Стрела Кушиэля. Битва за трон

Глава 57

Все было почти как в старые времена, но не совсем так же: закрытый экипаж снова вез меня во Дворец на тайную встречу с потомком Элуа, но я больше не являлась любимицей почитателей Наамах, одетой в изысканнейший наряд и ожидаемой в сладостном предвкушении. В тот день мне досталась роль приговоренной убийцы и беглой скальдийской рабыни в неказистом платье от щедрот прохвоста из Сеней Ночи, ожидающей суда наследницы престола.

Только алая крапинка в глазу да незаконченный туар на спине напоминали о том, что я еще и ангуиссетта Делоне, единственная ангуиссетта за три поколения ангелийцев.

По дороге мы с Жосленом рассказали историю наших злоключений Телезис де Морне. На этот раз без личных подробностей, сосредотачиваясь лишь на том, что касалось заговора с целью захвата трона Земли Ангелов. Поэтесса внимательно слушала, время от времени отворачиваясь, чтобы откашляться.

Она, казалось, верила нам. Но поверит ли Исандра де ла Курсель? С ней я не встречалась, поэтому предугадать не могла.

Экипаж подъехал к укромному входу во Дворец, где нас встретили гвардейцы в ливреях Дома Курселей – темно-синих с серебристым гербом. Помня уроки Делоне, я пригляделась к стражникам и кое-что заметила. Серебряное кольцо на мизинце левой руки у каждого из них.

– Это личная гвардия дофины, – пояснила Телезис, подавляя кашель. Она, очевидно, перехватила мой взгляд. – Им можно полностью доверять.

Гвардейцы потребовали наше оружие: Жослен с коротким поклоном сдал меч и кинжалы, а Гиацинт сначала протянул стражнику нож, который носил на поясе, а потом, пожав плечами, достал еще один из ботинка. У меня в котомке с пожитками, оставшимися у нас после рабства у скальдов, нашли кинжал Трюгве. Поскольку он являлся одним из немногих вещественных доказательств в нашу пользу, я отказалась его отдать.

– Я за них ручаюсь, – твердо сказала Телезис, и гвардейцы не стали ей возражать, равно как и обыскивать ее. Придворная поэтесса, как доверенное лицо дофины, похоже, была вне подозрений.

Итак, нас обезоружили и повели на встречу с Исандрой де ла Курсель.

Я уже видела ее издалека, когда пряталась под стулом в театре, а еще на суде над Домом Тревальонов, но все равно не знала, чего от нее можно ожидать.

Нас отконвоировали в небольшую приемную, как позже выяснилось, относящуюся к покоям короля, а не дофины, на что имелась веская причина. Мой самый большой страх мигом отступил, едва я увидела, что в комнатке не было ни одного представителя ангелийской знати. Значит, нас по крайней мере выслушают, а не арестуют прямо на пороге.

Исандра де ла Курсель сидела на стуле с высокой спинкой, за ее спиной стояли шестеро гвардейцев в ливреях королевского дома – все как один с серебряными кольцами на мизинцах. Лицо дофины было непроницаемым и холодным и отличалось фарфоровой красотой, должно быть, унаследованной от матери. Только длинная изящная шея выдавала в принцессе представительницу династии Курселей, избравшей своим символом лебедя.

– Ваше высочество, – Телезис присела в реверансе, – от всего сердца благодарю вас за великодушно предоставленную аудиенцию.

– Мы ценим вашу службу нашему Дому, поэтесса. Кого это вы нам привели? – Исандра говорила в точности как я помнила: одновременно непринужденно и сдержанно. Она наверняка знала, кто мы такие. Вопрос был чистой формальностью.

– Это Федра но Делоне, Жослен Веррёй из Кассилианского Братства и… – Телезис замялась, не уверенная, как представить Гиацинта.

Тсыган сделал шаг вперед и поклонился:

– Гиацинт, сын Анастасии из табора Маноха.

Тсыганское имя – никогда прежде не слышала, чтобы он так себя называл. До сих пор я даже не знала имени его матери. Но было не время предаваться скорби об усопшей, поскольку Исандра де ла Курсель смотрела прямо на меня, и фиалковые глаза горели на ее бледном лице словно угли. Очевидно, приписываемое мне предательство казалось ей самым тяжким.

