Тафгай. Том 9

Глава 22

В среду 15-го января весь город Александровск жил двумя темами — это предстоящий товарищеский хоккейный матч с «Титаном» и литьём оловянных солдатиков. Про новое производство на «Машзаводе» говорили чуть ли не на каждом углу. Кстати, из-за контракта на 10 тысяч упаковок с универмагом города Березники я все выходные безвылазно провёл в трудах праведных. Мои бедные студенты буквально рвали жилы и в эту субботу и воскресенье, сменяя друг друга, отработали в цехе круглосуточно, как это бывало в годы Великой отечественной войны. И благодаря такому трудовому подвигу в понедельник в универмаг второго по численности города Пермской области мы доставили 6 тысяч наборов с индейцами и ковбоями.

Но самое весёлое началось во вторник, когда я уже успокоился и запланировал остальную часть контракта доработать без штурмовщины, в одну смену, за пять последующих рабочих дней. В этот вторник внезапно проснулись магазины Соликамска, Кизела и Губахи. И по новым трём контрактам наш завод обязался произвести ещё 20 тысяч коробок с солдатиками. На горизонте замаячила прибыли в размере 100 тысячи рублей, и это только за один январский месяц. По этому поводу товарищ Рогут радостно потирал руками, а я ломал голову, где мне найти дополнительные рабочие кадры, которые смогут отливать фигурки утром, когда студенты будут на занятиях.

— Я тебе, Иван, так скажу, мне твоя идея с солдатиками сразу понравилась, — доверительно сообщил директор «Машзавода», когда вместе с семьёй пришёл на хоккей. — Только понимаешь в чём дело, инициатива в нашей стране наказуема. А вдруг что-то пойдёт не так, тут же прилетит по шапке за самодеятельность. Вот и стараются все сидеть на попе ровно, и не отсвечивать.

— Знаю я такую экономическую модель, она называется: «барин приедет, барин рассудит», — проворчал я. — Григорий Филиппович, я со студентами выдавать на гора такие объёмы не готов. Пора привлекать настоящих работяг. Требуется срочно сформировать из рабочих завода две бригады по 30 человек. И нужно ещё двух первоклассных слесарей, чтобы делать новые кокили. И платить им надо по 100 рублей за одно годное изделие.

— Чего? — зашипел товарищ Рогут. — Это они больше тыщи будут заколачивать?

— Да хоть по полторы, — рыкнул я. — Кокили — это сейчас самое узкое место производства. И вообще, на спецах высокой квалификации экономят только идиоты и дегенераты.

— Чего⁈ — вскрикнул директор завода.

— Иван, ну ты где? — выскочил из раздевалки старший тренер Толь Толич, чем спас меня и Рогута от очередного производственного конфликта. — Мужики уже переодеваются. Извините, Григорий Филиппович, через час игра.

— Ладно, играйте пока, хоккеисты, — отмахнулся директор и пошагал на трибуны.

— Хе-хе-хе, — хитро захохотал старший тренер и весело подмигнул мне.

Кстати, Толь Толич после этих выходных ходил гоголем. Так как наша заводская ледовая дружина без моего участия на выезде с «Металлургом» из Соликамска дважды сыграла вничью, 3:3 и 4:4, и теперь первое место в группе стало делом техники. Парни поговаривали, что Лёша Боговик в воротах творил чудеса, чем и спас команду от позорного разгрома. Понимал это наш заводской наставник или нет — неизвестно, но уже вечером в понедельник появилось три больших плаката: один на проходной завода, другой в фойе ДК и третий в вестибюле административного задания стадиона, где красовалась турнирная таблица первенства области в нашей 4-ой зоне:

………………………………………………….В………Н…….П…………О

«Металлист» Александровск……….6…….…2………0….……14

«Бумажник» Красновишерск………6………0……….2….….12

Шахта «Северная»………………………5………0………3……….10

«Металлург» Соликамск………….…3……….2………3……….8

Шахта «Ключевская»……………….1……….0………7….……2

«Шахтёр» Гремячинск…………….…1…………0….….7……….2

— В эти выходные на нашем льду порвём «Бумажник» и первый круг за нами, да и второй считай тоже, — с гордостью кивнул на таблицу Толь Толич. — Ты чего молчишь? Всё же хорошо?

