Стать тенью для зла

Глава 30

Неведомая хрень.

- Его имени нет на стенах храма Ясукуни! И нет его имени там совершенно заслуженно.

На ступеньках стоял... - Такано тут же упал ниц в ритуальном сэйдза. Никакого сомнения, сам Иеясу Токугава. В своих парадных доспехах, ровно в таких, в каких он был изображен на знаменитой картине работы Цукиоки Ёситоси «Токугава входит во дворец». Правда сейчас принц Минамото не входил а выходил, не из дворца а из храма, а за его спиной вместо придворных стояли три терракотовых воина с нагинатами и ничего не выражающими лицами. Но вот лицо легендарного сегуна выражало. И то что оно выражало, никак нельзя было назвать радостью при виде верного сына Аматерасу.

- Я вообще не понимаю, что он здесь делает, ему не место даже у подножия этого храма. Бездельник и неумеха, решивший прославится, приняв помощь от пустоголовых демонов, которые даже не имеют права называться воинами! Все воинское умение которых — это прочитанные в учебниках истории ответы на вопросы, которые мы должны были решить сами!

- Он хотел помочь своей стране...

- Он навлек на нашу страну огромные беды. Ты, пустое яйцо, ты представляешь, что ты наделал? Хвала светлым ками, что наводимые их рукой артиллеристы сумели тебя прикончить, и возможно, у них еще не все потеряно.

Чем плох загробный мир — у Такано не было вакидзаси чтобы совершить сэппуку. А кстати, у грозного сегуна наоборот, вся, полагающаяся самураю пара мечей присутствовала за поясом. Интересно, как можно убить себя в загробном мире? Если он сейчас иллюзией меча вскроет иллюзию своего живота, то что случится с его ками? Развоплотится? И в чем, демоны его дери, его вина? Нет, он нисколько не сомневался, что раз сегун сказал — значит так оно и есть, но что он сделал не так?

- Господин Минамото, он принял помощь с чистым сердцем, не во благо себе, а движимый лишь заботой о своей стране и желанием помочь народу Японии занять достойное место в этом мире — невероятная дерзость, Уэджи продолжала стоять, даже ушки ее распрямились, а кончик хвоста начал подрагивать от злости.

- Заткнись, рыжая! - Такано видел, что Иеясу сейчас не на шутку разгневан, даже пара мельчайших капелек слюны только что слетели с его губ. - Это было бы хорошим ходом, если бы наш народ вел финальную битву со своими врагами. А что сейчас?

- Что сейчас? - промямлил Такано, плохо ухватывающий суть беседы.

- Ох, извини, благородный Такано, я забыл тебя уведомить. - Иеясу, похоже, взял себя в руки, и его лицо постепенно превращалось в маску. Но Уэджи, видимо, собиралась и дальше в манере гайдзинов, со своей непосредственностью, продолжать разговор на повышенных тонах и... Это было немыслимо, но она собиралась и дальше спорить с величайшим сегуном!

- Вы же приняли помощь этого голландца во время битвы при Секигохаре? Взяли его пушки? Почему им нельзя?

Иеясу, видимо посчитал, что говорить больше не о чем, и развернулся спиной, собираясь уходить. Хотя, немного притормозил повернулся.

- Если сравнивать сегодняшнюю ситуацию с битвой при Секигохаре, то у нашего народа сейчас свои голландцы. Англичане. Они, подобно Адзину Миуре хорошо, и максимально честно, помогли и пушками, и кораблями, и обучением. Как и мне, вам дали ровно столько, за сколько народ Японии мог заплатить. Дали явно и открыто. А что и как дали моему народу вы?

- Мы дадим нашему народу великую победу!

- Понимаешь, рыжая. И ты, придурок. Сейчас народ Японии даже не понимает, почему он выигрывает эту войну. Ему кажется, что это происходит от того, что он такой весь из себя великий, с неустрашимым духом, ему помогают боги. Наш адмирал, который оказался хорош только против китайских собак, сейчас каким-то чудом берет верх над русскими — уважаемой морской державой, закалившей свой флот в боях в те времена, когда японцы считали двухмачтовую джонку вершиной технического прогресса. Что вообразят о себе мои потомки после этой победы? Что никакая держава им не ровня?

