Тёмная Сущность. Том 1

Глава 1

Великий град Элладрион пал. Его высокие величественные башни и крепкие каменные стены, окружавшие город полукольцом и примыкавшие к горному массиву, казались неприступными. Отважные стражи из древнего благородного народа элле отчаянно сопротивлялись вторжению, но сокрушительное войско богини Тьмы ещё никому не удавалось остановить.

Впереди, подобно тёмной волне, на штурм крепких стен хлынули милис — низшие демоны, которых зачастую пренебрежительно называли бесами. Вооружённые луками, метательными копьями и острыми ножами, они представляли собой самую многочисленную, но наименее защищённую силу войска Тьмы. Милис обрушили на защитников Элладриона град стрел и копий, отвлекая внимание на себя.

С потерей бесов никто не считался. Многие из них падали замертво под ответным обстрелом элладрионцев. Однако проявившие себя в бою или отличившиеся особым рвением в служении великой богине Тьмы и Луны Деворе Асуре Анимас низшие демоны имели ничтожный шанс вырасти до высших рангов демонической иерархии — стать демонами-лордами, гранд-демонами или даже архидемонами. Посему большинство из них стремились выказывать доблесть, достойную легендарных агонистов — тех редких и могучих героев, чьи имена оставались в сказаниях и воспевались бардами.

Дикие крики и вой бесов эхом разносились по округе, создавая зловещую симфонию битвы, а их нашпигованные острыми стрелами и арбалетными болтами тела устилали подножия стен. Но поток милис не иссякал, продолжая накатывать волнами на неприступные укрепления древнего города.

Души павших демонов уже не возвращались в мрачные владения лунной богини на материк Тенебрис, как это случалось после их смерти на Земном Плане, где они проживали короткую, но полную грехов и злодеяний человеческую жизнь. Теперь они покидали Астральный План, растворяясь в Бесконечной Пустоте, навечно лишаясь возможности переродиться.

Вдоволь насладившись кровавым зрелищем, командующий штурмом стратиг Актарис из великого дома Ларион-Анимас дал сигнал к следующей фазе атаки. Десятки чёрных орудий, зловеще поблескивающих в предзакатном небе, выстроились в линию и разразились громовым залпом. Огненные ядра, пылающие инфернальным синим пламенем, с рёвом устремились к стенам города.

С ужасающим грохотом снаряды врезались в древнюю кладку, превращая вековые камни в смертоносный град осколков. Разлетевшиеся куски стены взмывали в воздух на десятки саженей, не разбирая своих и чужих. Защитники Элладриона и штурмующие стены милис одинаково гибли под градом каменных обломков, превращаясь в кровавое месиво. Воздух наполнился пылью, дымом и воплями раненых, а великий город содрогнулся под ударами инфернального огня.

Мудрый и многоопытный стратиг Актарис, возраст которого давно перевалил за тысячу лет, намеренно медлил с поддержкой демонической орды артиллерийским огнём. Подобно защитникам осаждённого города, он принадлежал к народу элле, чьи корни уходили в глубины истории Астрального Плана. Элле считались единственными коренными обитателями Нейтриса — древнейшего материка, ставшего свидетелем зарождения мироздания.

Невзирая на почётный статус преданного служителя богини Тьмы и её непосредственного вассала, стратиг Актарис питал глубочайшее презрение к демонам. Впрочем, подобное отношение к верным и устрашающим созданиям лунной богини разделяло подавляющее большинство его сородичей-элле, независимо от их места обитания. Демоны платили элле той же монетой, охотно расправляясь с каждым в пределах досягаемости, если это не грозило навлечь гнев Деворы Асура Анимас.

Элле обосновывали своё превосходство древностью происхождения. Они традиционно занимали самые престижные должности при дворе лунной богини и в её войске, а также получали от неё лены с самыми богатыми землями.

Однако демоны, обладая не меньшей гордостью, считали себя единственно истинными детьми богини Тьмы. В подтверждение своего особого статуса они могли похвастаться тем, что лучших из их числа Девора награждала камнями душ — уникальным источником магической энергии. Этот божественный дар давал демонам моральное право смотреть свысока на надменных элле, ведь сама богиня категорически запрещала древнему народу, из которого происходила, заниматься любым видом колдовства и владеть камнями душ.

Едва отгремели первые залпы инфернальной артиллерии, и стены древнего города дали трещины, чистое безоблачное небо над Элладрионом потемнело от тысяч чёрных крыльев. В воздух поднялись гоплиты — демоны, наделённые способностью летать и вооружённые серыми камнями душ. Хоть эти камни и считались самыми слабыми по силе, они всё же оставались бесценным даром, позволяющим гоплитам творить атакующую магию стихий до тех пор, пока заключённые в камне души полностью не иссякнут.

Защищённые прочными кольчугами и увенчанные шлемами из тёмной стали с изображением лунного символа богини, крылатые демоны обрушились на своих противников с неба. Их длинные копья безжалостно пронзали защитников стен и сбрасывали их вниз с высоты двадцати аршин. В воздухе то тут, то там вспыхивали всполохи магического пламени, а мощные порывы ветра разметали плотный строй элладрионцев на улицах за стеной, сея хаос и разрушение среди отчаянно обороняющихся элле.