– Ты, – начала она. – Ты, кому Анафиэль Делоне дал свое имя, обвиняешься в убийстве своего наставника, который поклялся защищать меня ценой своей жизни. Чем ты ответишь на это обвинение, ангуисетта?

Меня от макушки до пят волной захлестнуло необъяснимое чувство. Представьте, я потеряла почти все, что любила, прошла через пытки, рабство и убийственный холод скальдийской зимы, и все ради того, чтобы мне в лицо бросили этот гнусный поклеп. Я смотрела в глаза дофины, и красная пелена застилала мой взор, пока я вспоминала слова, доверенные мне давным-давно:

– Во имя птички принца, его единственной и любимой, ваше высочество, я должна передать вам послание от адмирала Русса. Когда в Альбе воцарится Черный Кабан, Старший Брат уступит!

Слова прогремели в маленькой комнате, эхом отдаваясь от стен. Гвардеец переступил с ноги на ногу, а в глазах Исандры промелькнуло любопытство.

– Да, – кивнула она. – Я знаю. Квинтилий Русс прислал еще одного гонца. Это все, что ты можешь сказать в свою защиту?

– Нет, не все. – Я набрала в грудь воздуха. – Но это сообщение было мне доверено много недель назад в салоне у туарье, как раз когда вершилась трагедия. Клянусь, я невиновна в гибели Анафиэля Делоне и его домочадцев, и пусть земля разверзнется и поглотит меня, если я лгу. Жослен Веррёй из Кассилианского Братства, сопровождавший меня, также невиновен. – Он молча поклонился. Я не сводила глаз с Исандры. – Вас предали, ваше высочество. Герцог Исидор д’Эгльмор за вашей спиной замышляет государственный переворот и сговаривается со скальдийским вождем Вальдемаром Селигом. Я больше двух месяцев прожила рабыней среди скальдов, пока не представился случай сбежать от них. Варвары собираются на нас напасть с попущения д’Эгльмора. А потом предать его. И если их орду не остановить, они победят.

Не знаю, поверила она или нет, но кровь отлила от ее лица, отчего дофина стала похожа на мраморную статую, восседающую на стуле. Только глаза ее по-прежнему сверкали.

– Так ты обвиняешь Исидора д’Эгльмора, героя королевства, командующего Союзниками Камлаха, в этом ужасном преступлении?

– Да, обвиняю, и не только его. – Я удерживала ее взгляд, хотя лиловый огонь в ее глазах вгонял меня в ужас. – Я также обвиняю леди Мелисанду Шахризай из Кушета, которая является соучастницей д’Эгльмора. Именно она обрекла Делоне на гибель, и именно она в собственноручном письме заверила Вальдемара Селига, что его замысел безупречен.

Исандра отвернулась и что-то прошептала одному из гвардейцев. Тот, кивнув, вышел. Она с бесстрастным лицом снова повернулась ко мне.

– Расскажите все, чему вы будто бы стали свидетелями.

Мы с Жосленом, дополняя друг друга, поведали ей нашу историю, начав с Самой долгой ночи. Рассказали о бойне в доме Делоне, о предательстве Мелисанды и о нашем рабстве. Дофина Земли Ангелов слушала и смотрела в пустоту, подперев рукой подбородок. Телезис де Морне в подходящий момент высыпала на мраморный пол содержимое нашей котомки, и принцесса увидела наши поношенные скальдийские одежды и кинжал Трюгве. А в конце Гиацинт выступил вперед и описал, как нашел нас на своей конюшне.

– И это все, что у вас есть? – задумчиво произнесла Исандра де ла Курсель, разглядывая предметы на полу. – Невероятная история и груда вонючих шкур в качестве подтверждения?

– Призовите Мелисанду Шахризай! – выпалил Жослен. Его голубые глаза гневно сверкали. – И допросите ее! Клянусь своими обетами, каждое наше слово – чистейшая правда!

Отправленный с поручением гвардеец вернулся, проскользнув в дверь и аккуратно затворив ее за собой. Исандра вопросительно приподняла бровь, и он покачал головой.

– Похоже, леди Шахризай сейчас нет в Городе, – пробормотала Исандра. – Но если ваш рассказ правдив, если вы столь многое про нее узнали, почему она оставила вас в живых? – Взгляд холодных глаз вновь вонзился в меня. – Представители Дома Шахризаев отнюдь не дураки, а Мелисанда в первую очередь.

