Тафгай. Том 9

Глава 5

В среду 2-го января 1974 года после первого периода матча против «Лос-Анджелес Кингз» нашей ледовой дружине устроили самые настоящие королевские в кавычках проводы. Как только прозвучала сирена на перерыв, почти весь зал принялся свистеть, топать и улюлюкать. И я вполне допускал, что заводилами такого поведения болельщиков были специально подготовленные люди, как бы случайно рассевшиеся в разных секторах лужниковского Дворца спорта. В современном мире на просторах интернета такую нечисть назовут «троллями», людьми, которые от осознания собственной никчемности, гадят везде и всюду, куда могут дотянуться их шаловливые ручки. Ведь чтобы обмазать всё коричневой субстанцией, кроме плодовитости, большого ума и таланта не требуется.

— Я на второй период, ёкарный бабай, не выйду, — рыкнул Валерка Васильев, плюхнувшись в раздевалке на деревянную лавку. — Кому это, б…ять, надо⁈ Горим 0: 2, и по чужим воротам ни одного броска.

— Так можем же случайно забить, — проворчал Боря Александров, стараясь не смотреть в мою сторону.

— Валерка прав, — поддержал друга Валерий Харламов, — если нужно проиграть, то давайте несколько штук забросим, а потом столько же пропустим. Ещё никогда меня народ на трибунах не освистывал.

— И мы показывать такой слабый игра не хотеть, — высказался за коллег из соцлагеря Франтишек Поспишил.

— Хороши друзья, нечего сказать, — вдруг разговорился молчун Юрий Тюрин, — а если мы случайно этот Лос-Анджелес раскатаем, вам-то чё? Ничё! А Ивана посадят.

— Мужики, дайте пять минут извилинами поскрипеть, — пробурчал я.

Мне самому такой хоккей был противен и омерзителен. Тем более рано утром в номер передали записку, что в Чикаго у меня родился сын. Разве мог я в такой день играть спустя рукава?

— Тихо, граждане, Чапай думать будет, — хмыкнул Борис Александров и тут же получил затрещину от Валерки Васильева.

И крылатая фраза из довоенного фильма про героя гражданской войны «Чапаева», вызвав усмешку на моих губах, породила какое-то неожиданное озарение. «А ведь меня так и так посадят, — вдруг дошло до моих „куриных мозгов“. — Обманул меня Юрий Андропов как великовозрастный хулиган маленького мальчика. Если в газетах напечатают, что команда закрыта из-за финансовых нарушений, то Михаил Суслов, которому я попортил много крови, первым потребует от Политбюро ЦК возбуждения уголовного дела. Леонид Брежнев, обожающий хоккей, какое-то время посопротивляется, пока Суслов не перетащит на свою сторону Константина Черненко, лучшего друга нашего генсека. И не пройдёт и месяца, как за мной приедет карета „скорой милицейской помощи“. А ведь Андропов всю эту цепочку заранее просчитал. Вот почему он сразу вычеркнул меня из сборной СССР. Обложили, значит, со всех сторон, как волка. Ничего, я ещё напоследок покусаюсь».

— Мужики! — громко произнёс я. — Послушайте меня внимательно. Мы проделали большой и сложный путь! Какие только палки не вставляли в наши колёса, мы всё перелопатили! И как только не старались наши недруги, мы всё равно держались на первом месте! Но судьбу команды предрешил не хоккей, а какие-то странные договорённости там, в высоких кабинетах. Так давайте хлопнем дверью напоследок. Расколошматим Лос-Анджелес так, чтоб чертям стало тошно! — последние слова я буквально прокричал.

— Дурак, тебя же посадят, — пролепетал Юрий Тюрин, пока остальные парни недоумённо переглядывались.

— По крайней мере, сидеть буду с чистой совестью, — рыкнул я. — Мужики, играем на полную катушку! Я всё сказал.

