Станция Клондайк. Часть первая: где

Глава 26. Что есть человек?

Столица. Сектор Сол

Февраль 27, 2523 г.

— Теперь перейдем к третьему примеру. Вы, наверное, обратили внимание, что первые два были предложены чтобы продемонстрировать не только закономерности в биологии, но и отразить развитие нашей цивилизации. А что есть цивилизация, как не совокупность особей определенного вида? С этой точки зрения, человека можно (и должно) рассматривать с позиции эволюционной биологии. Итак, третьим примером будет Homo Sapiens, популяция на планете Кандидат.

Профессор Коршунов окинул взглядом аудиторию, внутренне улыбнулся, увидев, как напряглись некоторые лица.

— Как вы знаете, естественная биосфера Кандидата менее развита по сравнению с земной, принято считать, что она соответствует позднему пермскому или раннему триасовому геологическому периоду Земли. На это указывают гораздо более примитивные растения, где обильно представлены хвощевидные и членистосте́бельные виды, а также гигантские формы папортникодревовидных. Существенным отличием биосферы Кандидата, лично для нас, людей, явилось использование многими формами растений цианистых производных в качестве накапливаемых запасных веществ. Что отразилось и на животном мире, который там представлен насекомыми, включая очень крупные формы, и ранними земноводными, в основном аналогами земных крокодилов, хищных черепах, саламандр. Последние, как вы знаете, выглядят достаточно величественно.

На обзорном экране позади профессора стали появляться изображения саламандр: формой они были похожи на ящериц, только огромных размеров — отдельные особи достигали метра высоты и до четырех метров в длину, включая хвост. Змеиную голову с раздвоенным языком покрывали прочные кожистые уплотнения — рудиментные чешуйки. Самым восхитительным в саламандрах была их расцветка: угольно-черная с крупными желтыми пятнами, либо черно-алая, либо полностью алая с черными точечками и полосками, насыщено синяя с рисунком в виде желтых кругов по всему телу. Саламандры давно стали объектом элитной охоты, а правительство планеты неплохо зарабатывало на продаже лицензий. Впрочем, занятие это было еще и опасным, здоровенная саламандра могла запросто откусить руку или даже ногу, что периодически и происходило на охоте.

— Подобная кормовая база потребовала от всех форм жизни Кандидата вырабатывать устойчивость к цианистым производным, чтобы не погибнуть. Это был пример популяционной биологии, затронувший всю биосферу целиком. И когда в этом уравнении появился человек, а случилось это в первые годы 24 века, более 200 лет назад, он обнаружил, что практически любое животное или растение Кандидата содержит внутри себе смертельный яд, и малейший порез, укол или укус приводит к практически мгновенной смерти. А уж получить укус на планете, кишащей насекомыми, было проще простого. И вот, люди совершили эволюционный скачок, внедрив себе генную мутацию, которая дает устойчивость к подобным токсинам. Это далеко не единственный пример, где люди смогли…

— Чудовища! — договорить Евгений Коршунов не успел, его прервал выкрик миниатюрной девушки в центре зала, которая зачем-то носила очки.

— Не люди, а чудовища! Изменяя себя, человек перестает быть человеком. Посмотрите на оортианцев, мы перестали их понимать, у них другой язык, другая мораль. Они не могут жить как мы, есть нашу пищу. Они утратили всякую человечность! — девушка продолжала громко выкрикивать, попутно повязывая платок неолуддитов[1] себе на шею.

— Вынужден огорчить молодую леди. Даже на Земле люди не всегда были таким как сейчас. На заре эволюции, около 200 тысяч лет назад, у нас присутствовал хвост, шерсть и смешные ушки. Следуя вашей логике, «Дикие кошечки» более люди, чем все мы.

Лекционный зал взорвался от смеха. Модную хим-поп-группу знали все. Ее солистки не стеснялись в экстравагантной модификации своего тела, отрастили ушки, хвосты, мягкую шелковистую шерстку разных цветов, вибриссы. Внутреннее строение тела также претерпело изменение, и позволяло выдавать им совершенно немыслимые звуки на своих концертах, а также осуществлять акробатические трюки, невозможные для обычного человека. Без специального оборудования, разумеется. «Дикие кошечки» были объектом особой ненависти неолуддитов, которые сами себя гордо называли Детьми Земли.

— Человек достиг вершины разума в том виде, в котором он есть сейчас. Именно в таком виде ему надо продолжать эволюцию, а не с хвостами и прочими мутациями. Любое подобное изменение ведет к потере человечности, потери нашего естества. Мы перестанем быть людьми, начнем убивать друг друга, ненавидеть друг друга. В конце концов, человек растворится в череде изменений, и мы пропадем как биологический вид. Вы к этому нас призываете? К потере человечности? К потере разумности?

