Судебный дознаватель фараона

Глава 19

Старый храм, где по слухам собиралось Общество Луны находился на Северном краю города, за общественными полями и огородами. Сейчас они походили на пустыню с потрескавшейся бурой землей, из которой торчали высушенные добела соломенные стебли пшеницы. А на огородах так и вовсе ничего не было кроме камней. Прямыми и глубокими ранами землю прорезали свежевыкопанные канавы. Очень скоро все это затопит разлившаяся Река. Увлажнит землю, сделает ее мягкой и податливой, а потом, отступая, словно маслом намажет ее толстым слоем жирного ила. А выкопанных канавах останется вода и будет еще долго питать будущий урожай. Очень скоро эта пустошь станет водной гладью, потом зеленым полем, с поблескивающими дорожками каналов, но пока сухая земля под ногами больно кололась мелкими камешками и оторвавшимися невесть от какого растения твердыми семенами. Солнце в этом краю без деревьев палило нещадно, а конца сухой земле не было видно.

Гормери и Тамит брели по ней едва передвигая ногами. Уже обе походных кожаных бурдюка были пусты. Запасов воды у них не осталось.

— Твои заговорщики, которые похищают людей, убить нас не смогут. Сами сдохнем. Вот же жалость!

Он вытер лицо краем косынки, завязанной на затылке как у матросов. Толку от такого протирания никакого уже не было, потому что и сама косынка, и все ее края намокли, хоть выжимай.

Тамит больше не язвила и не насмехалась над его, как она выражалась, «девчачьей терпеливостью». Теперь она лишь вздохнула, признав тем самым, что он если и не прав, то точно не ошибается. Ну, да, надо было добираться до места либо в повозке, либо вообще по реке. Пешком идти оказалось очень далеко. Да еще и по жаре.

— Ладно, можем повернуть, — она вздохнула, но уставившись туда, где бурая земля сливается с горизонтом, вдруг просияла, — Пришли! Вон он!

Гормери прищурился, склонил голову на бок, даже руку поднес ко лбу, прикрыв глаза от солнца как козырьком, но так ничего отличного от общего унылого пейзажа не увидел.

— Да вон же! Вон! — в Тамит забурлила энергия, она даже подпрыгивала на месте от возбуждения. И откуда только силы взялись. Еще минуту назад помирала, как и он, а теперь скачет.

Судебный дознаватель попытался отыскать в своем резерве хоть что-то для прыжка, но, к ужасу своему, признал, что тот опустошен окончательно. Пожалуй, идти в общество Луны ему сейчас опасно. Он ведь не сможет дать отпор даже одному вероотступнику. А там их десятки, если не сотни.

— Идем! Ну же! — она схватила его за руку и потащила по узкой каменистой тропинке, петляющей по краю пустоши.

Идея посетить тайное общество вот так наскоком сразу показалась ему идиотской. Но Тамит напирала на то, что никаких зацепок в поисках дочки ювелира у него нет, даже ее друг этот подлец Менна ни дома, ни в сокровищнице больше не появлялся, а там, в старом храме можно отыскать ее или его следы. Гормери сглупил, поддавшись уговорам легкомысленной девчонки. Впрочем, он решил сходить и посмотреть на это тайное общество еще и потому, что хотел убедиться — Тамит ошибается. Люди с татуировкой пропадают вовсе не потому, что ходят в заброшенный храм, а по иным причинам. Как пропадают и люди без татуировок. В конце концов, позволив юной и глупой девице с огромной энергией ниже спины, толкающей ее на всякие авантюры, работать на себя, он несет за нее ответственность. И должен лично увидеть, что общество в старом храме, куда она внедрилась, не представляет для нее опасности.

— Нет там ничего, тебе показалось, — сейчас план развернуться и пройти весь этот ужасно длинный путь по солнцепеку назад до города уже не казался ему таким уж неосуществимым. И вовсе у него не поджилки затряслись, как уже успела его осмеять нахальная Тамит. Просто в команде кто-то должен думать сердцем как следует, а не прыгать из стороны в сторону, источая безумные идеи.

