Стать тенью для зла

Глава 2.

Отступление.

О хрононавтике для чайников, издательство 2471 года. Глава 3.

Человечеству повезло. В отличие от многих, выпущенных неосторожными потомками Адама и Евы джинов (искусственные вирусы, атомное оружие, социальные сети и гендерная толерантность), хрононавтика еще до своего воплощения в первых работающих прототипах, получила полную и всеобъемлющую теоретическую базу, ясно объясняющую, что делать можно, а что нельзя. База эта была проста, как правило солидного стриптиз-клуба. «Смотреть — можно. Трогать — нельзя».

Если быть точными, то вот вам прямая речь профессора Джоба Смита (Массачусетский технологический институт), и да поможет вам Сатурн (это древнеримский бог времени, а вовсе не устроитель вечеринок-сатурналий):

Вселенная имеет свойства самосогласованности и вероятностного процесса энтропии. Всякий раз, когда любая элементарная частица участвует в вероятностном процессе, рождаются соответствующие версии Вселенных, и этих версий почти бесконечное количество, но всё же не бесконечность. Эти вероятностные варианты Вселенной непрерывно складываются в интерференционную Вселенную Окончательной Реальности. Есть некий Предел затухания интерференционной картины, ~ через 540 лет изменения нивелируются - предел Нанси.

Но если в тонкую структуру изменений Вселенной внести помехи причинно-следственных связей, то через эти 520 лет интерференция реальностей останется несогласованной, возникнут неустранимые разрывы и фазовые сдвиги пространственно-временного континуума, что ведёт к локальной фазовой перестройке пространства- времени, что в свою очередь может привести к преобразованию кварков в антикварки - в некотором объеме пространства произойдет аннигиляция вещества тем большая, чем сильнее искажения интерференционной картины вероятностной энтропии. И это пострашнее термоядерного оружия прошлого.

__

Где-то в надпространстве, открытым шведским физиком Хальбергом, существует некая эталонная модель Вселенной (популяризаторы типа автора этих строк прозвали ее Велесовой книгой), которая развивается без всякого хроновмешательства. И расхождение с которой на любом уровне, вплоть до раздавленной - не раздавленной бабочки, приводит к болезненным сдвигам и разрывам существующего пространственно-временного континуума. Нет, конечно, с раздавленной хронопутешественником бабочкой, смирится можно, это выльется в энергетический выброс, эквивалентный не вовремя коротнувшей батарее в Вашем телефоне, но вот спасать президента Кеннеди или убивать некого австрийского художника... попахивает если не самоубийством всего человечества, то по крайней мере серьезным членовредительством. Это было бы удесятеренным ядерным конфликтом между Индией и Пакистаном, но с рандомным распределением атомных зарядов по всей поверхности Земного шара. Явление это было названо учеными «хронооткатом», и как выше говорилось, было полностью предсказано еще до первого старта первой хрономашины.

В общем-то, при первом приближении, человечество ожидал гарантированный ад. Ясно, что со временем любая технология будет становится все доступнее и доступнее, и при некотором упорстве и средствах, рано или поздно, пресловутая «машина времени» станет доступна для достаточно широкого круга лиц. И вот представьте - на одной чаше весов возможность выиграть в лотерею или удачно вложить деньги в акции, на другом — взрыв в пару мегатонн в случайном уголке шарика. Понятно, что покушений на хронодевственность будет ровно столько, сколько машинок времени смогут добыть пытливые умы без социальной ответственности. Однако...

Ткань времени невозможно пронзить на бесконечную глубину. Граница Нанси (ударение на последний слог) — отдаленная от нас на примерно 540 лет тому назад дата, дальше которой человечество занырнуть не способно. Определяется сугубо природой нашей Вселенной, неизменна как гравитационная постоянная или скорость света в вакууме. В точке Нанси происходит так называемый Окончательный Рендер реальности — история записывается на скрижали Вселенной, и уже ничто не способно ее изменить. В эту точку наш мир должен приходить ровно таким, как если бы мы его не меняли никакими хронопутешествиями. Было изменение? За него придется заплатить выбросами антивещества через эти самые примерно 540 лет.

