Стратегия одиночки. Книга восьмая

Глава 8

Мне очень хотелось своими глазами взглянуть на Перевёрнутую Башню. Самому, а не через призму «воспоминаний будущего». Но в Фейсте Башня располагалась за зданием главного Храма, а я совсем не горел желанием двигаться в том направлении. Почему? Да потому что, кто этого Дайса знает? А вдруг он окажется настолько изворотливым, что сбежит от гнева жреца, начнёт скрываться от стражи и случайно наткнётся на меня? А там, глядишь, и меня затянет в водоворот его «везения». Скорее всего, я просто дую на холодную воду, но поделать с этой вспышкой паранойи ничего не могу. Так что «туристическая экскурсия», чтобы посмотреть на Перевёрнутую Башню Сино, подождёт до более спокойных времён.

С этой мыслью я широкими шагами удалялся от главной городской площади, направляясь в сторону Восточных ворот.

Говорят, когда-то давно, ещё до Падения, этот город занимал куда большую площадь, и никакой стены, отделяющей богатые районы от остальной части города, не существовало и в помине. Скорее всего, так оно и было, потому что не прошло и двадцати минут, как я вышел к массивным, разукрашенным золотым орнаментом воротам.

Обнесённая стеной часть Фейста — это глянцевая витрина города, слепящая глаза вычурным великолепием и откровенной роскошью. Архитектура там пышная до безумия, улицы вылизаны до зеркального блеска, в фонтанах бьют не просто струи воды, а ароматизированные потоки, пахнущие лавандой и виноградом. В этих кварталах живёт не более тридцати тысяч человек, включая прислугу, охрану. Всё остальное — за стеной.

Но стоит ступить за ворота и начинается совсем другой Фейст. Здесь заканчиваются отполированные плиты мостовых, и начинаются грязные потрескавшиеся камни, кое-где просто земля. Здесь дома больше похожи на случайно сваленные друг на друга ящики, сколоченные из чего попало. Дерево, куски ткани и плетень из мусора. Здесь не пахнет благовониями — здесь пахнет гарью, потом, помоями и отчаянием. И если прямо у стены нищета ещё прикрыта чем-то вроде приличия, то стоит пройти всего один квартал — и ты словно проваливаешься в гниющий подвал. Трущобы здесь разрослись, как грибница, и плотность жизни в них такая, что люди будто дышат в унисон. На фоне этого даже самые бедные районы Безью покажутся почти благородными.

На воротах мне безо всяких вопросов сняли кожух с лезвия копья. Стража здесь только для того чтобы нищие не лезли в богатые кварталы — им нет никакого дела до того, что происходит по ту сторону стены. И это не случайно. В бедных районах стражников не встретишь вовсе. Каждый тут выживает, как может. Купцы складываются деньгами и покупают наёмников. Мастеровые артели формируют свои дружины, чтобы охранять ценные запасы и самих себя. А простые люди? Они полагаются на свои кулаки, крепкие двери, соседскую взаимовыручку и на удачу, если она от них ещё не отвернулась.

Шагнув за ворота, я словно пересёк границу между двумя мирами. Даже солнце вроде бы стало светить тусклее, и воздух стал казаться другим: тяжелее, плотнее, с примесью горечи и людского пота.

"Прошлый я" не любил Фейст — и я нынешний его понимаю даже слишком хорошо. И дело не только в контрасте между ослепительной роскошью и чудовищной нищетой. Это не просто город крайностей — это выставка человеческой алчности, жадности и мечты о лёгкой наживе, возведённой в культ. Здесь всё, от архитектуры до выражения лиц, кричит: «Хочу! Могу! Мне все Должны!» В глазах каждого встречного — неважно, в позолоченной тоге он или в грязной холщовой рубахе — читается одна и та же мысль: мне когда-нибудь повезёт. Такая святая идиотская уверенность, что вот-вот с неба упадёт мешок с золотом, и тогда... тогда он всем покажет, что такое истинное веселье и как надо жить “по-настоящему”.

