеждой в голосе спросил он. — И кошечка тебе не нужна?

— Вроде того. Только не вздумай проговориться Аурелии. Нет нужды обременять её лишними заботами, ей и так приходится нелегко. И своей новой пассии доступно объясни, чтобы не трепала языком. Голову в миг откручу, и не посмотрю, что она нынче свободная женщина без каких-либо ко мне обязательств.

— Так ты всё ещё лелеешь помыслы о совращении Аурелии? — с лукавой ухмылкой поинтересовался агонист.

— Ты в своём уме?! — возмутился я. — Ни в коем разе! Она же едва ли не дитя!

— И когда это тебя останавливало? — озадаченно проговорил Эквион, ёжась от холода. — С тех пор как мы ступили на эту проклятую Землю, я всё чаще тебя не узнаю. Что с тобой сталось, братец? Куда ты дел того Нокса, что вырывал сердца, не моргнув?

Я промолчал, лишь вздохнул и устремил взгляд на Матвея. Старик, укутанный в тулуп и меховую шапку, из-под которой виднелись только заиндевевшие брови и усталые глаза, неподвижно стоял в сторонке, ожидая распоряжений. Он давно привык не обращать внимания на наши пространные беседы и чудеса, творившиеся в поместье. Кайра Веспера щедро вознаграждала его услуги, и со временем его аура, прежде излучавшая сконфуженность и страх, теперь светилась безразличным синим сиянием.

— Умаялись, барин? — хрипловатый голос старика разрезал тишину. — Пора бы вертаться. Вон уже тени длинные, до темноты недалече. Да и небо багровеет… Чую, к ночи сызнова пурга завоет.

— Веди, Матвей, — кивнул я, поправляя на плече ремень винтовки. — Хотелось бы поспеть к ужину, а то хозяйка будет недовольна.

Матвей послушно зашаркал вперёд, прокладывая путь сквозь хрустальный наст к единственной протоптанной тропинке. Эти места он знал как свои пять пальцев, так что мы с Эквионом уверенно брели следом, утопая по колени в снегу, петляя меж вековых сосен. Лес вокруг дышал тревожной жизнью: скрип ветвей, шёпот игл, далёкий вой — то ли ветра, то ли зверя. Однако эти звуки нас не пугали, ибо хищников опаснее, чем мы, в этих местах не водилось.

— Так что у тебя с лисицей? — нарушил молчание Эквион, следуя рядом. — Я думал, ты никогда не вступаешь в одно и то же болото дважды. Или совсем скука заела? Кошечка твердит, ты к ней в опочивальню и не заглядывал уже несколько месяцев.

— Давно следовало вырвать этой кошечке язык, — прорычал я и продолжил максимально тихо, дабы прокладывавший путь Матвей ничего не услышал. — А что до Кайры… Вилл, ты же элле, а не демон, и тебе доступны чувства, не так ли?

— Не понял.

— Я имею в виду, ты же способен любить.

— А то! — с энтузиазмом воскликнул агонист. — Да я тебя, братец, как родную плоть люблю! Ты же знаешь, у меня никого нет ближе.

— Да не о такой любви я толкую, балбес! — выдохнул я, с раздражением наблюдая, как пар от его слов тает в воздухе. — А о любви мужчины к женщине. Когда вожделеешь не только делить с ней ложе, а чтобы она всегда оставалась рядом, готов отдать всё, лишь бы утро начиналось с её улыбки… Ты понимаешь? Испытывал нечто подобное?

— Тебе надобно скорее вернуться в своё тело, братец, — с явным неодобрением заключил Эквион. — Что это за бабская болтовня? Клянусь своими потрохами, прежде я от тебя такого не слыхивал!

— Ты можешь просто ответить на вопрос?!

Эквион медленно поднял голову, наблюдая за воронами, кружившими над заснеженными соснами. Матвей ушёл далеко вперёд, а мы неспешно брели по его следам.

— Ну… — произнёс он задумчиво. — Никому не рассказывал, но коли у меня перед тобой теперь должок… Лет сорок назад, когда я был ещё юн и наивен, повстречал одну прелестницу. Дарил ей подарки, целовал руки, клялся в вечной любви, на задних лапках, как собачонка, что только не отплясывал… Всерьёз подумывал о женитьбе, представляешь?

— И-и-и? — с неподдельным интересом протянул я.

— Узнала она, что я хоть и благородный, да только десятый сын в роду, где наследство делят, как падаль шакалы, — агонист резко замолчал, сжимая кулаки так, что кожа на перчатках затрещала. — А значит, шансы у меня встать во главе дома и завладеть состоянием примерно как у евнуха в гареме обзавестись потомством.

— И что произошло? — уточнил я, когда агонист вдруг замолчал и тяжко вздохнул.

Семья являлась самой больной темой для Эквиона столько, сколько я его знал. Однако он никогда особо не откровенничал, а я не допытывался. Мне было откровенно плевать. Теперь же я, к своему удивлению, проявил искренний интерес. Сочувствие всё ещё оставалось для меня весьма непривычным чувством.

— Тогда соблазнила она моего старшего брата, чтоб его черти на девятом круге Бездны драли! — сквозь зубы выдавил агонист. — А я остался не у дел.

— Погоди, неужели речь о леди Пармелле, супруге лорда Эквиара? — гадко усмехнувшись, спросил я.

