Стрела Кушиэля. Битва за трон

Глава 83

Утром мы с Жосленом, Друстан и Близнецы попрощались с Квинтилием Руссом. Я прикипела душой к грубоватому адмиралу и теперь, когда пришла пора расстаться, в полной мере осознала, насколько мы все полагались на его стойкость и мужество.

– Да хранит тебя Элуа, девочка, – прохрипел он, заключая меня в медвежьи объятия. – У тебя в силу твоей извращенной природы смелости на десятерых, да вдобавок ты унаследовала от Делоне его чертов долг чести. Если снова потребуется пересечь Проливы, ты знаешь, к кому обратиться.

– Спасибо, – прошептала я. – Если потребуется, возьмете другого человека?

– Любого, кого скажешь, – пообещал он.

Я знала, что Русс сдержит слово; он отпустил с нами Парней Федры, как я ни возражала. На Рейне тридцать с лишним моряков погоды не делали, к тому же они считали своей почетной обязанностью меня сопровождать. Поймав укоризненный взгляд Жослена, я перестала спорить и с благодарностью пошла им навстречу. Матросы тоже имели право выбирать.

Весь день мы шли маршем и добрались до места встречи еще засветло.

Если Марк де Тревальон и удивился, увидев три тысячи круитов, он умудрился ничем себя не выдать, церемонно поклонившись Друстану. Я помнила бывшего властителя Аззали только по суду, где он держался столь же благородно. Гислена де Сомервилля Марк поприветствовал как сына; да, Гислен теперь был обручен с его дочерью Бернадеттой, вернувшейся из изгнания вместе с отцом.

Поначалу я недоумевала, кому же достался титул герцога де Тревальона, а позже узнала, что титул предназначался первенцу Гислена и Бернадетты. Оба мужчины обладали государственным умом и, очевидно, не считали уместным враждовать между собой из-за земельных владений, когда под угрозой находилась вся страна.

Марк де Тревальон обратился ко мне неожиданно тепло:

– Кузен Каспар хорошо отзывался о господине Делоне. Король всегда высоко ценил твоего учителя, считая его достойным всяческого уважения. Каковое мнение я полностью разделяю.

Я благодарно кивнула и сглотнула комок в горле: неважно, сколько времени прошло с того страшного дня, когда я осиротела, произнесенное вслух имя Делоне неизменно бередило мои раны.

Гислен де Сомервилль коротко изложил нашу историю. Де Тревальон слушал, не перебивая, и одновременно чертил план наступления. Когда рассказ был закончен, встал и принялся мерить палатку шагами, сомкнув руки за спиной.

– Вы хоть понимаете, сколь малы шансы выжить в этой авантюре? – мрачно спросил он.

– Да. Мы все в курсе, – ответил Гислен.

Марк де Тревальон кивнул и тихо сказал:

– Тогда вам стоит попробовать. Я готов сотрудничать с твоими командирами. Не бойся, мы удержим Рейн, пока вы пытаетесь снять осаду с Трой-ле-Мона.

– Спасибо, Марк, – просто ответил Гислен.

Вот так и решаются серьезные дела. Оставив лордов обсуждать над картами стратегию и тактику, я позаимствовала со стола пергамент и чернила и занялась сочинительством.

– Что ты там пишешь и кому? – спросил Жослен, вытягивая шею, чтобы рассмотреть строчки.

Я присыпала готовое письмо песком и встряхнула.

– Телезис де Морне, – пояснила я, показывая ему свое творение. – Если… если никто из нас не переживет следующие несколько недель, она единственная сумеет передать эту весть на Альбу. Хозяин Проливов прежде ее уже пропускал, да и Гиацинт с нею знаком не понаслышке. – Я криво усмехнулась, увидев гримасу кассилианца. – Думаешь, я рассчитывала справиться лишь своими силами, когда давала обещание круарху? Я ведь отлично понимаю, какой риск влечет за собой мой выбор.

Жослен покачал головой и тихо сказал:

– Не знаю, радоваться или страшиться из-за того, что ты это понимаешь.

Я подула на все еще влажные чернила.

– Радуйся. Ради Альбы.

А сама я радовалась тому, что с нами были Парни Федры. Жослен следовал за мной по пятам, когда я отыскала Реми и протянула ему свернутый пергамент в кожаном футляре.

– У меня есть поручение, – торжественно объявила я, – для самого храброго и отчаянного из вас. Нужно провезти это важное письмо через запруженные врагами земли в Город Элуа и отдать лично в руки королевской поэтессе. Готов ли кто-то из ваших людей на это подписаться, шевалье?