Даже в самых обшарпанных районах, где крыши текут, а дети рыщут в мусоре в поисках корки хлеба, взрослые, получив или выцыганив хоть монетку, первым делом бегут не на рынок за едой, а в ближайший винный притон. Вино, курение, порошки, травы, галлюциногены, дурман — всё, что поможет не видеть реальности хотя бы полчаса. А потом, шатаясь и блеванув в канаву, они приползают домой, где их дети уже забыли, как пахнет суп, но прекрасно знают, как выглядит родитель в ломке или в перманентном похмелье.

Работа здесь — это ругательство. Кто работает — тот или идиот, или ещё не понял, как выглядит "настоящее веселье". Каждый второй лоточник торгует мечтами: то зельями "везения", то поддельными амулетами, которые якобы "привлекают успех". Каждый третий уже всё проиграл, в том числе и своё будущее, но не унывает — ведь осталась вера, что завтра его, именно его, Сино наконец заметит и вытащит за шиворот из канавы прямо на перину из золотых монет.

Фейст — это не город. Это карикатура на надежду, гротеск из золота и плесени, в котором каждый либо уже пьян, либо только идёт в эту сторону. И каждый свято уверен, что заслужил роскошь, даже если за спиной у него только пустые бутылки, разбитые мечты и пара дохлых крыс пойманных на обед.

Да и вели себя местные жители так, что в большинстве других уголков Айна их уже давно бы забили камнями или, как минимум, поколотили с пристрастием. Вот, например, нищий, который сидел на углу перекрёстка и прямо у всех на виду занимался откровенным самоудовлетворением. Даже мне, землянину, человеку куда более свободных взглядов, было отвратительно смотреть на это беззастенчивое жирно-масляное непотребство. Он не прятался, не смущался, не прикрывался — сидел, покачиваясь, словно монах в медитации, и смотрел на проходящих, будто это они отклоняются от нормы. А те... Те проходили мимо. Кто-то даже хихикнул. Кто-то, не отводя взгляда, кинул ему медную монету, словно подачку актёру уличного театра. В этот момент я поймал себя на том, что мне будет совсем не жаль, если демоны тут всё сожгут дотла, оставив на этом месте только пепел.

Но даже в самых гнилых ямах иногда встречается камень, на который можно встать, не утонув в нечистотах. Вот и здесь, дойдя до перекрёстка, я свернул налево, прошёл ещё шагов сто и вошёл в двери постоялого двора. Это была не самая большая, но, на удивление для этих мест, опрятная гостиница, особенно на фоне её заплеванных, пропитанных мочой и дешёвым вином конкурентов. Управлял ею отошедший от дел караванщик — человек “старой школы”, как мне подсказывала “память будущего”. Он вёл дела честно, не терпел лени, воровства и бардака, держал персонал в строгости и за чистотой следил, словно жрец за алтарём. В том числе потому, что был сам немолодой, но всё ещё весьма бодрый воин Сапфировой ступени. Разумеется, за порядок приходилось платить: цена за комнату в этом заведении почти вдвое превышала расценки соседей. Но именно благодаря этому тут почти всегда можно было рассчитывать на свободное, пусть и дорогое, но хотя бы чистое место.

Пройдя от двери через небольшой обеденный зал, я подошёл к стойке, за которой сидел седой, как лунь, но всё ещё крепкий мужчина, одетый в простые, но добротные одежды.

— Ом Рэйвен, шериф Цеха Проходчиков. Мне рекомендовали остановиться именно в вашем заведении. Мне нужна одна комната сроком на два дня.

Окинув меня оценивающим взглядом, особенно задержавшись на моём копье, бывший караванщик степенно кивнул и коротко бросил:

— Десять серебряных.

Не став возражать и торговаться, я неторопливо отсчитал деньги и, составив монеты в башенку, подвинул их в сторону хозяина постоялого двора.