— А ты и её успел уестествить, да? — усмехнулся Эквион, покачав головой. — Не отрицай, уж я-то тебя знаю как облупленного, братец. Но нет, Пармеллу Эквиару позже выбрал отец, польстившись на её благородное происхождение и достойное приданое. А ту шлёндру я подловил в тёмной подворотне да прирезал по случаю. Это было ещё до нашего с тобой знакомства. Труп так и не нашли, а я навечно забыл её имя. Вот такая любовь. С тех пор я в эти грязные игры не играю. Предпочитаю всё по-честному — выпивка, драки, соитие и никаких сожалений. У тебя научился, между прочим. Нравится мне это в вас, демонах — нет раскаяния, нет колебаний, нет угрызений совести. Лишь холодный расчёт, удовлетворение потребностей и вечная погоня за славой. Даже завидно…

— Не стоит завидовать, братец. Оно вроде как ты сказал, да только больше походит на вечный голод, который ничем невозможно утолить. Правда, понял я это только теперь, когда оказался в теле человека, — я вздохнул, покачал головой, а затем высказал неожиданную мысль: — Неужто это из-за неё ты вознамерился стать первым мечом Тенебриса, наплевав на все устои своей семьи? Мечтаешь, чтобы отец и братья грызли землю, глядя на твои победы и развязность всего лишь из-за одной неверной куклы, что разбила тебе сердце?

— Нокс, ты решил мне морали читать? — Эквион нервно рассмеялся, однако в его голосе сквозило явное раздражение. — А много ли ты встречал верных?

— Э… — я даже смутился от такого вопроса. — Бывало, что и мне отказывали. Просто о поражениях как-то не принято вещать во всеуслышание, знаешь ли. Так что да, порой встречаются любящие и верные.

— Если сильно повезёт, и то лишь до поры до времени, — усмехнулся агонист. — Всё однажды пресыщается, даже самое сладкое вино и самая прекрасная дева. Кошечка и ты тому яркий пример. А меня моя жизнь вполне устраивает.

Мы продолжили путь в молчании. Лишь карканье ворон и хруст снега под сапогами разбавляли тягостную тишину. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда мы наконец вышли на утоптанную тропинку и ускорили шаг. Холод пробирал до костей, я успел основательно промёрзнуть и нагулять зверский аппетит. Как же хотелось поскорее оказаться у тёплого очага, опрокинуть рюмку водки, приступить к трапезе, а затем понежиться в объятьях демоницы!

— Как думаешь, Нокс? — нарушил молчание Эквион, когда впереди уже показались очертания поместья. — Долго нам ещё мёрзнуть в этой проклятой глуши?

— Аурелии всё же удалось мало-мальски освоить магию стихий, — с отеческой гордостью пояснил я. — На днях Кайра начала обучать её магии крови. Не хочу загадывать, но думаю, очень скоро мы вернёмся домой!

— Отличная новость! — радостно воскликнул агонист. — А то это приключение порядком затянулось. Если поначалу было ещё весело, теперь лишь смертная тоска. Хорошо хоть есть кошечка… — он вдруг осёкся, а затем продолжил, явно преодолевая неловкость: — Нокс, не пойми меня превратно, но у меня к тебе один вопрос. Никто другой мне не поможет.

— Нелады с принцессой? — злорадно усмехнулся я. — С ней не так легко сладить, как ты думал, верно?

— Точно, — со вздохом кивнул Эквион, потирая покрасневший от холода нос. — Клянусь своим чревом, я ничего не понимаю. Кошечка была ласковой и приветливой, но с тех пор, как ты обо всём узнал, её будто подменили. Она постоянно скандалит, выгоняет меня из постели и швыряется всем, что попадётся под руку!

— О… — протянул я. — Мне это прекрасно знакомо.

— Только не говори, будто она постоянно так истерит? — озадаченно почесал лоб агонист. — И что с этим делать?

— Ты всегда можешь её прирезать и закопать в лесу, прямо как ту шлёндру, — заговорщицки понизив голос, со зловещей ухмылкой ответил я. — Скажешь, мол, заблудилась или сбежала. Кайра совершенно точно не помчится её искать. Главное, будь убедителен перед Аурелией.

— А менее радикальный способ есть? — немного подумав, спросил Эквион. — Ядрёна копоть, я же потом опять со скуки изнывать буду!

— Тогда следует её связать, затем отхлестать плёткой и грубо овладеть. Не сдерживай своего внутреннего зверя, братец. Заодно и тоску развеешь.

— Хорош дурачиться, я же серьёзно…

— А я не шучу, — остановившись и посмотрев ему в глаза, ответил я.

— Она больше не рабыня, — заметил Эквион, прищурившись.

— Не имеет значения. Дело в том, дружище, что этой принцессе подобные пытки чудным образом приходятся по вкусу. Не спрашивай, я сам не понимаю. Но учти, она будет сопротивляться, брыкаться, кусаться и крыть тебя на чём свет стоит. А успокоится только после экзекуции. И вновь будет ласковой послушной кошечкой какое-то время. Как начнёт капризничать — повтори. Боюсь, других вариантов совладать с ней нет.

— Сучьи потрошки, кажется, я что-то подобное слышал, — задумчиво произнёс Эквион, взвешивая мои слова. — Лады, мне такой шабаш не по нутру, но стоит попробовать. Прирезать-то завсегда успеется.

— Только постарайся сделать так, чтобы не поднять на уши весь дом, — серьёзным тоном посоветовал я. — Заранее подготовь подвал и замани её туда под каким-нибудь благовидным предлогом. А дальше действуй, как я сказал.

— Да понял я, не дурак. Займусь подготовкой сразу после ужина.

* * *

Я тихонько постучал в дверь условным стуком. Спустя несколько мгновений она отворилась, и я скользнул в сумрак комнаты. В нос ударил аромат благовоний, и в тот же миг я очутился рядом с Кайрой. Её объятия оказались такими же жаркими, как и её взгляд. Весь долгий вечер я томился ожиданием этой минуты, мечтая о поцелуе той, без которой теперь жизнь казалась пустой и бессмысленной.