Новый залп инфернальных орудий расколол воздух, и на этот раз разрушения оказались куда более масштабными. Древние стены с грохотом обрушились в трёх местах, а точный удар по крепким воротам превратил их в облако щепок и обломков. Синее пламя, порождённое магическими снарядами, охватило защитников, оказавшихся поблизости: они корчились во всепожирающем огне, издавая предсмертные вопли.

Пока перепуганные, но ещё не до конца сломленные элладрионцы пытались прийти в себя после сокрушительного удара, милис и гоплиты не теряли времени зря. Они устремились вперёд, тесня поредевшие ряды защитников и заставляя их отступать вглубь города. Магическое пламя всё ещё лизало края разрушенных стен, а в воздухе висела густая пыль от рухнувших камней — город оказался на грани падения.

И в этот момент пронзительный звук горна разрезал воздух, а вслед за ним загремели грозные военные барабаны. К бреши в стене стройным клином устремились катафракты — элитные конные подразделения войска Тьмы, которых на материке Нейтрис часто называли демонами-рыцарями. Закованные в прочную броню, с опущенными забралами шлемов, вооружённые острыми копьями, тяжёлыми мечами и надёжными щитами, они, как и гоплиты, обладали крыльями, но традиционно атаковали верхом на отборных вороных демонических конях — тенегривах.

Когда катафракты шли в атаку, земля дрожала под копытами тенегривов, а их пронзительное ржание, казалось, раскалывало небеса. Грозные животные, создания богини Тьмы, несли своих всадников к цели с неукротимой яростью. Их глаза пылали алым пламенем, а из ноздрей валил густой дым.

В состав катафрактов входили избранные гранд-демоны с изумрудными камнями душ, неоднократно отличившиеся в прошлых военных кампаниях. В отличие от элле, чей социальный статус почти всегда определялся принадлежностью к роду, демоны не имели возможности размножаться естественным путём, поэтому возвышались в иерархии исключительно благодаря личным заслугам. И хотя в легионе Тьмы насчитывалось всего около пятисот катафрактов, этого вполне хватало, чтобы прорвать даже наиболее стойкую линию обороны и вселять ужас в сердца всех врагов Деворы Асура Анимас.

Едва рыцари Тьмы прорвались за стены, как судьба великого града Элладриона была предрешена. Вскоре в небо поднялся густой дым от многочисленных пожарищ — демоны методично поджигали здания, распространяя хаос и разрушение. С улиц доносились победные кличи воинов, воспевающих славу лунной богине, и предсмертные крики элле. Звуки битвы постепенно стихали, уступая место торжествующим возгласам победителей.

* * *

Наблюдая за стремительно разворачивающейся битвой за древнюю столицу Тархи, некогда скромного королевства, а ныне раздувшейся, подобно пузырю, Южной Империи, я не мог сдержать самодовольной усмешки. Устроившись на вершине холма в полуверсте от стен города, я занял превосходную позицию. Отсюда открывался отличный вид на все манёвры войска Тьмы, при этом я оставался вне досягаемости от шальных стрел и заклинаний.

В сорока саженях впереди, прямо под моей наблюдательной позицией, расположилась инфернальная артиллерия. За ней, словно чёрные грибы, высились три шатра полевого штаба военного командования войска Тьмы.

В воздухе колыхались чёрные знамёна с серебряными лунами богини и штандарты Тринадцатого легиона, чьи огненные руны зловеще поблёскивали на фоне разрушенных стен и пылающего города.

Командующий штурмом стратиг Актарис из великого дома Ларион-Анимас грациозно вскочил в седло своего тенегрива, намереваясь отправиться в сторону павшего города. Эскорт из десятка конных катафрактов терпеливо ожидал его у дороги.

Я решил немедленно последовать за Актарисом и повернулся к двум ликторам, ожидавшим моих распоряжений. Молодой демон, чьи огненно-красные зрачки зловеще светились в вечерних сумерках, встретил мой взгляд. Лёгким кивком головы я указал в сторону густого леса, где у самой опушки на привязи стояли чёрные скакуны. Ликтор, верно истолковав мой безмолвный приказ, решительно направился к тенегривам.

В этот момент из глубины леса донеслись резкие характерные щелчки — в следующий миг воздух прорезал пронзительный свист арбалетных болтов. Три из них впились в ликтора, направлявшегося к скакунам: один попал в его левое плечо, второй — в грудь, а третий вонзился прямо в голову, со звоном пробив шлем. Ещё один болт поразил моего второго прислужника, угодив ему прямо в правый глаз. Чёрная, вязкая, словно смола, демоническая кровь брызнула на траву.

Два болта ударили в мою грудь, однако защитное заклинание сработало безупречно. Срикошетив от кирасы, снаряды высекли искры, не оставив на гладкой поверхности даже царапины. Гранатовый камень душ, инкрустированный в серебряный перстень на моём правом указательном пальце, едва слышно зашипел. Великий дар лунной богини, осколок древнего метеорита, ставший тюрьмой для тысяч душ, начал высвобождать заключённую в нём энергию, иссушая своих пленников. Я почувствовал, как по моему телу пробежала бодрящая ледяная волна магической силы.