Почему мы говорим «примерно»? Потому что точка Нанси движется по таймлайну не с линейной скоростью. Ее движения напоминают то, как накатываются волны прилива на пологий пляж. То останавливаются на некоторое время, то сразу поглощают новый кусок. Эта дельта, получившая название дельты Высоковского, обычно имеет разброс в месяц-полтора, и современными средствами предсказать ее точное значение в данной точке наука не способна. Но даже иногда замирая на таймлайне истории, точка Нанси неумолимо движется за плэйхэдом основного времени, и горе всем, если она найдет хроновмешательство.

Именно потому в Патруле Времени Точку Нанси называют так-же Точкой Расплаты Человечества. И именно поэтому существует Патруль Времени.

14 марта 1904 года, Порт-Артур.

Вот тебе и выходные. Контр-адмирал потер виски и прошелся по комнате. Чертова мигрень, опять засиделся до утра за никому не нужными бумагами, прям раскалывается голова... . Где-то рядышком проживал китаец, который лечил его какими-то иголочками, втыкая их (совершенно, кстати, не больно) в виски. Но нету китаезы, умотал куда-то как только война началась. А доктора вызывать из-за пустяка не хочется. Самому что ли попробовать... Куда-то сюда он колол. Нет, колоть конечно не буду, помассирую пальцами...

Вильгельм Карлович, навалившись локтями на стол, растирал виски. Взгляд вильнул выше лежащих документов. В блюдечке под чернильницей валялась та самая черная горошина, подобранная им на месте покушения. Правда адмиралу больше не казалось что она жужжит и вибрирует, видимо действительно тогда была легкая контузия. А шарик странный, вроде мягкий, но увесистый что твоя дробина. Прохладный...

Прижав ладонью горошину к виску, адмирал задумчиво прокатал ее по кругу. Ооо, снять бы руками эту тупую боль, разодрать ее и выкинуть вот в эту чернильницу.... Или вот пусть боль перейдет на этот шарик, пустой, холодный шарик. Или пусть из шарика выйдет что-то пустое, холодное и равнодушное, и залезет в висок вместо этой тупой, изматывающей боли...

Внезапно рядом, под самым ухом, мелодично скрипнуло тележной осью. А потом легонько два раза стукнули маленьким молоточком по медной пластине над его головой. От неожиданности адмирал дернулся, закрутил головой, не понимая что это сейчас звучало. А шарик... В ладони его уже не было. Наверное куда-то закатился, ну да ладно, потом прислуга найдет...

Раздавшийся рядом голос заставил вздрогнуть, и судорожно оглянуться:

- Нюро торансу реташи суте муга садо шимасу — провозгласила какая-то женщина - Майку га кеншуцу са ремасен — чуть грустно добавила она.

Витгефт замер, холодея. Вспомнил что револьвер висит где-то в гардеробной, наверное под осенним плащом, или валяется на шляпной полке, и бежать за ним, видимо, поздно. Это служанка, скорее всего, открыла дверь неведомым убийцам, и сейчас громогласно приглашает пройти в кабинет, чтобы доделать свое черное дело... Японкой оказалась, стерва...

Но секунды шли, а за адмиралом никто не приходил. Стояла гробовая тишина. Внезапно в нижнем левом углу богатого персидского ковра на стене перед адмиралом зажглись в две строчки непонятные скрижали из зеленого огня.

-Святый Боже, Святый Крепкий... - начал тихо читать Вильгельм Карлович, осеняя себя знамением, а в голове у него внутренний голос истошно блажил - «Ну что, безбожник, не верил во все эту тряхомудию?! А вона она как выходит!».