И все же она тянула его вперед за руку. Вот уже и он различил два бурых столба издалека сливающихся с пейзажем.

— Это старый храм? — он ухмыльнулся.

Название само по себе было странным для города, в котором все храмы старые. Но этот, от которого остались лишь две полуразрушенные колонны, видимо, действительно старше остальных. Или был менее удачлив.

— На самом деле не такой уж он и старый, — пояснила на ходу Тамит, — Его построили сторонники гиксосов. А потом, когда их изгнали, то и храм этот горожане разрушили. Видишь, только две колонны от него и остались.

Сейчас никто из историков не может с уверенностью сказать, кем были завоеватели гиксосы, покорившие Север Древнего Египта примерно в 18 веке до нашей эры. Правили они около ста лет. Родоначальник южной Фиванской 18-й династии царей Аменхотеп I сумел объединить страну и изгнать захватчиков. Его правлением начинается большой исторический этап, который называется «Новое царство». Если говорить о разрушенном храме, то ему во времена Тамит и Гормери было меньше 400-от лет. В то время как главному храму Карнака больше 1000-и. Так что да, не такой уж он и старый по сравнению с другими.

— А где же прячутся заговорщики из общества Луны? — удивился Гормери.

— В подземельях, конечно! Ты как будто вчера родился. Ты что не знаешь, что главное в храмах — это их подземная часть?

И снова столичный чиновник мысленно развел руками в недоумении. В его родном Ахетатоне не было никаких подземелий. Зачем людям, служащим солнцу зарываться под землю словно кроты! Это же дикость какая-то!

Тут он увидел множество людей, идущих от Реки. Так и есть, они добрались до развалин на лодке. Очевидно, это был обычный способ. А вот пешком тащиться по полям при том, что своих подвозят по воде, подозрительно. От затормозил Тамит.

— Давай ка переждем эту группу. И смешаемся со следующей.

Она тут же сообразила, что он прав. И они присели, надеясь, что издалека никто не станет разглядывать две белые точки посреди пустоши. Когда фигурки исчезли меж столбов словно по прихоти богов, они подскочили и изо всех оставшихся сил побежали. Надо было успеть занять выгодную позицию, чтобы подготовиться к прибытию следующей группы.

Хорошо, что рядом с колоннами росло несколько чахлых кустиков в человеческий рост. Можно было притвориться парочкой, которая уединилась и совмещает приятное с полезным. Едва они заняли эту стратегическую позицию, как на дорожке от реки показалась следующая группа. Человек 20 молодых парней и девушек бодро топали к двум выжившим колоннам старого храма. Гормери уже успел заметить большую дыру между ними, которая вела куда-то под землю. Кажется, там даже ступеньки были. Дыру прикрывали кустики, скорее всего, специально для этого тут и посаженные. Уж больно зелеными они выглядели по сравнению с остальными растениями. Остатки храма находились довольно далеко от полей и настолько близко к Восточной пустыне, что песка под ногами было куда больше, чем земли. Река в разливе сюда не доходит. Так что и подземелье не затапливается.

Гормери обхватил Тамит и притянул к себе, изображая страстные объятия. Девчонка ожидаемо охнула.

— Подыграй мне, — шепнул он в ее полураскрытые губы.

Не так чтобы это сработало. Она все еще изображала колонну. Третью и явно лишнюю в этом месте. И Гормери понадеялся, что кусты скрыли всю неловкость ситуации, предъявив путникам всего лишь обжимающуюся парочку.

— Эй, парень, полегче! — хохотнул кто-то из толпы.

Гормери махнул рукой, в надежде, что его жест примут за приветствие. И не ошибся, в ответ ему заулюлюкали с десяток мужчин.

— Вот же идиоты! — зло прошептали губы Тамит ему в щеку, — Тайное общество, уж казалось бы! А все туда же!

Гормери на это только усмехнулся. И зачем-то прижал ее к себе еще сильнее. Сам не понял, что натворил, но ее тело, ставшее ненадолго мягким и податливым словно растворилось в его собственном. На краткий миг они слились в единое целое. И губы зачесались, как захотелось ее поцеловать.