– Шутите? – воскликнул Реми, с широкой улыбкой протягивая ко мне руку. – Давайте сюда ваше письмо, миледи, и оно как пить дать доберется до нужной пристани!

Я с легкой душой вручила ему послание и совсем скоро уже махала вслед четверым всадникам, которые охотно отправились в дальний путь, предварительно вооружившись последними новостями от разведки де Тревальона, чтобы не наткнуться на скальдов. У уезжающих было больше шансов уцелеть, чем у нас, остающихся. Теперь я заручилась надеждой, что даже в случае моей смерти мое клятвенное обещание Друстану точно будет исполнено. Если бы могла, отправила бы с этим поручением всех Парней Федры.

– Все-таки ты не такая безрассудная, какой прикидываешься, – задумчиво протянул Жослен, глядя вслед гонцам.

– Пожалуй, – согласилась я. – Только иногда. Как бы мне хотелось, чтобы ты уехал с ними, Жослен.

Он вопросительно посмотрел на меня:

– Так никогда и не перестанешь испытывать мои обеты на прочность?

– Нет, не перестану. – Я сглотнула, борясь с внезапной болью в сердце. – Нет, если речь о моем выборе, кассилианец.

Прежде мы никогда не подходили настолько близко к признанию в своих чувствах; более того, мои слова прозвучали как вызов перед лицом неизбежного отчаяния. Жослен не улыбнулся, но отвесил привычный кассианский поклон.

– Пусть Элуа дарует тебе возможность проверить меня еще не один раз, – прошептал он. – Я готов с этим жить, если будешь жива ты.

Мы проговорили бы дольше, но война, как известно, не ждет. Вскоре меня позвали переводить для Друстана маб Нектханы и ангелийских командиров, планирующих опасное наступление.

– Хотел бы я что-нибудь рассказать вам о д’Эгльморе, – хмурился Марк де Тревальон, – но герцог спрятал свои войска в предгорьях, и пока не удалось установить, где именно. Затаился, как барсук в норе, и никак его не выследишь. – Он указал на карту. – Отступать вам, скорее всего, придется вот этим путем. У меня для вас есть только один совет, – добавил Марк, глядя на Гислена. – Убейте Селига. Если их сведения верны, – продолжил он, кивая на нас с Жосленом, – а у меня нет резона им не верить, Вальдемар Селиг – ключ ко всему. Как только он падет, скальды лишатся и главы, и единства.

Скальды верили, будто Селиг неуязвим для оружия. Неправдоподобно, конечно, но воспоминание о той ночи, когда я пыталась его убить, заставляло допустить, что и такое возможно.

– Мы постараемся, – тихо пообещал Гислен де Сомервилль. – Можешь не сомневаться.

– Милорд де Тревальон, – осмелилась я вмешаться, – а что вам известно о Мелисанде Шахризай?

Лицо бывшего герцога ожесточилось; у него оставались свои счеты с Мелисандой, чьи интриги ввергли его Дом в опалу. Но он лишь покачал головой:

– Последнее, что я слышал: Кассилианское Братство разыскивало Шахризаев, чтобы доставить на допрос. Кажется, безуспешно.

«Еще бы, – подумала я. – Мелисанда заметит кассилианца с пятисот шагов». Что ж, сейчас это не имеет значения. Я коснулась бриллианта на шее. Где бы она ни пряталась, на поле боя ее точно не будет.

Утром мы отправились на войну.

Не стану подробно описывать трудности со снабжением и организацией нашего войска. В конце концов все проблемы разрешились более-менее успешно, хотя я порядком охрипла, без умолку переводя, чтобы упразднить языковые барьеры.

Большая заслуга в том, что поход протекал довольно гладко, принадлежала Гислену де Сомервиллю. Несмотря на первоначальную неловкость, он наловчился управляться с разношерстным войском и нашел много общего с Друстаном маб Нектханой, которому хватало мудрости по достоинству ценить чужие умения.

Немало сделал и Имонн, превосходно подмечавший и исправлявший разные мелочи, пока они не обернулись крупными неприятностями. Достаточные запасы провизии и справедливое распределение оружия и лошадей – всецело его заслуга. Как бы Близнецы ни спорили друг с другом, в походе Грайне стояла за брата горой. Они составляли грозную единодушную команду.

