Тактик.1

Глава 12 Что забрал, то твое

Мы замерли, напряжённо прислушиваясь. Звуки неумолимо приближались.

— Двое, — прошептал Эрик, его глаза, казалось, и впрямь могли видеть в темноте. — Вооружены. Наёмники. Видимо, не всех головорезов Пруст успел перевешать.

— В укрытие! — скомандовал я. — Мейнард, ты у входа в туннель, держи оборону. Эрик, за его спину, готовь лук. Я попробую их встретить.

Места для манёвра в узком проходе практически не было. Мейнард, намертво прикрывшись щитом, выставил вперед меч, полностью перегородив туннель. Эрик ловко пристроился за ним, натянув тетиву. Я же с клевцом в руке встал чуть сбоку, готовый атаковать с фланга, если представится малейшая возможность.

Из туннеля вывалились две фигуры. Это действительно были наёмники Ордерика, которых мы не видели на виселице. Заметив нас, они издали яростный, звериный рев и сломя голову бросились в атаку.

Первый, дико размахивая коротким мечом, налетел на Мейнарда. Со скрежетом зазвенела сталь. Мейнард, несмотря на тесноту, уверенно блокировал удары и оттолкнул нападавшего.

Второй наёмник попытался протиснуться рядом, но тут же получил стрелу в плечо от Эрика и дико взвыл от боли.

Я не стал дожидаться, пока они опомнятся. Сделав молниеносный выпад, я со всей силы ударил клевцом по ногам первого наёмника, который всё ещё пытался прорваться через защиту Мейнарда. Тот охнул и рухнул на колени. Мейнард тут же закончил дело одним точным ударом меча.

Второй раненый попытался отступить, но Эрик не дал ему уйти, выпустив еще одну верную стрелу, на этот раз в шею. Наёмник гулко упал, роняя оружие.

Все произошло невероятно быстро. Через пару минут оба нападавших были мертвы.

— Чистая работа, — удовлетворенно констатировал Мейнард, вытирая меч о штаны убитого.

— Похоже, это были последние, — сказал Эрик, брезгливо осматривая тела. — Теперь тайник точно наш.

Мы собрали мешки с золотом. Их оказалось даже больше, чем мы смели думать. Видимо, наёмники успели неплохо «поработать» на руднике перед своей бесславной кончиной.

Когда мы уже собирались уходить, я обратил внимание на один из мешков, который лежал чуть в стороне, в самой глубине ниши. Он был из совершенно другой кожи, более тонкой выделки, и перевязан не грубой веревкой, а изящным шёлковым шнурком с какой-то странной резной бусиной на конце.

— Эй, парни, посмотрите-ка сюда, — позвал я. — Это что еще за любопытная диковинка?

Эрик подошел и взял мешок в руки. Он был заметно легче остальных. Англичанин внимательно рассмотрел бусину, потом сам мешок. Его лицо мгновенно стало серьёзным.

— Странно, — пробормотал он. — Я чувствую… что-то. Слабую магическую ауру. Не от золота. От этой бусины. И… кажется, внутри не только песок. Что-то еще.

Он осторожно развязал шнурок и аккуратно заглянул внутрь. Потом вытряхнул содержимое на подстеленный плащ. Вместе с золотым песком на ткань упал небольшой, тускло поблескивающий металлический предмет. Это был амулет. Странной, витиеватой формы, из тёмного, почти чёрного металла, с мутным красным камнем в центре. Камень, казалось, пульсировал едва заметным, болезненным светом, словно внутри него билось крошечное, злое сердце.

— Что это, во имя всех демонов? — Мейнард с явной опаской посмотрел на амулет.

Эрик предельно осторожно взял его в руки.

— Не знаю, — его голос был непривычно напряженным. — Но это… это определенно не просто украшение. Я чувствую от него силу. Очень тёмную силу. И… кажется, я где-то уже видел этот символ…

— В замке Берден Кош, — ответил ему я.

…

Обратный путь в Берден Кош Стойкий, после той незабываемой болотной бани, которую мы устроили гномьим воинам, и неожиданного, хоть и заслуженного, повышения, действительно походил на лёгкую увеселительную прогулку.

Рота, обвешанная трофейным гномьим железом, которое мы спешно, но с энтузиазмом пытались приладить поверх своего, далеко не безупречного казённого снаряжения, выглядела как банда удачливых мародёров, сорвавшая джекпот на ярмарке военных трофеев.