Гамма чувств, терзавших меня в эти дни, была столь яркой, насыщенной и необузданной, что я едва мог держать свои желания и эмоции в узде. Но ожидание стоило награды.

— Леди Кайра, — отстраняясь, тихо проговорил я. — Неужто мне суждено теперь постоянно прокрадываться к вам среди ночи, словно вору?

— Потерпите, архонт, — ответила демоница с тёплой улыбкой. — Я не хочу, чтобы Аурелия отвлекалась от учёбы. У нас только-только наладилось полное взаимопонимание и доверие.

— Думаете, она будет против, если узнает, что теперь мы с вами вместе не только для конспирации, но и по-настоящему?

— Не забывайте, она воспитана в строгих нравах, — вздохнула Кайра. — То, чем мы занимаемся в эти часы, по её вере дозволено лишь после венчания. Не хотелось бы, чтобы она думала о нас дурно. Мне и так пришлось выкручиваться, чтобы объяснить тот скандал, что вы учинили неделю назад вместе с белокурой паршивкой прямо посреди коридора. Хвала лунной богине, она спросонья почти ничего не поняла.

— А если я официально сделаю вам предложение? — сказал я, глядя ей прямо в глаза. — Завтра же за завтраком при свидетелях?

— Какой вы ретивый, архонт, — покачала огненно-рыжими кудрями Кайра. — Не слишком ли часто вы меняете невест? Подобное может войти в дурную привычку.

— Это последний раз, обещаю вам.

— Звучит недурно, — вновь улыбнулась Кайра. — Однако давайте не будем торопить события. Нам ещё предстоит объяснить Аурелии, что её ждёт после перехода в Астральный План. И прежде всего — наш истинный облик: рога, хвосты, чёрные крылья, горящие огнём глаза. Сами понимаете, притвориться ангелами у нас никак не выйдет.

— М-да, про этот немаловажный фактор я как-то подзабыл, простите великодушно, сударыня. Вы совершенно правы, однако предлагаю подумать об этом завтра.

Не дожидаясь ответа, я вновь прильнул к её сладостным устам. Она запрыгнула прямо на меня. Подхватив её за ноги, не отрываясь от страстного поцелуя, я понёс её к кровати. Но едва мы опрокинулись на мягкие перины, и я принялся стягивать с её податливого стройного тела сорочку, как в ночной тишине раздались приглушённые крики и шум.

— Вы слышали? — отстраняясь, с подозрением прошептала Кайра. — Внизу что-то происходит.

— Кажется, я догадываюсь, что именно, — пробурчал я. — Эквион сегодня получил от меня наставление, как укротить строптивость Эллис. Собирался заняться немедленно.

— Этого нам ещё не хватало, — настроение демоницы изменилось как по волшебству, её тон стал суровым. — Немедленно спуститесь и угомоните их!

— Может, дать им пару минут? Уверен, они скоро закончат. В подвале же добротная звукоизоляция, не так ли?

— Архонт, — зарычала Кайра. — Слуги и так от нас шарахаются как от проклятых. Не ровен час кто-нибудь сбежит со страху и доложит на нас полиции. В другое время я бы подписала с ними контракт на магии крови, но увы.

— Понял, уже иду, — я крайне неохотно поднялся с кровати. Завязал потуже пояс на махровом халате и натянул домашние тапки.

Стараясь ступать как можно тише, я покинул опочивальню Кайры, осторожно прикрыл дверь и направился на первый этаж. Уже на лестнице отчётливо расслышал из подвала крики и возмущённые возгласы Эллис.

«Вилл, ты не мог воспользоваться кляпом?! — пронеслось в моей голове. — Всему учить оболтуса нужно!»

На первом этаже царила полная темнота. Однако я уже научился подключать своё демоническое зрение к глазам сосуда, благодаря чему видел достаточно, чтобы беспрепятственно ориентироваться в пространстве и не натыкаться на мебель.

Я направился к двери в подвал, расположенной около кухни в левом крыле. Но, не дойдя пару саженей, вдруг заметил тень, мелькнувшую за окном между двумя занавесками. Я резко остановился, не вполне уверенный, что мне не почудилось.

Крики из подвала не прекращались, но я решил задержаться и развеять свои подозрения. За окном кружил снег, стоял крепкий мороз, и в столь поздний час на улицу вряд ли отважился бы выйти даже Матвей, не говоря уже о старой кухарке и двух молодых горничных, прислуживавших нам в поместье.

Я осторожно приблизился к окну, аккуратно отодвинул шторку и вгляделся в ночной мрак, где кружились снежные хлопья. Не сразу, но различил подозрительную тень у дерева в парковой зоне. Я всматривался, пытаясь понять, игра ли это воображения, или у ствола вековой ели действительно притаился незнакомец в тёмных одеждах. Прикрыв глаза, я попытался почуять чужую ауру.

— Барин? — раздался позади взволнованный голос Матвея.

Я обернулся, и мои глаза ослепил свет от свечи в руках старого садовника.

— Матвей, погаси свечу! — рявкнул я полушёпотом.

— Так темень же, барин! Хоть глаз выколи!

— Погаси, я сказал, старый дурень!

Садовник неохотно задул пламя, и я вновь прильнул к окну. Тень у дерева исчезла. Сомнений не оставалось — за имением вели слежку.

— Матвей, за окном кто-то шастает! — резко обернувшись к садовнику, произнёс я. — Видать, воры нагрянули. Хватай ружьё и жди меня у входа.

— Помилуй Господи! — перекрестился Матвей и бросился к своей каморке, едва не опрокинув диван. — Сию минуту, барин!

К этому моменту крики из подвала стихли, и я совершенно забыл о том, что привело меня на первый этаж. Стремительно взлетев по лестнице, я ворвался в покои Кайры.