— Устал я что-то за эти дни, морально вымотался, — пробурчал я. — Студенты ПТУ — это же по сути дети. В эти выходные перепутали упаковки: сунули индейцев в набор «Шериф», а ковбоев в набор «Чингачгук». Сотню коробок вместе с Наташей перебрали, пока исправили ошибку. Один на работу явился пьяный и кусачками поломал с десяток новеньких солдатиков. Пришлось окунанием в снег приводить его в чувства. У второго заболел живот, срочно отвёз студента в больницу, оказалось, открылся аппендицит. Можно сказать, спас парню жизнь. И ещё две девчонки, слово за слово и подрались прямо на рабочем месте. Не поделили какого-то кавалера. Наташа бегала, полчаса успокаивала обеих. Хорошо хоть с бесплатным питанием помогла решить вопрос наша родная столовая №5. Но ведь бесплатные обеды, ужины и завтраки нужно же привезти и увезти, — тяжело вздохнул я, чувствуя, как погружаюсь в производственную пучину. — Двум бога служить нельзя, тут либо хоккей, либо завод.

— Да-да-да, — закивал головой Толь Толич. — Это тебе не за ЦСКА играть на всём готовом. Пошли, Иван, в раздевалку, а то парни уже волнуются. Там свитера новые привезли. Сегодня в новеньких сыграем.

— Свитера — это хорошо, — кивнул я и, издав коротенький смешок, добавил, — давненько я не гонял шайбу против хоккеистов класса «А». Пора вспоминать, как это делается. Пошли, Толь Толич, скажем парням пару ласковых перед стартом.

Появление нашей команды на ледяном поле любители спорта встретили аплодисментами и одновременно удивлённым вздохом. В новеньких чёрных свитерах, которые были украшены золотыми и белыми линиями, мы выглядели как команда НХЛ «Бостон Брюинз», с той лишь разницей, что в центре вместо латинской буквы «В», у нас была изображена русская буква «М». И когда мои партнёры по команде заинтересовались: «почему именно 'М»?«, то я ответил, что данная буква обладает рядом уникальных свойств. Во-первых, сейчас наша команда называется 'Металлист», а завтра она легко может стать «Металлургом», «Машиностроителем» или «Машзаводом». А во-вторых, если вы начнёте громить всех подряд, то буква «М» превратится в слово «молодцы» или «мужики». А если пойдут проигрыши и поражения, то «М» тут же обернётся в слово «мудаки». Поэтому буква «М» — это самое то.

А тем временем над нашим ледовым стадионом из динамиков звучал гимн всех советских хоккеистов:

Суровый бой ведёт ледовая дружина.

Мы верим мужеству отчаянных парней.

В хоккей играют настоящие мужчины,

Трус не играет в хоккей!

И когда на льду показались наши гости из Березников, нужно было видеть неподдельное удивление на их лицах. Такого ажиотажа в крохотном уездном городке Александровск подопечные Альберта Данилова явно не ожидали. Кстати, к этой среде плотники-шабашники построили ещё кое-что. Так над футбольной бетонной трибуной появился деревянный навес, потому что было немного несправедливо: за вход все платят одинаково, а сидеть на футбольных местах хуже всего. Ещё шабашники построили три дополнительных угловых сектора, а в четвёртом углу появилось деревянное табло. Первая строка на табло гласила: «Металлист», вторая: «Гости». Счёт же на этом деревянном устройстве нужно было менять вручную.

Однако первое удивление гостей, царящей на матче атмосферой, быстро сошло на нет и сменилось неким пренебрежением, когда началась сама игра. Мои партнёры по команде так переволновались, что первые три минуты ни один из них не мог ни шайбу принять, ни пас нормально отдать. За это время, чтобы хоть как-то взбодрить парней я сделал два сольных прохода, но броски по воротам гостей из неудобной позиции большого успеха не имели.

И лишь скандирование группы поддержки: «Металлист не робей! Металлист давай забей!», стали приносить свои плоды. Ребята очнулись, престали откровенно трусить перед хоккеистами класса «А», и на четвёртой минуте мы чуть-чуть не открыли счёт. Я снова индивидуально пролез через левый борт, стянул на себя обоих защитников гостей и выкатил шайбу под решающий бросок правому крайнему Генке Комолову. И Камолов, которому никто не мешал, шмальнул по воротам как на тренировке в одно касание. Однако воспитанник челябинского «Трактора» Сергей Яценко, который защищал ворота «Титана», очень удачно в этот момент упал и шайба, чиркнув его по щиткам, усвистела в заградительную сетку.