- Вы правы, уважаемый господин Иеясу — похоже, Уэджи собралась немного уступить напору самурая. Эх, Такано прекрасно знал, что об этикете она имеет некоторое представление, но выполняет только отдельные его элементы. Это все равно что вообще не выполнять ничего, и к хорошему концу разговора вряд ли приведет. Сейчас Токугава даст команду, и терракотовые воины порубят их в лапшу. - Но мы не можем проиграть эту войну.

- Скажи, рыжая: а боги, а вернее ваши технические штучки, станут помогать нашему народу в следующей войне? А как ты думаешь — следующую войну нам выигрывать будет не нужно?

13 мая 1904 года Желтое Море.

Последний шар мины ушел под воду, когда море на востоке уже начало светлеть.

- Побежали-ка домой, Михаил Сергеевич, да поскорее бы. Там сейчас интересно должно получится.

- Да что там такого?

- Эскадра выходит. В море-с.

Кедров был доволен и великодушен. Пятьдесят восемь мин одной цепочкой аккуратно перечеркивали предполагаемый маршрут движения, облюбованный японскими караванами. Конечно, не ахти какая постановочка, но рано или поздно она должна сработать. А чтобы она сработала пораньше - Вильгельм Карлович уже должен начать действовать.

Сейчас на судах эскадры разводятся пары, взлетают то тут то там сигнальные флаги, снуют катера. Тральщики наверное уже торят фарватер. Хотя, если верить радиоперехвату (а что, наверное так и следует назвать то, что они с Витгефтом слышат из горошины), японцы действительно были уверены что фарватер надежно перекрыт, и плотно заминировать его еще не успели.

Да, нормального выхода не получится. Сейчас в Порт-Артуре обстановка приблизительно равняется пожару в борделе. Кто-то не успеет развести пары, у кого-то экипажи с берега не вернуться. Но Михаил Александрович немного увлекался (скорее, с сочувствием наблюдал) за еще одной английской забавой — боксом, и хорошо знал, что удар без замаха тоже имеет свою, не малую ценность, благодаря своей внезапности и неожиданности. Вы не готовы хорошо ударить, но и противник не готов хорошо блокировать. И через час, пожалуй (именно столько понадобится, чтобы радиограмма от дежурных «собачек» дошла до Того), пожар начнется и в японском борделе.

Нет, лучше стоять сейчас тут, на мостике «Решительного», чем участвовать в таком вот веселье. Еще позавчера, на совещании командиров кораблей, все наперебой ратовали за скорейший выход в море. Каждый был готов, каждый горел желанием. Вот сейчас и проверим, как вы готовы... Одно дело с горящими глазами рассуждать о чем-то таком вот, решительном, в штабе, а другое — действительно быстро выйти в море. По крайней мере, приказ контр-адмирала о приведении всех кораблей в готовность к прорыву к 10 мая все получили.

- Неужели на прорыв пойдем? - скептицизм Михаила Сергеевича можно было понять.

- Ну почему сразу на прорыв? Походим, поманеврируем. Может постреляем куда. Надо же готовиться нам, правильно? К прорыву или еще к чему. Вы же хотели нового Макарова. - дружелюбно уел командира миноносца Кедров.

На правах созаговорщика, Михаил Александрович теперь общался с контр-адмиралом достаточно коротко, и мнение Вильгельма Карловича по этому вопросу прекрасно знал. Нельзя бросать крепость.

Во-первых, сухопутчики не вытянут осаду в одиночку. Японцы уже показали свою решительность первыми атаками, в которых, казалось, не замечают потерь. Их артиллеристы показали хорошую подготовку, стреляя с закрытых позиций, о чем, как оказалось, их русские визави имеют весьма теоретическое представление. Мда-с, это послужило еще одним поводом для жарких дискуссиях в салонах между флотскими и сухопутными. Вот вам, господа, и первый аргумент, почему морской офицер получает жалование больше чем сухопутный. Мы — умеем. Вы — нет-с.