Я не стал паниковать и понапрасну суетиться, предпочтя сразу взять ситуацию под контроль. Едва из лесной чащи показались вооружённые элле, я не сделал ни одного лишнего движения, полностью сосредоточившись на своей демонической сущности.

Специальные прорези в стальных пластинах на спине послушно раскрылись, выпуская крылья, сплетённые из тёмно-серых дымчатых перьев — их размах достигал шести аршин. С едва слышным шелестом они вырвались на свободу, и уже в следующий миг я взмыл ввысь на три сажени, поднимая ветер мощными взмахами. Теперь, возвышаясь над врагами, я мог оценить ситуацию с высоты и выбрать наиболее выгодный момент для ответного удара.

Ко мне стремительно приближался отряд из семи элладрионцев. Их возглавлял пеший рыцарь в изысканных блестящих доспехах, который неким образом оказался в тылу войска Тьмы. В правой руке он сжимал увесистый полуторный меч, а в левой держал щит с изображением золотого герба знатного дома. Хотя его лицо почти полностью скрывало забрало, я отчётливо видел сквозь узкую прорезь горящие ненавистью яркие голубые глаза.

Рыцаря сопровождали шестеро арбалетчиков в лёгких кольчугах. Двое из них, выхватив из ножен короткие мечи, заняли позиции по бокам от своего господина, готовые защищать его до последнего вздоха. Остальные четверо, осознав, что я оказался вне пределов досягаемости их клинков, принялись поспешно перезаряжать арбалеты.

— Исчадие Тьмы, порождение нечестивого Инферно! — громогласно прокричал рыцарь на наречии южных земель Нейтриса, направив на меня остриё меча. — Я, лорд Червис, наследник благородного дома Конкре, вызываю тебя на честный поединок! Спустись и сразись со мной, если ты не трус! Сила бога Света и Солнца, Хранителя Душ Люминара Дэва Анимаса защитит меня! Прими мой вызов, если осмелишься взглянуть в глаза собственной погибели, демон!

В его словах, помимо бравады и праведного гнева, проскальзывала совершенно явная наивность. Возможно, где-то в глубине души лорд Червис действительно верил, что демон откликнется на такой вызов. Воспитанный в лучших традициях благородного дома, он, вероятно, с детства впитывал идеалы чести и достоинства, искренне полагая, что даже создание Тьмы должно следовать правилам рыцарского поединка. Это меня в некоторой степени позабавило. Намечалось недурное развлечение, однако в данный момент мне следовало незамедлительно нагнать стратига Актариса. Коротко глянув на раритетный меч, покоившийся в изысканных ножнах у меня на поясе, я перевёл взгляд обратно на рыцаря.

— Для тебя я архидемон, лорд Червь из дома, который уже сегодня растворится в забвении под предсмертные крики его последних сынов и дочерей! — прорычал я в ответ на корявом языке элле южных земель центрального материка. — Я Нокс Морграйс, архонт и высший дикаст священного войска её божественного величия Деворы Асура Анимас, принимаю твой вызов! Но у меня нет времени с тобой миндальничать, элле. Посему предлагаю сыграть в мою любимую игру — «Запечённая благородная устрица»!

— Что? — рыцарь от замешательства опустил меч.

Не дожидаясь, пока арбалетчики, закончившие перезарядку, запустят по мне залп острых болтов, я простёр к врагам свои длани. Огненные струи магии стихий в мгновение ока накрыли всех семерых воинов элле.

Их вопли, пронзительные и отчаянные, эхом разнеслись по полю, а воздух наполнился сладковатым ароматом горящей плоти. Доспехи скудоумных элладрионцев, совсем недавно горделиво сияющие, почернели и начали плавиться под воздействием инфернального пламени. Они упали почти одновременно — рыцарь и его арбалетчики — на обугленную траву, корчась в агонии. Их последние вздохи были тихими и жалкими, как у гаснущих свечей.

Трава вокруг почернела и дымилась, а воздух пропитался запахом жжёного металла и пережаренного мяса. Тишина опустилась на поле боя, нарушаемая лишь треском догорающих доспехов и одежды.

Души элладрионцев, вырванные из умерщвлённых тел, устремились ввысь. Я не мог их видеть или чувствовать, но мой перстень торжествующе завибрировал, жадно притягивая и поглощая одну за другой. Гранатовый камень душ, насытившись свежими жертвами, удовлетворённо испустил волны первозданной энергии, пронзившие меня насквозь.

В былые времена я наслаждался этим ощущением, испытывая нечто сродни самому безудержному оргазму в постели с юной дочерью одного из этих напыщенных элле Тенебриса. Теперь же я ощутил лишь короткую, раздражающую щекотку. Вид поверженного врага уже не приносил прежнего восторга. Безучастно осмотрев обуглившиеся останки воинов Элладриона, я бросил взгляд на убитых ими ликторов. В отличие от элле, демоны после смерти истлевали очень быстро, оставляя после себя лишь доспехи и горстки пепла.

Хмуро покачав головой, я обернулся к городским стенам. Стратиг Актарис со своей свитой уже почти достиг проломленных ворот, а я всё ещё находился на наблюдательной позиции из-за кучки идиотов, возомнивших себя героями древних сказаний.