Он тут же оттолкнул ее, надеясь, что все зеваки уже скрылись под землей. Все же, поймав ее затуманенный взгляд, он вздрогнул и зажмурился. Еще не хватало! Они напарники, она его подчиненная. Совершенно бесправная, и они расследуют общее дело! К тому же она совсем ему не пара! Нет, это нужно немедленно прекратить!

— А если они не поверят? — выдохнул он.

Тамит хлопнула глазами, возвращаясь в реальность. Вдохнула, выдохнула, взяла себя в руки. Внутри Гормери разлилось приятное тепло. Да, между ними ничего нельзя, но все же как приятно, что и она почувствовала странное единение, проскользнувшее между ними. Неловкое и все же манящее, тянущее, желанное.

— Ну… — она все еще пыталась собраться с силами.

— А если меня узнают? Ты же сама говорила, что за мной весь город следит! Значит и в лицо знают!

— Не преувеличивай! Следят за тобой только те, кому совсем делать нечего! Зеленщицы, например.

Это немного ободряло. И все же Гормери пристально оглядел себя. Тамит уверяла, что внешне он очень похож на ее кузена Инепу, который больше времени проводит на Реке, чем не берегу. В качестве подстраховки она заставила Гормери надеть рубаху Инепу, его браслеты и ожерелье, его парик, подвела ему глаза и осталась очень довольна результатом.

— Сам Инепу сказал бы, что ты похож на него, — ободрила она.

Впрочем, он так и не узнал, что обо всем этом действительно думает Инепу, потому что тот уже полгода как находился в длительном путешествии в страну Пунт. Возможно, ему бы и не понравилось, что Тамит залезла в его сундук, выудила из него вещи наверняка для него безмерно дорогие, и отдала все это неизвестному парню из столицы.

— Если снять с тебя медальон судебного дознавателя, так ты и вовсе на человека начинаешь походить, — подбодрила она, — Не переживай, ты хорошо выглядишь. Никто не заподозрит, что ты из Ахетатона.

— Благослови меня великий Атон.

— Если не будешь делать вот это, — она скривилась, словно в рот ей попало зернышко незрелого граната.

— Не буду, — он улыбнулся.

Вопреки всем правилам и нормам поведения ему очень хотелось еще раз обхватить Тамит за талию и прижать к себе, чтобы снова почувствовать блаженное тепло ее тела. Ощутить, как оно поддается ему навстречу, как кожа ее покрывается легкими мурашками от его прикосновений. Он едва не застонал от предвкушения. Но он не должен такое себе позволять. Только не с Тамит!

Сдвинув браслет, он проверил нарисованный девчонкой значок на запястье. Надо же не стерся и действительно выглядел татуировкой. Как и тот, что у нее на руке.

— Госпожа Мерис знает толк в подводках, — пояснила она, рисуя ему значок Хонсу этим утром, — Три дня будет держаться. Даже если тереть мочалкой. У нее свой ларек на рынке возле Храма Мут.

Похоже, госпожа Мерис действительно не подвела.

— Надо идти, — он взял ее за руку и, заметив, как она напряглась, тут же отпустил.

Надо с этим что-то делать. Надо прекратить эту неловкость, которая возникает теперь всякий раз, как они соприкасаются телами. Это ненормально для людей, которые работают вместе. Но как это сделать он пока не знал.

— Да, — сглотнув, она кивнула.

А потом, не глядя на него, пошла к дыре между колоннами.

— Атон великий, благослови, — глянув на голубое небо с пылающим солнечным диском, прошептал Гормери и шагнул за Тамит во тьму подземелья.

На входе совсем юный паренек лет 15-и потребовал показать знаки на руках. Ему не терпелось пойти за остальными, да еще и в полутьме он не смог понять разницы между татуировкой и подводкой. На что они с Тамит и рассчитывали. Пока им везло.

Потом они долго спускались по неровным и отполированным тысячами шагов каменным ступеням в дрожащем свете немилосердно чадящих факелов.

«Поистине эти заговорщики себя не жалеют! Вот чего бы им стоило заменить палки с ветошью, пропитанные вонючей дрянью, на нормальные масляные лампы. Живем же в просвещенный век!»