Так вот. Флотский калибр, вкупе с флотскими навыками стрельбы — серьезный аргумент, способный повлиять на расклад сил вблизи крепости. Да, применять его следует осторожно и разумно, но это неплохое подспорье при хорошо спланированных ударах. Сейчас два комплекта флотских радиостанций и полдюжины телефонов устанавливают на фортах крепости, и хотелось бы посмотреть, как японцы будут накапливать свои силы, строить укрепления и размешать батареи под угрозой обстрела флотским калибром. Конечно, запас снарядов не бесконечен, но позволяет держать армию генерала Ноги в напряжении.

Во вторых — легкие силы способны хоть немного, но мешать снабжению осаждающей армии. Попробуем крейсерские рейды, минные постановки, ночные атаки миноносцев. Уже было известно, что японские транспорты ходят по морю без всяких огней, и это давало право атаковать такие суда без всякого опознавания и предупреждений. Понятно, что с такими силами, это мало что даст, но это самое «мало» - в бесконечное число раз лучше чем «ничего», верно?

В третьих, японцы — ученики англичан. И с взглядом на морскую стратегию, сформулированную принципом «Fleet In Begin»должны быть хорошо знакомы. Флот действует уже тем, что он есть, пусть даже и стоит в гавани. Главное — что он готов выйти их порта в любой момент, и это нельзя не учитывать противнику при планировании абсолютно любого шага. Так действовали владивостокские крейсера, одним своим присутствием и редкими выходами в море заставляя японцев нервничать и постоянно патрулировать весьма солидными силами около Владивостока.

Кроме того, Вторая Тихоокеанская эскадра, которая вот-вот должна выйти на подмогу (в российских реалиях это «вот-вот» означает «где-то в этом году»), будет иметь очень серьезные проблемы, если идти ей придется не в Порт-Артур а во Владивосток. Сил для сражения с Того на равных она не имеет, и без помощи Первой эскадры у нее все шансы оказаться избитой. Разобьют нас по частям, особенно если эти Цветы Сакуры будут грамотно помогать.

Так что выход один — сидеть в Порт-Артуре сколько возможно, чтобы выйти на помощь Рожественскому как только он подойдет примерно к Камрани. Нам отсюда бежать ближе, чем Того от Эллиотов, так что будет небольшая фора. Пошлем только «Ретвизан», «Цесаревич» и «Пересвет» с «Победой». Этих только если броненосные крейсера догонят, так это не великяа проблема. А вот четыре современные корабля линии дадут Второй Тихоокеанской весомое преимущество. Вроде Зиновий Петрович моряк решительный, и при таком соотношении сил должен навалять Того.

Будь воля Кедрова, он бы и владивостокский отряд крейсеров сюда бы подтащил, за исключением тихоходного «Рюрика». Три первоклассных, современных крейсера, быстрые и хорошо вооруженные, были бы отличным подспорьем. Отсюда проводить свои рейдерские набеги им было бы куда удобнее. А уж убежать обратно, если действительно, крепость будет под угрозой падения, им никакого труда не составит. У японцев нет ничего такого, что могло бы их догнать.

Кедров посмотрел на хронометр. Пожалуй, как раз в плепорцию, к выходу броненосцев на внешний рейд, они будут на траверзе Порт-Артура.

Неведомая хрень.

- Скажите, Второй, а это кто?

- Ну, скажем так, это мой аватар. Сейчас я выступаю под личиной весьма почитаемого в Японии европейца, соратника Токугавы. Его звали Уильям Адамс, после того, как Токугава пожаловал ему самурайский титул, его японское имя стало Адзин Миура. Легендарная личность, помогал сегуну на протяжении всей его борьбы за власть — от сражения при Секигохаре до штурма Осаки.

Второй не без удовольствия смотрел на экран, где в виртуальной сцене, явно принимаемой сознанием японского мичмана из 1904-го года за чистую монету, реализовывался сценарий незамысловатого (хотя, с какой стороны посмотреть) спектакля.

Первый еще раз восхитился нестандартностью мышления Второго. Этические принципы Патруля запрещали применять жесткие методы воздействия для допроса аборигена, который не совершил никаких преступлений в своем времени, а стал невольным соучастником хроноабордажа. Кто откажется от помощи своих могущественных потомков в справедливой войне? Не за что судить этого Исороку Такано. Не пришьешь к животрепещущей сейчас проблеме его атаку на Перл-Харбор, которую он еще не совершал. Нельзя никакой химии, нельзя никаких других жестких методов. Вот этого Уэсибу сейчас просто в фарш проворачивают в соседнем пространстве, и придурка нисколько не жалко. Прекрасно знал, какие проблемы начнутся у землян от его сознательных действий.