В первом порыве я хотел лететь к городу прямо на крыльях, но вовремя одумался. Пролетев к лесу, я опустился на землю рядом со своим тенегривом. Базовый этикет следовало соблюдать даже во время войны, а благородному архидемону не к лицу летать без крайней необходимости, словно немытому гоплиту или, не приведи лунная богиня, презренному ангелу — выродку Астрального Плана.

Сложив крылья, я лихо взобрался в седло, пришпорил демонического скакуна и галопом помчался по дороге к некогда великому, а ныне пылающему и наполовину разрушенному граду Элладрион.

* * *

Я нагнал стратига Актариса лишь в центре города, на огромной площади храмового комплекса. Справа возвышался величественный храм бога Света и Солнца — его позолоченные башни и переливающиеся витражи, отражающие отблески пожаров, казались огненными факелами в сгущающихся сумерках. Слева стоял серебряный храм богини Тьмы и Луны, заметно уступающий размерами и роскошью своему блистательному соседу. Южные элле центрального материка Нейтрис не спешили возносить молитвы Деворе Асура Анимас, а её верных паломников здесь привечали неохотно и с опаской.

Пламя охватило почти треть города вокруг храмового комплекса, и густые клубы дыма вздымались ввысь, подобно серым колоннам. Ещё совсем недавно безоблачное вечернее небо внезапно заволокло тучами, и хлынул настоящий ливень. Казалось, сам Астральный План оплакивал жертв кровавой бойни, посылая свои слёзы на пылающий город.

Пока я пробирался верхом на тенегриве по улицам столицы Южной Империи, петляя между наскоро наваленных баррикад и разбросанных повсюду трупов защитников Элладриона, мимо меня нескончаемым потоком тянулись вереницы пленных элладрионцев. Демоны гнали их, словно скот — мужчин, женщин и детей, воинов и гражданских. В воздухе висел густой смрад крови, испражнений и дыма, смешанный с гортанными командами демонов и рыданиями невольников, в чьих глазах читались страх и отчаяние перед незавидным будущим. Тех из них, кто отказывался подчиняться, подгоняли хлёсткими ударами плетей, рассекающих плоть до мяса. А особо строптивых или тяжело раненых добивали на месте.

Однако, вопреки расхожему и абсолютно необоснованному мнению, войско Тьмы не устраивало особых бесчинств и зверств после захвата поселений, если на то не было воли самой лунной богини. Конечно, в ходе штурма и грабежей случалось, что кого-то калечили или убивали просто ради потехи, а многих насильничали, но разве не так же поступали сами элле, когда ходили войной на соседей?

Основную массу жителей столицы демоны брали в полон — живые элле стоили куда дороже мёртвых. Вскоре знаменитые невольничьи рынки Тенебриса пополнятся свежим товаром, и в итоге все останутся в прибытке — и простые воины, и работорговцы, и благородные полководцы. Ну и, разумеется, Девора Асура Анимас, которая слывёт не только безжалостной к тем, кому не повезло навлечь на себя её гнев, но и великой в своей щедрости к тем, кто верно ей служит.

Когда я прибыл на храмовую площадь, вокруг стратига Актариса уже собирались командиры подразделений войска Тьмы — эпистаты и гипархи. Они коротко докладывали об успехах штурма и ожидали дальнейших распоряжений. Я направил тенегрива прямо к ним и, не доезжая нескольких саженей, громко и с подчёркнутым уважением объявил:

— Восхвалим мудрейшего стратига Актариса из великого дома Ларион-Анимас за эту великую и скорую победу во славу её божественного величия Деворы Асура Анимас. Ныне вы можете вкусить заслуженный отдых, лорд Актарис, а я вновь возьму бремя управления легионом на себя. Вы заслужили свою законную десятину от всех захваченных трофеев.

Мой голос эхом разнёсся над площадью, отражаясь от стен храмов. Командиры, подобные теням в багряном свете затухавших под ливнем пожарищ, склонили головы в знак уважения, а стратиг Актарис резко развернулся и смерил меня презрительным взглядом светло-серых глаз, в которых тлело холодное пламя. Мне показалось, что за общим гулом, звуком воды и отдалёнными криками я расслышал, как заскрипели его зубы.

— Лорд Нокс Морграйс, — проскрежетал стратиг. — Сражение ещё не окончено. Мне доложили, что добрая часть защитников и мирных жителей скрылись в горных тоннелях, забаррикадировав вход.

Невзирая на его надменный тон, а также на то, что он не склонил передо мной головы и обратился ко мне «лорд», хотя по статусу более низшие чины обязаны обращаться к архонтам исключительно «архилорд», я заставил изогнуться свои губы в почтительной улыбке.

— Мы не станем их преследовать, лорд Актарис, — твёрдым тоном заявил я. — Мы донесли послание богини. Воинам отводится ночь на разграбление и поругание, затем возвращаемся на корабли.

— Такова ваша воля, лорд? — медленно процедил стратиг, делая явное ударение на слове «ваша».

Я вгляделся в глаза Актариса, холодные как лунный свет, и вновь улыбнулся. Приставка «Анимас» в его родовом имени говорила о древней крови, текущей в жилах стратига, — крови племени элле, из которого вышли сама богиня Тьмы и её брат-близнец, бог Света. Во время Божественного Раскола, произошедшего более пяти тысяч лет назад, племя разделилось: одни последовали за богиней, другие — за богом. Семьи, избравшие своей госпожой Девору Асуру Анимас, с тех былинных времён составляли высшую знать при божественном дворе и веками пользовались её благосклонностью. Впрочем, даже они не были застрахованы от гнева и немилости лунной богини, если не проявляли должного рвения в служении, так что некоторые дома из древнего племени уже исчезли с лица Астрального Плана.

