Стратегия одиночки. Книга восьмая

Глава 13

(90-й день)

— Ненавижу болота, — произнёс я тихо, сидя на небольшом сухом островке посреди непролазной топи и выливая из ботинок забившуюся туда мутную жижу.

На моих коленях покоилось Первое Перо. За последние дни я успел пристраститься к привычке каждый вечер, если оказывался в одиночестве, доставать этот клинок и — словно он мог меня слышать — рассказывать ему обо всём, что произошло за сутки. В этом действии было нечто медитативное, умиротворяющее, позволяющее привести мысли в порядок. Словно в процессе рассказа я раскладывал всё по полочкам — и внутри становилось чуть легче.

Рассказ о сегодняшнем дне не занял много времени. А если убрать из него ругань — то его и вовсе можно было бы сократить до двух предложений. Потому что рассказывать, по сути, было нечего.

Я просто шёл по болоту.

Точнее, где-то шёл, а где-то приходилось ползти. С утра и до самого заката.

Ещё только планируя поход за двумя скрытыми в топях Патанга алтарями Сегуны, я рассчитывал управиться с этим делом максимум за неделю. Увы, как показала практика, мои расчёты оказались излишне оптимистичными. Мне казалось, что если память будущего хранит точные указания на место — особых трудностей не возникнет. Реальность, как водится, быстро внесла в мои планы суровые коррективы. Я снова попался в ловушку воспоминаний о будущем — и это начинало раздражать.

Беда в том, что эти воспоминания никогда не были настоящей памятью о пережитом. Скорее, они напоминали красочный фильм: насыщенный, обрывочно знакомый, но при этом лишённый деталей, запахов, звуков, чувства холода, боли в ногах и гудящего комариного роя в ушах. Такая память легко пропускает все неудобства — и именно этим коварна. Она будто подсовывает образ события, но не его суть. И я, в очередной раз, снова на это купился.

Да, я помнил, что Болота Патанга огромны. Помнил, что это — опасный и мрачный регион, почти нетронутый цивилизацией. Но одно дело знать об этой «огромности»… И совсем другое — прочувствовать её каждой клеткой тела.

На площади, которую занимают эти топи, без труда уместилась бы такая страна, как Франция. И всё это пространство — от ядовитых туманных западин до зыбких травяных равнин, от поросших чёрным мхом бугров до сонных озёр, в которых, казалось, дремлет сама смерть — являлось единым болотом.

Никаких троп. Никаких ориентиров. Только серое, вязкое месиво из гнилой воды, мокрых корней, жёлтого тумана и проваливающейся под ногами земли. Камням и постоянным тропам здесь нет места. Даже кочки не внушали доверия — лишь ты опёрся, и вроде бы твёрдая земля начинает медленно уходить вниз, втягивая за собой ногу. А если на пару шагов свернёшь с выбранного направления — тебя встречает воронка с чёрной, маслянистой водой, под которой нет дна.

Мхи здесь словно живые, дышащие. Тростники глухо шуршат, даже когда вокруг штиль, и этот звук похож на чужие шепоты. И каждый вечер туман опускается на плечи холодной, сырой пеленой, стирающей грань между реальностью и жутким сном.

Нет, память будущего не предупредила меня об этом. Ни о зловонном дыхании болот, ни о гнилой воде, просачивающейся в сапоги сквозь защитную ткань, ни о том, как тяжело идти, когда за день ты продвигаешься вперёд на жалкие пару километров. Это было не путешествие, это было испытание моей воли, упорства и внимательности.

Вначале ничего не предвещало подобных трудностей. Совершив переход Вратами, я оказался в довольно крупном по размерам, но словно заживо гниющем городе под названием Забросень, который местные называли не иначе как Гнилое Копыто. Поселение располагалось на юго-восточной оконечности Великих Топей, и, насколько я помнил, отсюда до нужных мне мест было ближе, чем от любого другого города с Вратами Сундбада.

На подготовку я отвёл несколько часов — всё, что мог себе позволить. Этого оказалось достаточно, чтобы обойти три местных лавки, один обветшалый торговый павильон и полузакрытую мастерскую при храме Пантеона. Всё необходимое для болотного похода в подобной глуши оказалось либо крайне дорогим, либо подозрительно хрупким, либо уже бывшим в использовании. Тем не менее, кое-что собрать удалось.

