Тактик.1

Глава 11 В болотах вязнут

Тут, на краю болот, уже стоял Эрик.

Он негромко зло крикнул, указывая путь для пехоты. Его виденье позволяло даже в ночи определить сравнительно сухие проходы.

Хотя какие там к лешему сухие⁈

Болото встретило нас мерзким чавканьем и холодным, гнилостным духом. Луна, нехотя вынырнувшая из-за рваных туч, серебрила ряску и редкие кочки, торчащие из воды, словно гнилые зубы из пасти чудовища.

— Сюда! За мной! — крикнул я, первым шагнув в ледяную, вязкую жижу. Ноги тут же ушли по колено. Бр-р, какая мерзость!

Солдаты, ворча и охая, поплелись следом. И всё же мы пошли. Эрик показывал, я вёл (пришлось доверится англичанину и его чутью). Паника немного улеглась, сменившись тягучим отчаянием и усталостью от марша.

Эрик провёл нас на небольшой, относительно сухой пятачок земли, поросшем колючим кустарником.

— Глубина переменная, — быстро доложил он. — Есть несколько «островов», но в основном — топь. Гномы отстали, но ненадолго. Они уже идут по следу.

— Отлично, — кивнул я. — Мейнард, строй людей! В две шеренги, лицом к лесу. Щиты, вперёд! Копейщики — в первом ряду, лучники — за ними. Эрик, лучники на тебе.

Вообще я был самым младшим в тройке по возрасту. Чтобы не было конфликта за лидерство, мы старались друг другу не указывать.

Но сейчас ситуация не такая, чтобы миндальничать. Я объективно лучше представляю себе тактику боя и не потому, что у меня была какая-то там магия. Стыдно признаться, но мой опыт боёв скатывался к играм. Вот только их были тысячи, этих боев.

К счастью, Мейнард и Эрик решили меня послушать.

Пока Мейнард зычным голосом приводил в порядок нашу мокрую и дрожащую от грязи и адреналина «армию», я стремительно оценил обстановку. Мы стояли на небольшом возвышении, если так можно назвать этот жалкий клочок земли, едва поднимавшийся над водой. Перед нами, в паре сотен метров, чернел лес, откуда вот-вот должны были появиться гномы. Лунный свет, хоть и скудный, позволял различать смутные силуэты.

— Спокойно, Ростик, — приказал я себе. — Представь, что ты в игре. Забудь про ответственность и риски, про угрозу собственной жизни. Думай трезвой головой. Помни, что на войне лучше всех себя показывают социопаты, просто потому, что они не подвержены страху, а думают о результате. Если это игра, то ты проходил игры и похуже. Главное, не дать им подойти на расстояние удара. И молиться, чтобы их доспехи оказались действительно тяжёлыми.

Солдаты, стоя кто по щиколотку, а кто и по самую задницу в болотной жиже, дрожали от холода и животного страха. Дрожали, но стояли и приказ выполнили. Щиты сомкнулись, острия копий уставились в сторону предполагаемого противника.

И вот они появились. Из чащи леса, словно тёмная волна, хлынули гномы. Их было много, пугающе много. В призрачном свете луны тускло поблескивали их доспехи и широкие лезвия топоров. Они шли уверенно, сомкнутым строем, явно не ожидая серьёзного сопротивления от жалкой кучки беглецов.

— Стоять! Не стрелять без команды! — грозно проревел Мейнард.

Гномы неумолимо приближались. Их скорость и сила позволила им быстро преодолеть первые десятки метров разделявшего нас расстояния. Семьдесят метров, пятьдесят… И тут началось то, на что я и рассчитывал. Их тяжёлые доспехи, идеально подходившие для подземных сражений, на болоте сыграли с ними поистине злую шутку. Передние ряды атакующих начали вязнуть. Сначала по щиколотку, потом по колено. Их слаженный боевой порядок смешался. Раздались изумлённые и гневные крики.

— Вот они, наши «тевтонцы»! — не удержался я от саркастического комментария, который, впрочем, вряд ли кто услышал в общем гвалте.

