Станция Клондайк. Часть первая: где

Глава 15. Интервью с Тришей Адамс, капитаном «Addams Glory»

Станция Клондайк. Сектор Зонгиинг

Март 23, 2523 г.

— Всем привет. Вы на канале #StarVoice, с вами ваша любимица Ханни Спарк. Сегодня со мной в эфире канала удивительный человек: Капитан корабля «Addams Glory» Триша Адамс. Здравствуйте, Триша!

Триша Адамс:

— Всем привет! Привет, Ханни!

На этот раз Ханни вела интервью из студии на Клондайке, которая была гораздо более скромной, чем в Столице. Что вполне компенсировалось ее внешним видом: сиреневых прядок больше не было, а было белое ниспадающее римское платье без рукавов. Оно выгодно оттеняло оранжевый марсианский загар.

Триша же, в свою очередь, находилась в рубке корабля, а сам корабль дрейфовал на орбите газового гиганта, в планетарном кольце астероидов, что было видно в его обзорных экранах. Триша выглядела как бывалый космонавт: светлая и даже бледная кожа на правильном, но слегка полноватом лице, карие глаза, тонкие брови. Серебристый комбинезон, и капюшон, полностью закрывающий голову Капитана, кроме лица, завершал образ.

Ханни:

— Триша, мне очень приятно с вами познакомиться. Знаете, когда я готовилась к интервью с остальными капитанами, у меня всегда была какая-то про них информация, какие-то новости на каналах, но про вашу команду — словно белый лист. Такое ощущение, что все эти годы, что вы летаете, вы словно находились в чьей-то тени, или очень сильно были засекреченной командой. Можете что-то рассказать про себя, про ваш корабль и команду?

Триша Адамс:

— Я хочу сказать, что это очень хороший знак: про нас ничего не известно плохого, но, наверное, нужно рассказать хорошее. У нас прекрасный корабль, в отличном состоянии, рассчитанный на 5 членов экипажа, постоянно путешествуют 4 члена экипажа: я, капитан и планетолог, мой старпом-биолог, наш бессменный механик Пятница и, конечно же, наш замечательный навигатор. Они так часто меняются, но не у нас. У нас он все ещё держится.

Ханни:

— Триша, сколько лет вы летаете?

Триша Адамс:

— В этом году 11.

Ханни:

— Ого, это действительно огромный срок. Правда, что вся ваша команда — это ваша семья?

Триша Адамс:

— Да, для меня команда — это семья. Мы все носим фамилию Адамс, и то, что мы пережили вместе, порой гораздо больше и важнее, чем-то, что вы можете пережить со своей биологической семьёй. Поэтому, да, мы, безусловно, — одна семья.

Ханни:

— Но биологическая семья у вас тоже есть?

Триша Адамс:

— Конечно, я ведь человек. Да, я родилась на Сиберии, в семье Хок, у меня есть родители и старшая сестра.

Ханни:

— Но сейчас твоя фамилия Аддамс, как же она поменялась?

Триша Адамс:

— Я родилась в семье потомственных служащих корпорации USC, и с детства меня готовили к этой судьбе. Я же хотела свободы, поэтому взяла фамилию бабушки, которая летала в Вольном флоте, и сбежала. Меня всегда считали непутевой, ставили в пример старшую сестру.

Ханни:

— Очаровательная история. Тогда расскажите, Триша, какие же приключения за эти 11 лет больше всего вам запомнились?

Триша Адамс:

— Самое неприятное приключение: высадка на небольшую планету, где уже была точка интереса и проведены исследования дроном, но то, что мы увидели в результате, оказалось совсем непохожим на наши ожидания. Мало того, что агрессивная атмосфера, но и очень высокая гравитация, нестабильная тектоника и кипящие гейзеры! Они стали полной неожиданностью. Очень высокая влажность, так ещё и агрессивная фауна. Казалось бы, кто может жить на этой планете? Никто, просто камни какие-то, и постоянно льющаяся отовсюду вода, но нет, мы были атакованы чем-то необыкновенным, что наш биолог не смог опознать.

Нельзя это описать как-то цензурно, поэтому я ограничиваюсь только тем, что мы долго лечились после столкновения с этой агрессивной фауной, и теперь неважно, исследован район дроном или не исследован. Мы готовы ко всему.