Специальные насадки на сапоги. Плащ на масляной основе с прокладкой из мха чёрного луга, чтобы хоть как-то защищаться от дождей и тумана. Он быстро впитывал влагу, зато не пропускал её внутрь — особенно при использовании простейшей бытовой магии. Сетку от болотных насекомых с вшитыми по краям отпугивающими символами — обереги которые защищали не меньше чем сам материал сетки, но я не жаловался. Комары здесь размером с вишню, и укус их — это не просто зуд, а потенциальная лихорадка. Тотем чистого шага, позволяющий хоть как-то находить хотя бы относительно надёжную дорожку в топях. Ну и, разумеется, все свои вещи надёжно упаковал у местных мастеров.

Затем был быстрый марш-бросок вдоль кромки болот до знакомого по памяти будущего поселения. Там я приобрёл недельный запас чистой воды и еды, способной вынести климат болот, пока торговался, между делом поспрашивал местных о «наглой группе» проходчиков-чужаков.

Именно здесь, в этом самом месте, в Прошлом Цикле произошёл конфликт группы землян с представителями местного барона. Ссора переросла в открытую вражду — на землян объявили настоящую охоту, и они были вынуждены бежать в самую глухую часть топей. Им тогда повезло: они не только ушли от преследования, которое длилось несколько дней, не только не утонули, но и смогли выбраться из болот живыми. И, что для меня важнее всего, в ходе этого бегства они забрались в такие дебри, куда даже местные племена, веками живущие в этих местах, не решаются соваться. Именно там они и обнаружили два забытых алтаря Сегуны.

Мои расспросы ни к чему не привели. Да, какие-то чужаки здесь были — прожили около недели и ушли месяц назад. Но ни о каком конфликте с людьми барона никто из местных не слышал.

Что это значит?

Возможно, я прибыл раньше, чем всё случилось в Прошлом Цикле. А возможно — и это кажется мне более правдоподобным — квестеры при распределении землян всех перемешали, и та самая группа, которая тогда ввязалась в ссору, в этом Цикле просто не образовалась. А значит, и повода для конфликта с местными властями не возникло вовсе.

Следующие сутки прошли так, как и планировал изначально: я повернул на северо-запад и углубился в, казалось бы, бесконечные болота. Темп держал приличный. Повезло, что изученное у Ариэн заклинание Эхолокации оказалось отличным усилителем для Тотема Чистого Шага — вместе они позволяли мне относительно надёжно выбирать место, куда можно ступить без риска провалиться или утонуть.

Но дальше всё пошло наперекосяк. С каждым километром, с каждым шагом болота становились всё более коварными. Почва теряла остатки твёрдости, тропы расплывались, а привычные ориентиры исчезали под сизым туманом и однообразием вязкой трясины.

На третий день после того, как покинул Фейст, я вышел к небольшой деревеньке, примостившейся на относительно высоком холме у берега абсолютно круглого торфяного озера. Там пополнил запасы и снова отправился в путь.

А через сутки, поплутав по топям и ускользая от стаи довольно крупных дейканов, вновь оказался у той самой деревушки!

Это было почти оскорбительно. Я ведь неплохо ориентируюсь по звёздам. И, в конце концов, в Прошлом Цикле начинал своё путешествие по Айну именно с болот Патанга. Но даже этот опыт не помог — направление ускользало, как вода сквозь пальцы.

Тогда я уже окончательно понял, что на лёгкую прогулку рассчитывать не приходится, а полагаться исключительно на собственные навыки наивно. Пришлось нанимать проводника.

Когда местные узнали, куда именно мне нужно, почти все наотрез отказались. Но обещанное солидное вознаграждение в сочетании с моими четырьмя Звёздами в Таланте Оратора сделали своё дело. Одна женщина, охотница по имени Гатья, в конце концов, согласилась провести меня в глубь топей.

Два дня назад Гатья отказалась идти дальше. Сама остановилась и пыталась остановить меня. Предупреждала. И её страхи были вполне обоснованы. Благодаря памяти будущего я знал, что те места, куда я держу путь, считаются территорией охоты сразу двух высших хищников болот Патанга.

Первый — Великий Дейкан, по сравнению с которым тот, что напал на крестьянский караван и был нарезан на ломтики Безмерной Гордыней, не более чем щенок-переросток.