Так выстукивало сердце Гормери, пока он спускался, силясь не слететь и не сбить собой идущую впереди Тамит. Ее стройный силуэт дрожал, мешался с тенями, терялся в окружающей тьме, и так хотелось дотронуться до нее. Чтобы еще раз убедиться, что она настоящая. И что не растворилась в темноте старого храма. Мало ли…

Да что с ним такое! Эта пигалица не потеряется даже если ее в море выкинуть. Такая верткая и назойливая, что непременно отыщется. Он тряхнул головой. И очень обрадовался, когда наконец-то вошел через узкий проем в большое, полное народом помещение.

Зал был огромен и совсем не походил на подземелье, которое просто обязано было тесниться под низким потолком и полнится спертым воздухом. Скорее наоборот, по стенам в тенях тонули огромные величественные колонны, возносящиеся куда-то во тьму. Свет тут исходил от многочисленных больших масляных светильников, и все же не доставал до потолка. От этого место казалось жутковатым. Словно над ними распростерлось не высокое небо с миллиардами звезд, а сам Дуат, всасывающий в себя Ба живых, чтобы превратить их в мертвых.

— Свой храм сторонники гиксосов построили прямо поверх храма древних, — шепнула ему в ухо Тамит, и от ее горячего дыхания по шее побежали мурашки. От неожиданности, конечно, — И мы в одном из его залов.

Он вдруг вспомнил то, о чем давно забыл. Как лет в двенадцать на спор залез в дыру под старым храмом в Иуну. В том древнем городе, что на другом берегу Реки от Ахетатона, полным-полно заброшенных развалин. Тогда он попал в пыльную комнату с непонятными картинками на стенах. Света его походной лампы хватило лишь на то, чтобы выхватывать из мрака нарисованных женщин со странными коронами на головах и мужчин с черной кожей. Ничего он тогда не понял, и очень испугался. А потому предпочел забыть. Значит и тогда он случайно попал в храм древних. Тех, которые жили за много поколений до него. И построили все это и разрисовали стены совсем не тем, чем должно по современному канону. Ведь в школе им рассказывали, будто жадные жрецы обманули бывших царей, рассказав небылицы про выдуманных богов. Что богов этих никогда не существовало, им никто не поклонялся в древности. Тогда, в стародавние времена был один бог, Атон, именно при нем люди и жили в Золотом веке. Бог опекал и помогал, но потом люди отдалились от него, восстали и получили по заслугам. И все же за много поколений они ни раз возвращались к Атону, получали его прощение и благословение, потому что он щедр и незлопамятен. А огромное количество новых богов, которые теперь называют старыми, жрецы придумали, чтобы получить от царей больше земли, больше богатства и больше власти. Они требовали и требовали, пока их власть не сравнялась с царской. Но ведь они молились выдуманным богам, а потому людям жилось все труднее. Пришли страшные болезни, семь лет неурожая, нашествие варваров пустыни, древние города Хемит начали заселять финикийцы, кушиты и даже евреи. Вот почему великий царь Неферхепрура Эхнатон, да будет он жив, здрав и невредим, обратился к единственному богу Атону, покаялся и умолял вернуть на землю своей страны прежнюю благодать. И великий бог Атон опять снизошел до людей. Он благословил царя Эхнатона. Ведь он его отец. Как отец не простит сына? Поэтому теперь страна процветает, а народ счастлив.

Но вот он храм древних. И на его стенах нарисованы все те же женщины со странными коронами и мужчины с черными и зелеными лицами. Это боги предков. Очень далеких предков. Сколько раз потребовалось разлиться Реке, чтобы спрятать под илом огромный храм? Много-много поколений людей. Больше, чем можно посчитать. Тысячи и тысячи лет. И там, в далеком прошлом на стенах храма не нашлось места для того единственного бога, который самый настоящий. Как Гормери ни вглядывался в росписи он не увидел изображения Атона. Ни одного. Даже легкого упоминания не нашлось. Ерунда какая-то!