— Бл…ть! — рявкнул Генка.

— Молодцы! Молодцы! — стали скандировать парни и девчонки из группы поддержки и тут в такое активное беление включился и весь стадион.

«Молодцы», — подумал я по поводу старшеклассников, когда со своей тройкой поехал на смену.

— Мужики, не робеть! — подбодрил я вторую пятёрку хоккеистов.

— Ну, как? — зашептал Толь Толич, когда я уселся на лавку. — Вон тот центральный нападающий: ветеран Толя Хомутов, всю карьеру провёл в пермском «Молоте». Вон тот правый крайний: Вова Печёнкин, воспитанник челябинского хоккея, привлекался за юношей в сборную СССР. А вон тот левый край: Володя Хламов приехал из свердловского «Автомобилиста».

— Да хоть из «Таксиста», — рыкнул я. — Играть можно, хватит бздеть.

И в этот момент мои парни проиграли вбрасывание в зоне гостей, затем наши защитники зачем-то полезли затыкать брешь на синей линии, вместо того чтобы откатиться назад, и центральный нападающий «Титана» Анатолий Хомутов, подхватив шайбу вырвался на оперативный простор.

— Догнать! Догнать! — заорал я от бессилия, чётко понимая, что хрен его кто сейчас догонит.

И Хомутов спокойно пересёк всю ледяную площадку, и даже успел оглянуться назад, прежде чем расстрелять нашего вратаря. Бросок же бывшего нападающего «Молота» из Перми вышел чётким и мощным. Но Лёша Боговик одним неуловимым движением шайбу, летящую в левый верхний угол, отбил своим богатырским плечом. К сожалению, она отскочила не за ворота, а обратно в поле. Хомутов громко матюгнулся и, не устояв на ногах, упал и укатился к борту.

А за шайбу тут же уцепился один из наших защитников. Однако он так долго возился, что накативший вторым темпом воспитанник свердловского хоккея Владимир Хламов одним хитрым движением выгреб шайбу себе, а вторым послал её низом, точно между щитков нашего богатырского голкипера. И на второй подряд бросок с близкой дистанции Лёша Боговик не среагировал. Стадион ухнул, а гости дружно закричали обидное для нашего уха слово: «Гол!».

— Зря мы согласились на такую игру, — тихо заворчал Толь Толич. — Сейчас наполучаем.

— Смена! — крикнул я. — Веселей двигаем булками, шевелим батонами, на льду не спать! Кривокорытов, ты, где сегодня летаешь? Летать будешь на уроке физики, изучая реактивное движение.

— Игра не идёт, Иван Иваныч, — промямлил паренёк.

— Подотри сопли и сделай всё, чтоб пошла! — прошипел я и покатил в центральный круг вбрасывания.

— Металлист! Хей-хей! Металлист давай забей! — принялись поддерживать команду, стуча в барабаны, старшеклассники школы №1.

— Богомаз, страхует, Гаврилов, помогает в атаке, или я чего-то не понимаю⁈ — рявкнул я на своих притихших защитников.

«Раскисли, сука», — выругался я про себя и выиграл очередное вбрасывание. Шайба отлетала к Васе Богомазу и он как дисциплинированный хоккеист тут же вернул ей мне. И в этот же момент нападающий гостей больно удрали меня в спину, надеясь, что я потеряю равновесие и упущу шайбу из крюка своей загребущей клюшки. Однако я уже в одно касание сделал пас на левый край, где должен был проснуться и пойти в атаку Юра Кривокорытов. И надо же, Юра наконец-то проснулся. Кстати, он не только принял передачу, но и через секунду прочертил чёткую диагональ на правый борт Генке Комолову. И эта быстрая размашистая атака поставила соперника в тупик.

Три передачи и Геннадий уже ворвался в зону атаки. Стадион моментально заголосил: «Давааай!». Поэтому я тоже дал, рванул от центральной красной линии в зону соперника. А там Генка Комолов, которого обложили защитники гостей, исполнил подряд две «улитки», чтобы не потерять шайбу и дождаться помощи от меня и Юрки Кривокорытова. Кстати, эти «улитки» стали большим сюрпризом для гостей, не ожидавших такой неплохой хоккейной техники.

— Дай-дай-дай! — заорал я, постучав клюшкой по льду, пересекая синюю линию.