Ханни:

— А смогли ли вы взять образцы той фауны?

Триша Адамс:

— Да кое-что осталось на наших скафандрах.

Ханни:

— А что было дальше с этими образцами? Вы их сдали в биоинженерную лабораторию сектора? Их дальше куда-то применили или это была, по сути, ваша бессмысленная потеря и получение травм?

Триша Адамс:

— Мы, конечно же, сдали эти образцы в биолабораторию, но вот ещё один неприятный аспект этого приключения заключается в том, что эти образцы, как ни странно, потом были утеряны. Мы даже не получили оплаты. Мы не получили никакой информации, и эта высадка действительно была бессмысленной с точки зрения какой-то информации или пользы для науки.

Ханни:

— Где это произошло?

Триша Адамс:

— Я не могу сказать.

Ханни:

— Хорошо. Триша, а что вы ожидаете от Клондайка, и от нового сектора?

Триша Адамс:

— Наверное, как и большинство капитанов Вольного флота, мы ожидаем интересных заказов, которые позволят нам открывать новое, приносить полезные ресурсы и получать удовольствие от приключений. Это обычно и происходит при исследовании нового сектора.

Ханни:

— Триша, пожалуйста расскажи для наших читателей, как обычно происходит исследование нового сектора?

Триша Адамс:

— Все начнется с официального открытия, где Капитан станции объявит, что вошло в состав сектора, какие там есть звезды, планеты и иные интересные объекты. Сразу после этого можно будет давать заявки на миссии и совершать вылеты.

Ханни:

— А до этого нельзя?

Триша Адамс:

— Нет, вылеты запрещены. Если только улететь назад, в Федерацию.

Ханни:

— Я всегда думала, что этот запрет необходим для соблюдения справедливости, чтобы все капитаны стартовали свой поиск в одно время. Поэтому ввели обязательный ритуал открытия, красивая церемония, экипажи в парадных мундирах, музыка и шампанское! Жду, не дождусь!

Триша Адамс:

— (смеется) О да! Это, конечно, стало символичным действием. Но есть и чисто практическая причина. Сразу по прибытии станции, ее ансибль начинает формировать бархан метрики. Он его делает не на пустом месте, это было бы жутко долго и дорого. Станция отбуксирована сюда, потому что тут есть, скажем так, природный бархан, и ансибль его выравнивает, иногда делает побольше. Даже такие незначительные манипуляции занимают от 2 до 3 недель, затем необходимо рассчитать прыжковую конфигурацию. Массив данных запишут на кристалл, и один из нас отвезет его в Столицу, в Университет имени Кларка. Или на Новую Селену, в Кабатанский институт планетарных исследований.

Ханни:

— Почему именно туда?

Триша Адамс:

— В этих научных заведениях есть Большой мозг, искин альфа-уровня. Он способен сделать расчеты конфигурации нашего бархана, чтобы мы знали, куда именно мы можем прыгать.

Ханни:

— Насколько я знаю, первый из них принадлежит Правительству, а второй — корпорации USC. Только они способны сделать такие расчеты?

Триша Адамс:

— Искин альфа-уровня — это очень сложная штука. Кроме этих двух, есть еще в Штабе флота на Сиберии, и Верховный контролер правительства, на Ганимеде. К искину военных нас и близко не подпустят, а Верховный контролер перегружен судебными делами.

Ханни:

— В глубоком прошлом судебные дела длились по несколько дней, а иногда даже годы! Это был сущий ужас.

Триша Адамс:

— Наше жизнь сильно упростилась в этой части. Искин-контролер выносит судебное решение за пару минут. Но вычисление прыжковой конфигурации сектора — гораздо более сложная задача, чем рассчитать справедливое решение по базе прецедентов. Подобного рода расчет займет несколько дней или даже недель. Для сектора Хель он длился четыре месяца.

Ханни:

— Там был особый случай, это известная история. Итак, бархан создан, конфигурация рассчитана, что дальше?

Триша Адамс:

— Объявляется дата церемонии открытия, как правило, через 2-3 дня, чтобы все успели завершить текущие дела и принарядиться. А после праздника, все бегом бегут к терминалу корабля для отправки заявки на вылет (смеется).