— Так вы та самая сладкая парочка! — откуда-то возник парень, словно вскочил из люка в мраморном полу.

Гормери и Тамит синхронно вздрогнули и так же синхронно испугались, что он потребует еще раз показать татуировки на запястьях. Но страхи их оказались напрасны. Скорее всего этого мелкого, прыщавого совсем несимпатичного юнца в пышном парике занимало совсем другое. Он уже вошел в тот возраст, когда жизнь без любви, кажется чередой мрачных дней. Но ты все еще малопривлекателен для девушек. А потому с жадностью изголодавшегося шакала подмечаешь проявления этой любви повсюду и хочешь узнать все подробности.

И столичный гость, и его спутница разом поморщились, понимая, что от разговора приставучего мальца им не отвертеться. Если они грубо его оборвут, он еще пожалуется кому-нибудь. А такое совсем не в их интересах. Так что и Тамит, и Гормери, еле заметно вздохнув, улыбнулись ему. Тот тоже растянул рот до самых ушей, обнажив желтоватые зубы с широкой щелью между двумя передними.

— Ты же никому не расскажешь? — Тамит мастерски разыграла встревоженную невинность.

— Ну… я вас тут впервые вижу, — сообщил парень и у Гормери сердце скакнуло в область левой коленки, где нервно затрепыхалось.

— Вы кто такие, вообще? — парень склонил голову в огромным парике набок, и писцу показалось, что сейчас его тонкая шея с острым кадыком не выдержит и сломается.

— Инепу, он, — Тамит посмотрела на Гормери со смесью ужаса и надежды. Ну да, они уже спустились в подземелье полное заговорщиков и теперь могли надеяться лишь на чудо, — Из купеческого района.

— Постой ка… Ты же Тамит. Та самая дочь маджоя, так? Получается у вас любовь, ребята, да? Вы же брат и сестра! Как это романтично!

Парень покраснел, довольный своей догадкой. Гормери тоже почувствовал, как жар прилил к лицу и шее. Не Тамит он не решился взглянуть. Этот прыщавый приставучий тип оказался на редкость информированным.

— Ну и как в семье приняли вашу любовь? Хорошо, верно? Ведь у купцов богатство должно остаться в доме. Разве нет?

— Э… — это все, на что оказался способен Гормери. Язык его прилип к небу, да так крепко, что он едва не задохнулся.

А парень подмигнул ему пунцовому и противно захихикал.

Тамит пришла на помощь. Или еще больше испортила ситуацию. Это как посмотреть.

— Не говори никому, ладно?

Столичный дознаватель изо всех сил постарался не закатить глаза. На что эта дурочка рассчитывает? На честность такого вот откровенного неудачника, смысл жизни которого сводится к обсуждению общих знакомых с такими же как он сам. А они только что легкомысленно ему подставились.

— Не скажу, я сегодня в хорошем настроении. Да и вы, ребята, мне понравились. Вы в каком круге?

Теперь сердце Гормери переместилось в правую коленку и там притаилось, едва постукивая. Горло противно свело предчувствием провала. Он даже не знал сколько их этих кругов и чем они отличаются. Но, прежде чем Тамит успела открыть рот, быстро ответил:

— Не обижайся, брат, но ты и сам знаешь, мы не можем тебе сказать. Правила запрещают.

Правое ухо у него даже зачесалось, потому что девчонка сверлила его настойчивым взглядом. Хотелось его потереть, но писец сейчас не мог потерять зрительный контакт с собеседником. Иначе тот решит, что он лукавит. Повисла пауза, которую гомонящие вокруг участники тайной организации даже не заметили. А вот внутри неожиданного треугольника, образовавшегося между Тамит, Гормери и неизвестным наглецом прямо-таки воздух сгустился. Только что молнии не простреливали. Столичный гость и местный любитель чужих тайн сверлили друг друга взглядами, не мигая. Дочь маджоя точно так же истязала ухо писца. Наконец, парень выдохнул и ухмыльнувшись, совершенно непозволительно во всех смыслах похлопал Гормери по плечу:

— Прости меня, брат. Просто я не видел тебя никогда, вот любопытство и взяло верх. Обещаю больше не задавать неуместных вопросов.