Солдаты, ещё вчера готовые удариться в панику от одного только вида разъярённого, закованного в броню гнома, теперь шагали с видом опытных ветеранов, вернувшихся с победоносной, хоть и короткой, войны. Ну, почти. Эйфория от выживания и неожиданной победы — сильная штука, способная на время заглушить и усталость, и страх, и даже здравый смысл.

По дороге мы сделали небольшой крюк в одно из предгорных селений, заметно крупнее тех, что попадались нам раньше.

Местный рынок тут был побогаче, и мы, скинувшись частью «болотных» трофеев, которые не пошли на улучшение нашей брони и вооружения, разжились новенькими, блестящими сержантскими нашивками. Мелочь, конечно, но, как говорится, сердцу приятно. Да и для поддержания дисциплины в роте штука полезная, одно дело слушать приказы таких же оборванцев, пусть и с капральскими лычками, и совсем другое — подчиняться свежеиспечённым сержантам, чьи нашивки гордо красовались на плечах.

Эрик, не мешкая, тут же занялся тем, что он называл «бухгалтерией». В нашем ротном журнале (замызганной, потрёпанной тетрадке, где кривым, но разборчивым почерком вёлся учёт личного состава, потерь и трофеев) он каллиграфически, не хуже заправского писаря из орденской канцелярии, вывел аккуратные строки о присвоении нам троим сержантских званий. С указанием точной даты, ссылкой на устный приказ рыцаря Пруста Одноглазого и даже какой-то замысловатой закорючкой, которая, по идее, была подписью Пруста.

— Для порядка, Ростик, — пояснил он мне, сдувая с ещё не высохших чернил невидимую пылинку и с довольным видом осматривая своё творение. — Бумажка, даже такая, нацарапанная на коленке, в этом мире решает многое. А то потом доказывай какому-нибудь замшелому кастеляну или заносчивому рыцарю, что ты не верблюд и не самозванец. Официальный документ, пусть и сомнительного происхождения, всегда лучше, чем просто честное слово.

«Пронырливый англичанин, — с невольной усмешкой подумал я, наблюдая за его манипуляциями. — Вечно у него всё схвачено, за всё заплачено. Хотя, надо признать, навык в этом мире чертовски полезный. Умение вовремя подсунуть нужную бумажку или правильно составить рапорт может быть ценнее, чем умение махать мечом».

Мы сделали ещё пару остановок в небольших деревушках, встретившихся на нашем пути. Часть гномьих доспехов, которые были слишком малы для наших солдат или сильно повреждены в бою, мы пустили на «запчасти», усиливая наиболее уязвимые места на броне наших новобранцев.

Йорген, наш самородок-кузнец, вместе с местным кузнецом, пыхтел над наковальней, подгоняя элементы брони гномов под нас, человеческую пехоту.

Что можно было, превращалось в ценные по качеству доспехи, усиливая дешёвые доспехи из кожи. Что нельзя — продавали.

Остатки гномьего «наследства» — оружие, которое нам было не с руки, да пару целых, хоть и помятых, комплектов брони мы выгодно сбыли заезжему гному-торговцу. Кряжистый, бородатый крепыш с хитрыми, вечно бегающими глазками, долго цокал языком, придирчиво осматривая наш товар, торговался до хрипоты, сбивая цену за каждую царапину, но в итоге сделка состоялась к обоюдному, как мне показалось, удовольствию. Мы получили звонкую монету, а он — дефицитный товар, который можно было выгодно перепродать своим соплеменникам.

Когда остальные солдаты отошли, готовясь к продолжению марша, гном-торговец вдруг шагнул ко мне ближе, его лицо, до этого выражавшее лишь острый коммерческий интерес, внезапно стало серьёзным и даже немного… благодарным?

— Я знаю, что ты сделал на руднике, человек, — тихо, почти шёпотом, сказал он, его голос был лишен обычной гномьей резкости и грубоватости. — Мой дальний родич был среди тех, кого ты освободил из рабства. Он рассказал мне. Спасибо тебе. Не все из вас, верзил, меряют этот мир только звоном золота и блеском власти. Существуют и иные ценности.

Он коротко, по-гномьи, кивнул мне и отвернулся, свернув разговор.