На земном поклоне, вдруг выяснилось, что скрижали не на ковре. Когда Витгефт наклонился, они сползли с ковра, чтобы высвечиваться уже на паркете. Иисусе Христе, они стояли у него перед глазами!!! Зеленые, как черти, до которых, если верить народу, допиваются матерые пропойцы... Взгляды вправо-влево показали что это так. И звук, судя по всему, возникает просто у него в голове.

Множество всевозможных вариантов того, что с ним происходит, пронеслись перед глазами. За доли секунды, все-таки адмирал хорошо соображал в стрессовых ситуациях, тренирован, знаете ли-с.... Да, тренирован, а что Вы думали? В штабе, постоянно перед глазами высокого начальства, стрессовая ситуация каждую минуту! Это Вам не на мостике стоять, да зевая прикидывать, пора-ли прибрать брамселя на два рифа, или еще погодить... А можно вообще спихнуть сей маневр на вахтенного офицера, а самому пойти кофейку хлебнуть... В штабе если зазевался на секунду с выражением лица, не понял намека, не вспомнил нужную фамилию или дату, то все, извольте получить высочайшее неудовольствие, а то и принимать под свое командование брандвахту.

Так вот. Вариант с собственным безумием, первое, что ему пришло на ум, Витгефт перестал рассматривать сразу. Не потому что не верил в него, а потому что голова — это не корабль, и силами своего экипажа починена быть не может. Так и будет Вильгельм Карлович жить в своем мире, разговаривая с демонами и видя непонятные скрижали. Начитанный, в том числе и о такой науке как психология, Витгефт прекрасно понимал перспективы жалобы врачам. Отставка, желтый дом, смирительная рубаха. Те кто слышат голоса и видят скрижали — живут под наблюдением санитаров на клистире. Поэтому он просто пожалуется утром доктору на головную боль, пусть давление и что там еще он умеет, промерит, простучит, таблеточек может даст. Авось поможет. О скрижалях и голосах — Боже упаси проболтаться. Не поможет — и хрен с ним, люди и с плохим зрением живут, и глухие. Авось помехой не будет.

Так-же отмел диверсантов и прислугу, вечером служанка уходила и появится не могла. Чей-то розыгрыш — туда-же. А вот если...

Это же, мать его, загадочный Восток! Тут местное население поголовно верит в драконов, демонов, гипнотизирующих лисиц и прочее. Это тут просто витает в воздухе. Может все эти медиумы, провидцы, доктора магии и прочие проходимцы, хоть в чем-то правы? И коллективная вера огромной толпы народу, а их тут миллионы, таких суеверных, могут воплотить в реале все эти мифы? Те-же иголочки этого китайца, непонятно как действующие? А ведь он не просто колол, он какие-то заклинания читал, благовония жег...

Так что-же, с ним сейчас какая-нибудь Аматерасу разговаривает? Адмирал откашлялся, и чувствуя себя идиотом, громко произнес сакраментальное «Кто здесь?». Ничего не происходило, и он настойчиво повторил вопрос.

- Майку га кеншуцу са ремасе — тут же ровным голосом откликнулась женщина.

- Кто ты?! - немного перефразировал адмирал, заметив что в скрижалях появилась третья строчка.

Опять ударили в медную пластину, и японка в его голове жизнерадостно продекламировала:

- Дефоруто но тенго ва кёхи саремасу. Гоин ни о хи шимасу!

В этот момент значки перед взглядом Вильгельма Карловича поплыли вверх... А, теперь понятно. Это были иероглифы, видимо тоже японские. Строчки, выплывающие перед взглядом как на экране синемы, все были разные. Вот совершенно другие значки, вот еще, о, вот надпись на французском! А ниже на английском, вот и почти родной немецкий, ну да, написано одно и то-же. Какая-то абракадабра опять, и наконец, русский. Все известные ему языки гласили одно - «Выберите этот язык».