— Любые другие, на которые я могу ответить, можешь задавать, — Гормери подавил в себе желание двинуть ему как следует в челюсть и сам похлопал его по плечу. Отдал долг, так сказать.

Однако незнакомец ничуть не смутился. Улыбнулся так широко, что писец увидел, что третьего левого коренного в его зубах уже не хватает.

Потом его губы вернулись в нормальное положение и проговорили:

— Ладно, увидимся еще. Сейчас уже начнется…

С этим он коротко кивнул Гормери и Тамит и быстро исчез в толпе.

— Как ты мог так рисковать⁈ — девчонка ткнула его кулаком в бок, — Он понял наверное, что мы самозванцы! Откуда тебе знать можно тут говорить, в каком ты круге или нет?

— В тех тайных обществах, которые я уже раскрыл в Ахетатоне все правила были одинаковыми. Заговорщики знают лишь членов своей небольшой группы, рассказывать на каком ты уровне или в каком отряде категорически запрещено даже тому, кто точно состоит в этом же обществе. Адепты не знают в лицо главных, и могут сдать лишь собственных начальников, потеря которых для организации не так уж важна. И так далее… Не думаю, что в тайном обществе Уаджа какие-то особенные правила. В нашем мире все довольно однообразно.

К концу его речи взгляд ее поменялся. Теперь в нем светилось неподдельное восхищение.

— А много ты тайных обществ уже раскрыл?

Столичный дознаватель огляделся, обругав себя за беспечность. Надо же, гроза заговорщиков, пустился в откровения на собрании в подземном храме.

— Не здесь, — он понадеялся, что спохватился не слишком поздно, и его уже не успел услышать какой-нибудь рядом стоящий адепт.

— О! — она округлила глаза и понимающе кивнула.

А потом все вдруг стихло и замерло. Словно на эту еще мгновение назад бурлящую толпу накинули невидимую ткань, заставив каждого в зале замереть и замолчать на полуслове. На внушительное возвышение, которое видели даже с самого дальнего ряда, взошли трое. Как и ожидал Гормери, фигуры их скрывали длинные плащи, а лица огромные капюшоны. Не понятно кем они были: мужчинами или женщинами, стройными, тощими, мускулистыми или вовсе пухлыми. Плотная ткань яркого алого цвета делала их совершенно одинаковыми. Разве что ростом одна фигура отличалась от двух остальных. Она была ниже примерно на голову.

«Низкий мужчина или женщина», — отметил про себя Гормери.

И что с того? Его обуяли раздражение и скепсис. Зачем они с Тамит сюда явились? Если бы он хотел раскрыть само общество и представить его зачинщиков на суд храмового кебнета, то он бы без промедления начал подбираться к тем троим, которые сейчас стояли на возвышении. Вся эта мелочь вокруг простые адепты — в основном молодые люди, которые, как правильно заметила Тамит, хотят чем-то отличаться от своих сверстников. От тех счастливчиков, чьи родители богаты, при власти, или кто сам учится лучше всех или занимает более высокую должность, — в общем очевидно успешнее. Те, кто толчется сейчас в подземном храме просто толпа. Толку от них ноль. Если это тайное общество завтра закроют, уже через десятину они вступят в новое. Даже исповедующее противоположные идеи тем, которые приняты в этом. Так устроен этот мир. Тайные общества создают неординарные личности для серой массы. Но он же не собирался выводить этих заговорщиков на суд кебнета. Его задача найти Неферет. Однако в этой толпе искать ее или ее парня — писца Менна теперь не казалась ему такой уж замечательной идеей. Людей тут слишком много, чтобы пытаться отыскать одного нужного. Но в таком случае что он тут делает?

— У них красные плащи! — выдохнула Тамит ему в ухо. И когда только успела подобраться так близко, — Значит, они тут Сетху поклоняются.

Красный цвет в Древнем Египте являлся цветом пустыни, хаоса и их бога Сетха.