Второй — Семиглавая Гидра. Монстр, для победы над которым нужны как минимум двое, а лучше трое воинов и магов Мифрильной ступени.

По сути, Гатья, с высоты своего опыта, была совершенно права, уговаривая меня отказаться от этой затеи. Встреча с любым из этих чудовищ для меня, лишь недавно преодолевшего Первую Стену, означала бы быструю и неминуемую смерть.

Но она не знала того, что знал я.

Мне было известно: именно сейчас ни Великий Дейкан, ни Семиглавая Гидра не представляют опасности. Источник этой уверенности — всё те же воспоминания о будущем. Один из землян, бежавших от баронской дружины в Прошлом Цикле, оказался умелым следопытом и неплохим магом. Он владел Искусством Земли и Воды в равной степени, а также научился нескольким заклинаниям обнаружения. Именно ему удалось наткнуться на следы колоссального побоища. Судя по всему, Великий Дейкан и Семиглавая Гидра не поделили территорию и сошлись в поединке. Победителя та схватка не выявила, зато оба чудовища были изувечены настолько, что отступили в свои логова “зализывать” раны и впали в затянувшуюся “спячку”.

Если мои воспоминания верны, бой произошёл около месяца назад, и до самого Демонического Вторжения монстры больше не проявлялись. Во всяком случае, когда в Прошлом Цикле я оказался в этих местах, ни один из них не давал о себе знать.

Конечно, память будущего не безупречна — я уже не раз в этом убеждался. Но в том сражении земляне участия не принимали, а значит, предпосылок для изменения этой ветки событий не было. Всё должно повториться. Должно… Если только я снова не просчитался.

Так что Гатью я отпустил и продолжил путь уже в одиночестве. От места, где мы расстались, до первой сохранившейся в моей памяти отметки было около тридцати километров. По твёрдой земле я бы преодолел это расстояние за пару часов — не спеша, с привалами. Но здесь нет ни твёрдой земли, ни даже самых захудалых дорог или тропинок.

В этих Да`Ннановых топях я уже третий день мечусь, словно мышь в лабиринте. Всё вокруг будто нарочно создано, чтобы сбить с пути: одинаковые, с виду бесконечные заросли, скрученные, как змеи, корни, склизкие кочки, плывущие в тумане… Каждый поворот — отражение предыдущего. Сложно сказать, иду ли я вперёд или вернулся к точке, у которой уже когда-то был. Всё сливается в одно: серое, вязкое, до тошноты похожее на то, что ты уже видел тысячу раз.

Погода лишь усугубила положение. Небо заволокло тяжёлым свинцом, из которого не переставая льёт — не дождь, а бесконечная сырость, проникающая под плащ, под кожу, в мысли. Об ориентировании по звездам, из-за низких туч, можно забыть. Даже Эхолокация с Тотемом Чистого Шага уже не всегда спасают — каждый шаг даётся с боем, а каждое направление кажется одинаково неверным. Любая кочка или островок хотя бы относительной сухости на третий день этого пути казались мне небесной милостью.

Ещё на Земле я в одной из серий передачи “Выжить любой ценой” слышал, как Беар Гриллс рассказывает о том, как отряд американского спецназа — элитные Морские Котики — высадился на побережье Никарагуа. Высадились они в мангровых зарослях. И всё закончилось тем, что через пару недель этот подготовленный и до зубов вооружённый отряд продвинулся всего на десяток километров от берега, а дальше… То ли запросил эвакуацию, то ли сдался в плен местным партизанам. Возможно, это не более чем солдатская байка, но сейчас я этих Морских Котиков очень даже понимаю.

— Вот честно, я бы сейчас тоже кому-нибудь сдался, — пробормотал я, вторя своим мыслям и проводя пальцем по лезвию Первого Пера. — Тому, кто пообещает тёплое помещение с камином… и смену нижнего белья на сухое!

Сделав небольшой глоток чистой воды из предпоследней фляги, я отжал портянки и попытался высушить их с помощью бытовой магии. Воду приходилось беречь. Увы, выученное у Вонга заклинание фильтрации с той болотной жижей, что здесь встречалась на каждом шагу, банально не справлялось: вонь, полчища мелких тварей, обитающих даже в капле зачерпнутой мути, а также жирные радужные разводы на поверхности сводили эффективность магического фильтра если не к нулю, то к значению, опасно к нему близкому.