— Милая, на улице неспокойно, — бросил я, подбегая к окну и задёргивая шторы. — Возможно, нас выследили вампиры. Собирайтесь, готовьте оружие и отправляйтесь в покои Аурелии. Защищайте её, пока я всё не выясню!

Не дожидаясь ответа, я помчался в свои апартаменты. К этому времени я уже превосходно управлялся со своим человеческим сосудом, успев привести его в порядок: похудел, натренировал мышцы и развил гибкость. Переодеться, достать из сундука револьверы и спуститься обратно на первый этаж заняло всего пару минут.

Матвей уже стоял у выхода, облачённый в тулуп и меховую шапку, с двуствольным ружьём в руках. Стрелял он отменно, поэтому я решил взять его с собой.

Только теперь я вспомнил об Эквионе и Эллисандре, развлекавшихся в подвале. Но не успел я сделать и шага в ту сторону, как моё внимание привлёк нарастающий снаружи гул. Звук напоминал рёв вихролёта — редкого гостя в этих глухих краях. За всё время нашего пребывания в Затонске мы видели в небе летательную машину лишь однажды. Совпадение более чем подозрительное.

Накинув пальто, я взглянул на свою трость, покоящуюся на подставке у порога, но решил вооружиться револьверами — хотя мои успехи в фехтовании после ежедневных тренировок с агонистом не подвергались сомнению, я обнаружил в себе талант прирождённого стрелка. И нынче чувствовал себя куда увереннее именно с этим видом оружия. Взяв по револьверу в каждую руку, я приказал Матвею открыть дверь.

Старый садовник, едва различая что-либо в темноте, нащупал ручку, распахнул дверь и выглянул наружу. Гул вихролёта нарастал, наполняя моё сердце тревогой. Старик вышел на улицу с ружьём наперевес и поднял голову, вглядываясь в затянутое снежными облаками небо.

Электрический разряд возник словно из ниоткуда, прорезав темноту. Матвей издал глухой стон и затрясся всем телом. Спустя мгновение он рухнул на крыльцо безжизненной куклой в обнимку с ружьём.

Я отпрянул вглубь гостиной, держа на прицеле дверной проём. Внезапно раздался оглушительный хлопок, за ним второй, третий, четвёртый… Стёкла вместе с рамами вылетали из окон первого этажа одно за другим, наполняя дом звоном разбитого стекла. Осколки и щепки разлетались во все стороны смертоносным вихрем, заставляя меня пригибаться и отступать к лестнице. Из глубины правого крыла поместья, со стороны комнаты служанок, донёсся пронзительный женский крик.

— Нокс! — раздался за моей спиной встревоженный голос демоницы.

Обернувшись, я увидел Кайру Весперу и Аурелию. Демоница прикрывала собой присевшую в испуге девушку, сжимая в руке револьвер и нервно озираясь по сторонам в поисках угрозы.

В проёме выбитого окна я краем глаза заметил огромную тёмную фигуру и сразу открыл огонь. Две пули достигли цели, но лишь высекли искры из крепкой стальной брони, рикошетом отлетев в сторону. В руках противника показалось неизвестное мне оружие — электрические разряды заполнили пространство гостиной. В ту же секунду я почувствовал невыносимую боль, мышцы свело судорогой, дыхание перехватило, а тело затряслось в конвульсиях. Потеряв над собой контроль, я выронил револьверы и рухнул на пол, погружаясь в беспамятство.

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем я открыл глаза и медленно повернул голову, пытаясь вдохнуть воздух и приподняться. Мои конечности сводило, а в ушах стоял писк, сквозь который доносились яростные крики и звон стали.

В гостиную ворвались люди в массивных боевых доспехах. Я сразу узнал Стальных гвардейцев — они появлялись со всех сторон, предварительно обездвижив тех, кто находился в гостиной.

Однако их ждал неприятный сюрприз.

Привлечённый шумом Эквион тенью выскользнул из подвала и отважно ринулся в атаку с голым торсом и растрёпанными белоснежными волосами, словно воин древности из сказаний элле, размахивая мечами из чёрного титана, с которыми никогда не расставался.

Агонист действовал с присущей ему стремительностью, решительностью и мастерством. Однако Стальные гвардейцы в своих массивных доспехах оказались куда более живучими, чем британские солдаты, штабелями валившиеся замертво от его точных ударов.

Одним взмахом клинка Эквион выбил оружие из руки ближайшего противника, а вторым выпадом с натугой вогнал меч в его грудь. Крепкая броня, выдержавшая выстрел из револьвера, не устояла перед мощным ударом чёрного клинка агониста. Однако вырвать лезвие меча из стальных тисков он не успел.

Воздух внезапно вспыхнул яркими алыми линиями. Лучи с мерзким шипением прошили панели стен, разрезая мебель и оставляя за собой дымящиеся борозды. Эквион кувыркнулся в сторону, едва избежав рассечения, и, словно хищный зверь, в прыжке вонзил второй меч в шею следующего гвардейца. Лезвие скользнуло под шлем, точно жало скорпиона. Противник захрипел и со скрежетом осел на пол.

Пока агонист отвлекал внимание противника на себя, яростно сражаясь в неравной схватке с одним оставшимся у него в руке мечом, я, пользуясь хаосом, схватил с пола револьвер и пополз ближе к лестнице. Кайра и Аурелия без движения лежали прямо на ступеньках.

— Милая, очнись! — хрипло вырвалось у меня, когда мои пальцы впились в плечо демоницы. — Уходи, спасай Аурелию…

Кайра Веспера застонала, её ресницы дрогнули. Но прежде чем она открыла глаза, я заметил, что на нас надвигается враг. Гвардеец в доспехах цвета воронова крыла шагнул вперёд, сапоги гулко ударили о паркет. Дрожь сводила судорогой мои пальцы, однако я попытался поднять револьвер и прицелиться.