В любом случае, богиня Тьмы и Луны лично повелела мне не вступать в открытую конфронтацию с родовитыми домами элле, и я, верный своему предназначению служить ей, неукоснительно соблюдал этот наказ.

В прошлом я находил иной, весьма изобретательный способ усмирять спесивых представителей великих домов. Используя природный дар и притягательную демоническую ауру, я соблазнял их жён, сестёр, кузин и дочерей. При этом даже сама Девора не могла запретить мне подобные шалости, ведь по древнему закону вина за блуд домочадцев ложилась исключительно на главу семейства, не сумевшего уследить за своими женщинами. А я наслаждался этим искусством с особым рвением много лет, пока не настало время, когда оно вдруг стало для меня недоступно.

И не из-за чьих-то запретов, угроз, дуэлей или усталости от бесчисленных покушений на свою жизнь. Причина крылась совершенно в другом, но об этом я, пожалуй, поведаю как-нибудь в другой раз, когда буду безбожно пьян.

— Такова её воля! — ответил я, с нажимом произнося каждое слово и торжественно указывая на серебряный храм, чьи шпили вонзались в небо подобно клинкам из лунного света. — Вы же не станете оспаривать решение нашей богини назначить проводником своей воли именно меня, лорд Актарис?

— Разумеется, нет.

Стратиг скривился и в бессильной злобе сжал кулаки. Мало кто из уроженцев Тенебриса, даже самых родовитых, осмеливался бросить вызов воле богини Тьмы — подобное святотатство никому не сходило с рук. Сдерживая бушующую внутри ярость, лорд Актарис едва заметно кивнул и отвёл своего тенегрива в сторону, уступая место, перед которым собирались эпистаты и гипархи войска Тьмы.

— Сколько захвачено рабов? — пророкотал я, вперив взор в трепещущих командиров.

— По предварительным подсчётам, около трёх тысяч, архилорд Морграйс, — с почтительным поклоном хрипло отозвался эпистат Гротхерт Трабун, старый опытный демон, заслуживший уважение простых воинов личной отвагой и справедливым разделом добычи.

— Прежде всего нам следует почтить её божественное величие и принести достойную жертву. Отберите сотню статных юношей и сотню ладных девушек. Пусть их горячая кровь омоет походные алтари лунной богини, а их души впитает Санкториум — Священная Темница Душ. Остальных гнать на корабли! Отходим с первыми лучами солнца. Полный отчёт о трофеях и рабах жду к закату следующего дня.

— Будет исполнено, архилорд, — вновь склонился эпистат.

— Ах да, ещё кое-что, — я вновь критически оглядел роскошный храм, посвящённый богу Света и Солнца, а затем перевёл взгляд на куда более скромную духовную обитель богини Тьмы и Луны. — Возьмите десяток девственниц и устройте ритуальную оргию в молельных сводах Люминара. Окропите стены и алтарь кровью невинных, а затем разрушьте святилище до основания. Пусть весть разнесётся по всем южным землям: шпили храма солнечного бога не должны возвышаться над шпилями храмов лунной богини, а внешнее и внутреннее убранство не смеет уступать в изыске, иначе столь плачевная судьба постигнет все их священные места.

— Будет исполнено, архилорд. Однако, отыскать в городе девственниц после того, как по улицам волной прошли наши воины, будет проблематично.

— Вы уж постарайтесь, лорд. Если надо, обыщите каждый дом, каждый подвал, каждый тайник, каждую пещеру, прочешите леса и поля. Особенно хорошо подойдут для столь важного дела жрицы Света. Осквернение нужно провести качественно, дабы земля эта осталась проклятой отныне и вовеки веков.

— Будет исполнено, — с очередным поклоном повторил эпистат.

— Нокс!

Я резко обернулся на громогласный зов, от которого, казалось, дрогнули сами тени. Во всём войске Тьмы лишь один безумец осмеливался обращаться ко мне столь фамильярно и бесцеремонно.

Сквозь кровавую жижу и лужи ко мне уверенно шагал элле. Его крепкие сапоги оставляли в грязи глубокие следы, разбрызгивая багровые капли. Молодой воитель, высокий и поджарый, словно выточенный из белого мрамора, вызывающе сверкал яркими синими глазами. Его бледное лицо, измазанное сажей и запёкшейся кровью, обрамляли белоснежные волосы до плеч, собранные в небрежный конский хвост, а разбитые в бою губы кривила победная ухмылка. Кожаные чёрные доспехи облегали его стройную фигуру, а на бёдрах покоились два клинка из чёрного титана — редчайшего металла, добываемого в самых глубоких и опасных шахтах Тенебриса.

Эквион из дома Ларион-Анимас, младший отпрыск стратига Актариса, заслужил почётное звание агониста почти пятьдесят лет назад. Его сила и преданность богине Тьмы искупали множество прегрешений, с которыми приходилось молча мириться окружающим: от пренебрежения древними традициями и насмешек над придворным этикетом до самых диких и фривольных выходок.