Гормери резко повернулся, едва не столкнувшись с ней носами. Взгляд его лишь мимолетно скользнул по ее губам, но это надолго ввело его в странный ступор. Тело его словно оцепенело, покрывшись крупными мурашками от макушки до пяток. Да что же это в самом деле! Он напомнил себе, что перед ним не какая-то коварная обольстительница, не Нехбет вовсе, а девчонка, дочь маджоя, полукровка, с которой у него не может быть ничего, кроме деловых отношений. Она толковый напарник. Возможно, он слишком увлекся поиском дочки ювелира и теперь пытается опекать свою помощницу. Только вот дрожь во всем теле совсем не походила на желание покровительствовать. Наверное, ему просто неприятно, что она приблизилась к нему. Он отступил на шаг, чувствуя, что это помогло.

— Какая разница какому запрещенному богу тут поклоняются, — ответил он сухо и даже резко.

Тем временем трое на постаменте воздали руки кверху и замерли, чтобы адепты прочувствовали важность момента.

— Ты куда⁈ — Тамит попыталась схватить его за руку, но Гормери ловко увернулся.

Годы службы дознавателем в кебнете научили его быстро принимать решение в любой запутанной ситуации. Сейчас он оценил обстановку и понял, что единственную пользу из своего дурацкого похода на это сборище он сможет извлечь, только если узнает кого-то из троицы в красном. Иначе, считай, сходил зря. А потому он тут же начал продвигаться к возвышению, где стояли предводители. Своей целью он назначил самого низкорослого и щуплого. Потому что когда ты один против толпы, а он был уверен, что все эти дружелюбные ребята попытаются его убить, если он сделает то, что собирается, выбирать целью атаки правильнее самого слабого. В данном случае самого низкого. Конечно, Гормери мог ошибаться, и под плащом скрывался хоть и низкорослый, но сильный воин. Но он надеялся, что это не так. Там либо старик, либо женщина. И в том, и в другом случае противник несерьезный. На его защиту тут же кинутся двое остальных вождей и ближайшие соратники из толпы. И все же есть шанс, что он утянет свою добычу быстрее, чем все они смогут оценить ситуацию и дать отпор. К тому моменту, да ему поможет Атон, он уже успеет как следует допросить этого недомерка в капюшоне.

— Оставайся здесь, что бы ни случилось, — он надеялся, что Тамит его послушает.

И по ее округлившимся глазам решил, что ему удалось ее убедить.

С тем он и внедрился в толпу. Протискиваясь и извиваясь, он стремительно продвигался к возвышению, на котором что-то завывали трое в красном. Он уловил лишь фразы типа «светлое будущее» и «прекрасная родина». Впрочем, он не вслушивался. На подобных сборищах уши адептов орошают именно этой чушью, побуждая всех этих никчемных людишек почувствовать себя творцами истории.

Ждать пришлось долго. Несмотря на то, что Гормери плечом привалился к колонне, у него устали ноги и тело затекло. Зато в зале бушевала энергия. Сначала были речи, потом еще речи, потом песнопения, пляски даже с прихлопами и притопами. Мотивчик одной песни ему даже понравился, несмотря на жутковатый текст о том, что придет великая Сехмет и пожрет всех неверных. Но на припеве, когда хор молодых голосов весело кричал «Приди, Сехмет, приди», писец поймал себя на том, что пристукивает ногой и устыдился своей слабости.

После музыкальной части, Атон, наконец, обратил внимание на нужды своего скромного служителя, и двое рослых предводителей в красных плащах с достоинством покинули возвышение. Они спустились и двинулись в коридор, ведущий из зала так близко пройдя мимо Гормери, что он мог дотронуться до них. Проследив за тем, как они скрылись за колоннами, он понял, что никакой охраны начальству в подземном храме не предусмотрено. Все на доверии. И это было ему на руку. Он перевел взгляд на последнюю фигуру, оставшуюся на помосте. И сердце его лихорадочно забилось в предвкушении победы. Из длинных рукавов выглядывали тонкие пальцы с красными лакированными ноготками. На возвышении стояла женщина без всяких сомнений. Одна против огромной толпы. Она артистично раскинула руки в стороны и вдруг запела низким грудным голосом.

— Кому мне открыться сегодня?