Я открыла рот, чтобы ответить, и поняла, что не в силах облечь свои мысли в приличествующие слова. Как объяснить мое предназначение далекой от плотских страстей дочери короля? Я покраснела. Исандра не отводила глаз, пока я смятенно мялась на месте. Гиацинт и Телезис заговорили одновременно. Мне было унизительно слышать их двусмысленные фразы.

– Ответ, ваше высочество, стоит тысячи дукатов, и вам потребуется время, чтобы его получить, – произнес Гиацинт.

А Телезис, перебивая его, процитировала поговорку эйсандинских рыбаков:

– Если в сеть для ловли креветок попадется говорящий лосось, отпусти его обратно в море.

– И? – один лишь звук и слегка приподнятые брови.

– Ваше высочество. – Жослен поклонился, вновь держа себя в руках, его голос прозвучал спокойно и весомо на фоне молчания дофины. – Если бы потомок Кушиэля убил человека, отмеченного его стрелой, то навлек бы проклятие на весь свой Дом. Равно как и убийство жреца счастья никому не приносит. Мелисанда Шахризай не забрала наши жизни, но наверняка считала, что у скальдов мы неминуемо погибнем. Вряд ли она допускала, что нам удастся сбежать от них и вернуться в Город. Никто в своем уме не мог бы такого вообразить, – рассудительно добавил он. – Сейчас мы стоим здесь, перед вами, лишь потому, что Благословенный Элуа нам благоволил.

– Это ты так говоришь. Что еще?

Телезис де Морне выступила вперед.

– Я ручаюсь за них, ваше высочество. Я знала Анафиэля Делоне. Хорошо знала. Он всецело доверял своим ученикам.

– Настолько, что доверил им все свои секреты? – Исандра перевела взгляд на поэтессу. – Настолько, что рассказал Федре, как дал клятву меня защищать?

Телезис беспомощно всплеснула руками, взглядом моля меня о помощи. Думаю, она догадывалась, что этой тайной наставник со мной не поделился.

Странное ощущение вернулось, волна словно выплескивала мою душу за пределы тела.

– Нет, миледи, – прошептала я. – Про эту клятву он мне не рассказывал. Но мы с Жосленом послужили бы и ему, и вам гораздо лучше, будучи посвященными в эту тайну. – Слова сами слетели с языка и, произнесенные вслух, уязвили меня своей горечью. – Анафиэль Делоне учил меня и использовал, но держал в неведении, надеясь, что тем самым меня защитит. А если бы он не оберегал меня от опасных сведений, то, может, и не погиб бы, поскольку, зная, что поставлено на кон, я вовремя разгадала бы замысел Мелисанды Шахризай. Она приблизила меня к себе настолько, что я все видела, но не понимала, что именно вижу, и вот теперь он мертв.

Жослен заерзал, тем самым призывая меня замолчать. Мы, бывшие рабы, научились понимать друг друга без слов. Запоздалое предупреждение, я слишком далеко зашла в своем гневе. Я беспомощно смотрела и смотрела на дофину, и тут внезапно меня осенила такая простая мысль, что я чуть не рассмеялась от облегчения.

– Стражники, ваше высочество, спросите у стражников!

Жослен снова пошевелился, на этот раз вторя моей просьбе:

– Ваше высочество! Мы добивались встречи с вами, а потом с придворной поэтессой в ночь убийства Делоне. В обоих случаях нам дали от ворот поворот. – Он неожиданно улыбнулся, сверкнув белыми зубами. – Кассилианец и ангуиссетта в сангровой накидке. Несомненно, кто-нибудь из охраны нас вспомнит.

Мгновение мне казалось, что дофина нас не послушает, но она кивнула гвардейцу, которого уже отсылала с поручением.

– Иди. Будь осмотрителен. – Затем вновь перевела взгляд на нас, и мне вдруг удалось углядеть под властной маской испуганную молодую женщину. – О, Элуа, – прошептала она. – Значит, все это правда?

Тогда я поняла природу ее гнева, проистекающего из страха, и опустилась на колени, глядя на принцессу снизу вверх. Мы принесли ей самые страшные новости из тех, что ожидает услышать любой правитель: о грядущей войне, о военных приготовлениях противника и об измене в самом сердце королевства.

– Да, миледи, – тихо подтвердила я. – Это все правда.