Я остался стоять, слегка ошарашенный этим неожиданным признанием.

Быстро же распространяются вести среди гномов. Надеюсь, они не болтливы, а то новости дойдут до Ордена, а те в качестве благодарности возвысят меня до ступеней на эшафот.

Замок Берден Кош Стойкий встретил нас привычной, почти родной суетой, лязгом оружия, доносившимся с тренировочного плаца, и тем самым незабываемым запахом кислой капусты, который, казалось, намертво въелся в сами каменные стены.

С нашего последнего визита здесь, казалось, не изменилось ровным счетом ничего.

У главных ворот замка толпилась очередная партия свежеотловленных новобранцев — таких же растерянных, испуганных и совершенно не понимающих, что их ждёт, какими были и мы когда-то, совсем недавно.

Я поймал себя на мысли, что смотрю на них с каким-то отстранённым, почти циничным равнодушием. Война, даже такая короткая и локальная, как наша недавняя стычка с гномами, быстро срывает пелену наивных иллюзий и безжалостно меняет взгляд на вещи. То, что раньше вызывало ужас или сочувствие, теперь воспринималось как обыденность, как неизбежная часть этой новой, жестокой реальности.

Пацци, наш горячо любимый второй заместитель коменданта, этот вечно чем-то занятый бюрократ с усталым лицом, принял нас в своём тесном, заваленном пыльными бумагами и пергаментными свитками кабинете.

Его сердитые и усталые глаза не выражали особой радости от нашего неожиданного появления. Скорее, лёгкое раздражение и плохо скрываемое желание поскорее от нас избавиться.

— А, вы ещё живы? Как вас там, Мейрики, Арростики. Короче, сержанты, значит? — проворчал он, пробегая мутными глазами принесённый нами рапорт, который Эрик предусмотрительно составил по всем правилам местного эпистолярного жанра, не забыв упомянуть о нашей «неоценимой роли» в разгроме «превосходящих сил противника». — Пруст Одноглазый любит широкие жесты. Особенно когда эти жесты не касаются его собственного кошелька или запасов провианта. Легко раздавать звания направо и налево, когда за это не нужно платить из своего кармана.

Он тяжело вздохнул, потирая набрякшие виски, словно пытаясь избавиться от назойливой головной боли.

— Рад бы вас тут оставить, герои вы наши новоявленные, да только к зиме в замке и так мышь на продовольственном складе повесится от голода. Припасов кот наплакал, финансирование из столицы урезали до минимума. Содержать еще сотню голодных ртов… В общем, не до вас сейчас, господа сержанты. Сами понимаете, времена тяжёлые.

«Классика жанра, — с кислой усмешкой подумал я. — Как только ты перестаешь быть пушечным мясом на передовой и становишься потенциальной обузой для тыловых крыс, от тебя стараются как можно быстрее избавиться, отправив куда-нибудь подальше, с глаз долой — из сердца вон, лишь бы не мозолил глаза».

— Поэтому, — Пацци с видимым облегчением извлек из ящика своего массивного дубового стола новую, еще пахнущую свежими чернилами карту Ордена и щёлкнул ногтем по одному из значков, — вот вам новое назначение. Ущелье Двойной Луны, на самой восточной границе владений Ордена. Там, говорят, есть стратегически важный мост через реку Йорат.

— У вас всё стратегические важное? Ущелье, шахта, сортир? — с сарказмом спросил Эрик.

— Нет, но вам достаются именно такие. О чём я? Ага. Мост. Его и будете денно и нощно охранять. Место, по слухам, тихое, спокойное, считайте, что вы на отдыхе.

— Сильно сомневаюсь, — буркнул я.

— Сами увидите. Это место как раз для героев, заслуживших почётный отдых после ратных подвигов.

Я покосился на Мейнарда. Тот, как обычно, был невозмутим, с лицом, непроницаемым, как гранитная скала. Лицо его не выражало никаких эмоций, кроме, может быть, легкой скуки.

— Письменный приказ, господин заместитель коменданта, — ровным, лишенным всякой интонации голосом произнес немец, сверля Пацци своим тяжёлым взглядом. — Со всеми необходимыми реквизитами, подписью и печатью. Чтобы потом не возникло недоразумений.

Пацци скривился, словно сожрал целый лимон, но спорить не стал и молча кивнул.