Но выстрелить не успел.

Мощный удар ноги отбросил меня в сторону. Острая боль разорвала грудь, оружие отлетело прочь, а я заскользил спиной по паркету и ударился затылком о стальное тело убитого Эквионом гвардейца.

Обхватив поломанные рёбра, не дыша, я сквозь слёзы посмотрел на лестницу. Гвардеец одним движением схватил всё ещё не пришедшую в себя Кайру и грубо отшвырнул в сторону. Демоница кубарем покатилась по полу, с грохотом врезалась в стол, опрокинув его на себя, и затихла. Лишь её правая рука осталась безвольно торчать из-под массивной дубовой столешницы с поломанными от удара ножками.

Аурелия осталась одна без защиты, и враг уже тянулся к ней своей жуткой стальной перчаткой.

Зарычав от отчаяния, я коротко огляделся. Эквион рубился с четырьмя окружавшими его гвардейцами, лихо уворачиваясь от красных лучей. Трое его оппонентов уже лежали на полу без движения. Чёрный меч агониста высекал из брони снопы искр, но гвардейцы действовали слаженно и осторожно, постепенно загоняя его в угол.

Невдалеке от себя я заметил лежавшую рядом с убитым гвардейцем ручную пушку, похожую на причудливый объёмный пистолет. Стиснув зубы, превозмогая полыхавшее в груди пламя, я потянулся за оружием, взялся за рукоять и направил на врага, который уже схватил Аурелию.

Мои руки предательски дрожали, но я постарался прицелиться ему в грудь и нажал на спусковой крючок — алый луч с жутким треском вырвался из ствола, очертив в воздухе яркую полосу, едва не задев полубогиню.

Перила лестницы с треском разлетелись в стороны, стену и шкаф расчертила обугленная полоса, часть срезанной подчистую картины с лесным пейзажем упала на пол. Гвардеец накренился, его верхняя половина отделилась от тела и с грохотом повалилась на паркет. Оставшиеся без торса ноги рухнули следом, издавая металлический лязг.

Алый луч пронёсся прямо у моего уха, опалив кожу и бородку, которую я отращивал более двух месяцев. Стоявший в проёме двери гвардеец промахнулся, и я не дал ему второго шанса.

Луч из оружия в моих руках ударил ему в живот. Я удерживал спусковой крючок, наблюдая, как в теле врага начала с шипением разрастаться дыра — плоть и металл плавились вместе, распространяя едкий дым. Броня вокруг поражённого места раскалилась докрасна, гвардеец издал предсмертный вопль и повалился навзничь.

Видимо, я перестарался, слишком долго удерживая спуск, — ствол лучевой пушки в моих руках тоже раскалился, задымился и с треском разломился. Смертоносный луч иссяк, как пламя свечи под порывом ветра. Попытка снова нажать на спусковой крючок не принесла результата. Отбросив сломанное оружие в сторону, я с трудом попытался подняться, превозмогая острую боль в рёбрах.

К этому моменту Эквион расправился с двумя из четырёх противников. Я уже начал лелеять надежду на победу, когда из пролома в окнах показались ещё трое гвардейцев. Один из них с ходу прицелился и выстрелил. Агонист в этот момент атаковал противника и пропустил роковой выстрел — алый луч угодил ему прямо между лопаток.

Первый клинок Тенебриса замер. На его спине зияла страшная дымящаяся рана с обугленными краями. Он зарычал и упрямо сделал ещё шаг, занося над головой меч, но второй выстрел в спину пресёк его атаку. Эквион осел сначала на одно колено, затем попытался подняться, но силы покинули его. Легендарный воин рухнул под ноги гвардейца, чья броня была вся испещрена глубокими зазубринами от ударов клинка.

Гнев придал мне новые силы. Забыв о сломанных рёбрах, о боли, о человеческой немощи, я выпрямился и начал искать оружие. Мой взгляд упал на меч Эквиона, который так и остался торчать в теле первого убитого гвардейца. Наступив на кирасу поверженного противника, я с металлическим лязгом одним движением резко выдернул клинок.

— Не извольте утруждать себя, господин Фролов, — процедил сквозь зубы гвардеец, сразивший Эквиона. Я сразу узнал голос командира, который слышал во время допроса князя Милославского на аэродроме. — Коли это ваше подлинное имя, сударь. По имеющимся у нас сведениям, купец первой гильдии Фролов Степан Игнатьевич бесследно исчез более двух десятков лет назад. И вот, представьте, вновь объявился в обществе изменницы Российской Империи графини Клары фон Эрдберг на приёме у великого князя Привольного пятого октября сего года. Опустите оружие. Слово офицера — мы не причиним вам вреда. Вас ждёт справедливый суд.

Я медленно огляделся. После кровавой бойни на ногах оставалось пятеро гвардейцев, включая командира. Они медленно меня обступали, держа наготове свои страшные лучевые пушки. Эквион лежал на полу с дымящимися ранами, не подавая признаков жизни. Аурелия всё ещё не пришла в себя после оглушения электрическими разрядами. Кайра Веспера так и осталась погребённой под обломками массивного стола. Матвей распростёрся на пороге. Служанок и след простыл — видимо, успели сбежать или тоже валялись без чувств в своих комнатах.

Сквозь проломы в окнах врывался снег, кружась в безумном танце силой сквозняка. Почти вся мебель в гостиной оказалась перевёрнутой и разбитой, стены испещряли глубокие следы от лучей, что оставляли после себя оплавленные края, кое-где продолжая дымиться и угрожая вспыхнуть пожаром. Положение складывалось безвыходное, помощи извне ждать не приходилось, но сдаваться я не намеревался.