Весь пройденный мною путь мог бы обернуться настоящим кошмаром, если бы не одно неожиданное открытие: дарованная у алтаря Сегуны аура Покрова Скрытого Сердца по какой-то причине отпугивает насекомых. Словно я становлюсь для них пустым местом, бесплотной тенью, которую нельзя укусить. А здесь, в сердце болот, кровососущая живность встречается на каждом шагу — от назойливых, звенящих в ушах комаров до полупрозрачных тварей, похожих на летающих медуз с пульсирующими мешками яда вместо жал. Стоит такой коснуться кожи — и зуд превращается в непрерывное безумие, доводящее до дрожи. И это ещё в лучшем случае, без галлюцинаций и внутренней горячки. Чесаться будешь пару суток, если повезёт обойтись без отравления.

Также моё путешествие значительно облегчалось тем, что какое-то время меня сопровождала Гатья. Девушка-следопыт вовремя замечала потенциальных хищников и без лишнего шума меняла маршрут, чтобы не пришлось отбиваться от кого-нибудь с тремя рядами зубов и хитиновыми лапами. А когда она ушла, я уже углубился на территорию охотничьих угодий двух Великих чудовищ. И, как ни парадоксально, это сыграло мне на руку. Большинство крупных и по-настоящему опасных тварей, способных без труда перекусить путником Опалового ранга, держались от этих мест подальше — чтобы самим не стать чьим-то завтраком.

— Кстати, — высушив портянки и занявшись сапогами, обратился я к Первому Перу, словно он, и правда, мог понять, что ему говорят, — если бы на моём месте оказался Морфей, случайно забредший в эти края, то о скрытых алтарях Ночной Сестры, что спрятаны где-то поблизости, он, наверное, догадался бы и без всякой “памяти будущего”. Посмотри сам: сразу два Великих Чудовища в относительно небольшом радиусе. А ведь Сегуну ещё называют Хозяйкой Чудовищ. И не зря. Рядом с её алтарями монстры растут и развиваются куда быстрее обычного.

Заметив мутную каплю на клинке, я аккуратно стёр её сухой тряпочкой, после чего взмахнул Первым Пером в воздухе и продолжил разговор вслух сам с собой:

— Если к этому присовокупить услышанное от Гатьи… Она ведь рассказывала, что их племя когда-то было куда многочисленнее и контролировало обширные земли. Но потом что-то произошло — что-то, о чём в местных легендах либо умалчивают, либо попросту забыли, — и былое благополучие сошло на нет.

Вернув первенца Кейташи на колени, на минуту задумался, а затем заговорил вновь:

— Вполне возможно, что племя Гатьи потеряло свою святыню. И именно из-за этого начался их упадок. Добавим сюда то, с каким уважением в их поселении относятся к Ночной Сестре. А также тот факт, что сама Гатья, судя по всему, если и не обладает Сродством с Тенями, то как минимум владеет хотя бы одним теневым заклинанием. Это я за время нашего совместного пути заметил, однажды она потеряла осторожность и применила Теневое Чутьё. Да и ещё: староста деревни обмолвился, что она — внучка последней великой шаманки их племени. А шаманку ту все звали не иначе чем Шепчущая в Сумерках.

Тяжело вздохнув, я отогнал подступивший к самому носу холодный туман:

— Зная Морфея, уверен, он бы всё это сопоставил и пришёл к вполне определённому выводу. Так что, Первое Перо, напомни мне: когда увижу его — быть предельно осторожным. Ни единой лишней фразы. Этот человек способен по одному случайно обронённому слову добраться до истины, как будто с самого начала знал, куда копать.

Более-менее просушившись, я убрал Первое Перо в футляр и закрепил на поясе. Некоторое время размышлял, стоит ли остаться на этом относительно сухом островке на ночёвку или всё же продолжить путь прямо сейчас. Конечно, движение в темноте таит в себе дополнительные риски. Но с другой стороны — именно ночью теневые заклинания работают заметно лучше.

Приняв решение, тихо выругался, кляня себя за излишний авантюризм, выпил зелье восстановления сил и, дождавшись, пока его действие начнёт ощущаться в теле, снова обулся. Размотал верёвку, обвитую вокруг купленного в Гнилом Копыте тотема и, размахнувшись, метнул сканирующий артефакт в туман метров на десять вперёд.