Как-то сразу полегчало. О том, чтобы психически больной выбирал язык, на котором он сам с собой (или с чертями) будет разговаривать — Вильгельм Карлович не слышал. Ткнул пальцем перед собой. Ничего. Еще раз. То же самое. Впился глазами в русскую надпись. «Ну-же! Вы-би-ра-ю!» В этот раз медный колокольчик прозвучал, кажется торжественнее, и тут же вавилонская разноязычица исчезла. Вместо этого появились несколько строчек на чистом русском:

Системные сообщения:

-Нейроинтерфейс переводчика активирован.

-Микрофон не подключен. Вы находитесь в режиме «только на прием»

-Язык интерфейса не распознан пользователем.

-Язык изменен на русский.

-Микрофон не подключен. Вы находитесь в режиме «только на прием»

-Язык перевода по умолчанию — русский.

-Сети не обнаружены

И тут-же эта непонятная тетка торжественно зачитала всё вслух, будто персональный секретарь, после чего замолчала, кажется с концом.

Справа вверху еще возникли какие-то значки, которые походили на ассирийскую клинопись или египетские петроглифы, никак не желающие расшифровываться, но и того что уже произошло, Вильгельму Карловичу хватило. Голова от всех этих переживаний и думать забыла о головной боли, но усталость давала знать. Утро вечера мудренее, и контр-адмирал, прикидывая, не помешают ли эти буквы ему заснуть, отправился спать. Не помешали...

Неведомая хрень...

- Второй, тревога, у нас мощный выброс! Это стопроцентный хронооткат.

- Почему, блин, я не удивлен? Где?

- В районе Галапагосов, порядка 40 мегатонн. Острова серьезно покоцаны, сейчас волна идет к побережью Эквадора, там объявлена эвакуация прибрежных районов.

- Да нет же, где сейчас точка Нанси?

- 8 февраля 1904 года, по Гринвичу сейчас вечер, но в в интересующем нас районе второй час ночи следующего дня. У нас доступ формата «2А» от Совета Безопасности, нам активирован доступ в Оперативный Кабинет оранжевого уровня.

- Я появлюсь там через три минуты, Если Вы появитесь раньше - немедленно высылайте беспилотник на 10 часов от Точки Нанси. Координаты — вход в бухту у города Люйшунь, это Квантунский полуостров, через Западно-Корейский пролив от Пхеньяна. Ему на борт — инфравизор, станцию радиоконтроля и аквадрон. Можно самый простой, там глубина максимум метров 20. Посмотрим что попало в корабли.

- Почему на 10 часов? Нам хватит и пары чтобы осмотреть повреждения. Ресурсы сесть, но они не безграничны.

- В этот же день произошел еще один важный бой, и нам придется смотаться и в Чемульпо...

24 марта 1904 года, Порт-Артур.

Да ничего, поживем еще. Фразы с непонятными словами утром исчезли, только справа вверху перед взглядом адмирала маячило несколько значков непонятной клинописи. Витгефт жил с этой неведомой хренью уже больше недели, и постепенно свыкся, благо она не мешала.

Со временем он обнаружил, что усилием воли можно заставить то один, то другой значок увеличится, но это не особо добавляло понимания. Так адмирал увидел странную лежачую бутылочку с циферкой «98», какой-то заборчик из пяти палочек, причем каждая последующая была выше предыдущей, и надпись МЕНЮ, в нее разворачивался значок, похожий на шестеренку. В связи с этим мелькнули мысли, что к нему попал японский аналог сказочной скатерти-самобранки, и неплохо бы сейчас отобедать, но ничего не получилось. При попытке усилием воли задействовать это самое меню, на пару секунд появлялась надпись «доступ только администратору», и все. Неплохо этот администратор устроился, видать. Сам свое меню и кушает...

Последний значок — простая горизонтальная палочка, заставляла исчезать с глаз долой всю эту клинопись кроме себя самой. Сначала Вильгельм Карлович подумал, что избавился от всей этой непонятной истории, но оказалось что нет. Еще раз мысленно тронув палочку он опять получал перед глазами всю ту же картину.