Когда первая волна гномов безнадёжно увязла метрах в тридцати от нас, отчаянно пытаясь выбраться из липкой трясины, я подал знак Эрику.

— Лучники, целься в тех, кто застрял! Залп!

Стрелы с хищным свистом полетели в сторону гномов. Да, броня была великолепна, но она всё равно имела щели. Несколько коротких хриплых вскриков подтвердили, что они достигли цели. Гномы, оказавшиеся в ловушке, неуклюже пытались прикрыться щитами, но это плохо помогало против тучи стрел.

А лучники не думали останавливаться, они били и били. ИХ было всего девятнадцать человек, включая Эрика. Чёткой численности, сколько каких воинов должно быть в роте, не было, поэтому за месяц тренировок мы распределили воинов, исходя из их талантов.

— Копейщики, стоять! — ревел Мейнард.

И ряды стояли бесконечно долгие минуты, пока своё не отработали лучники.

Запас стрел был не бесконечен и в какой-то момент из плотного треска луков выстрелы стали одиночными.

— Мейнард, теперь твои орлы! — крикнул я. — Выбирай самых крепких, с длинными копьями! По одному, аккуратно! Добейте тех, кто увяз ближе всего! И не суйтесь в самую топь!

Мейнард, мгновенно поняв манёвр, отобрал десяток самых рослых и сильных копейщиков. Осторожно ступая по предательским кочкам и немногим твёрдым участкам дна, они приблизились к застрявшим гномам и начали методично «обрабатывать» их копьями, выцеливая уязвимые места между пластинами доспехов.

Это была не битва, а скорее хладнокровное избиение. Гномы, скованные тяжёлой броней и вязкой жижей, оказались практически беззащитны. Те, кто в безумной ярости пытался прорваться дальше, вязли ещё глубже. Их боевые крики сменились воплями бессильного отчаяния.

Несколько гномьих арбалетчиков, оставшихся на безопасном расстоянии на краю леса, попытались было обстрелять нас, но их болты либо не долетали, либо бессильно вязли в щитах. Эрик со своими лучниками быстро заставил их замолчать навеки.

Бой продолжался удивительно недолго.

Поняв, что атака окончательно захлебнулась, и неся тяжёлые потери, гномы дрогнули. Задние ряды, не больше четверти выживших, видя незавидную участь своих передних товарищей, остановились, а потом и вовсе беспорядочно повернули назад, унося раненых и бросая убитых. Через несколько минут на болоте остались только мы да жуткие силуэты нескольких десятков гномьих тел, медленно погружающихся в ненасытную трясину.

Тишина, нарушаемая только жалобными стонами раненых (и наших, и гномьих) и жутким чавканьем болота, показалась поистине оглушительной.

— Победа… — хрипло выдохнул Мейнард, опуская меч. — Мы… мы всё-таки победили.

Солдаты, еще минуту назад дрожавшие от страха, теперь издавали радостные, хотя и несколько истеричные, возгласы. Некоторые тут же бросились «лутать» поверженных врагов, стаскивая с них доспехи, оружие, кошельки. Мародёрство — святое дело после боя, особенно когда ты голоден и оборван. Я не стал им мешать. Трофеи — это не только материальная ценность, но и своего рода психологическая компенсация за пережитый ужас и близость смерти.

Эрик подошел ко мне, неуклюже отряхивая с одежды комья болотной грязи.

— Неплохо сработано, Ростик. Прямо как по учебнику. Только вот… что дальше? Сидеть здесь до утра — точно не вариант. Замерзнём к чертям.

— Слушай, я прогуляюсь на разведку, а ты… Ну, надо собрать трофеи. А так… На болоте безопаснее, чем там. Вдруг оставшиеся в живых гномы организуют засаду? — я посмотрел в сторону рудника, мрачно темневшего в нескольких километрах от нас. — Дай возможность мне посмотреть, посигналить. Ну и кое-что проверить. Если гномы вернутся, то отступайте глубже в болото. Но я думаю, на сегодня они уже сыты по горло.

— Ты куда? — недоумённо удивился Мейнард. — Один?