И Геннадий немедленно сделал пас на мой зычный крик. И хоть шайба пошла немного неудобно, не в крюк, я успел её подработать и с кистей, катя на великолепной скорости, швырнул под перекладину. Голкипер «Титана» Сергей Яцко, момент броска проспал, так как был закрыт своим же игроком и то, что шайба уже в сеточке узнал, услышав крик всего переполненного стадиона:

— Гоооол!

— Дааа! — прорычал я, ведь впервые за долгие месяцы играл против ребят, которые хоккеем занимались профессионально.

И пока мы бурно праздновали этот успех, ребята из группы поддержки поменяли цифры на табло с 0:1 на 1:1.

— Мужики, давайте сделаем ещё одну пока соперник в нокдауне, — прошептал я парням из своей пятёрки и покатил в центральный круг на точку вбрасывания.

А старший тренер «Титана», почувствовал неладное, тут же выпустил своих лучших хоккеистов — пятёрку Анатолия Хомутова, который все свои лучшие годы провёл в пермском «Молоте». Однако опыт игры за «Молот» Хомутову не помог, когда судья бросил шайбу на лёд. Всё же я свои лучшие годы провёл в НХЛ и поиграл на точке против сильнейших хоккеистов мира. Поэтому после нескольких точных передач мы опять зажали гостей в их зоне защиты. Правда те неплохо расставились перед своими воротами и максимум, что позволяли нам делать — это передавать шайбу по периметру.

Так Юрка Кривокорытов в левом закруглении, пытаясь ускользнуть от соперника, с большим трудом запустил эту шайбу вдоль борта за воротами Сергея Яценко на противоположный фланг. Где в правом закруглении принял эту передачу Генка Комолов. Он снова продемонстрировал фирменную «улитку», скинув со спины хоккеиста гостей, но сделать пас на пятак побоялся, так как там меня плотно опекали сразу два «титановских» защитника. Поэтому Геннадий благоразумно отдал шайбу на синюю линию защитнику Толе Гаврилову. И хоть в защите Гаврила начал играть совсем недавно, он не подкачал и исполнил наброс на ворота как на тренировке.

Это только с дивана кажется, что с дальней дистанции по воротам надо щёлкать, что есть мочи. На самом деле лучше всего набрасывать аккуратно и точно. И своих нападающих не покалечишь и дашь возможность подправить шайбу налету, словно битой или теннисной ракеткой. «Молорик», — успел подумать я, прежде чем резко шлёпнул по летящей шайбе черенком клюшки. «Бым», — раздался глухой стук. И черная шайбочка, резко нырнув вниз, ударилось об лёд, подпрыгнула и влетела в сетку ворот, не оставив голкиперу Яценко никаких шансов, чтобы её отбить. На какую-то секунду стадион притих и тут же взорвался громогласным криком:

— Гоооол!

— Дааа! — зарычал я.

В раздевалке перед последним третьим периодом слышался хохот, грубый мужской юмор и звонкий голосок нашего старшего тренера.

— А я сразу говорил, что такая игра с сильным соперником нам архи необходима! — голосил Толь Толич. — Чё вы их испугались-то на первых минутах? Я-то с вами, тут на скамейке запасных, ха-ха! Теперь пусть попробуют отыграться, виданное ли дело: заводская команда разрывает класс «А» со счётом 6:3!

— Было бы 6:2, если бы кое-кто перед перерывом не накосячил, — пророкотал вратарь Лёша Боговик. — Ты, Гаврила, чего хотел-то? Пройти от ворот до ворот, как Иван? — кипер кивнул в мою сторону. — Так у тебя для этого кишка тонка. Потерял шайбу прямо на своём пятаке.

— Бывает, — пробормотал Толик Гаврилов.

И вдруг в дверь нашей раздевалки кто-то постучал, а затем и вошёл. И этим кем-то оказался старший тренер «Титана» Альберт Данилов. Лицо Альберта Петровича было удивлённым и растерянным. Ну, ещё бы, первый период мы закончили со счётом 2:2, а во втором, когда наши силы должны были иссякнуть, моя тройка нападения на контратаках положила подряд четыре шайбы, наказав соперника за самонадеянность. Так как гости лезли на наши ворота всей пятёркой. По разу отличились Юра Кривокорытов и Генка Комолов, я же на свой записал счёт полноценный хоккейный покер.

— Мужики, признайтесь честно, кто из вас, где раньше играл? — спросил Данилов. — Вот ты из какой ДЮСШа? — наставник «Титана» ткнул пальцем в Комолова, который сегодня финтами раскидывал сразу двоих.