Она немного помолчала, наверное, свыкаясь с услышанным. И мне удалось разглядеть в ней кое-что еще: пугающую решимость, которая шла из глубины души, заостряя черты ее милого юного лица и ожесточая рот. Тут я вспомнила, что передо мной дочь неистового Роланда де ла Курселя, которого любил и превозносил Делоне.

– А мой дядя? – спросила она, вновь взяв себя в руки. – Герцог л’Анвер?

Я покачала головой и грациозно поднялась с колен, как учили в Доме Кактуса.

– Насколько мне известно, Баркель л’Анвер не имеет к заговору отношения, ваше высочество. Он и Делоне ради вас даже забыли о старых обидах между собой.

– Это правда, что по его приказу убили Доминика Стрегацца?

О да, я уже усвоила, что Исандра де ла Курсель признает только безжалостную правду.

– Полагаю, это действительно так, – тихо ответила я. – Делоне расплатился именем убийцы вашей матери за мир с герцогом л’Анвером. Скорее всего, чтобы защитить вас от такой же судьбы, ваше высочество.

Исандра и глазом не моргнула.

– А ты узнала для него это имя.

– Нет, не я. У меня был товарищ по ремеслу. – Сердце вновь сжалось от горя: по приезде в Город старая рана разбередилась. – Его звали Алкуин но Делоне. Это он сумел разоблачить козни Стрегацца. И погиб вместе с милордом Делоне.

– Ты и его оплакиваешь. – Исандра с любопытством посмотрела на меня и тут же погрустнела. – Жаль, что мне не довелось узнать Делоне получше. Жаль, что нам с ним было отпущено так мало времени. – Она посмотрела на дверь, куда чуть раньше вышел гвардеец, встала и поманила нас за собой. – Идите-ка сюда.

Мы вчетвером в сопровождении стражника последовали за ней и, миновав две двери, очутились перед третьей, которую загораживали два пожилых кассилианца, расступившиеся по приказу дофины. Жослен старался на них не смотреть. Исандра сделала шаг в комнату и остановилась; мы выглядывали из-за ее плеч.

Ганелон де ла Курсель, король Земли Ангелов, лежал на кровати под темным балдахином. Лицо его, изрезанное глубокими морщинами, казалось восковым и бездвижным. Он выглядел гораздо более старым, чем я его помнила. Сперва я подумала, что он уже упокоился вечным сном, но потом разглядела, что его грудь размеренно поднимается и опускается.

– Вот лежит мой дедушка-король, – тихо сказала Исандра, крутя на пальце массивный золотой перстень. Я узнала кольцо, то была печатка Роланда, на которой принес клятву Делоне. – Вот лежит венценосный правитель нашей прекрасной страны. – Она попятилась, и мы поспешили отступить в коридор. – В эту Лютую Зиму он пережил второй удар, – продолжила принцесса, закрывая дверь и кивая кассилианцам, которые вновь заняли свой пост, расслабленно скрестив руки. – Пока что я правлю от его имени. Пока что аристократы королевства меня терпят. Но если мы стоим на пороге войны… Не знаю, сколько еще я продержусь, пока кто-нибудь не выдернет из моих рук бразды правления. Я даже не знаю, благословение или проклятье, что король все еще жив. Сколько он еще протянет? Не знаю.

Кто-то ахнул. Я испуганно покосилась на Гиацинта. Он прислонился к стене, отчаянно дергая пуговицу на воротнике бархатного дублета. Смуглая кожа посерела.

– Гиацинт! – метнулась я к другу.

Он отмахнулся, сложился пополам и выпрямился, с шумом втягивая воздух.

– Три дня, – слабым голосом вымолвил он. Оперся рукой о стену и повторил: – Король умрет через три дня, ваше высочество. – Тсыган перевел взгляд на Телезис. – Вы же просили меня прибегнуть к дромонду, миледи.

– Что ты такое говоришь? – Голос Исандры стал холодным и жестоким, как скальдийская зима. – Ты приписываешь себе дар прорицателя, сын Анастасии?