— А может, ещё и не посадят, мать твою, — хохотнул Васильев. — Пугают, козлы позорные, специально на понт берут. Играем мужики, играем, твою мать!

— Дааа! — заорал вся наша раздевалка.

И на второй период матча все парни, на свитерах которых красовался огромный квадратный логотип «Москвы Ред Старз» выскочили как из катапульты. Гости из солнечного Лос-Анджелеса, не ожидав такого напора, первые минуты только и делали, что отбивались в своей зоне. А невысокий юркий с хорошей реакцией голкипер «Кингз» Роги Вашон крутился в воротах словно юла.

Почувствовали перемену в нашем настроении и зрители на трибунах. И уже кое-где стали слышны выкрики: "Шайбу! Шайбу!'. А вот ложа для почётных гостей сегодня пустовала. Товарищ Брежнев смотреть на то, как наша команда по его приказу будет сдавать игру, почему-то не пожелал. Вообще у наших первых лиц государства издревле так повелось, если где-то какая-то победа, то они тут как тут, а если провал или неудача, то они как бы и ни при чём. Это бояре не досмотрели, вот боярам и предъявляйте свои беспочвенные претензии за фиаско. А сакральную, почти святую фигуру царя трогать не моги.

Засуетился на скамейке запасных и канадский наставник гостей Боб Пулфорд. Кстати, Пулфорд в 1976 году возглавит сборную США на первом Кубке Канады. Выше пятого места американская команда на том турнире не поднимется, но не по причине тренерских промахов и недочётов, а потому что сейчас в 70-е эту сборную делать просто не из кого.

— Держите Большого Тафа! Внимательней с Тафом! Внимательней! — орал от борта Боб Пулфорд, предчувствуя, что гол назревает, когда моя тройка нападения прижала его парней к воротам Вашона.

В этот момент в левом закруглении заложил резкую «улитку» Боря Александров, а на синей линии ближе к левому борту постучал клюшкой по льду Валерий Васильев.

— Сыграй через зад! — рявкнул я, имея в виду, чтобы наш юный гений прорыва отдал шайбу на синюю линию.

— Сам туда иди, — буркнул Борис и, тут же получив сильный удар в бок, грохнулся на лёд.

Однако каким-то чудом шайба отлетела в моём направлении, но бросить по воротам мне не позволил высокий и широкоплечий защитник гостей Терри Харпер. Он клюшкой двинул меня в спину, и я, теряя равновесие, лишь в последний момент смог зацепить шайбу крюком и откинуть её на синюю линию. А что сделал с этой шайбой Васильев, уже не рассмотрел. Зато когда развернулся и врезал Харперу в ответ, атака на ворота гостей шла с правого фланга. Валерий Харламов одним финтом убрал с дороги второго защитника гренадёра Барри Лонга и без замаха мощно бросил в дальний от вратаря угол. Роги Вашон рухнут на колени, и отбил шайбу плечом. Но юркий чёрный резиновый диск ударился в перекладину и по замысловатой траектории отскочил в поле. И тут пришёл мой черед доказывать, что я не зря ем «горький хоккейный хлеб». И я как заправский бейсболист слёта клюшкой вколотил шайбу в сетку ворот «Лос-Анджелес Кингз».

— Гоооол! — взвыли трибуны самого вместительного Дворца спорта в СССР.

«Первая пошла», — рыкнул я про себя, принимая поздравления партнёров по команде.

— Змена! — скомандовал наш второй вратарь Иржи Холечек, который в отсутствии старшего тренера сидел около калитки и следил за тем, чтобы хоккеисты менялись строго по очереди. — Езли мы выхрат, то я стэйт первы тренер чехословак, ктерый победит в НХЛ, — захохотал он, когда моя тройка уселась на лавку.

А когда на лёд вышла тройка Рихард Фарда, Вацлав Недомански и Николай Свистухин, Холечек по-деловому крикнул на площадку: «Вацла! Дей!».