— Не из какой, — буркнул Гена. — Я — местный заводской. Во дворе раньше играл.

— А ты где раньше стоял? — тренер «Титана» указал на нашего голкипера Лёшу Боговика. — Мои ребята говорят, что тебя где-то уже видели. Ты за СКА из Новосибирска случайно не играл?

— Альберт Петрович, — важно вышел вперёд наш Толь Толич, — Алексей на ворота встал неделю назад. Мы и сами не знали, что у него талант.

— Петрович, неужели ты подумал, что у нас подставные? — усмехнулся я. — Правый крайний Юрка Кривокорытов — обычный школьник. Основной защитник, Василий Богомаз — первоклассный слесарь. Второй защитник Толя Гаврилов — литейщик, а Лёша Боговик — сварщик. И тренируемся мы только после работы по 40 минут в день.

— Фууу, — выдохнул Данилов. — Может и мне своих на завод загнать? Ладно, в третьем периоде играть будем без дураков. Готовьтесь, — сказал Альберт Петрович, покинув нашу раздевалку.

— Мы тоже сыграем без дураков, — важно произнёс старший тренер Толь Толич.

— Молодцы! Молодцы! — разносилось по стадиону почти весь третий период матча.

Увы, но никакие встряски не помогли нашим грозным гостям, чтобы переломить ход матча. Разве только где-то на 52-ой минуте матча центрфорвард «Титана» Анатолий Хомутов одну шайбу отквитал. Его тройка нападения разыграла очень красивую комбинацию, три передачи и Хомутов забросил в пустой угол ворот Лёши Боговика. Однако счёт 6:4 недолго провисел на табло. Сразу после вбрасывания я, совершив сольный проход, буквально затолкал 7-ю шайбу в сетку «Титана», сделав счёт — 7:4.

И за пять минут до конца встречи гости откровенно бросили играть. Кстати, мои парни тоже бросили, но не потому, что не хотели, а из-за того, что у заводских хоккеистов закончились силы. «Ноги не бегут», — пожаловался мне Генка Комолов. «Расслабься, у них тоже не бегут», — проворчал я, а сам подумал, что ещё один сезон на таком уровне и с хоккеем можно заканчивать.

— Металлист! Эй-эй! Металлист! Всех сильней! — запела наша группа поддержки, когда мы делали послематчевый круг почёта по ледяному хоккейному полю, подняв клюшки вертикально вверх.

И тут меня подозвал к скамейке запасных старший тренер «Титана» Альберт Данилов. Мы пожали друг другу руки за неплохую товарищескую встречу.

— Не думал, что у вас всё так плохо, — пробурчал я. — ЦСКА за оставшиеся пять минут рвали бы и метали. Да и в НХЛ никогда раньше финальной сирены не сдаются.

— А я не думал, что у вас всё так хорошо, — проворчал Данилов. — Погоняешь моих пацанов при случае?

— Я бы с удовольствием, но на работе завал, — тяжело вздохнул я, вспомнив свои ненормальные выходные. — Я ведь сейчас не являюсь частью советского псевдо-любительского хоккея, когда на работе надо быть только в день зарплаты.

— Ладно, удачи тебе, Тафгай, — улыбнулся Альберт Данилов. — Скорейшего возвращения в Высшую лигу.

— И вам, удачи, — буркнул я, после чего продолжил победный круг почёта.

Тем же вечером после хоккейного матча во дворе дома старика Харитоныча состоялась традиционная кормёжка белок. В прошедшую субботу, когда я и Наташа пропадали на работе целая семья этих пушистых грызунов, прогрызла подгнившую доску в сарае и обустроила там, где мы хранили дрова, свою «городскую дачу». Харитоныч по этому поводу кряхтел-кряхтел, ругался-ругался, особенно на то, что я надоумил его построить кормушку для зверья, но затем смирился и теперь сам два раза в день кормил всю беличью семью, двух больших белок и трёх маленьких. Я же своё участие в этом благом предприятии ограничил закупкой провизии. А именно: у одного частника приобрёл мешок кедровых шишек, и как следует отоварился в продовольственном магазине, где обзавёлся семечками, сухофруктами и морковью.

— Вот ведь шаболды! Вот шаболды! — громко кричал Харитоныч, скармливая белкам кедровые орехи.