Несмотря на то, что он видел, как я отсчитываю монеты, бывший караванщик все их пересчитал, каждую при этом внимательно разглядывая. Подобное недоверие в любом другом месте можно было бы воспринять, как оскорбление, но не в Фейсте, потому как здесь процветали подделки всех сортов. Конечно, фальшивомонетчиков постоянно ловили, а затем с живых сдирали кожу под взглядами разгорячённой и пьяной толпы, но от этого желающих быстро разбогатеть за чужой счёт почему-то меньше не становилось.

— Кальяма! — бросил хозяин гостиницы куда-то за спину.

Не прошло и десяти секунд, как из-за неприметной двери показалась ухоженная женщина средних лет, одетая очень строго.

— Проводи гостя в… — на миг он задумался, а затем продолжил, — в пятую.

— Господин, — низко склонилась служанка, а затем, резко выпрямившись, жестом пригласила следовать за ней. — Прошу.

Пятая комната оказалась на втором этаже и представляла собой небольшой вычищенный до блеска однокомнатный номер с окном, выходящим во внутренний дворик. В комнате было немного мебели: кровать, тумбочка, встроенный в стену шкаф — и всё, даже стола не нашлось.

— Господин может без опаски оставить свои вещи в номере. Над магической защитой нашего постоялого двора работал мастер Гобрат, маг Валириевого ранга.

— У меня нет ничего ценного, кроме копья, — наигранно вздохнув, соврал я, показывая, что сохранность вещей меня, конечно, беспокоит, как и любого путника, но не так чтобы сильно.

Да, опыт Прошлого Цикла подсказывает, что здесь не обворуют, но всё равно, мне показалось, что лучше не провоцировать судьбу и прикинуться стеснённым в средствах.

— У господина есть какие-нибудь пожелания? Обед, купальня, вино, травы… Может, господин хочет девушку… или мальчика? — служанка всё это проговорила без каких-либо эмоций, словно повторяла заученную раз и навсегда мантру.

— Нет, мне нужно другое.

На мои, в общем-то, простые слова в глазах служанки промелькнул какой-то застарелый страх — видимо, она уже была готова услышать какое-то изощрённое и далеко не самое приятное требование от нового постояльца. В Фейст часто наведываются любители пощекотать себе нервы тем, что в других частях Айна находится под строгим запретом.

— Мне нужно следующее, — начал я, скидывая рюкзак и ставя копьё у изголовья кровати. — Первое – плащ, плотный и длинный, с капюшоном, за которым можно скрыть лицо. Также мне нужна одежда по фигуре, — с этими словами я снял с себя доспех, оставшись в гамбезоне. — Одежда простая, можно даже поношенную, но чистую. Такую, чтобы не отличаться от местных, и которую можно накинуть поверх моего поддоспешника и скрыть пояс. Сам я не имею ни малейшего желания посещать местные лавки, так что хотел бы, чтобы всё закупили вы.

— Это возможно, — немного подумав, ответила служанка.

— И нужно ещё что-то, что скроет мои сапоги. Я видел у местных бедняков такие кожаные мешки вместо обуви — вот такие же мне и нужны.

— Хорошо, — не возражая и не задавая каких-либо вопросов, кивнула прислужница.

— И последнее — мне нужны лопата и кирка.

— Простите? — в этот раз я смог удивить видавшую многое в своей жизни служанку. — Лопата, кирка?

— Да, причём нормальный инструмент, а не то, что развалится сразу.

— Это… хорошо, я найду.

— Держите, — я протянул служанке мешочек с серебром. — Если что-то останется, то половину отдайте хозяину заведения, а вторую можете оставить себе.

— Две трети господину хозяину и треть мне, — заглянув в кошель, тихо, но при этом настойчиво произнесла служанка.

— Если у вас так принято, то не возражаю, — отмахнулся я. — Сколько времени займёт покупка?

— С одеждой управлюсь за полчаса, а вот хорошую лопату и кирку у нас тут не так легко найти.

— Хорошо. Одежду принесите сразу, а инструменты могут подождать до вечера.

— Что-то ещё, господин?

— Обед. Пять варёных яиц. Кулак твёрдого сыра, краюха хлеба и кувшин молока.

— Наш повар часто готовит для путников и может приготовить не такой острый обед, как принято здесь, — предложила прислуга.