— Не беспокойтесь, — усмехнулся я. — У меня там небольшое дельце. Кажется, кое-кто сейчас очень удачно остался без присмотра.

Рудник встретил меня зловещей, давящей тишиной. Наёмники Ордерика, как мы уже видели, предполагаю, трусливо испарились при первых же признаках опасности, оставив своих «подопечных» на произвол судьбы. В убогих бараках внутри шахты, где содержались гномы-рабы, было темно и подозрительно тихо.

Я зажёг факел, который предусмотрительно прихватил с собой. Дрожащее пламя выхватило из непроглядной темноты десятки пар глаз, смотрящих на меня с испугом и глухим недоверием. Гномы сбились в плотную кучу в дальнем углу барака. Среди них я сразу узнал Броина.

— Что тебе нужно, человек? — хрипло, с трудом выдавил он. — Пришёл добить нас?

— С ума сошёл, Броин? Я пришел вас освободить, — ответил я, быстро осматриваясь в поисках чего-нибудь тяжелого. В углу валялся здоровенный шахтерский молот. То, что надо.

Я подошел к ближайшему гному, на ногах которого болтались тяжёлые кандалы, и одним точным, выверенным ударом молота разбил колодку, о которую крепилась цепь. Гном в ужасе дёрнулся, не веря своим глазам.

— Что… что ты делаешь? — ошеломленно прошептал Броин.

— То, что должен, — я перешел к следующему. — Считайте это… своеобразной компенсацией за «гостеприимство» моих сородичей.

Один за другим я крушил оковы гномов. Они смотрели на меня, как на сумасшедшего. Когда последний из них оказался свободен, Броин медленно подошёл ко мне.

— Я не понимаю, — сказал он, все ещё качая головой. — Зачем? Тебе было бы куда выгоднее оставить нас здесь. Торговать с нами, как раньше. Получать золото.

— Возможно, — пожал я плечами. — Но, видишь ли, я идейный противник рабства. Звучит пафосно, признаю, но это так. К тому же, не все люди одинаковые, Броин. Кто-то видит в окружающих рабочую силу или источник наживы. А кто-то… просто поступает так, как считает правильным. По совести, если угодно.

Я помолчал, давая ему осмыслить сказанное, потом добавил:

— Ты знаешь, что ваши напали?

— Да. Они проиграли, человек?

— Мне жаль.

— Но ты дрался с ними и всё же не пылаешь гневом к беззащитными слабым?

— Знаешь, гном. Я убил их без колебаний, потому что это драка. Я русский, я поступаю так. Но беззащитные вы… Если подумать, а я имею такую привычку. Жертва твоих сородичей не должна быть напрасной. Да, там в битве, я разил и был хорош. Здесь меня не встречают воины, а только незаконно обиженные люди… Пусть не люди. Мне не понять этой всей расовой херни. Для меня все равны.

Броин долго и испытующе смотрел мне в глаза. Потом на его суровом, изборождённом морщинами лице появилось что-то похожее на кривую улыбку.

— Ты… очень странный человек, Ростик. Но, мы принимаем ту свободу, что ты нам возвращаешь.

Он оглянулся на своих соплеменников, которые всё ещё не могли прийти в себя от пьянящего чувства неожиданной свободы.

— Мы знали, что письмо дойдет до лорда Ниннигес, — неожиданно сказал Броин, значительно понизив голос. — В нём не было магии, но вы это и так поняли. Но это было сообщение. Среди людей вашего Ордена, в самом его сердце, есть… наши глаза и уши. Тот, кто передал лорду это письмо, знал, что оно вызовет его гнев. А ещё он сообщил нашим собратьям, которые смогли добраться сюда. Не скажешь, где выход из туннелей?

— В лесу. Там должны быть ещё ваши. Иди, гном. Я сохраню вашу тайну, Броин. Но сейчас вам надо бежать.

— А ты за себя не переживаешь? В том, что мы сбежали могут обвинить вас, конкретно тебя?

— Ерунда, за вами присматривал Ордерик. Решат, что кто-то из отряда гномов нашёл вход в шахту. Всё, бегите. Пока не появились другие «освободители» из Ордена. Идите к своим.