А грызуны тем временем бегали по нему словно по стволу дерева, запрыгивая то на плечо, то на голову. Кстати, меня они по какой-то причине побаивались, поэтому я на этот необычный ужин смотрел издалека, сидя на завалинке.

— Надо бы их в дом перенести, холодно ведь на улице, — хлопотала Наташа, которую юркие грызуны тоже принимали за свою старшую сестрёнку и, нисколечко не опасаясь, ели прямо с руки.

— Белка — животное лесное, свободолюбивое, им в лесу лучше, — возразил я. — Для них наш дом, как тюрьма. Да и 15–20 градусов — это для таких зверьков не мороз.

— Иван, прав, — крякнул Харитоныч. — Они сейчас здесь перезимуют и обратно в лес сбегут. Куда прёшь без очереди, шаболда! — шикнул он на особо шустрого бельчонка, который нагло отталкивал своих собратьев от кормушки. — Кстати, — старик как-то странно глянул на меня, — сегодня в мастерскую зашёл Кириллыч из особого отдела завода и сказал, что кое-кто этим летом от нас уедет к себе в Горький.

— Не поняла? — Наташа бросила на меня встревоженный и вопросительный взгляд. — А как же цех?

«Откуда работнику особого отдела известна эта информация? — моментально пронеслось в моей голове. — Неужели в КГБ разучились держать язык за зубами? Хотя подумаешь какая тайна, за одного хоккеиста хлопочем сам Юрий Андропов».

— Мне пока об этом ничего не известно, — буркнул я и, чтоб сменить тему, посмотрел на большую и полную Луну, которая висела над темнеющей кромкой леса.

И вдруг этот лунный диск в какие-то доли мгновений увеличился в размерах, закрыв собой всё пространство вокруг. Я непроизвольно моргнул, а когда глаза открылись, меня своим насмешливым взглядом рассматривал кот Бегемот, верный соратник Воланда, Коровьева-Фагота и Азазелло. «Опять проклятый сон наяву, как 31-годекабря», — подумал я, не зная здороваться или нет.

— Не узнал? — захихикал кот, который больше походил на толстенького коротышку.

— Значит, богатым будете, примета такая, — хмыкнул я и, покрутив головой мысленно присвистнул.

Место, куда меня мгновенно перенесло, имело некое сходство с рабочим кабинетом. И то, что оно принадлежало существу с нечеловеческой логикой, моментально считывалось в необычности интерьера. К примеру: на одной из многочисленных полок ржавый медный примус соседствовал с позолоченной фигуркой «Оскара», которую вручала американская киноакадемия. А среди нескольких редчайших марок мира, таких как «перевернутая Декларация независимости 1869 года» и «перевернутая Дженни 1918 года», кто-то пришпандорил марку «Почта СССР за 1961 год» стоимостью 4 копейки. И вообще все стены логова гражданина Бегемота были чем-то увешаны, уставлены и обклеены.

А ещё, к своему изумлению, я обнаружил между картиной «Бирюзовая Мэрилин» в позолоченной оправе и в таком же роскошном оформлении «Спасителя мира», предположительно кистей Леонардо да Винчи, свою почётную грамоту за 1-е место в смотре-конкурсе на лучший новогодний вечер. Не сказал бы, что Мэрилин Монро авторства Энди Уорхолла была намного привлекательней моей грамоты. Однако какая-то «задница» на рамочном стекле моего подарка оставила одну длинную трещину, которая подобно молнии шла от верхней планки до нижней.

— Вот ведь халтурщики, — проворчал я, — не могли доставить без повреждений. А я ведь работников почты предупреждал, что эта ценная бандероль для лауреата Ленинской премии, профессора Бегемотова. Никакого уважения к товарищу Ульянову в обществе не осталось.

— Ничего, мне так даже больше нравится, — довольно промяукал один из спутников гражданина Мессира. — Проходи, присаживайся, пить что-то будешь?

Толстенький коротышка, большими пружинящими шагами пробежал к единственному угловому столу и плюхнулся в кожаное кресло, оставив для меня обшарпанный деревянный табурет. И я готов был поклясться, что эта древняя табуретка ещё вчера стояла на какой-то коммунальной кухне, так как от неё неприятно пахло селёдкой.

— Я во сне не пью, — крякнул я и, не найдя куда бы примкнуться, присел на край рабочего стола.

— Это ещё большой вопрос, чей мир иллюзия, а чей реальность, — мяукнул Бегемот и щёлкнул пальцами.