Присев у края затхлой топи, запустил направленную волну эхолокации в сторону улетевшего тотема и дождался обратного сигнала. Затем смотал верёвку и повторил процедуру ещё дважды, нащупывая относительно безопасный путь хотя бы шагов на тридцать.

Так я и продвигался. Прикрытый Покровом Скрытого Сердца и Плащом Теней, постоянно поддерживая ауру Восприятия, я шаг за шагом прорезал себе дорогу сквозь предательскую трясину.

Три десятка шагов вперёд — бросок тотема, отклик, анализ, движение дальше. И снова. И снова. И снова.

Из-за плотных туч и клубящегося повсюду холодного тумана невозможно было определить время даже приблизительно. Ни луны, ни звёзд — только серая пелена, разлитая в воздухе. Я не знал, сколько именно продолжался мой путь этой ночью и сколько из него я прошёл, а сколько пришлось проползти буквально по-пластунски.

Казалось, это путешествие не закончится никогда. Вперёд меня толкало лишь упрямство, выработанное за годы спортивной карьеры, да знание: утерянные алтари где-то рядом. Правда, в здешних условиях понятие «рядом» становилось весьма относительным. Здесь на одном квадратном километре можно было нарезать круги сутками напролёт — и даже не заметить.

Периодически я останавливался, чтобы вызвать Играющего с Тенями. Как удалось заметить раньше, при активации этого заклинания тени начинали вести себя странно — дёргано, нервно, будто пытались на что-то указать. Чем ближе к святыне Сегуны, тем явственнее становилось это поведение.

В какой-то момент, почти на пределе сил, когда я искал уже не столько алтари, сколько хоть клочок сухой земли для привала, я вновь призвал Играющего. И тогда тени начали метаться с нарастающей поспешностью, вздрагивая и дёргаясь, как будто их тянуло в одном, строго определённом направлении.

Ещё через час — если это можно было назвать часом и движением — почувствовал это «нечто» сам. Аура Покрова Скрытого Сердца словно вытянулась вперёд, будто ощутила зов и тянулась к нему, к чему-то, пока ещё сокрытому от глаз, но уже недалёкому.

Подчинившись этому зову, я вышел на крупный, по здешним меркам, островок, приподнятый над топями почти на целый метр, что для этих болот было почти настоящим Эверестом. Земля под ногами оказалась непривычно сухой, а весь берег островка был опоясан сплошной стеной колючего кустарника — сросшегося, плотного, словно живая изгородь, специально выращенная опытным садоводом.

Когда-то давно эту живую изгородь дополняла защитная магия, и её отголоски всё ещё ощущались, будто тонкий налёт силы, осевший в воздухе. Магический фон дрожал, как воспоминание, как призрачный след давно угасшего пламени. Если бы не моя повышенная чувствительность к Теням, то я бы этого остаточного фона и не заметил.

Перехватив Разящий Шелест поудобнее, я напитал лезвие копья силой Света и, не мудрствуя лукаво, усилив себя Бычьей Силой, прорубил путь сквозь колючие плетения. Стена кустарника разошлась неохотно, с треском, и каждый удар требовал вложения полной мощи. Стоило сделать шаг вперёд, как туман отступил, словно сам воздух боялся приближаться к тому, что пряталось за зелёной преградой.

Я знал, что увижу. Воспоминания из Прошлого Цикла всплывали чётко и без искажений.

На приподнятом над бескрайними топями островке стоял дом. Точнее — то, что от него осталось. Давно просевшая, будто усталая, крыша лежала на остатках стен, словно навеки преклонив голову. Одна из стен отсутствовала вовсе — её будто вырвали с мясом, грубо и яростно. Другая была срезана по диагонали, как ножом, и отброшена прочь, где покоилась теперь, наполовину вросшая в землю, в десятке шагов от фундамента. В проёме, где когда-то была дверь, скрипели на ветру чернеющие доски — гнилые, исковерканные временем, будто позабытые символы старой нотной записи. От окон остались лишь зияющие пустоты, в которых клубилась темнота.

Это место выглядело как рана, не зажившая с тех пор, как была нанесена. Дом, некогда служивший приютом позабытого во времени алхимика Героического Витка, теперь казался мёртвой оболочкой — и всё же не до конца покинутой.

Потому что Тень здесь… дышала.