А ещё я мог с уверенностью назвать его своим близким и, пожалуй, единственным другом в этом мрачном мире интриг и вечных распрей. По меньшей мере, рядом с ним я мог говорить практически всё, что думал, и почти не опасаться смертельного удара, когда поворачивался к нему спиной. Этот факт доводил его отца до белого каления, но нашу дружбу благословила сама Девора Асура Анимас, раздосадованная бесконечными раздорами между знатными элле и демонами.

Вслед за Эквионом, едва поспевая за его широким шагом, плелись двое гоплитов. Они волокли закованного в тяжёлые цепи пленника, облачённого в доспехи, ещё недавно сиявшие позолотой, а ныне искорёженные и испещрённые зазубринами. Лицо знатного воина было залито свежей кровью, но, несмотря на полумрак, моё внимание привлекли смуглая кожа, характерная лишь для коренных южных элле, а также необычайный золотистый оттенок его кудрявых волос и аккуратно подстриженной волнистой бороды.

— Вы пришли с даром, лорд? — спросил я, впиваясь взглядом в пленника и догадываясь, какая важная птица попала в сети легендарного агониста.

— А то ж! — осклабился Эквион с горящими азартом глазами. Не забывая сопровождать словеса бурной жестикуляцией, он принялся живописать: — Как и было оговорено, покуда бесы отвлекали внимание, я по-тихой пробрался в императорский дворец. Сразу к их покоям направился. А там сама императрица в золоте сияет, принцессы — словно фарфоровые куклы, придворные дамы кругом… Все такие пригожие, в кружевах, расфуфыренные — глаз не оторвать. Но не успел я хоть одну ущипнуть за пухленькую ягодичку, как этот шаврик из-за угла выскочил, что твой глист из задницы, и чуть башку мне не снёс! Пришлось повозиться, но я уделал его, как и всю стражу, что на шум набежала. Только девки успели под шумок сдриснуть через тайный туннель, — агонист разочарованно вздохнул. — Замуровались, сучьи потрошки, в каменной утробе и сидят, ждут своего часа и моих крепких объятий. Нокс, твоя магия там бы не помешала, а то эти помойные псы до утра будут колупаться.

— Нет, — уверенно возразил я. — Мы не можем здесь задерживаться. Войско солнечного бога слишком близко и наверняка уже спешит сюда, а богиня велела по возможности избегать с ними столкновений. Приказ отдан. Уносим всё, что можем, до рассвета и возвращаемся на Тенебрис. Но вы так и не представили мне своего пленника, лорд Эквион. Где ваши манеры?

* * *

— За что эта кара, великий архонт? — прохрипел смуглый элле с золотистыми курчавыми волосами и бородкой, сплёвывая кровавые сгустки на пыльный пол.

— Видать, давеча молились вы не столь усердно, как в былые, император Тарх, одиннадцатый из рода, — усмехнулся я, небрежно поигрывая в правой руке ритуальным кинжалом с изогнутым лезвием.

— Жрецы совершили обряд Принятия в День Луны третьего дня…

— А ныне на дворе Цикл Тьмы, и все сто дней следует приносить в жертву на закате по младенцу, а лучше сразу по два, чтоб наверняка. Желательно из самых благородных домов, — я склонился над императором, вглядываясь в его наполненные ужасом глаза. — Шутка, Тарх, чего ты так напрягся? Всего лишь невинная потеха. Ты хочешь знать, за что впал в немилость её божественного величия? Мне это неведомо. Я лишь скромный проводник и исполнитель её священной воли. Но по опыту могу предположить, что ты стал слишком могущественен. Баланс должен сохраняться, а империи не могут возникать без её благословения. Иначе в мире воцарится хаос. Мы ведь не можем этого допустить, верно?

— Великий архонт, я молю милостивую богиню меня простить и желаю искупить вину… Клянусь, я сделаю всё, что требуется…

Я резко вскинул правую длань вверх, заставив его умолкнуть. Затем медленно оглядел молельню, вдыхая затхлый воздух. Тесное, тёмное и сырое помещение едва вмещало алтарь с грубо вытесанным изваянием богини Тьмы, чья статуя казалась скорее оскорблением, чем объектом поклонения. Жертвенная чаша у её ног оказалась покрыта толстым слоем пыли, деревянная кафедра для ведения проповедей потрескалась и покосилась, а две убогие лавки для прихожан выглядели так, словно их сколотил безрукий калека. В углу мерцала паутина, а в расставленных по стенам ржавых подсвечниках отсутствовали свечи — казалось, сюда не приносили дары уже много лун. Я осторожно зажёг магией стихий три найденных у алтаря огарка и спросил, обернувшись к Эквиону:

— Что думаешь, Вилл?

Когда мы оставались наедине, я обращался к нему без формальностей, чего не мог позволить себе в присутствии высшего общества, а особенно перед его отцом, во избежание скандала и кривотолков.

— Никакого почтения к священному месту, — хмуро заключил агонист, и его синие глаза зловеще сверкнули в сторону правителя Южной Империи, жалким образом стоявшего на коленях в цепях прямо перед жертвенной чашей. — Будь я дурным, как элладрионцы, мог бы подумать, будто эти шалопуты не почитают лунную богиню. Но разве такое возможно?