И в ту же секунду, словно по мановению волшебной палочки, табуретка с неприятным запахом превратилось в прекрасное кожаное кресло, от которого шёл аромат изысканных французских духов.

— Слушайте, гражданин Бегемот, — пробормотал я и, встав со стола, ощупал этот волшебный предмет мебели, — вам бы в мебельщики пойти, цены бы вам не было. Давайте так, табуретки с меня, кресла с вас. Деньги, если хотите, поделим пополам.

Я подмигнул необычному коту и с большим удовольствием развалился в волшебном кресле.

— А если я не хочу пополам? — улыбнулся коротышка с кошачьим лицом.

— Готов взять 80 процентов, если деньги не имеют для вас цены, — буркнул я. — И так, о чём пойдёт речь? Я весь во внимании.

— Речь, гражданин Тафгаев, как вы понимаете, пойдёт не о мебели, — Бегемот моментально переменился в лице, спрятав всю напускную игривость. — Намедни посмотрел ваше уголовное дело, –­ коротышка вытащил из верхнего ящика стола мою тоненькую папку. — Халтурная работа — вот что я могу сказать по этому поводу. В основу обвинений взяты показания гражданина Михаила Зимянина, которого за глаза называли «начальником Чукотки», и некоторых жён товарищей хоккеистов «Москвы Рэд Старз». Лично я бы засадил вас за спекуляцию джинсами, магнитофонами и музыкальной аппаратурой. И проще и надёжней. Но сейчас это отношения к нашему разговору не имеет, — Бегемот небрежно запихал паку с моим делом обратно в стол и вытащил оттуда газету «Советский спорт» за 1976 год.

— Есть что-то интересное почитать? — спросил я и внутренне напрягся, стараясь выдержать непринуждённую улыбку на лице. Так как если в следующем сезоне я буду играть в Высшей лиге, то в газете должно быть упоминание моего имени, хотя бы в стартовых составах горьковского «Торпедо».

— Что может быть интересного в советских газетах? — захихикал коротышка. — Чемпионом по хоккею в следующем году станет московский «Спартак», лучшим бомбардиром с 53-я очками объявят Виктора Шалимова, а лучшим снайпером с 31-ой шайбой Александра Якушева. А про вас, товарищ Тафгаев, в газете нет ни единой строчки. Вас даже в составе «Торпедо» из города Горький не значится.

— Можно глянуть одним глазком? — буркнул я, протянув руку к газете из будущего 1976 года.

— Смотри-смотри, только глаз не протри, — хохотнул Бегемот, отдав мне газету. — Ты, дурья башка, наверное, решил, что если за тебя кто-то похлопочет из конторы дяди Юры Андропова, то все проблемы разом и решаться? Что ж ты, остолоп, не просчитал ответный ход конторы дяди Миши Суслова? Дисквалификацию с тебя снимут, но в Высшую лигу не пустят. Это же азы банальной логики! Поэтому другого выхода нет, — коротышка вытащил из нижнего ящика стола знакомый мне контракт и брякнул его на стол. — Подписывай бумагу и катись в свой Чикаго, там тебя давно заждались. Особенно жена Лиза, сын Валера и котик по прозвищу Фокс, мяу.

«Подписать бумагу большого ума не надо, только что-то тут нечисто, кожей чую», — пробормотал я про себя, продолжая перелистывать «Советский спорт». Однако в газете действительно обо мне не было ни единой строчки. Я вперился в последнюю страницу, где была напечатана турнирная таблица первой лиги следующего сезона, которую выиграл саратовский «Кристалл». Еле-еле рассмотрел мелкий шрифт, коим были отмечены лучшие бомбардиры этого соревнования. И среди них меня снова не было тоже. «Неужели меня даже к первой лиге не допустят? — подумал я. — Неужели придётся играть во втором дивизионе за горьковский „Полёт“ против березниковского „Титана“? Вот ведь задница».

— Забыл, как ставится подпись? — хохотнул Бегемот. — Рисуй крестик и привет-привет, пока-пока.

— Хорошо, я сейчас поставлю и крестик, и нолик, — пророкотал я, отложив «Советский спорт» в сторону. — Но хочу услышать откровенный ответ, на мой откровенный вопрос: «зачем я вам нужен?». Я обычный хоккеист, моё дело радовать игрой любителей спорта. Моё призвание — дарить людям радость. Какого хера вы ко мне прицепились⁈ Ладно бы я был президентом огромной страны, в этом был бы хоть какой-то толк.