— Будет тебе приказ, сержант, — миролюбиво ответил Пацци. — Куда ж я от тебя денусь? Как у нас сложилась традиция, большой, чтобы двумя руками держать.

Пока в канцелярии замка готовился наш официальный приказ на новое место службы, мы не сидели сложа руки.

Зима приближалась.

Зима в этих горных краях, судя по рассказам бывалых солдат и местных жителей, была суровой и затяжной, а наше летнее, изрядно поношенное обмундирование явно не предназначалось для серьёзных холодов и пронизывающих ветров.

Старший кастелян замка, толстый, одышливый и вечно потный толстяк с маленькими, бегающими глазками, долго кочевряжился, точно девица на ярмарке невест, ссылаясь на хроническую нехватку всего и вся на складах, но увесистый кожаный мешочек с сестерциями, который Эрик незаметно, но решительно сунул ему в мозолистую руку, возымел почти чудодейственный эффект.

Буквально через час наша рота уже примеряла вполне сносные зимние куртки на толстом меху, тёплые, тройной прошивки штаны и хоть и ношеные, но поразительно крепкие и тёплые кожаные сапоги. Чудеса, да и только. Оказывается, лёгкая коррупционная составляющая способна творить чудеса и без магии.

Заодно, по той же проверенной «золотой» схеме, мы провернули ещё одно небольшое, но важное дельце.

В нашей роте было несколько толковых и надёжных парней, которые неплохо проявили себя в недавних передрягах и заслуживали поощрения. Мы решили повысить троих из них до капралов — Йоргена, нашего незаменимого кузнеца-самоучку, и еще двоих, Носатого и, внезапно, Увальня, который сейчас уже изрядно похудел, но кличку свою сохранил.

Новые капральские нашивки, купленные за сущие гроши на местном рынке, и соответствующая запись в ротном журнале, подкрепленная небольшой, но весомой «благодарностью» словоохотливому писарю из канцелярии Пацци, быстро решили этот вопрос.

Теперь у нас была своя, пускай и маленькая, но вполне дееспособная командная структура, что не могло не радовать.

Перед самым отбытием, когда рота уже строилась на замковом дворе, готовясь к долгому переходу, нам неожиданно встретился Грейден.

Тот самый капрал-инструктор, чьи садистские «тренировки» мы до сих пор вспоминали с неизбывным внутренним содроганием и тяжестью в мышцах. К нашему крайнему удивлению, он не стал орать, сыпать проклятиями или издеваться, как обычно. Наоборот, на его грубом, обветренном и покрытом шрамами лице появилось что-то вроде… уважения? Или это мне просто показалось?

— Слышал, салаги, вы тут отличились, — прогудел он, подходя к нам и по-хозяйски оглядывая наши новые сержантские нашивки. — Сержанты, значит. Неплохо для тех, кого я всего один несчастный день гонял по этому проклятому плацу. Видимо, не зря я из вас жилы тянул.

Он по-дружески, но с такой силой хлопнул Мейнарда по плечу, что тот едва устоял на ногах и чуть не выронил свой меч.

— Молодцы. Выжили. И не просто выжили, а еще и показали этим… бородатым подземным крысам, где раки зимуют. Рад за вас, парни. Искренне рад. Удачи вам на новом месте.

От такой неожиданной любезности мы даже не нашлись, что ответить, просто ошарашенно моргали, как три идиота. Грейден криво усмехнулся, коротко кивнул нам и, развернувшись на каблуках своих стоптанных сапог, зашагал прочь, к новой партии перепуганных новобранцев, уже предвкушая, как будет выбивать из них остатки гражданской дури и превращать в солдат Ордена.

— Мир окончательно сошел с ума, — пробормотал я, когда Грейден скрылся из виду за углом казармы. — Сначала гном-торговец рассыпается в благодарностях, теперь этот старый садист радуется нашим успехам, словно малое дитя новой погремушке. Что дальше? Орки начнут писать любовные стихи и дарить нам цветы?

Эрик и Мейнард пожали плечами.

Возможно, Грейден, несмотря на всю свою внешнюю грубость и жестокость, просто уважал тех, кто сумел пройти через адскую мясорубку войны и остался не только жив, но и человеком. Или, по крайней мере, эффективным солдатом, способным выполнять приказы и убивать врагов Ордена. Кто знает, что творится в голове у этого ушибленного типа?