— Молодая леди, я вижу у вас, как и у большинства уроженцев Марса, слегка оранжевый цвет кожи. Вы наверняка знаете, как и все здесь присутствующие, — взмахами руки профессор объял огромный зал аудитории с сотнями студентов в ней, — что это произошло из-за увеличенного числа клеток-меланоцитов в вашем кожном покрове, и в итоге у жителей Марса, вырабатывается значительно больше меланина, чем, например, у меня. Зачем это надо? Молекулы меланиновой группы поглощают ультрафиолетовые лучи, и тем самым защищают ткани глубоких слоёв кожи от лучевого повреждения.

На обзорном экране возникло схематичное изображение Солнечной системы, где присутствовало Солнце, Земля, Марс.

— Главным источником ультрафиолета служит наша звезда. Несмотря на то, что Марс дальше от нее, чем Земля, тут отсутствует озоновый слой и нет облачности, которая бы рассеивала лучи в атмосфере. Да, в процессе терраформирования мы сгустили атмосферу, создали слабое подобие озонового слоя и облаков. Так же кристалл-гель наших куполов поглощает ультрафиолет.

Марс приблизился, стали видны атмосферные купола на его поверхности.

— Все эти меры постепенно давали эффект, но далеко не сразу. Поэтому тогда, почти четыре века назад, наши предки разработали и внедрили точечную мутацию, для увеличения клеток-меланоцитов. Острота проблемы со временем уменьшилась, но оранжевый оттенок кожи остался. А у жителей Кандидата — бледно-зеленые пятна, в основном на руках и за ушами, являются проявлением мутации против токсинов. Так вот, скажите мне, юная леди, оранжевая кожа или зеленые пятна сделали нас менее человечными? Или менее разумными?

— Человек, мистер Коршунов, только тот, кто выглядит как человек, — на помощь девушке пришел парень, сидящий радом. Он тоже успел повязать себе платок, но, если у девушки он смотрелся элегантно, то у парня висел неопрятной тряпкой, — вы сами читали нам в лекции, что фенотипические отличия являются фактором дробления популяции и в дальнейшем приводят к новому видообразованию. Если не сохранять нашу видовую общность, человечество ждет то же самое: деление на несколько видов. Но, если мы будем людьми, то кем тогда будут они?

***

Каллисто. Сектор Сол

Март 14, 2523 г.

Частная территория Ракузы

— Охайю, мистер Кси. Вызывали?

— Охайю, мистер Коршунов. Спасибо что зашел.

В корпорации Ракуза всегда было просто с должностями. Культурой компании была скромность во всем, но без подчеркнутого самоуничижения. Ракуза — это общество интеллектуальных людей, объединенных целью, которые знают цену себе и другим, и нет необходимости лишними словами приукрашать роль и место. В здоровом теле — здоровый дух. Руководитель корпорации имел должность директора, и он был единственным директором, более никто так не назывался. Менеджер Ракузы зачастую имел полномочия Исполнительного директора USC или Уэйн-Юанти, руководил целыми направлениями или секторами бизнеса. То есть был управляющим, в прямом смысле слова. Руководитель — должность ТОП-менеджера, он отвечает за вертикальные или горизонтальные сегменты. Начальник же — это, как минимум, заместитель директора, тот, от которого «начинается начало» того или иного процесса, иначе говоря, тот, кто начинает.

Менеджеров было много. Менеджер по развитию занимался освоением нового направления или территории. Если Начальник развития примет решение участвовать в освоении нового сектора, то первое, что он сделает — назначит менеджера по развитию. И, в отличие от иных корпораций, в Ракузе это был венец карьеры, а не ее начало. Если корпорация приходила на станцию фронтира, это не являлось пробой сил и не являлось экспериментом с упованием на удачу, а было принятым решением вложиться по полной и идти до конца.

Несгибаемое упорство Ракузы, граничащее с упрямством, было широко известно. И, полностью в соответствии с поговоркой «сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя», многие конкуренты отступали, едва прочитав пресс-релиз.

Ракуза не отступает. Ракуза вложит больше денег, сделает больше скидки, поднимет всех лоббистов, перекупит репортеров, подмажет, где надо. К наиболее упорным противникам постучатся в дверь люди в черных костюмах и с хмурыми лицами. Их визит, разумеется, не имеет отношения к Ракузе, все спекуляции на этот счет, также разумеется, не имеют под собой палубы, что подтверждают десятки выигранных исков с крупными штрафами за клевету. Репутация Ракузы работает и тут.

В настоящее время директором Ракузы был Кси Чжао. Представитель народа «страны восходящего солнца», очередной осколок популяции, ведущий свою историю со времен докосмической эпохи. Евгений не осуждал такое поведение, но искренне его не понимал. Смотреть надо в будущее, а не в прошлое.