– Я владею дромондом, хотя и не так искусно, как моя матушка. – Гиацинт провел руками по лицу. – Ваше высочество, однажды Благословенный Элуа, утомившись, искал убежища среди тсыган в Бходистане, а мы прогнали его и Спутников градом камней, а вслед еще кричали, мол, будьте навеки прокляты, навеки обречены бродить по земле, ища и не находя места, которое назвали бы домом. Было глупо, конечно, насылать проклятие на сына Матери-Земли. Она не замедлила с карой, назначив нам ту же судьбину, что мы прочили Элуа, и теперь мы сами обречены вечно скитаться по Длинному пути. Но из жестокого милосердия Мать-Земля наградила нас дромондом, умением проницать завесу времени, чтобы в следующий раз мы видели будущее яснее.

Исандра дослушала, не шевелясь, и вдруг резко повернулась к стоящим на страже королевской спальни кассилианцам.

– Вы будете молчать. Во исполнение вашей клятвы. – Оба отвесили одинаковые ритуальные поклоны. – Пойдемте обратно.

Посланный с поручением гвардеец уже вернулся, приведя с собой стражника. Тот глянул на нас с Жосленом и вытаращил глаза.

– Да, вот эти самые, – уверенно сказал он. – Парень тогда был в сером, а девчонка в темно-красной накидке. Хотели повидать королевскую поэтессу. Но я тогда подумал…

– Хорошо, – кивнула ему Исандра де ла Курсель. – Мы тобой довольны. Но помни, это наша тайна, и разглашение ее приравнивается к государственной измене и карается смертью.

Стражник сглотнул и так убито понурился, что я его даже пожалела. Дофина отпустила его и о чем-то тихо переговорила со своим гвардейцем. Наверное, за стражником будут приглядывать. Мы все стояли тихо, пока принцесса, забыв о нас, с измученным лицом мерила шагами приемную.

– Да смилостивится Элуа, – бормотала она. – Кому мне довериться? Что делать? – Вспомнив о нашем присутствии, она спохватилась. – Вы имеете право на нашу благодарность. Вы оказали нам услугу, огромную услугу, ради чего перенесли многие страдания и тяготы. Не сомневайтесь, мы вам благодарны и проследим, чтобы с вас сняли все обвинения и объявили вас героями королевства. Даю вам в том слово монарха.

– Нет, – непроизвольно слетело с моих губ. Я кашлянула, не обращая внимания на предостерегающие взгляды Жослена и Гиацинта. – Мадам… ваше высочество, ничего этого никак нельзя сделать, – нехотя продолжила я. – Исидор д’Эгльмор – ваш первейший враг – подобрался вплотную к трону. Он командует армией, готовой воевать. У вас одно-единственное преимущество: ему пока неведомо, что вам известно о его предательских планах. Оправдав нас, вы обнаружите свою осведомленность, и он немедленно пустит в ход войска. Нет, лучше, пока герцог выжидает, созовите тех, кому доверяете, и устройте совет. Если вы не соберете верные вам силы, не выстроите оборону, он рано или поздно нападет и сможет победить. Но самое страшное, что при любом исходе Земля Ангелов после вооруженного мятежа останется беззащитной перед ордами скальдов.

Холодные фиалковые глаза изучали меня.

– Тогда тебя по-прежнему будут считать убийцей, Федра но Делоне, по-прежнему будут считать бесчестной погубительницей твоего наставника и благодетеля. И твои друзья тоже будут слыть преступниками.

– Так тому и быть. – Я выпрямилась. – Гиацинт в безопасности, о нашей с ним дружбе никому не ведомо. Жослен… – Я посмотрела на кассилианца.

Он поклонился мне с печальной кривоватой улыбкой.

– Я в любом случае грешен. Поскольку нарушил все обеты, кроме одного, чтобы мы добрались сюда живыми, ваше высочество. Я не боюсь суда людей Земли Ангелов, когда впереди меня ждет более страшный суд, – тихо заключил он.

Исандра помолчала, затем кивнула.

– Поверьте, меня печалит эта вынужденная несправедливость. – Ее слова и осанка были исполнены достоинства; я поняла ее и поверила ей. Передо мной стояла дочь наследного принца, которого беззаветно любил Делоне. Интересно, как он относился к ней самой? Тут в глазах Исандры зажегся расчетливый огонек. – Но вы представляете слишком большую ценность, чтобы отправить вас в какое-нибудь безопасное место вдали от Города, как и ты, тсыган, если твой дар истинен. Именем моего деда я беру вас под защиту трона.

На том аудиенция и закончилась.