Ханни:

— А зачем надо бежать? Есть же сфера…

Триша Адамс:

— Видишь, ли Ханни, мы летаем через варп. Любой человек, который там окажется (если он не навигатор), или сразу умрет, или превратится в пускающего слюни идиота, или же впадет в кому. Последний вариант будет самым удачным, потому что есть шанс вывести оттуда, правда он далеко не стопроцентный. Искина, или подобное мыслящее устройство, ожидает в варпе тоже самое. Но если у человека есть хоть какие-то шансы пережить это, то у искина их нет. Он умрет гарантировано. Кстати, именно так приводят в исполнения приговор полного обнуления. Ввиду этой особенности нашей работы, на кораблях Вольного флота установлено очень примитивное вычислительное оборудование, вся информация записывается на кристалл, и считывается заново, при каждом включении бортовых систем. Представляешь, какая архаика?

Ханни:

— Сегодня мы вспоминаем историю. Так делали примерно в позднем средневековье или начале цифровой эпохи Земли, верно?

Триша Адамс:

— Да, верно. Эта технология появилась в те времена. Но тогда использовали не кристалл, а плоскую круглую пластину из фольги с дырочками. Такое положение дел не только у Вольного флота, а вообще у всех наших кораблей. Именно поэтому требуются экипажи, наше вычислительное оборудование не способно эффективно управлять полетом. И как следствие, причальные палубы станций приходится оборудовать подобным образом. Чтобы заполнить заявку на вылет, нам необходимо механически нажимать на кнопки с буквами. Представляешь?

Ханни:

— Если честно, не представляю.

Триша Адамс:

— Значит увидишь (смеется). И тут наступает самое интересное: угадать, где воды по колено.

Ханни:

— Прости мою наивность, но давай вернемся к заявке. А зачем ее вообще подавать? Космос, вроде, большой. Что мешает лететь всем одновременно?

Триша Адамс:

— Космос большой, но мы ограничены барханом и его прыжковой конфигурацией. Расскажу про оба этих фактора. Каждый прыжок нужно делать в определенной области пространства, с вершины бархана.

Ханни:

— С другого места прыгать нельзя?

Триша Адамс:

— Откуда угодно можно прыгать. Но потратишь в несколько раз больше Холодного топлива, а его цена и так кусается.

Ханни:

— Это серьезный аргумент.

Триша Адамс:

— Далее, мы должны учесть прыжковую конфигурацию. С каждого бархана есть экономные прыжки только до некоторых звезд. Станция Клондайк располагается в системе Эпсилон Индейца, и нам, скорее всего, будут доступны прыжки к Глизе-832, Лакайль-8760, Лакайль-9352, а также могут быть Дзета Водолея, Росс-154 и Дельта Павлина. И если будет экономный прыжок в последнюю из перечисленных — это станет большой удачей.

Ханни:

— Дельта Павлина? Почему именно она?

Триша Адамс:

— Там богатая планетарная система, высока вероятность найти что-то интересное.

Ханни:

— Туда точно будет возможность прыжка?

Триша Адамс:

— Это мы узнаем только после расчетов Большого мозга. Идем далее, в определенный промежуток времени будет выгоднее всего прыгать в какую-то определённую систему. Этот эффект называется покачиванием или перетеканием бархана.

Ханни:

— Я долго жила на Кандидате и там бархан постоянно пытается перетечь, приходится его возвращать к планете.

Триша Адамс:

— Это оправдано, если речь идет о землеподобной планете, хотя называть таковой Кандидат, как минимум странно.

Ханни:

— О да!

Триша Адамс:

— Но в иных случаях корректировать переток просто не рентабельно. И если какая-то система выпала из фокуса, то, значит, мы туда и не полетим. Есть много других звезд. Ну и наконец, мы должны помнить, что бархан — это не только точка старта, но и точка финиша, и каждый второй промежуток времени зарезервирован под финиш. Прилет по четным, вылет по нечетным.

Ханни:

— Просто так полететь нельзя, понятно.

Триша Адамс:

— Верно, надо ждать оптимальный момент и промежуток вылета. Для этого и подают заявки.