— Нет. Яйца, сыр, хлеб и молоко.

— Как скажете, господин.

— Можете идти.

Словно бесшумная мышка, служанка тут же скрылась за дверью и тихо её за собой прикрыла.

Закрыв дверь на массивный запор, я скинул сапоги, стянул с себя гамбезон и завалился на кровать, уставившись в потолок.

Неожиданная встреча с Дайсом меня, надо признать, немного потрясла. Нет, я «помнил» выходки будущего бога Отдыха и Дурной Удачи, но одно дело — помнить, и совсем другое — лично увидеть. Это ещё повезло, что я не стал свидетелем его по-настоящему безумных выходок. Разыгранное им «по приколу» представление на храмовой лестнице — по его меркам это так… мелкое «хи-хи», не более.

Да, Дайс умеет «развлекаться» — этого не отнять. И всегда выходит сухим из воды, чего не скажешь о тех, кто согласился участвовать в его выходках. Некоторые, по результатам совместной с ним попойки, «просыпаются с головой в тумбочке». В Прошлом Цикле у меня была теория, что Дайс настолько везуч, потому что неосознанно отбирает везение у других людей. Пример прошлого меня в этом плане тоже был показателен: я трижды просыпался после пьянок с ним в каталажке. А один раз очнулся от пьяного угара прямо на эшафоте — и палач уже собирался мне отрубить голову. Впрочем, из-под того топора меня Дайс и вытащил, это я тоже «помню».

Нет, я был совершенно прав, когда собирался в этом Цикле держаться от него подальше. Как можно дальше. Целее буду — как я сам, так и весь Айн.

Кстати, вообще не уверен, что Дайс хотя бы раз зачищал данжи, если только не по пьяной лавочке. И тем не менее, он уже на Опале. Впрочем, как он этого достиг — лучше не спрашивать: всё равно ничего внятного не расскажет. И не потому, что скрытный, а потому как банально не вспомнит. Даже за что получил Адамантитовые Достижения — и то не вспомнит.

Такой он человек — не признающий такие понятия, как трезвость и здоровый образ жизни. Но также он единственный, кто на моей памяти может сделать то, что кажется невозможным в принципе. Разве что для подобного свершения ему надо напиться до состояния, близкого к полной невменяемости.

Так он в Прошлом Цикле, без всяких ритуалов, смог перекинуть своим собутыльникам Звёзды Таланта в оружейных навыках. Как? Я не знаю, а он не вспомнил. Да и те, у кого навыки перемешались, этому были совсем не рады. Потому как учился человек владению мечом, тренировался до седьмого пота — и внезапно его Талант в мечах чуть ли не обнулился, зато повысился потенциал в молотах и метательном оружии. Нет. Мне такие «чудеса» и даром не нужны. Мне как-то спокойнее, когда я сохраняю хотя бы какое-то подобие контроля над происходящим.

Вот и буду придерживаться старого решения — держаться от Дайса как можно дальше. Тем более сейчас я вообще не понимал, как мы с ним могли сойтись? На Земле я таких весельчаков обходил за версту. Видимо, чтобы это осознать, мне сперва нужно было пару месяцев поработать на Кейташи и чуть не сойти с ума от переутомления.

Хотя, если верить “памяти будущего”, из Дайса получался просто отменный товарищ — тот, кто без колебаний спустится за своим другом даже в самый ад. Правда, при условии, что в состоянии алкогольного угара вообще вспомнит, что у него есть друзья. Но это уже детали.

Человек он хороший, даже отличный. Да, со специфическим чувством юмора и нездоровой тягой к разврату и выпивке — но у всех свои недостатки. Даже у меня.

Ладно, о Дайсе ещё будет время подумать. А сейчас нужно решить, какой план по розыску забытых алтарей Ночной Сестры выбрать: самый безопасный, но долгий; самый простой, но довольно рискованный; или самый наглый — тот, который позволит мне сделать всё за один день почти без усилий?