Гномы, всё ещё не веря своему счастью, начали осторожно выбираться из барака. Броин задержался.

— Спасибо, Ростик, — сказал он, протягивая мне небольшой, но увесистый кожаный мешочек. — Это немногое, что у нас осталось. Но ты заслужил это.

Я хотел отказаться, но Броин был непреклонен.

— Да хранят тебя горы, человек, — торжественно сказал он и скрылся в темноте вслед за остальными.

Я остался один посреди гулкой тишины опустевшего рудника.

В руке мешочек с золотом. В душе странная смесь свинцовой усталости, мимолетного удовлетворения и какой-то горькой иронии. Освободил рабов, победил врагов… Прямо герой. Только вот окружающая реальность вовсе не геройская и совсем не радует.

Горький привкус у этой победы.

Промозглое утро застало нас на у края болота, усталых, грязных, но живых. Солдаты, кое-как обсушившись у чадящих костров, разбирали трофеи. Потерь у нас было на удивление немного — несколько раненых, в основном болтами. Гномам повезло гораздо меньше.

Мы вытащили всех, тут сказалась немецкая педантичность и с той же педантичностью они были разграблены.

Мы вернулись в свой лагерь, вонючие, грязные, в крови и болотной жиже, таща на себе трофеи.

В момент, когда багровое солнце только-только начало подниматься над горизонтом, окрашивая небо в тревожно-розовые тона, на опушке леса показался конный отряд. Это были стрелки-егеря Ордена, элитные бойцы, закованные в лёгкую (и ужасно дорогую) воронёную броню, с длинными луками за спиной. Возглавлял их пожилой рыцарь с суровым, обветренным докрасна лицом и чёрной повязкой на одном глазу.

— Это Пруст Одноглазый, — почти беззвучно сказал Эрик, возникший рядом со мной. — Легендарная личность. Суров, как старая солдатская щетина, но, говорят, справедлив. Если, конечно, справедливость в его понимании хоть как-то совпадает с нашей.

Пруст неспешно спешился и, даже не удостоив нас взглядом, отдал несколько коротких приказаний своим людям. Те деловито рассыпались по окрестностям, осматривая лес вокруг.

Привели нескольких крестьян, которые прятались по кустам.

Наша рота, пребывающая во всё том же грязном и смертельно-усталом состоянии, построилась, хотя команды от рыцаря не было.

После короткого допроса, больше похожего на вынесение скорого приговора, Пруст направился к нам.

Мы с Мейнардом стояли перед нашим отрядом, Эрик чуть в стороне.

Вид у нас был, прямо скажем, не парадный, а скорее разбойничий.

Пруст Одноглазый остановился перед строем, медленно и внимательно оглядывая каждого из нас своим единственным, но невероятно пронзительным глазом.

— Капралы Ростик, Эрик, Мейнард? — его голос был низким и рокочущим, словно далёкий камнепад в горах.

— Так точно, господин рыцарь! — по-уставному гаркнул Мейнард.

— Докладывайте, — бросил он коротко.

Мейнард коротко и чётко, без лишних эмоций, изложил события прошлой ночи: нападение гномов, трусливое бегство Нэйвика (о его позорной казни на площади мы умолчали, решив, что Пруст и так все узнает), наш отход на болота и последующий бой.

Пруст слушал молча, не перебивая, лишь изредка чуть заметно кривя губы. Когда Мейнард закончил, он несколько секунд буравил нас своим единственным глазом, потом сказал:

— Трофеи, захваченные в бою, остаются у вас. Это ваше право. Что касается рыцаря Нэйвика… — он сделал значительную паузу, — … он покрыл себя несмываемым позором. Его трусость и некомпетентность привели к гибели людей и поставили под угрозу интересы Ордена.

Мы промолчали, потому что его слова и сам тон не требовал ответа.

— Официально гномов в руднике не было, — продолжил рыцарь, — Поэтому не было ни нападения, ни рабов. А если не про то, что «официально», то рабы сбежали. Знаете об этом?

— Виноваты, занимались трофеями, шахту не проверяли, — отчеканил Мейнард.