Больше ничего из этой непонятной истории извлечь было невозможно. И к чему тогда были упоминания о каких-то переводчиках, микрофонах и сетях? Администратор меню не дает... Чертовщина какая-то, ей Богу! Может и правда переутомился, и сознание какую-то белиберду выдает? Про угольный микрофон Эдисона, например, он читал недавно статью в популярном журнале. Но зачем переводчика, пусть даже и с угольным микрофоном, сажать в сеть? Может по аналогии с джином? Джинов затачивают в кувшины, а толмачей в Корее принято сажать в сети? Он выпустил джина-переводчика, тот напоследок написал ему скрижалями что сетей нет, значит вроде как нет препятствий свободе, и улетел по своим делам...

В общем, адмирал пару дней назад оставил бесполезную возню. Время было после обеда, и хотя в Страстную Неделю перед Светлой Пасхой адмирал старался постится добросовестно, но полежать полчасика, как известно, богоугодное дело, благо в его кабинете есть укромный закуток с кушеткой...

Неведомая хрень...

- Второй, мне кажется, или Вы плачете?

- Плачу, но это не относится к нашему делу.

Виртуальное пространство оперативного кабинета создавалось для решительных действий во время чрезвычайных ситуаций, и малейшее недопонимание участников операции могло иметь фатальные значения, поэтому сейчас в придуманном дизайнерами кабинете стояли точные копии Первого и Второго, передающими малейшие нюансы моторики. Слезы эти копии тоже передавали.

-Я очень хочу чтобы Вы пояснили.

На экране, передающем картинку из 1904-го года был виден четырехтрубный корабль характерной для того времени архитектуры, и рядом с ним небольшой парусник с убранным вооружением. Вокруг них взлетали столбы воды, вызванные разрывами. Не все снаряды летели мимо, вот и сейчас на корабле вспухало очередное облачко дыма, подсвеченное оранжевым огоньком. Второй не отвечал, продолжая неотрывно смотреть в экран и что-то шептать. Первый продолжил:

- Я помню как час назад, Вы кажется, испытали некое облегчение, не обнаружив здесь ничьих следов кроме наших. Но не свернули поиск.

Первый не очень хорошо разбирался в специфике морских сражений этого временного периода, но и ему было понятно, что дела у этих кораблей шли хуже некуда. Зажатые у выхода из какого-то порта, маневрируя на мелководье перед достаточно сильным соединением, которое засыпало их снарядами, они практически не имели шансов, хотя и достаточно интенсивно отстреливались. И да, Первый прекрасно понимал, что сейчас, там проигрывали... Да что там проигрывали, там умирали соотечественники Второго.

Первый вопросительно смотрел на товарища. Тех, кто ценит национальное выше общечеловеческого, в Патруль Времени не берут, отсеивают сходу.

- Беляев! Беляев, блять, попал! Второй раз! — практически закричал обернувшись к нему Второй, тыкая пальцем в экран. Потом его лицо исказилось, он явно кого-то передразнивал:

- Стреляли, значится, часто, но, блять, попадали лишь в рыбу... - и уже притихнув - Суки все и сукоеды, как говорит моя теща... Все кажись, уходят...

Русские корабли, нехотя преследуемые японцами, вяло потянулись к входу в бухту.

- Потерпите, ребятки. Сейчас еще под кормовой мостик разик влепят, и считай, отмучились — прошептал Второй, манипуляциями рук отправляя копию видеозаписи в свое хранилище.

А что тут говорить: подлинная запись, подтвержденная сертификатом Патруля Времени — это полный и окончательный вердикт истории, не допускающий никаких возражений типа «не так все было». И отменить публикацию любой такой записи после прохождения точки Нанси не имел права никто.

-Второй, я конечно понимаю Вашу экспертность в этом временном периоде, высокий уровень вашего профессионализма, а так-же учитываю то, что Ваш предварительный анализ позволил нам достаточно оперативно начать реагировать на хроновмешательство — высокопарно, но в то же время сухо произнес Первый - но все-же, напоминаю. Я задал Вам вопрос.