— Хосподи, — всплеснул руками коротышка и, вытащив из стола какой-то справочник на английском языке, принялся его читать, открыв по заранее приготовленной закладке. — Рональд Рейган, бывший актёр, 40-ой президент США с 1981 по 1989 год. И если ты подпишешь этот контракт, то 41-ым президентом США станет бывший хоккеист, 4-кратный обладатель Кубка Стэнли, Джон Таф. Узнаёшь мордуленцию?

Бегемот развернул ко мне содержимое книги, и я от удивления непроизвольно выпучил глаза. Ибо на меня взирал портрет моей округлившейся довольной физиономии. А под портретом имелась краткая биография, где говорилось, что я на посту сенатора от штата Иллинойс реализовал программу по защите прав бездомных животных, программу по противодействию алкоголизму и наркомании, программу помощи безработным и малоимущим. Так же при моей непосредственной поддержке были созданы две сотни совместных промышленных предприятий между США и СССР.

— Невероятно, — пролепетал я по слогам. — То есть вы из любого дурака можете сделать суперзвезду?

— Как два пальца об асфальт, — довольный собой промурлыкал кот Бегемот. — Хватит тянуть кота за хвост, ставь подпись и ауф видерзеен.

«Аха, держите карман шире, — улыбнулся я. — Теперь примерно ясно, почему некоторые люди, внезапно взлетев на вершину власти, начинают творить всякую дичь. Тот же Борис Ельцин, который более чем достойной правил в Свердловской области, где проявил себя как отличный хозяйственник, став президентом России, за считанные годы довёл страну до экономического краха. Ведь он же одной воровской приватизацией уничтожал весь экономический потенциал, на основе которого можно было построить вполне приемлемый капитализм с человеческим лицом. Вряд ли я нужен конторе гражданина Мессира, чтобы разорить США, а вот чтоб погрузить мир в ядерный апокалипсис или устроить мировую эпидемию какой-нибудь чумы — это запросто».

— А я тоже фокусы знаю, — хихикнул я. — Кстати, получше, чем превращение табуретки в кресло, и воды в вино.

— Ну? — недовольно мяукнул коротышка.

— Эйн, цвейн, дрейн, — произнёс я, наслаждаясь моментом, может быть последним моментом своей взбалмошной жизни. — Трах-тибидох! — после небольшой паузы гаркнул я и, в одну секунду скомкав контракт, сунул его в рот и проглотил. — Не слышу криков браво и бурных и продолжительных аплодисментов.

— Ты что сделал, дурья башка? — охнул Бегом, схватившись за голову. — Ты же сожрал своё светлое будущее! Мессир второй раз дружбу не предложит!

— Тогда привет-привет, пока-пока, — я встал с кресла. — Хочу домой. Где тут «кроличья нора», ведущая в мой мир?

— Пожди, успеется в «нору», — тяжело вздохнул коротышка. — Я тут подумал, а почему бы мне тебе не помочь? Хочешь в следующем сезоне вернуться в Высшую лигу? Не проблема.

— У вас, товарищ Бегемот, в Кремле есть знакомые высокопоставленные коты? — недоверчиво хмыкнул я.

— Вот котов я попрошу не касаться, — мяукнул он. — Вызову сюда товарища Брежнева в одной полосатой пижаме, вот так пальцем перед носом потрясу, — коротышка погрозил кому-то пальцем, в котором было что-то и от человека и от кота. — И завтра же будешь играть в своей «Вышке». Но вот на ту полочку пришлёшь мне своих этих оловянных истуканчиков. — Бегемот кивнул в сторону старого медного примуса. — Ох, ты! — резко вскрикнул он. — Смотри, кто пришёл⁈

Бегемот скорчил встревоженное лицо и указал пальцем за мою спину. Я резко обернулся, подумав, что пришла моя геройская смерть. И тут же увидел перед собой большие, готовые расплакаться глаза Наташи Сусаниной.

— Как же цех, Иван? — спросила она.

— Да, и мне это очень интересно, — проскрежетал Харитоныч.

— Цех не пропадёт, это точно, сам директор завода, товарищ Рогут, в этом заинтересован, — я еле-еле выдавил из себя улыбку. — И если снимут дисквалификацию, то я уеду в Горький, это тоже точно. А вот что будет дальше, мне теперь и самому очень интересно.