Мы маршировали на юг, отклоняясь на восток, к Камлаху, чтобы не наткнуться на отряды Селига. Мало приятного находиться среди армии, совершающей спешный переход. Никому не пожелаю. Наконец мы миновали холмы изрезанной реками Намарры и достигли командной высоты, с которой планировали наблюдать за осажденным городом.

Несколько скальдов при этом встретили свою смерть. Вальдемар Селиг, учтя заповеди военной науки, организовал караулы и патрули на захваченной территории. Но он не рассчитывал столкнуться с круитами, которые непревзойденно умели скрадывать добычу. Друстан пустил впереди разведчиков-следопытов, и они без лишнего шума убрали с нашего пути скальдийских часовых.

И вот мы добрались до холмов, с которых открывался вид на равнину, где раскинулся лагерь армии Селига.

– Их так много, – выдохнул Друстан на круитском, когда мы, лежа на животе, обозревали диспозицию скальдов.

Да уж, кошмарно много. А ведь я подсчитывала, сколько их собралось на Слет, видела полчища в бронзовом зеркале Хозяина Проливов и слышала об их численности от Гислена де Сомервилля. Но все равно оказалась не готова к картине, открывшейся перед моими глазами. Скальды теснились возле крепостной ограды Трой-ле-Мона, словно муравьи вокруг муравейника. Крохотные фигурки сновали по равнине, собирались в колонны и волнами накатывали на бастионы. С высоты было видно, как мало вдоль стены защитных сооружений и как много уязвимых для атаки мест.

Очевидно, до прорыва скальдов оставалось недолго, после чего защитникам придется укрыться в самой крепости. Перси де Сомервилль выбрал Трой-ле-Мон, потому что форт был хорошо укреплен и к нему не примыкал город с безоружными мирными ангелийцами, которых пришлось бы защищать и кормить в случае осады. Наверное, это неплохая мысль при нашествии варваров – поначалу отсидеться за стенами, а потом ударить в спину, но Селиг не напрасно изучал тиберийские тактики.

Скальды сооружали осадные башни.

– Вот лучшее место для атаки, – практично сказал Гислен, кивая на строящуюся башню на краю лагеря. – Стрелы со стен до них не долетают, поэтому скальды не ожидают нападения, а все внимание отдают своей постройке. Согласны?

Я перевела для Друстана, который в ответ кивнул.

– Хорошо. – Гислен бросил долгий взгляд на осажденную крепость, без сомнения, думая о своем отце, а затем осторожно отполз от края обрыва. – Первым делом спланируем поэтапное отступление, – сказал он, обозревая холмистую местность с рачительностью фермера, задумавшего разбить сад. – Нужно обеспечить возможность уйти без больших потерь.

Если у кого-то еще оставались сомнения в способностях Гислена по части военной стратегии, после того дня они окончательно развеялись. Маршрут отступления растянулся на долгие мили среди холмов, где преследователям предстояло пройти череду засад и в итоге очутиться в узком ущелье, которое с легкостью можно было перекрыть и тем заставить скальдов уйти не солоно хлебавши.

На планирование атаки ушло два дня. Гислен осторожничал, пытался предусмотреть всевозможные случаи, но наконец дал отмашку. Я обрадовалась, узнав, что налетчиков возглавит Друстан.

Он вел пятьдесят круитов, включая лучших лучников, на самых быстроногих конях. Будь их больше, не удалось бы подобраться незамеченным, а меньшим числом не нанести заметного ущерба.

Я не видела самой атаки, поскольку находилась в самых дальних частях нашей армии, изготовившихся прикрыть отступление, на крутом лесистом холме с Жосленом и Парнями Федры. Гислен хотел как можно дольше скрывать нашу численность от скальдов.

Лишь позже мне стали известны подробности того налета.

Круиты Друстана атаковали на рассвете, когда силуэт недостроенной осадной башни едва проступал на фоне багровеющего неба, а фигуры скальдов, завернувшихся в одеяла, лишь угадывались на земле.

Татуированные круиты напали без предупреждения: обрушились с холмов, как оживший ночной кошмар, и рассыпались по равнине, углубляясь во вражеский лагерь и сея погибель. Больше сотни скальдов не увидели того рассвета, встретив смерть во сне. Узнав об этом, я, признаться, опечалилась, но совсем не так сильно, как когда услышала, сколько ангелийцев погубили северные варвары при наступлении.

Следуя плану Гислена, круиты зажгли просмоленные факелы от скальдийских костров и принялись швырять их в деревянную осадную башню. Друстан метнул свой первым, подавая пример. Ко времени, когда лагерь проснулся, гудя, словно разворошенное осиное гнездо, круиты уже отступали, скача прочь во весь опор, а лучники в арьергарде поливали преследователей дождем стрел – аккадианская тактика Баркеля л’Анвера, что так восхитила Друстана.