У наглого плана, разумеется, были свои недостатки. Но если что-то в нём пойдёт не так, максимум, чем мне это грозит — это необходимость забыть о Фейсте примерно на полгода. Правда, в этом варианте мне придётся особенно положиться на “память будущего”, но пока она меня серьёзно не подводила.

Пока размышлял и взвешивал плюсы и минусы каждого пути, успел пообедать. А когда вернулась служанка с заказанной одеждой, я практически определился с дальнейшими действиями.

Не позволив ей сразу уйти, примерил принесённые вещи прямо при ней. Нацепил на сапоги убого выглядящие, но вполне крепкие кожаные мешки, затем накинул плащ и спросил:

– Сильно выделяюсь?

– Разве что кажетесь очень крупным на фоне большинства, — осмотрев меня, ответила прислужница.

– Кальяма, — тихо произнёс я, глядя в глаза опрятно одетой женщине, — я цеховой шериф, и мне нужно кое-кого найти, — вру, как дышу, — очень желательно, чтобы никто не узнал о моём визите.

– Наш постоялый двор хранит полную конфиденциальность своих клиентов, — степенно, с расстановкой ответила служанка.

Правда, мне показалось, что она не вполне понимает значение слова «конфиденциальность», но, тем не менее, использовала его к месту.

– Хорошо. У вас же есть чёрный ход?

– Конечно, — кивнула она и приглашающе развернула ладонь.

Проводив меня до неприметной двери, Кальяма открыла её каким-то необычным ключом и посторонилась.

– Лопата, кирка? — спросил я.

– Будут на закате.

– Тогда до вечера, — кивнул я и проскользнул за дверь, оказавшись в узкой подворотне.

Прежде чем пойти дальше, я намеренно испачкал плащ, потеревшись о грязные стены, и прошёлся по лужам. Затем, проскользнув по узким и безлюдным переулкам, вышел на довольно широкую и многолюдную улицу. Немного ссутулился, опустил плечи и походкой не совсем трезвого человека направился к нужному мне питейному заведению.

Надо будет потом сказать спасибо Кальяме — одежду она подобрала как надо, и я почти не выделялся в толпе. Разве что выглядел заметно чище, чем большинство прохожих. Да и пах нормально, а не застарелой блевотиной, перегаром и плесенью.

Побродив немного по городу, убедился, что за мной никто не следит, и, затерявшись среди убогих лачуг, вышел на небольшую площадь. Хотя площадью это место, полное мусора и луж, в которых можно было утонуть по колено, а то и по пояс, назвать можно было разве что с очень большой натяжкой. Старательно обходя лужи и явную грязь, почти прижимаясь к стенам обветшалых домов, я обогнул открытое место и зашёл в ничем внешне непримечательное заведение — таких в этой части Фейста было не счесть. Ни вывески, ни зазывал, да и внутри... Внутри всё выглядело просто убого до невозможности. Лавки такие, что сесть на них означало потом выбросить брюки. А на столах, казалось, тряпка уборщика не бывала со дня основания заведения.

Видимо, из-за раннего, по меркам Фейста, часа посетителей здесь ещё не было. Только явно поддатый бармен стоял за неким подобием стойки и, плюя в кружку, зачем-то протирал её куском ткани, грязным даже на вид.

Вот честно, как зашёл — так сразу захотелось отсюда выйти. Едва удержался от первого порыва и, затолкав отвращение и брезгливость в глубины сознания, подошёл к стойке.

— Чо надо? — исподлобья глянул на меня бармен, огрызнувшись так, будто я был не посетителем, а каким-то забредшим нищим.

— Лавандовое вино.

— Чо?! — округлил глаза бармен, уставившись на меня, будто увидел привидение давно почившей прабабушки. — У нас только пиво и крепкое.

— Вино. Лавандовое, — словно не услышав его слов, спокойно повторил я.

А затем, не обращая внимания на его реакцию, отправился в самый тёмный угол зала и, сцепив зубы, сел на лавку — всё равно этот плащ потом выкину. Если нужного мне человека нет в городе, ко мне подойдёт бармен и поставит кружку тёмного. Если человек в городе, но не может подойти сегодня — принесут светлого.