— Докатились до тренера чехословака, — прошипел Боря.

— Ты молись, чтобы ему не пришлось накладывать тебе швы, — хохотнул я. — Иржи ведь сегодня у нас ещё и за врача.

— Сам молись, — недовольно буркнул Борис.

— Распоясался ты, Боря, под нашим нечутким руководством, — засмеялся Харламов, пихнув юного гения прорыва в плечо.

А тем временем тройка Вацлава Недомански, которую с тыла страховали защитники Васильев и Тюрин, так же как и мы осадили ворота Роги Вашона. Однако после пары-тройки хороших передач Рихард Фарда заковырялся около правого борта и под прессингом гостей шайбу потерял. И контратака в нашу сторону пошла со скоростью разжимающейся пружины. Хоккеист финского происхождения Юха Видинг, мелькая своей русоволосой шевелюрой, получив пас в средней зоне, резко рванул по правому флангу на ворота Виктора Коноваленко. И защитник Юрий Тюрин стал единственным, кто успел вернуться назад и перекрыть центр площадки.

В данный момент он катил спиной к воротам Коноваленко и караулил передачу от финского легионера на бегущего по левому флангу канадца Боба Невина. Вся наша скудная скамейка запасных разом встала на ноги, а с трибун вновь раздался неодобрительный свист. Юха Видинг вкатился в нашу зону защиты, обозначил бросок по воротам, но в последний момент сделал передачу на своего партнёра. Тюрин упал на лед, перекрывая пас, но шайба юркнула под телом защитника и выскочила на крюк клюшки канадца. И Невин уже бросал по пустым воротам практически в упор. Мы охнули, Коноваленко наудачу махнул клюшкой, и шайба к всеобщему облегчению врезалась в лопасть, то есть в специальное утолщение вратарской клюшки. После чего эта шайба взмыла гораздо выше ворот.

— Кдо такле храдже? — обругал Холечек, вернувшихся на скамейку запасных хоккеистов.

— Еди к чёрту! — огрызнулся Недомански.

— Змена, — невозмутимо скомандовал новоиспечённый тренер.

И на ледяную площадку выехала новая тройка нападения: Руди Хити, Виктор Хатулёв и Веслав Йобчик, в защите первую пару Васильева сменили Йоахим Цише и Франтишек Поспишил.

— Хат! Дей! — прикрикнул Иржи Холечек в спину Хатулеву, призывая того действовать, делать, то есть показать настоящую искромётную игру.

Виктор улыбнулся, так как почти всех нас веселило слишком деловое поведение второго вратаря, которого как тренера никто не воспринимал. Затем рижанин встал на точку, и мастерски выиграл вбрасывание. «Моя школа, — подумал я. — Не зря после каждой тренировки упражнялись».

И тут уже провалились игроки американской команды. Гости решили нашу третью тройку чуть-чуть попугать и подавить активным прессингом в зоне зашиты. Но шайба от Хатулёва отлетела к чехолсоваку Поспишилу, а тот не думая ни секунды бросил в контратаку шустряка Йобчика. Польский хоккеист нашей команды, получив шайбу, лихо разогнался в средней зоне, ускользнул от большого и неповоротливого защитника гостей Боба Мердока и вылетел один на один с вратарём Роги Вашоном.

— Давай! — заорали на трибунах.

И Веслав, сделав всего один обманный финт, швырнул шайбу с кистей точно в ближний угол под вратарскую ловушку. Вашон даже не успел сложиться, как юркая шайба забилась в сетке, и за воротами вспыхнул красный фонарь.

— Гоооол! — заголосили болельщики, позабыв, что ещё полчаса назад освистывали и Харламова, и Васильева, и меня.

— Вторая пошла, — громко объявил я, поздравляя партнёров по команде с успехом.