-Прошу прощения, переволновался. Это был не просто бой. Это событие стало культовым для России на несколько... Да, наверное, сказать в данном случае «веков», будет не слишком большим преувеличением. Да, был «Стерегущий» и «Ушаков», была «Светлана», «Рюрик». Много всего было... Но именно про этот бой вам споет каждый русский школьник. Если он не двоечник, конечно. Самая известная песня, кстати, слова написаны немцем, их потом переложили.

-Так у вас еще и не одна песня?

-А что такого? - ко Второму, кажется, начало возвращаться благодушное настроение — мы народ щедрый. Есть и русская, автор правда неизвестен. Тоже душевная. Но немец... Он фактически нам гимн написал. Настоящий русский гимн, понятный каждому, в отличие от обтекаемых велеречивостей ... Михалкова кажется. Так вот...

Второй опять начал заводится, повернулся к первому всем корпусом и выставил палец.

-Это был единственный такого рода бой в русской истории, заведомо проигрышный, где корабли все-таки решили драться с превосходящим во всем противником, хотя могли уклонится от боя простым интернированием— Второй сделал паузу, давай осмыслить.

- Да, мы сухопутная нация, мы хреново воюем на море, только с турками или шведами у нас проскакивало. Но! - палец Второго опять взметнулся. - Как всегда, нашлись скептики, которые нашли аргументы в пользу того, что капитан «Варяга» - Первый наконец-то узнал название этого корабля — просто решил хайпануть на теме, и вывел свой экипаж, как и экипаж «Корейца» тупо на расстрел. Движок запорол еще до войны, стрелять команду не научил, в общем, никаких шансов хоть поцарапать врага не было у него. Просто ради того, чтобы прослыть героем. И кстати, его и правда сначала хотели отдать под суд — брови Первого удивленно поползли вверх.

-Под суд?!

-Ага. Видите-ли, надо было воспользоваться нейтралитетом этого порта, и добиваться чтобы корабли пропустили. Правда потом разобрались, но завистники нашлись. Много было споров по этой теме...

-А кто в таком случае суки и ... эти ... Сукоеды?

-А япошки косорылые — совершенно не толерантно сказал Второй. Видите-ли, как ни крути, это все-таки был бой. А в бою принято наносить ущерб противнику, иначе он действительно, с военной точки зрения бессмыслен, как бессмысленны и потери в этом бою. Так вот, японцы утверждали, что ни один снаряд в них не попал. Получается, что русские предприняли некое пафосное, безусловно смелое действие, но...- Второй посмотрел прямо в глаза Первому и тщательно выговаривая слова, произнес:

-В общем, японцы украли у нас СМЫСЛ этого боя. Русские смелые, но руки из жопы. Кораблям имело смысл интернироваться, все равно никакого вреда нанести не смогли, а людей потеряли. И японцы, великодушно отдавая дань нашей смелости, тем не менее гнули свое. «Не попали вы не разу». В самом важном морском бою для русской... Для русского самосознания, для русской гордости, если можно так сказать.

- Кажется, понимаю Ваши эмоции. Но как можно спрятать несколько...

- Восемь. Восемь попаданий. Сумели вот спрятать, много позже они открыли архивы, и никто ничего не нашел, кроме странных оговорок в судовых журналах. Например на «Такачихо» почему-то во время боя, хотя она шла всего лишь десятиузловым ходом, якобы перегрелась труба. Ну, мы в Вами видели, как она «перегрелась». Многие подозревали, что не один раз за эту войну они прятали свои потери. Хоть и победили...

-А Вы не думаете, что на самом деле не они победили?

- Нет. Не так разгромно мы просрали, конечно, но просрали. Без всяких хроноабордажей. Узнаю нас, русских, во всем, в каждой строчке каждого документа этой эпохи.