Но нет — не прошло и минуты, как на моём столике уже стояла пыльная винная бутылка, горлышко которой было плотно запечатано сургучом. А ещё очень аккуратно, словно это была самая большая ценность, которую он держал в руках за последние десять лет, бармен поставил передо мной два чистых (!) стакана.

Это хороший знак. А теперь мне остаётся только ждать. Возможно, минут десять, а может — и несколько часов. Впрочем, если получится договориться, даже полдня впоследствии изрядно сэкономят мне и нервы, и силы.

То, что моё ожидание не затянется надолго, показало поведение бармена: тот засуетился, а затем подошёл к входной двери и закрыл её с той стороны, оставив меня одного в этом “заведении”.

Не прошло и четверти часа, как за мой столик кто-то подсел. Причём сделал это так, что я вообще не заметил его приближения. Вот только что я был один во всём зале, а теперь на хрупком стуле напротив уже кто-то сидит.

На вид — совсем молодой парень, лет шестнадцати, не больше. Лицо простое, веснушчатое, нос приплюснут, одежда как у всех: такая же грязная и вонючая. Но то, как он сейчас выглядит, не имеет никакого значения — потому как не зря его прозвище Человек с Тысячью Лиц. Мастер, великолепно владеющий как кинжалами, так и Тенью, а также магией Природы. Глава местной гильдии воров. Воин-маг Мифрилового ранга, а заодно и главный жрец Сегуны в этом “благословенном Сино” городе.

— О, моё любимое вино! — с кажущейся вполне искренней радостью, выглядящий словно подросток один из самых опасных людей Фейста, а то и всего Айна, потянулся к бутылке и одним движением вскрыл её. — Тебе налить?

— Разумеется, — кивнул я, всем видом показывая полное спокойствие.

Наполнив бокалы, “подросток” сделал неспешный глоток, а затем голосом и интонациями бармена рявкнул:

— Чо надо?

На моём лице не дрогнул ни один мускул. Также неспешно пригубив вино, я повертел бокал в руке, довольно крякнул и сказал:

— А, вкусное.

— Ты что, бессмертный? — невинно поинтересовался “юноша”, заглядывая мне в глаза.

— Увы, — сокрушённо пожимаю плечами.

Такого не напугать и мифриловым зомби чумного апокалипсиса.

— Кто послал? — откинувшись на спинку стула, которая едва не отвалилась от такого беспардонного к себе отношения, поинтересовался жрец Ночной Хозяйки.

Заказ лавандового вина в этом месте — сигнал главе гильдии, что прибыл кто-то из “братьев по Тени” из другого города. И разумеется, даже о самом наличии такого сигнала знали совсем немногие — по пальцам двух рук пересчитать можно.

— Меня никто не посылает… сам прихожу, — хрустнув шейными позвонками, ответил я.

Это была с моей стороны очень опасная игра, но благодаря памяти будущего я знал многое об этом человеке. Именно из-за него и его усилий трущобы Фейста ещё не скатились совсем в клоаку. Он, в отличие от многих других “братьев в Тени”, помнил, что Сегуна — это не только богиня воров и ночных чудовищ, но также божество, покровительствующее беднякам, обездоленным и отверженным. Именно из-за него дети здесь не мрут, словно мухи, а получают пусть минимальное, но всё же пропитание. А те из взрослых, кто ещё не совсем опустился, находят работу. Да, далеко не всегда честную — но всё же работу.

— Как меня зовут? — внешне мой собеседник выглядит расслабленным, но это только кажется.

Его вопрос не так прост. Я знаю два его “внешних имени”, но ни одно из них не будет правильным ответом. А каково его настоящее имя — не знаю. А может, все, кто знал, уже давно мертвы.

— Вы сами приходите… когда захотите, — не отводя взгляда, отвечаю я.

— Ха… — улыбнулся, показывая сразу все зубы, “подросток”. — Ты прав.