— Яков Эдуардович, если не ошибаюсь? — спросил я, крепче сжимая рукоять меча.

— Лейб-гвардии штабс-капитан по особым поручениям, — отчеканил гвардеец.

— Вы ведь человек чести, верно? — я с тоской посмотрел на неподвижную фигуру Аурелии. — Нас оклеветали, мы не предавали Российскую Империю и не похищали Анастасию Александровну. Она вам всё подтвердит, как только очнётся от вашего вероломного нападения.

— Следствие разберётся, — сухо изрёк штабс-капитан. — Бросайте оружие и сдавайтесь, господин Фролов. Это последнее предупреждение.

— А вы не побоитесь сразиться со мной один на один в честном бою?

— С преступником? — с иронией покачал шлемом гвардеец. — В том нет чести.

— В таком случае вам придётся пристрелить меня, как паршивого пса, — усмехнулся я, напрягая демонические силы, чтобы срастить сломанные рёбра. — А ваши люди станут свидетелями. И будут судачить, как их славный командир струсил перед каким-то престарелым купчишкой.

— Вы пожалеете об этих словах, господин Фролов, — с угрозой проговорил гвардеец.

К моему удивлению, это сработало. Он вдруг убрал лучевую пушку в кобуру на поясе и сделал шаг ко мне. Из брони на его правой руке с тихим шипением выдвинулся клинок. Четверо гвардейцев без лишних команд отступили, освобождая нам место для поединка.

Времени на «предварительные ласки» и прощупывание обороны не имелось, поэтому я ринулся вперёд, решив сокрушить командира одним стремительным выпадом. Затем завладеть его лучевым оружием и закончить дело с остальными гвардейцами — чисто, быстро, без лишней мороки.

Задача, на первый взгляд, не из простых, но выбора у меня не оставалось — мои демонические силы, реакция и навыки фехтования позволяли надеяться на успех рискованного манёвра.

Однако, к удивлению, штабс-капитан почти с лёгкостью отразил мой стремительный выпад и даже контратаковал. Уйдя от его клинка вправо, я вновь нанёс удар, целясь в уязвимое место между кирасой и шлемом.

Меч со звоном отскочил, и я почувствовал, как боль прошлась по всей руке, будто электрический разряд пробежал по нервам. Одёрнув руку и едва не выпустив из ладони эфес, я уклонился от ответного выпада и отступил назад. А затем с изумлением обнаружил, что из щитка на левой руке противника вырос круглый щит, будто сплетённый из молний. Это походило на «Грозовой рубеж», но в гораздо меньших масштабах.

— Всё ещё не желаете сложить оружие, господин Фролов? — с насмешкой вопросил штабс-капитан, видимо, каким-то образом разглядев во мраке моё озадаченное лицо. — Даю вам последний шанс.

Выходило, командир Стальных гвардейцев имел в рукаве несколько козырей. Мало того что он использовал электрический щит, так ещё и каким-то образом мог видеть почти в полной темноте. Я сильно сомневался, что он демон или ангел, его аура ничем не отличалась от самой обычной среди людей. Скорее всего, в его шлеме была встроена очередная человеческая диковинка, способная заменить глаза в ночных условиях.

Тем не менее он оставался человеком, и его силы имели куда большие ограничения, чем мои. С такими мыслями я вновь атаковал.

Штабс-капитан владел клинком весьма недурно — движения отточенные, шаги уверенные, контрудары точные. Но я двигался чуть быстрее. Несмотря на преимущество в скорости, моего оппонента спасала крепкая броня и глухая оборона со щитом. Мой меч выбивал искры из его доспехов, скользил по шлему, пытался найти брешь в защите. Однако каждый раз, когда я пытался нанести достаточно сильный удар, чтобы пробить броню, меня встречала электрическая волна, жалившая кожу, будто тысяча иголок.

Рука немела, дыхание сбивалось, на лбу выступил пот. Я старался не обращать на боль внимания, продолжая яростный натиск, выжидая момент, когда противник измотается и совершит ошибку.

Я недооценил штабс-капитана, но и он совершил ту же роковую ошибку, не подозревая о моей истинной природе. Командир гвардейцев искусно владел клинком, отражая мои выпады и финты с холодной точностью. Однако я заметил, что его движения с каждым мгновением становились чуть более медлительными.

И вот, разглядев брешь, я нанёс удар — точно в грудь. К несчастью, мой выпад оказался недостаточно силён — штабс-капитана от верной смерти вновь спасла крепкая броня. Осознав, что тактика изматывающего боя приносит плоды, я продолжал атаковать с разных сторон, выжидая решающего момента.

— Степан Игнатьевич! — раздался позади меня пронзительный возглас Аурелии.

Резко обернувшись, я увидел, как девушка, наконец стряхнув оцепенение от шокового удара, отчаянно пытается вырваться из железной хватки одного из гвардейцев. А тот упрямо волочил её к выходу.

Во мне вскипела необузданная ярость, затмившая рассудок. Я сделал шаг к Аурелии, движимый неосознанным стремлением защитить её любой ценой. И в этот момент штабс-капитан атаковал. Грамотно воспользовавшись моим замешательством, он решился на отчаянный шаг. Выставив вперёд щит, словно таран, он устремился прямо на меня.

Я не успел отскочить — командир гвардейцев протаранил меня всей своей массой. Чтобы не упасть, я схватился за край щита левой рукой и потянул вверх, а меч увёл вниз, целясь остриём в живот противника. Электрические разряды пронзили моё тело, прошли сквозь клинок и ударили в броню штабс-капитана, заставляя его содрогаться в конвульсиях.