На экране, согласно замыслу, шел второй акт спектакля. Грозный сегун, видя, что, кажется, лисичка и Такано что-то начали понимать, сменил гнев на милость, и пригласил продолжить увлекательный диспут после чаепития, на которое тут-же, вот случайность, подошел проходивший мимо дух сэра Уильяма Адамса.

- Понимаешь, Такано, тут такая история. Мировая политика — это вообще игра вдолгую, и вот в этой игре вы со своими друзьями очень подгадили своей стране. Как справедливо заметил господин Минамото, после слишком уж оглушительной победы в этой войне японцы, решили что вам, как говорят, русские, сам черт не брат. Твои друзья из будущего жалели, что у них на острове русская база? И что вы, бедненькие, после проигрыша в войне, вынуждены довольствоваться половинкой Кореи? А хочешь увидеть, что было после вашей великой, так сказать, победы?

Исороку молчал, силясь переварить сказанное. Токугава благосклонно взирающий на своего верного соратника, видимо тоже видел сквозь толщу времен, и одобрительно кивнул, когда тот совершил несколько пассов руками, после чего Такано увидел. Под скупые комментарии Миуры.

- Ну во первых, несмотря на убедительную победу русские вам ничего не заплатили. Никакой контрибуции. Практически впервые в истории, слышишь? Сказали что платить не будут и пошли вы к черту. Половину Сахалина не отдадите? И не надо. А вы утерлись, и для отдачи английских кредитов еще десять лет пол Японии ходило босиком. Смотри, это в Токио такие погромы были. Можешь припомнить в мировой истории еще какую-то победу, после которой на улицах столицы вместо праздничных гуляний недовольная толпа громит лавки? - господин Миура, видимо сам был возмущен этой ситуацией, и было заметно, что говорить об этом ему неприятно, но он продолжил:

- Этот сигнал вы не поняли, и через тридцать пять лет влезли в войну с самой могущественной державой в мире — Соединенными Штатами Америки. Им с удовольствием помогла и униженная вами Россия, которой вы, с чувством превосходства, все это время продолжали делать мелкие гадости. Десять миллионов японцев погибли в этих сражениях и от беспощадных бомбардировок. Миллион — несколько лет провел в плену в Сибири, вернулись далеко не все. Верхушку вашей страны, после трибунала повесили за геноцид, который они творили в Китае и Корее. Вишенкой на торте стало применение атомного оружия по вашим городам, тебе уже показали что это такое? - Исороку кивнул. Друзья из будущего показывали ему эти чудовищные взрывы на полигонах, уверяя, что никто и никогда не применял это оружие в войне.

- Добавь потерю четырех северных островов, их русские забрали себе, как и Сахалин. Ну и американские военные базы по всей стране, репарации и кредиты под огромные проценты. А русские, после победы в той войне, с которой ты к нам прибыл, на самом деле, признали ваше право на юг Кореи и разделили ее с вами. И помогали вам всю вашу дорогу, например от эпидемии полиомиелита в 1961 году вас выручали как родных. 13 миллионов японцев тогда спасли совей вакциной.

- Но мы не могли так жить! - вскинулась Уэджи. Вы знаете, что такое «Веселое время»?

- Знаю, дорогая. Время у всех тогда было веселое, в любом из версий временного таймлайна. Поверь, в той реальности, которую вы нам создали, у вас было еще веселее. Тогда ведь колбасило всех. Долгожданный, но тем не менее неожиданно пришедший управляемый термояд, сверхпроводимость при комнатной температуре и квазиразумный ИИ, случившиеся почти подряд, вывернули мировую экономику как чучело ежа. Всем было несладко, но ничто не умер от голода. Ничего, человечество в очередной раз договорилось и преодолело. Поверь, у вас там дела обстоят лучше, чем в том таймлайне, который вы стараетесь воплотить. В реальности, в которую вы толкнули свою страну, у вас практически нет внешней политики. Вы доминион Соединенных Штатов, тявкающий по их команде, и ничего большего.