Наши почти оторвались, но только почти.

Все больше скальдов пускались в погоню.

Они нагнали круитов еще на путь к холмам. Дюжина воинов Друстана, остановившихся, чтобы прикрыть отход, пали в отчаянной схватке, слишком недолгой из-за численного преимущества противника. Друстан не оглядывался, только кричал своим людям, чтоб скакали дальше. Тут преследователи угодили в первую ловушку.

На высоких холмах по маршруту отступления Гислен выставил ланьясских лучников. Непоколебимые и смелые, способные стрелять дальше, чем круиты с их короткими луками, они уложили первые ряды скальдов так, что сами погибшие стали препятствием на пути погони. После этого лучники спешно ретировались по заранее разведанным тропам. Когда скальды наконец сумели продолжить движение, наши налетчики уже значительно от них оторвались.

Не могу сказать, сколько было преследователей – сотни, может, даже тысяча. В одном месте дорога разделялась на три, и круиты выбрали среднюю. Те скальды, что попытались зайти с флангов, попали в засады далриад, встретивших врага пращами и копьями. Жители Эйре обожают пращи и пользуются ими очень умело.

Но все равно скальды уже наступали круитам на пятки. Я видела, как Друстан и его люди проскакали по узкому ущелью. Я была там, наверху. Взмыленные кони едва не падали от усталости, воины вымотались не меньше, а погоня приближалась.

– Давайте! – выкрикнул Гислен.

Стоя на скалах над ущельем, ангелийские и альбанские солдаты дружно нажали на рычаги, всунутые под огромные валуны.

Расчет Гислена де Сомервилля прекрасно оправдался: лавина камней градом обрушилась в ущелье, намертво загородив проход. Преследователи чуть отступили, и тут запели стрелы.

Многие враги погибли. Но скальды не трусы, и никогда ими не были. Несколько сотен поскакали прочь от ловушки, а когда оказались вне досягаемости наших стрел, остановились и принялись о чем-то переговаривались. Наконец большой отряд поспешил назад в лагерь, а несколько десятков воинов, прикрывшись щитами, начали расчищать заваленный проход.

«Это Селиг их научил, – подумала я. – Своим умом они бы никогда до такого не дошли».

Гислен мрачно понаблюдал за копошащимися скальдами и наконец принял решение.

– Отступаем, – резко бросил он и повторил еще раз, громче: – Отступаем!

И мы поскакали на восток, дальше в холмы.

Я не заметила, когда мы пересекли границу мятежного Камлаха. В сумерках все мои силы уходили на то, чтобы не свалиться с лошади и не стать обузой. Гислен не изменил своей обычной предусмотрительности. Над самим ущельем он оставил несколько лучников, чтобы те заставили скальдов работать с предельной осторожностью, таская щит над головой; а когда враги наконец расчистят завал, нас уже и след простынет. За собой мы расставляли ловушки и прокладывали ложные следы, неуклонно отступая в горы. Время от времени круитские разведчики являлись с донесениями.

Их фантастическое умение ориентироваться на незнакомой местности просто поражало. В сумеречном свете я не видела никаких черных кабанов, но кожей чувствовала присутствие Куллах Горрьим. И Друстан с руками по локоть в крови, словно не ведая усталости, то и дело отправлял своих людей вперед искать безопасные проходы.

Пока из отчетов разведки Гислен де Сомервилль не уяснил, что мы уже вне опасности, он не позволял прекратить скачку и разбить на ночь лагерь. Наконец-то остановившись, я едва не выпала из седла, усталая как собака и насмерть перепуганная. Думаю, если бы в прошлом мне не пришлось пережить наш зимний побег с Жосленом, в эту ночь я бы точно сдалась и умерла.

Но отдохнуть все равно не получилось.

С юга вернулся очередной разведчик. С выпученными глазами, окруженными синими узорами татуировки, он дышал как загнанная лошадь и указывал в том направлении, откуда прибежал. Друстан недоверчиво нахмурился, и я подошла поближе, чтобы послушать, о чем речь.

– Что случилось? – спросил Гислен де Сомервилль, хватая меня за руку.

– Он говорит, что там армия, милорд. – Я сама не была уверена, что все правильно поняла. – Ангелийская армия стоит лагерем в долине в паре миль к югу отсюда.