Доспехи на несколько мгновений озарились сетью молний. Из-под шлема донёсся приглушённый вопль, затем повалил дым. Щит в ту же секунду растворился в воздухе, оставив после себя лишь запах озона и жжёной кожи. Обессиленный, на грани потери сознания, я рухнул на пол, а сверху на меня навалился штабс-капитан, пригвоздив к паркету с грохотом, от которого сотряслись стены и затрещали мои кости.

От тяжести и боли во всём теле я не мог вздохнуть, но всё же уловил смрад горелой плоти сквозь прорези в шлеме командира, который оказался прямо у моего лица. К тому же на мою щёку начала капать горячая кровь. Мою сожжённую левую руку словно парализовало — я совершенно её не чувствовал. Правая, сжимающая рукоять меча, оказалась прижата. Клинок, пробив броню, вошёл глубоко в тело противника, сцепив нас воедино.

— Степан Игнатьевич! — продолжала верещать Аурелия. — Помогите!

— Штабс-капитан убит, — рявкнул кто-то сверху. — Какие будут приказания, поручик?

— Главное — доставить Светлову. Остальных убейте. Слишком много наших сегодня полегло, они должны за это ответить!

— Так точно, вашбродь! — с энтузиазмом ответил гвардеец.

Разомкнув тяжёлые веки и силясь вдохнуть, сквозь багровые пятна в глазах я различил нависшего надо мной и штабс-капитаном гвардейца. Он прицелился в меня из лучевой пушки и уже готов был нажать на спусковой крючок, когда воздух сотряс нечеловеческий вопль, казалось, исторгнутый из самых глубин Бездны:

— Не-е-ет!

Гвардеец взревел, его тело подбросило вверх, будто невидимый ураган сорвал его с места. Штабс-капитана, словно тряпичную куклу, отбросило в сторону. Лишь теперь я смог вдохнуть, хотя с каждым глотком воздуха моё тело словно пронзали сотни раскалённых кинжалов.

С болезненным стоном повернув голову вправо, я узрел Аурелию. Она стояла у выхода с распростёртыми руками. Из её пальцев вырывалось кроваво-красное сияние, змеями уходившее во все стороны и окутавшее гвардейцев, безвольно извивающихся в воздухе, истошно вопя. Глаза полубогини пылали зловещим инфернальным огнём, прямо как у её тётушки Деворы Асура Анимас.

Доспехи гвардейцев раскалились добела, словно они плавали в горниле. Окалина вместе с кровью и кусками обваренного, отслоившегося мяса сыпалась на паркет, оставляя чёрные следы на заметённом снегом полу.

Аурелия вдруг встрепенулась, издала испуганный крик и резко опустила руки — гвардейцы с грохотом рухнули вниз, источая пар из всех щелей в оплавленных доспехах.

Пока я напрягал последние силы, чтобы вправить сломанные кости и заставить сосуд двигаться, Аурелия начала терять блеск в глазах. Её лицо побледнело от ужаса. Она медленно оглядывала бойню и то, что сотворила собственными руками. По её щекам заструились слёзы.

— Я… я… — прошептала она дрожащим голосом, опускаясь на колени. — Я их убила! Прости меня Господи, я не хотела… Не хотела!

За её спиной я приметил Матвея. Старый садовник истово крестился, а затем внезапно развернулся и бросился прочь, не в силах вынести жуткого зрелища, которому невольно стал свидетелем.

— Анастасия Александровна! — хрипло воззвал я, силясь подняться. — Умоляю вас, Эквион тяжело ранен. Помогите ему!

Аурелия перевела взгляд на меня, затем обратила взор на Эквиона, который так и оставался лежать на полу неподвижно. Его обнажённый торс уже начал покрываться снежной пеленой.

— Я постараюсь, — выдохнув, кивнула девушка.

Она решительно поднялась, отерла слёзы и устремилась к агонисту. Я тоже с трудом встал и, прихрамывая, побрёл к Кайре.

Демоница всё ещё неподвижно покоилась под массивной столешницей. Я ухватился за край, напрягая все свои демонические силы, и отбросил её в сторону. Кайра Веспера лежала на животе в луже собственной крови с переломанной рукой, из которой торчала кость, и неестественно вывернутой шеей. Я присел рядом, пытаясь определить, жив ли её сосуд.

Прикрыв глаза, я принялся исследовать её ауру, которая ясно свидетельствовала, что жизнь в теле графини фон Эрдберг всё ещё теплилась.

Аккуратно перевернув Кайру на спину, я взялся за её переломанную руку и одним резким движением с противным хрустом вправил кость на место. Затем, стиснув зубы, взялся за её голову и проделал ту же манипуляцию, вправляя сломанные позвонки. Едва я завершил эту неприятную процедуру, как она глубоко вздохнула, открыла глаза и болезненно скривилась.

— Ты будешь в порядке, милая, — пообещал я, печально улыбнувшись.

— Чёрт бы побрал этих гвардейцев! — морщась, прохрипела она. — Как же больно, етиху мать…

Мне очень хотелось поцеловать и обнять Кайру, а затем перенести на диван, но сейчас любое движение доставляло ей невыносимую боль, поэтому я не посмел её тревожить. Тихонько вздохнув и оставив демоницу регенерировать, я поднялся и направился к Аурелии. Девушка сидела на коленях перед агонистом, её плечи судорожно вздрагивали — то ли от холода, то ли от беззвучных рыданий. Я подошёл к ней и устало опустился рядом.

— Простите, Степан Игнатьевич, — тихо произнесла полубогиня, поднимая на меня полные слёз глаза. — Он… у меня не получается. Слишком поздно…

Я закусил губу, с тоской глядя на своего старого друга, с которым мы прошли вместе сотни битв и приключений. Его остекленевший взгляд был устремлён в потолок. Я попытался прощупать его ауру, но не различил ничего — душа покинула тело лучшего воина Тенебриса и теперь устремилась в Санкториум.