— Что он тебе сказал?

— Поделился материалами проекта Элизиум, я тебе их переслал.

— Да, я ознакомился. Что ты про это думаешь?

— Похоже на нас смотрят как на союзников.

— Евгений, ты очень давно работаешь в Ракузе…

— Да почти полвека уже.

— Благодаря твоей научной работе Альдея производит и экспортирует продовольствия в 8 раз больше. Фактически, ты спас человечество от голода… Но ты работаешь в Ракузе. В корпорации, где за воровство отрубают руку мечом. А за предательство — голову. Тебя не смущает, что трудишься в организации со столь варварскими обычаями?

— Нисколько.

— Почему же? — Чжао сосредоточенно улыбнулся.

Евгений много раз удивлялся, как у них это получается. Обычный человек либо серьезен, либо смеется. А вот они умудрились совмещать… наверное, это особая культурная традиция этноса восходящего солнца. Как и задавать простые вопросы с глубоким смыслом. Впрочем, ответ у него был.

— Когда-то давно, мой двоюродный дядюшка сказал так: «Человека нельзя трахнуть в жопу. Но если договориться, то можно». Все, кто приходят работать в Ракузу, знают ваши методы. Да вы и не скрываете, всем рабочим регулярно показывают наказания плетьми и прочее. Во-первых, у них есть выбор. А во-вторых, это возведено в ранг мистического обряда, в этом нет несправедливости или самодурства.

— Это все?

— Нет, есть еще «в-третьих»: потеря руки уже давно не является проблемой и легко восстанавливается.

— Но ведь дело не в потере руки, верно?

— Да. Дело в следовании принципу. И цели.

— Как ты думаешь, можно ли так сказать про тех людей, которые стоят за проектом Элизиум? Я не про твоего друга-проректора, он — ученый-идеалист. Я про тех, кто является Заказчиком проекта. Заказчиком, с большой буквы.

— Идея благая. Даже слишком благая, ее благость настолько велика, что затмевает ее Главную Проблему. В истории нашего вида было несколько попыток построить справедливое общество. И я говорю не про ту справедливость, по формуле «счастья всем, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным!». Все, подчеркиваю, все без исключения, не смогли преодолеть Главную Проблему. Ее можно сформулировать так: «Даже в самом справедливом обществе кто-то должен принимать решения. С какого-то момента люди начнут считать решение своих интересов более важным, чем иных». Может быть, первое поколение правителей будет идеально справедливым. Но потом будет второе, третье и рано или поздно к власти придут те, кто станет ценить личную власть больше общей справедливости. С этого момента система начнет вырождаться сначала в автократию, затем в диктатуру.

— И ты считаешь, что идея Элизиума содержит эту Проблему? — чем дальше шла беседа, тем более сосредоточенным и улыбающимся становилось лицо Чжао.

— Разумеется, ведь кто-то должен принимать решение, кто отправится туда, а кто останется тут.

— Это уравнение имеет решение? Можно ли подойти к созданию такого справедливого общества, где Главная Проблема не возникнет вообще, либо ее возникновение не окажет существенного влияния на начальную идею справедливости.

Вопрос был серьезным. Настолько, что Евгений уже много раз об этом думал. Как ни странно, на него существовал ответ, достаточно простой в понятийном плане. Но сложный в реализации. А вот попробовать реализовать его очень бы хотелось. Евгений даже не заметил, как встал с кресла и начал ходить по кабинету директора.

Кси Чжао терпеливо ждал. Он не читал входящие сообщения, не отвечал на письма, не просматривал отчеты в профиле. Он ждал. Ответ был важен. Возможно, именно сейчас произойдет то, ради чего предыдущий директор взял на работу этого экстравагантного ученого. Они оба безропотно финансировали любые его эксперименты. Их было много, все непонятные, зачастую не имеющие практического смысла, но только одна программа развития Альдеи окупала все. Проектирование уникального замкнутого биома кольцевой биосферы — окупала второй раз. Кси Чжао интуитивно чувствовал: это не предел, Коршунов сможет совершить еще одно великое открытие. Одно, как минимум. Интуиция — это то, что помогло ему стать директором, он ей пользовался постоянно, она не подводила.

— Ответ есть, и он простой до банальности. Проблема в том, что с этим ответом делать в практическом плане… не понятно.

Коршунов продолжал ходить по кабинету, Кси Чжао продолжал терпеливо ждать.

— Пирамида счастья человека много раз нарисована, и столько же раз количество ее этажей менялось. Основа всегда неизменна, нам нужно есть, спать и женщину, это базовые потребности. А после этого мы хотим не замерзнуть, не утонуть, не сгореть, не погибнуть как-то иначе. Безопасность.