Когда прозвучала сирена на второй перерыв, даже в подтрибунном помещении можно было услышать дружное скандирование трибун: «Молодцы! Молодцы!». И такой перемене настроения было целых пять причин: шайба Веслава Йобчика, шайба Вацлава Недомански и ещё три штуки, которые я забросил с помощью Валерия Харламова и Бори Александрова. И когда мы с гордо поднятой головой топали в раздевалку, на табло горел счёт — 5: 2 в пользу «Москвы Ред Старз». «Вот так примерно нужно играть в день рождение сына», — думал я, стараясь наслаждаться моментом и не заглядывать в будущее, которое, честно говоря, пугало. И в подтверждение нехороших мыслей широкоплечие парни в серых пальто сновали по коридору то туда, то сюда.

— Товарищ, Тафгаев, можно вас на два слова, — окликнул меня один мужчина в точно таком же сером одеянии, подкараулив меня около дверей в святая святых каждой хоккейной команды.

— Проходи, Валер, всё в ажуре, — буркнул я, когда защитник Васильев остановился рядом и с угрозой посмотрел на широкоплечего незнакомца.

— Ну-ну, — хмыкнул Васильев.

После чего я отдал свою клюшку защитнику и отошёл с этим неизвестным мужичком в сторону от раздевалки.

— Товарищ Тафгаев, как-то нехорошо получается, — криво усмехнулся незнакомец, — вы же обещали, что не будете сегодня на игре сильно упорствовать. Так что случилось теперь? Как это понимать?

— Для начала представьтесь и покажите удостоверение, — спокойно произнёс я, хотя внутри всё буквально клокотало, а правый кулак сжался сам собой и готов был в любой момент вонзиться в кривую усмешку этого постороннего товарища.

Незнакомец недовольно покряхтел, вытащил из внутреннего кармана красные корочки, и махнул ими перед самым моим носом. И за какую-то секунду мне удалось разглядеть, что незнакомец был капитаном КГБ, и фамилия его была не то Первушин, не то Первухин, не то Первачков.

— Я действительно кое-что пообещал товарищу Андропову, — тихо сказал я. — И председатель КГБ кое-что пообещал мне в ответ. Но выяснились две маленькие неувязки.

— Какие? — нетерпеливо перебил меня капитан КГБ. — Давайте устраним.

— Товарищ Андропов не может гарантировать своё обещание, так как не является первым лицом государства, а я не могу гарантировать своё, так как хоккеисты не являются моими боевыми холопами, — на последних словах я ткнул пальцем в этого капитана.

— Зря ерепенишься, Тафгай, — он опять криво усмехнулся. — Если ты думаешь сбежать, как в прошлый раз, то даже не дергайся, тут уже давно всё перекрыто.

— А я уйду через канализационный коллектор, понял? — я щелкнул языком. — Вызывай подкрепление, товарищ капитан, а то вмиг разжалуют и вышлют из благоустроенной Москвы в тайгу комаров кормить и зону охранять.

Услышав про канализацию этот «боевой холоп» товарища Андропова чуть ли не позеленел и рванул к ближайшему телефону быстрее, чем я направился в раздевалку к своей практически уже не существующей команде. «5: 2 маловато будет, — зло улыбнулся я про себя. — Надо бы ещё столько же положить. Может быть, в последний раз играю на московском льду».

На последней минуте матча при счёте 9: 2 в нашу пользу Дворец спорта буквально стонал от восторга. И хоть в начале третьего периода гости попытались организовать что-то наподобие навала на ворота Виктора Коноваленко, но получив две шайбы в разящих контратаках быстро «сдулись», и уже больше думали о том, чтобы доиграть без травм и повреждений.

Кстати, оба раза отличилась моя тройка нападения. 6-ю шайбу после красивой комбинации положил Валера Харламов, а 7-ю воткнул Боря Александров. А вот шайбы под номером 8 и 9 были записаны уже на моё имя. И мне даже изобретать-то ничего не пришлось, я лишь дважды удачно сыграл, подставив клюшку под бросок от синей линии. Вратаря Роги Вашона гости заменили, чтобы не добивать его психику. Но мы уже остановиться не могли.