Лунная богиня свято чтила древнее обещание, отпуская души верных ей элле на волю. Они навсегда растворялись в Бесконечной Пустоте, как это происходило издревле — с самого зарождения Астрального Плана и до падения метеорита, ознаменовавшего эпоху Дара Звёзд и рождение новых богов.

— Степан Игнатьевич, простите, — продолжала причитать Аурелия. — Я правда очень старалась…

Я притянул девушку к себе и обнял, не в силах вымолвить и слова. Она прильнула ко мне, и в её согревающих объятиях я находил слабое утешение. Эквион ушёл, как подобает воину, и легенды о нём будут воспевать веками. Я безмолвно поклялся сделать для этого всё возможное. Однако наша миссия не завершилась, и нам следовало торопиться.

— А где леди Эллисандра? — вдруг спросила девушка, поднимая заплаканные глаза. — Надеюсь, с ней всё в порядке?

Я посмотрел на распахнутые двери в подвал и нахмурился. Из тёмной глубины не доносилось ни звука. Поднявшись на ноги, я направился на поиски своей бывшей рабыни и невесты, бросив на ходу:

— Анастасия Александровна, я сейчас вернусь. Оденьтесь потеплее, нам следует немедленно покинуть это место.

Я остановился и посмотрел на девушку. Она вновь отёрла слёзы ладонью и кивнула, поднимаясь на ноги. Я спустился в подвал по скрипучим ступеням.

Эллис в одной ночной сорочке была привязана к столбу недалеко от котла парового отопления. Хотя от него исходил жар, в помещение проникла стужа, и белокурая элле уже посинела, безвольно уронив голову на грудь. Я подошёл к ней, развязал верёвки, укутал в найденное на старой койке одеяло и бережно понёс наверх.

Аурелия уже успела облачиться в своё белоснежное пальто и меховую шапочку с явным желанием покинуть поместье как можно скорее. Она ожидала меня у входа, старательно отводя взгляд от разбросанных по полу тел. Едва я появился, она молча подбежала к нам и, мгновенно оценив ситуацию, взяла элле за руки. Тёплое золотое сияние окутало Эллис — она открыла глаза и кашлянула. Когда я поставил её на ноги, она огляделась, задрожала всем телом и прижалась ко мне.

— Нокс, — едва слышно прошептала Эллисандра, с ужасом глядя на безжизненное тело Эквиона. — Прошу, не бросай меня здесь. Я не хочу умирать в этой ледяной дыре…

— Мы вернёмся домой, принцесса, — ответил я с печалью в голосе. — Обещаю. Но сейчас тебе нужно подняться к себе и собраться в дорогу. У тебя пять минут. Ты поняла?

Она коротко кивнула и послушно поспешила наверх. Я начал оглядываться в поисках Кайры, но демоница словно растворилась. Очевидно, оправившись от ранений, она отправилась собирать припасы в дорогу. Мне следовало заняться тем же, однако мой взгляд невольно упал на безжизненное тело агониста — я не мог оставить его здесь.

— Анастасия Александровна, — позвал я и тут же осёкся.

В проёме дверей молча стоял высокий мужчина в элегантном пальто и шляпе. Его щегольские усы показались мне знакомыми, а когда он поднял взгляд и посмотрел на меня пронзительными голубыми глазами, меня озарила вспышка воспоминания.

— Тарас Петрович? — в голосе Аурелии прозвучала искренняя радость с нотками облегчения. — Ваша светлость, как вы здесь очутились?

— Ну как же, голубушка? — с мягкой улыбкой ответил князь Привольный. — Ваша матушка с ума сходит от волнения, да и я не нахожу себе места с тех пор, как вас похитили эти разбойники! Я пришёл вернуть вас домой!

Аурелия кинулась к князю, но я остановил её, перехватив за запястье.

— Анастасия Александровна, не верьте ему! — твёрдо произнёс я, неотрывно глядя на изумрудный перстень Кайры Весперы, сверкавший на мизинце князя.

— Немедленно отпусти её, злодей! — грозно велел князь.

Вместо ответа я бросился к лежавшему неподалёку револьверу, но оружие вдруг взмыло в воздух и вылетело через пролом окна на улицу. Я рванулся к лучевой пушке гвардейца, но и она неведомой силой отправилась вслед за револьвером.

И тут вокруг нас закрутился магический вихрь — всё оружие и трупы начали вылетать сквозь проломы вместе со снегом, осколками стекла и обломками. Одновременно с этим мебель, стены и окна принялись сами собой восстанавливаться, а в камине вспыхнул огонь. Не прошло и минуты, как гостиная приобрела прежний мирный вид, будто и не было никакого ожесточённого сражения, даже следов крови не осталось.

Я прижал к себе Аурелию и замер, лихорадочно пытаясь сообразить, кем же на самом деле являлся князь Привольный. Он творил магию столь искусно и непринуждённо, что ни один мускул не дрогнул на его лице, а губы не шептали заклятий. Столь высоким уровнем плетения магии на моей памяти обладали лишь двое: Девора Асура Анимас и Аурелия.

Хотя оставался ещё тот, кто создал вместе с лунной богиней Земной План, — её брат-близнец Люминар Дэва Анимас. От этой мысли по моей спине пробежали мурашки, а на лбу выступил холодный пот.

— Так оно будет уютнее и теплее, — с улыбкой произнёс князь, усаживаясь в кресло перед столиком, на котором возникли дымящиеся чашки чая и вазочка с печеньем. — Как говорится, если хочешь сделать что-то хорошо, делай это сам. Аурелия Дэва Анимас, мне уже давно следовало побеседовать с тобой начистоту. Но лучше позже, чем никогда, верно?