— Мы всё исправим, — едва слышно прошептал Тарх дрожащим от ужаса голосом. — Я откажусь от императорского титула, мы вернём захваченные провинции соседям, построим для богини Тьмы новый храм! Он будет… не меньше, чем священная обитель бога Света. Только молю, великий архонт, пощади моих…

— Не страшись, император, — бесцеремонно прервал я владыку южных земель, опуская тяжёлую ладонь на его дрожащее плечо. — Твои домочадцы не пострадают. По крайней мере те из них, кому посчастливилось убежать. Насчёт остальных уж не обессудь, моих псов не оттащить от свежего мяса, когда они уже вгрызлись в него по самые дёсны. Как говорится, кто не спрятался — я не виноват.

Я выдержал театральную паузу, но владыка Южной Империи ничего внятного больше вымолвить не сумел, а лишь тихо и заунывно что-то проскулил. Видать, от страха начал терять рассудок.

— На самом деле твою империю не постигла божественная кара, как ты мог подумать, — почти дружелюбным тоном добавил я, желая его немного успокоить. — Это лишь предостережение. Каждый из нас должен знать и помнить своё место, дабы не нарушать баланса и тысячелетний уклад. Но теперь тебе следует думать о другом, например, о спасении своей души и милости, даруемой её божественным величием Деворой Асура Анимас. Вот пред тобой алтарь, давай помолимся вместе о прощении. Ведь богиня, вопреки ложным россказням мерзких клеветников, милостива и порой прощает заблудших, если их покаяние искренне. Вдруг она услышит нашу молитву и соизволит ответить?

Император Тарх покорно склонил голову и начал молиться. Его слова, прерываемые всхлипами, истово взывали к милости лунной богини, пока Эквион бесшумно, словно тень, приблизился к нему со спины и положил ладони на рукояти своих мечей. Я преклонил колени перед алтарём справа от правителя Южной Империи, приняв благочестивое выражение лица, и благоговейно кивал в такт его молитве.

— Это было воистину прекрасно, император, — спустя пару минут таинственным тоном произнёс я. — Лично я страсть как проникся и, будь моя воля, немедля бы всё тебе простил. Но, увы, Девора не ответила. А всё потому, что покаяние без жертвоприношения — лишь пустой звук.

С этими словами я стремительным движением схватил Тарха левой рукой за курчавые пряди, а Эквион в тот же миг навалился на его плечи. В полумраке святилища лезвие ритуального кинжала сверкнуло подобно молнии — густая тёмно-алая струя хлынула из рассечённой артерии на шее императора. Он захрипел и попытался дёрнуться в сторону, но вырваться из сильных рук агониста ему не удалось.

Крепко удерживая самозваного монарха за волосы, я склонил его голову к алтарю так, чтобы кровь наполняла жертвенную чашу. Подняв правую ладонь к изваянию богини Тьмы, я вложил в свои слова всю мощь магии крови и воззвал:

— О великая богиня, хранительница тьмы, матерь луны и инфернального народа, Девора Асура Анимас! Молю тебя, яви свой лик недостойному рабу твоему, даруй своё благословение, дабы мог я и впредь служить тебе, неукоснительно исполняя волю твою!

Перстень на моём пальце вновь зашипел, иссушая души, заключённые в гранатовом камне, одну за другой. Кровь в жертвенной чаше забурлила, источая пар, а глаза изваяния лунной богини вспыхнули красно-синим пламенем, озаряя полумрак святилища. Грубо оттолкнув тело императора Тарха, я сложил ладони в почтительном религиозном знаке и склонил голову.

— Архонт Нокс Морграйс, — прозвучал завораживающий, но в то же время властный женский голос. Богиня Тьмы и Луны предпочитала говорить на древнем мелодичном наречии элле, которым в наши дни владели лишь самые близкие, лично избранные ею апостолы. — Ты взывал ко мне, чтобы поведать о своих несомненных успехах?

— Разве бывает иначе, моя богиня? — с самодовольной усмешкой ответил я. — Войска Южной Империи повержены, великий град Элладрион пылает в огне, его жители бежали, пали или порабощены, а у ног твоей статуи лежит мёртвый император Тарх, одиннадцатый в роду. Его душа уже летит в твои чертоги, чтобы занять своё место в Санкториуме.

— Славно, — промурлыкала богиня, и глаза изваяния стали светить более мягким светом, что говорило о её полном удовлетворении. — Может, сотворю из него блуждающую душу и отправлю соглядатаем назад. Получится символично.

— Привезти тебе в дар императорскую голову? Я знаю одного искусного мастера, который сможет создать из его черепа великолепный ночной горшок, достойный ягодиц самых царственных особ.

— Дерзкий мальчишка! Мне давно следует вырвать твой гнилой язык! — в тоне голоса богини прозвучало скорее кокетство, чем гнев. Я знал, как не переступить незримую черту, играя с ней, хотя всегда оставалась некоторая опасность застать её не в духе, что только больше будоражило в жилах кровь. — Но тебе вновь повезло, архонт, ибо ты ещё можешь мне пригодиться. Для тебя есть новое задание, гораздо более важное, нежели приводить в чувство зарвавшихся южан. Обсудим лично, когда вернёшься. Не задерживайся.