— Сбежали. Вина за побег рабов-гномов, — невозмутимо продолжал Пруст, — полностью лежит на наёмниках, охранявших рудник. Они будут найдены и преданы суду. Точнее, виселице. Что касается самого рудника… после того, как гномы обнаружили его точное местоположение и пути подхода, он стал слишком уязвим. Охранять его силами одной роты зелёных новобранцев более не представляется возможным. Здесь будет построен укреплённый форпост. Эту позицию временно удержим мы, потом сюда перебросят панцирников и сапёров, чтобы построили стационарное укрепление.

Он снова обвел нас своим пронизывающим до костей тяжёлым взглядом.

— За проявленную доблесть в бою, за то, что смогли организовать оборону и нанести поражение превосходящим силам противника, даже после того, как ваш командир вас предательски бросил, — Пруст на мгновение криво усмехнулся, если этот ледяной оскал можно было назвать усмешкой, — от имени Ордена Ре Бахтал и своей властью повышаю вас, капралы Ростик, Эрик и Мейнард, до звания сержантов. Новые знаки различия получите в замке Берден Кош Стойкий, куда вам и надлежит отправиться со своей ротой.

Вот так. Снова повышение. Такими темпами скоро генералами станем, если выживем.

— Собирайте своих людей, сержанты, — отрезал Пруст. — И выступайте. У вас два дня, чтобы добраться до Берден Кош. Приказ понятен? Возражения есть?

— Никак нет! — рыкнул Мейнард.

Пока собирались, наспех помылись и собрали барахло, оставив егерям прекрасно оборудованный лагерь.

Обратный путь в замок Берден Кош Стойкий показался нам почти увеселительной прогулкой по сравнению с тем адом, что мы пережили за последние сутки. Рота, обогатившись гномьими доспехами и оружием, выглядела куда солиднее. Солдаты, воодушевленные победой и неожиданным повышением своих командиров, шагали бодро, напрочь позабыв об усталости.

Когда мы проходили мимо Хеоррана, то увидели воочию то, о чем говорил Пруст. Свежесколоченная, наспех возведенная виселица на центральной площади уже не пустовала. Несколько фигур в знакомой одежде наёмников мерно раскачивались в петлях. Среди них я без труда узнал Ордерика. Головорезы Пруста работали быстро и безжалостно эффективно.

«Правосудие Ордена, — с циничной усмешкой подумал я. — Быстрое, жестокое и далеко не всегда справедливое. Но в данном случае, пожалуй, заслуженное».

Отойдя от Хеоррана на несколько километров, мы сделали короткий привал. Я подозвал Эрика и Мейнарда.

— Парни, у меня есть одна идейка, — сказал я, заговорщицки понизив голос. — Помните наш старый знакомый тайник в волчьей пещере? Кажется, пришло время его навестить. Ордерик и его команда нам уже точно не помешают.

Глаза Эрика хищно блеснули. Мейнард, как всегда, был более сдержан, но в его взгляде явно читался интерес.

— Рота подождет здесь, — решил я. — Мы втроём быстро сходим, проверим. Это недалеко.

Оставив роту под присмотром одного из самых толковых новобранцев, мы снова углубились в лес. Знакомая тропа привела нас к скальному выступу и зияющему чернеющему входу в пещеру. Волков на этот раз не было — видимо, шум недавних боёв распугал всю местную живность.

Зажгли факел. Внутри все было по-прежнему: промозглая сырость, запустение и тяжелый, затхлый запах старого камня. Мы быстро добрались до замаскированного камня, с кряхтением отодвинули его…

Тайник был на месте. Несколько пузатых, увесистых кожаных мешков с золотым песком.

— Похоже, госпожа удача еще не отвернулась от нас, — довольно пробормотал Эрик, запуская руку в один из мешков.

Мы уже начали перетаскивать мешки к выходу, когда из темной глубины узкого туннеля, который мы обнаружили в прошлый раз, донеслись посторонние звуки. Тихий шорох, приглушённые голоса.

— Черт побери! — выругался я. — Похоже, мы здесь не одни.