И тут же наполнил наши бокалы заново, что я воспринял как хороший знак. Да, меня тут не убьют, но вот выкинуть из города, если не понравлюсь этому человеку — запросто. Не убьют — потому что сидящий напротив меня человек ненавидит “пустые” убийства. Точнее, я надеюсь, что в этом нюансе память будущего меня не обманывает.

— Не люблю повторять, — сделав глоток, “юноша” посмотрел на меня таким взглядом, что не знай я о его пунктике насчёт “убийств попусту”, мои пятки уже сверкали бы на улице. — Но всё же повторю. Чо надо?

— Бывший особняк гильдии Ночных Сов. Его руины в трёх кварталах к востоку отсюда.

— Знаю, — коротко ответил “парень”, и от его голоса наши бокалы покрылись инеем.

Не подавая виду, что мне на самом деле страшно, подняв холодный, словно осколок льда, стакан, я сделал большой глоток.

— Сегодня на закате там не должно быть никого. Ни жителей, ни случайных прохожих. И даже мышей.

— О как, — мне удалось его удивить, правда, пока только своей наглостью. — И зачем мне это делать?

— Вы это сделаете, — улыбнулся я такой улыбкой, которую представлял себе на лице дьявола-искусителя.

— Никогда не видел такого наглого шерифа, — усмехнулся “юнец”, а затем добавил, — Точнее, живого не видел.

Его намёк более чем прозрачен. А то, что этот человек знал, что на подконтрольной ему территории появился какой-то незнакомый цеховой шериф, у меня удивления не вызвало ни малейшего.

— Даже если это Шериф Книги. Первый за три сотни лет, — добавил он с лёгкой, едва уловимой улыбкой.

— Рэйвен Александрит, — представился я, пропустив его угрозы мимо ушей.

— Рэйвен Наглец, — поправил меня глава гильдии воров. — Я слышал о тебе.

А вот сейчас я почти удивился. Почти, потому как для удивления было далеко не самое лучшее время. Но от кого он обо мне слышал? На ум приходят два варианта. Первый — болтливая Миранда добралась до Пятиградья раньше меня. Второй — что один новоявленный жрец Ночной Хозяйки послал весть о странном шерифе своим “братьям в Тени”.

Если верен второй вариант, то всё вообще прекрасно. А чем я, собственно, рискую? Если на мою следующую фразу не получу нужной реакции, то сделаю вид, что оговорился, и зайду на второй круг.

— Раз вы обо мне знаете, то можете догадаться, что я вам могу предложить.

Договорив, я вызвал над ладонью визуализацию Сродства с Тенью.

— Надо же, какие нынче пошли шерифы, — оскалился мой собеседник, ничуть не удивившись моей демонстрации, а это намёк на то, что Миранда со своей болтовнёй тут не при чём. — Значит, я должен догадаться.

Он задумался всего на пару секунд, а затем наклонился к столу и приторно сладким голосом произнёс:

— Считай, что догадался. Только я тебе не верю.

— Ну, если лгу — потом убьёте, — с внешним безразличием пожал я плечами.

— Так…

А вот теперь он стал серьёзен. Предельно серьёзен. И передо мной сидел уже не юноша, а мужчина средних лет самой бандитской наружности, со шрамом через всё лицо. Впрочем, и это лицо почти наверняка было не более чем искусной маской.

— Хорошо. На закате руины, о которых ты спрашиваешь, будут пусты.

— Отлично, — стараясь не показать, что у меня пересохло горло, заговорил я, молясь о том, что мои четыре Звезды в Таланте Оратора — это не какая-то шутка. — Но это подождёт до вечера. А сейчас, пока солнце высоко, я бы с вами прогулялся в сторону рыбацкого порта.

— И зачем же? — кажется, мне удалось сбить этого человека с толку.

— Потому что два, — улыбнулся я, показав зубы.

— Два?.. Но… — человек напротив меня застыл, словно статуя, его взгляд устремился куда-то вдаль.

— Два, — повторил я с лёгким нажимом.

Ни слова не сказав, жрец Сегуны поднялся со стула и пошёл к выходу. Он не сделал ни одного жеста, но по его неспешной походке я догадался, что мне надо следовать за ним.