— Я живу, чтобы служить тебе, моя богиня.

Глаза статуи медленно угасали, а от крови в жертвенной чаше почти ничего не осталось. Моя ментальная аудиенция у богини Тьмы окончилась.

— Ну, что сказала Девора? — нарушил давящую тишину Эквион, который едва понимал древнее наречие своих далёких предков.

— Нужно возвращаться на Тенебрис, — ответил я, помедлив и размышляя, стоит ли поведать ему о новом задании. — У лунной богини есть для нас ещё одно поручение. Важное.

— Подробностей она, надо полагать, не сообщила?

— Как обычно.

— Но, судя по тону, богиня осталась нами довольна?

Я поднялся на ноги, бросил хмурый взгляд на остывающий труп императора, затем посмотрел на Эквиона и кивнул. В этот момент меня вдруг охватило непреодолимое желание оказаться в своём замке, зарыться в мягкие, уютные перины и погрузиться в безмятежный сон младенца. Но проблема заключалась не только в том, что моя обитель находилась далеко за морями и Бескрайним Океаном — демоны вообще никогда не спали. Такими нас сотворила наша богиня, чтобы мы могли служить ей ещё больше и лучше.

Однако в эту минуту меня внезапно накрыла волна усталости. Не физической — порождения Деворы Асура Анимас не знали изнеможения. Это чувство скорее напоминало щемящую тоску по чему-то, чего я не мог вспомнить: теплу очага в тесной избе, каше в горшочке, сновидениям… простой человеческой жизни. Обычно демоны не помнили, кем были до смерти в Земном Плане и перехода в Астральный, хотя порой некоторым из нас являлись видения самых ярких событий прошлой жизни, особенно связанных с насильственной смертью. Но со мной такого не случалось ни разу за более чем двухсотлетнее служение лунной богине. Так что со мной сталось? Не иначе какое проклятие подцепил от одной из придворных куртизанок.

— Мы сегодня славно послужили богине, так, может, теперь как следует гульнём? — мечтательно вопросил Эквион с горящими от предвкушения глазами. — Займём императорские покои, закатим пир! Здешние земли богаты урожаем, пастбища полны жирного скота, а императорские погреба ломятся от лучшего вина! Я лично отберу нам самых сочных сисястых южанок, устроим пляски, а потом…

— Сегодня без меня, Вилл, — резко оборвал я, едва сдерживая раздражение.

— Нокс, дружище, я совсем перестаю тебя узнавать, — неодобрительно покачал головой агонист. — Ты же не станешь утверждать, что демоны страдают мигренями? А танцевать, знаешь ли, можно не только на могилах своих врагов, иногда и в свет стоит выходить, если ты забыл. Знаю, вино на демонов не действует должным образом, но девок щупать ты вроде всегда любил, как и набить пузо заморскими деликатесами. К чему столько трудов, если не наслаждаться их плодами?

— Мы отплываем с рассветом, до тех пор нужно проследить, чтобы все захваченные трофеи и рабов загрузили в трюмы кораблей, а распоряжения выполнялись неукоснительно, — упрямо возразил я, мысленно представляя, как по недавно обретённой привычке забиваюсь в свою тёмную каюту и предаюсь в полном одиночестве рефлексии.

— Делегируй эту задачу моему отцу, стратигу Актарису, его это знатно взбесит. Как он, кстати, справился со штурмом? Надо полагать — блестяще?

— Не то слово. Хотел я уважить старика, назначив командовать битвой, да только сделал хуже. Он шибко осерчал, когда я забрал бразды правления легионом. Была бы его воля, он бы меня распотрошил прямо на площади перед храмом Деворы.

— Это похоже на старого хрыча. А мне он и слова не сказал, даже в мою сторону не посмотрел, будто меня не существует. Эх, Нокс, я уже давненько подумываю его прирезать по-тихому и встать во главе дома, да ведь у меня ещё девять старших братьев, чтоб они провалились в Бездну. Если пущу кровь им всем, это может вызвать подозрения и лишние кривотолки, как думаешь?

— Есть такая вероятность, — усмехнулся я.

— То-то и оно. Так что не видать мне главенства в доме, как монаху святости между ног портовой шлюхи. Ну да и плевать, своими подвигами я выковал в легендах себе собственное имя, уже затмившее имена моего отца и всех братьев!

— Это верно. Кого попало первым клинком Тенебриса не назовут.

— И пока мы с тобой в фаворе у богини, надо пользоваться всеми доступными благами без оглядки. Давай всё-таки со мной во дворец, братец? Ну с кем ещё мне разделить радость победы? С твоими козлорогими собратьями, которые ненавидят всех элле так, что аж кушать не могут, или с ублюдочными ликторами батюшки, которые держат меня за сумасброда, а за глаза зовут маргинальным выродком, позорящим своими выходками великий дом?

Я замешкался, пытаясь придумать правдоподобную отговорку, чтобы поскорее вернуться на корабль, но тут с улицы донеслись звуки военных горнов. Мы с Эквионом настороженно переглянулись. Нам явно не почудилось — горны звучали всё громче и призывнее.

— Ангелы, — с презрением и нескрываемой ненавистью процедил агонист, хватаясь за рукояти своих клинков. — Нас атакуют!