Коршунов взглянул на директора, но тот продолжал молчать. В мыслях, Чжао не одобрил шовинистический подход, выраженный в небрежном употреблении слова «женщина». Не одобрил и восхитился одновременно, чем лишний раз подтвердил особенности культурных традиций своего этноса. Восхитился тем, что этот человек мог себе такое позволить, он бы одинаково это сказал и в уединении директорского кабинета, и в большом лекционном зале Университета им. Кларка. И никому бы в голову не пришло поправлять знаменитого ученого. Ему же, руководителю четвертого по объемам коммерческого конгломерата человечества, такое было не позволено… и это вызывало… что? Ревность? «Мы явно находимся на разных ступенях пирамиды счастья», — подумал Чжао.

— Следующей ступенью всегда является малая популяция, к которой принадлежит человек. Семья, друзья, коллеги, с кем мы регулярно общаемся. Нам важно их признание, статус, уважение. При этом, это не соревнование. Я уважаю его за одно, а он меня за другое, взаимовыгодное сотрудничество, социальный симбиоз. Далее идет четвертая ступень, это большая популяция. Нам надо быть известными, значимыми, признанными специалистами в широкой массе людей. Флотские звания, должности в корпорации, имена на обложках книг являются выражением данной потребности. Некоторые святоши называют это тщеславием, но как по мне, это самая обычная биологическая потребность вида.

Коршунов окончательно вошел в роль преподавателя, читающего лекцию. Скромность аудитории размером с одного директора не играла никакой роли.

— А вот дальше начинается некоторый ступор, который мы так и не преодолели за три века. И, я смею утверждать, именно его преодоление будет ответом на твой вопрос. И сейчас мы к этому придем. Итак, на более верхние ступени пирамиды в разные времена, разными учеными выносятся такие понятия как созидание, затем чувства, затем личностный рост. Что не выдерживает никакой критики, потому как все это может существовать с четырьмя ступенями потребностей человека. Ты можешь голодать и любить одновременно.

Теперь Коршунов начал еще и жестикулировать, что часто делал на лекциях.

— И вот долгое осмысление, что же является пятым этажом пирамиды привело меня к этому простому ответу. Дальше человеку нужна свобода.

— Мы не свободны?

— Нет, совершенно нет. Ты не можешь все бросить и улететь в Хель, чтобы полетать среди астероидов.

— Вообще-то могу.

— Нет. У тебя два совещания, и совет директоров, и целая куча отчетов терпеливо ждет твоего внимания, в то время как ты тратишь его на меня. И, заметь, это та самая мнимая свобода, которая нас окружает. Да, в принципе, ты можешь улететь в Хель. Но вот прямо сейчас не можешь.

— И так у всех?

— Похоже на то. Это как эволюция, когда-то люди умирали с голода…

— И сейчас умирают.

— Сейчас это редкость. Абсолютное большинство имеют гарантированный источник питания.

— Как лимита на Марсе.

— Да… Им не надо ничего делать, еду они получат просто так. Большинство этой еды будет произведено Ракузой…

— Звучит как упрек.

— Нет, что ты. Если бы не мы, так другие. Безопасность у нас тоже есть. А вот с уважением уже хуже. Ты знаешь сколько на Марсе самоубийств в сутки?

— Не интересовался. Это важно?

— Более 120 тысяч в сутки.

— Это много.

— Очень много. Примерно в 5 раз выше среднего значения. И правительство ничего не делает, ему это выгодно. Тоска и безысходность скажут психологи. Но на самом деле тут действует закон популяции, люди ищут признание — расцветают различные девиации поведения, наркотики, преступность, уход в иные миры. Находят далеко не все, отсюда количество самоубийств. А вот на четвертой ступени еще сложнее.

— Не согласен с тобой. Те, кто достиг этой потребности, уходит в космос. Фронтир, Вольный флот, собственное поселение для добычи чистых элементов — вот где люди черпают признание популяции.

— Скажу честно, я об этом не думал. Это значит, если мне надо найти достигших четвертой ступени, то искать придется на фронтире?

— Полагаю да. Уж точно не на Марсе. Евгений, что на пятой ступени?

— Свобода.

— Свобода?

— Да, человеку нужно гораздо больше возможностей, чтобы стать свободным. Длительность жизни в 2-3, а то и в 5 раз дольше, чем современные 150-200 лет. Здоровье и умение жить в гораздо более широком диапазоне условий. Умение прыгать через варп всем, не только навигаторам. Вселенная огромна, миллиарды людей должны ее осваивать, изучать. А не сидеть на Марсе.

— А в чем проблема?

— Они не хотят. Они хотят оставить все как есть. И это меня угнетает.

— Ты не там ищешь.

— А где мне искать?

— На фронтире.

_____

[1] Дети земли, они же неолуддиты, движение за прекращение космической экспансии. Подробнее см. в Энциклопедии https://author.today/work/442564