Братья бесчестны, друзья охладели.

Кому мне открыться сегодня?

Алчны сердца, на чужое зарится каждый.

Кому мне открыться сегодня?

Раздолье насильнику, вывелись добрые люди.

Кому мне открыться сегодня?

Худу мирволят повсюду, благу везде поруганье.

Кому мне открыться сегодня?

Над жертвой глумится наглец, а людям потеха — и только!

Кому мне открыться сегодня?

У ближнего рады последний кусок заграбастать!

Кому мне открыться сегодня?

Злодею — доверие, Брата — врагом почитают. Кому мне открыться сегодня?

Не помнит былого никто. Добра за добро не дождешься.

Кому мне открыться сегодня?

В сердцах воцарилась корысть. Что толку — искать в них опоры?

Кому мне открыться сегодня?

Нет справедливых, земля отдана криводушным.

Это сокращенная часть древнеегипетского текста «Беседа разочарованного со своим Ба», который относят примерно к 21-му веку до нашей эры. Что совпадает с первым переходным периодом, когда страну сотрясали экономический и политический кризисы, серия бунтов, вследствие которых блуждающие по стране банды разграбляли города живых и усыпальницы мертвых. Именно в этот период в результате таких разграблений тексты, начерченные на внутренних стенах древних пирамид, стали достоянием общественности.

Перевод Марии Эндель.

К концу этой сложной и грустной песни Гормери едва дышал. Восхищение сражалось с возмущением. Прекрасный голос исполнительницы блуждал по причудливо изогнутым линиям мелодии, то чуть хрипловато опускаясь к земле, то взлетая ввысь подобно большой и мощной птице. Но от чего такой печальный текст в их прекрасное и светлое время? Когда все ясно и каждый день в радость. Или он не понимает эту жизнь? Смотрит на нее, сидя на своем стуле, не замечая чужих страданий?

Задумавшись, он едва не пропустил предводительницу в красном. Она проскользнула мимо едва слышно, оставив за собой шлейф утонченного аромата. Роза, пряные травы, обязательная в таких случаях нотка мандрагоры. Запах пьянил. Перед его глазами на мгновение пол смешался с потолком. Но стиснув кулаки, Гормери двинулся следом. Он должен догнать ее. Должен добиться ответов на свои вопросы. Иначе он еще один день провел впустую в этом странном городе. Странном и грустном городе. Почему-то ему показалось, что пела женщина именно о том, что чувствуют жители Уаджа. Жители бывшей столицы, которых выкинули из будущего в прошлое. И они бродят тут как неприкаянные души по Дуату. Те, которые затерялись в тенях и не смогли найти дорогу в зал суда Осара.

Фигурка в красном уже скрылась за колонной. Гормери побежал. Пока она не подозревает, что за ней погоня, а потому беспечно и расслабленно идет по коридору. Он должен нагнать ее пока она одна. Обогнув ту же колонну, он очутился в длинном проходе между таких же толстых старых колонн, расписанных непонятными сценами из старинных преданий. Колонн было так много, что ему показалось, будто они перенеслись в лес с исполинскими деревьями.

Услыхав шаги позади, фигурка обернулась, и в позе ее он тут же уловил напряжение. Женщина почувствовала опасность. Она неловко взмахнула рукой в отрицательном жесте, но поняв, что это его не остановило, развернулась и побежала. Однако силы их были не равны. К тому же ей мешали и длинный плащ, и платье под ним. Он быстро нагнал ее. Схватил за плечи, резко развернул к себе. Сердце неистово колотилось о ребра. Она попыталась вырваться, но он удержал, скинул с нее капюшон, удивляясь, почему она не кричит. Любой нормальный человек, поняв, что в его доме злоумышленник, в первую очередь поднимет шум, попытается позвать на помощь. У нее же тут сотни сторонников! Но она не проронила ни звука.

— Вы⁈ — вырвалось у него, когда он увидел знакомое лицо. И только теперь понял, что не удивился. Еще раньше он узнал ее прекрасный голос. Тот, который поразил его вчера. Он сжимал в объятиях прекрасную вдову Хорит.