— Дей ми десет! — требовал десятую шайбу новоиспечённый тренер Иржи Холечек, стуча кулаками по краю хоккейного борта. — Дей ми десет!

— Сергеича с ворот убирай! — гаркнул я тренеру, пока мы перекатывали шайбу в зоне атаки.

— Шайбу-шайбу! Молодцы! — беспрерывно скандировали болельщики.

Не знаю как, но Виктор Коноваленко сам догадался, что ему нужно покинуть ворота, чтобы мы выпустили шестого полевого игрока и дожали соперника. Он глянул на табло, где истекали последние двадцать секунд, и как заправский конькобежец в прямом смысле слова рванул к нашей скамейке запасных. Взамен тут же выпрыгнул Вацлав Недомански.

— Кам? — опешил Холечек.

— Еди до прдели? — отмахнулся нападающий, послав надоевшего соотечественника в одно интересное место.

Тем временем защитник Юрий Тюрин, не выдержав паузу, с кистей накинул шайбу на пятачок. Наверное, Юра полагал, что моя клюшка сегодня чем-то сродни волшебной палочки, один взмах и шайба в сетке. Однако на сей раз крюк моей клюшки и чёрная вёрткая шайба разминулись. Она плюхнулась в сутолоку перед воротами и принялась скользить и прыгать под моими коньками и коньками защитников гостей. А новый вратарь «Кингз», несколько секунд созерцая этот бардак, взял да и прыгнул прямо под ноги, чтобы накрыть шайбу своим телом.

Однако голкипер гостей сначала уронил Терри Харпера, затем на вратаря присел свой же здоровяк Барри Лонг, а вредная непослушная шайба досталась мне. Но находясь спиной к воротам, которые перекрывали три этих богатырских тела, я глупить и жадничать не стал. Я катнул её чуть-чуть в сторону, на то самое место, куда прибежал со скамейки Вацлав Недомански. И чехословак прямо перед самой сиреной вколотил десятую шайбу в ворота «Лос-Анджелес Кингз».

— Гоооол! — заорали зрители на трибунах Дворца спорта, и тут же раздалась долгожданная для гостей финальная сирена.

— Шайбу-шайбу! Молодцы! — стоя горланили на трибунах болельщики пока наша «Москва Ред Старз» совершала круг почёта.

Широкоплечие ребята в серых пальто, появившись, словно из-под земли, мгновенно перекрыли все входы выходы, которые вели из хоккейной коробки в подтрибунное помещение. А я, пока мы медленно катили по кругу, откровенно прощался с друзьями и партнёрами своей команды.

— Насколько тебя обещали упаковать? — рыкнул Валера Васильев, покосившись на стражей закона и порядка.

— Три года с конфискацией клюшки, намудника и коньков, — буркнул я.

— Намудник-то им зачем? — проворчал Боря Александров.

— Спокойно юноша, Дядя Ваня так шутит, — хмыкнул Валерий Харламов. — Ты, Иван, тренировки там не бросай, упражняйся, когда будет возможность. Мы ещё за сборную Испании выступим, — тихо шепнул мне 17-ый номер сборной СССР. — Я до 81-го года в Союзе не останусь. Я теперь шаману верю, как самому себе.

— Торжественно клянусь, — грустно улыбнулся я, — что как только бригадир даст сигнал: «кончай работу», так топор, кайло, лопату или пилу сменю на клюшку и шайбу.

— Не смешно, — промямлил Харламов и тут же меня приобнял вратарь Виктор Коноваленко.

— Обязательно пиши, — прошептал он. — С этого дня я — хоккейный пенсионер. Время у меня сейчас будет навалом, я к тебе приеду.

— Напишу, — пробурчал я и громко произнёс, — мужики, спасибо за сегодняшний матч! Спасибо за хоккей! Бог даст, ещё поиграем.