Ханни:

— Тут все понятно. Теперь расскажи, что вы делаете в самих вылетах.

Триша Адамс:

— Ищем, если кратко.

Ханни:

— Будет мило, если приправишь блюдо твоего рассказа некоторыми подробностями. Прошу тебя!

Триша Адамс:

— Ишь как загнула! Академию Гобера закончила? Ладно, слушай: миссии бывают нескольких типов. Первая — это свободный поиск, летим наугад, чтоб осмотреть объект вблизи, будь то астероид, комета, луна или даже планета. Включаем приборы, но на корабле с оборудованием сложно, я уже рассказывала почему. Поэтому, приходится полагаться на глаза, опыт и удачливость. Если что-то покажется интересным, мы садимся в спускаемый модуль и отправляемся посмотреть поближе.

Ханни:

— Это ведь может быть опасным?

Триша Адамс:

— Да, и еще как!

Ханни:

— Как же вы определяете опасность?

Триша Адамс:

— Я уже сказала: глаза, опыт и удачливость.

Ханни:

— Ах, ну да. Прости за невнимательность, продолжай. Что обычно вы ищете?

Триша Адамс:

— Мы берем пробы грунта и атмосферы, если она есть. Но это банально. Да, нашим фабрикам надо много чистых элементов, и если мы встретим луну с гейзерами йода или озера жидкого висмута, то это будет успех. А найти тяжелые элементы — большой успех. Мы зарегистрируем точку интереса, и потом продадим ее подороже. Также нас заинтересуют любые виды и формы жизни. Но, это все побочные задачи. Самое главное не это.

Ханни:

— А что же?

Триша Адамс:

— Что-то необычное. Все что угодно: нестандартная форма астероида, нестандартные формы жизни, нестандартные явления, излучения или виды небесной механики. А также барханы и артефакты. Экспертный совет по находкам щедро платит за любую подобную информацию, и при этом у нас остаются все права на нее.

Ханни:

— Ты сказала артефакты. Какие?

Триша Адамс:

— Иных цивилизаций.

Ханни:

— Неужели такие находили?

Триша Адамс:

— Ты что, новости не читаешь? Ваш канал об этом пишет минимум раз в полгода! (смеется). Если сложить все принесенное в Совет, то барахла будет на двести цивилизаций! (опять смеется).

Ханни:

— Какие это могут быть находки или артефакты? Приведи примеры, пожалуйста.

Триша Адамс:

— Из тех, что находили мы: карликовая планета с правильными геометрическими узорами на поверхности. Или комета с естественным реактивным двигателем. Падая на звезду, у нее нагревается поверхность и получается выброс раскаленных газов в сторону звезды, и таким образом она компенсирует падение. Или вот недавно, всего пару лет назад, мы нашли два странного вида астероида: один — в форме космического корабля, а второй как друза кристаллов, и оба они были из чистого металла! Совет заплатил не только за информацию, но и выкупил полные права, мы отлично заработали.

Ханни:

— И часто бывают такие находки?

Триша Адамс:

— Не настолько часто, как хотелось бы. Но достаточно часто, в каталоге Совета десятки тысяч записей, и он регулярно публикует контракты на дополнительные исследования. Это важная часть заработка Вольного флота.

Ханни:

— Понятно. Какие еще миссии могут быть?

Триша Адамс:

— Кроме свободного поиска, может быть договор фрахта. Тут все просто, надо слетать в определенную точку, собрать информацию, образцы, или провести исследование. Все результаты будут являться собственностью нанимателя, даже если результат получен вне технического задания.

Ханни:

— Вот как? Получается, что если вы заметили что-то интересное рядом, то выгоднее это «не заметить» и прилететь потом, вне контракта?

Триша Адамс:

— Иногда так и делают, но не всегда. В контракте может быть премия за дополнительные результаты. В этом случае считается хорошим тоном отдать их нанимателю. Именно так мы и поступаем. Важным условием договора фрахта является то, что любые претензии за наши действия автоматически переадресуются нанимателю. Именно поэтому многие корабли Вольного флота занимаются исключительно фрахтом, риски существенно ниже.

Ханни:

— А вы?

Триша Адамс:

— А мы выполняем любые типы миссий. Третьей будет изыскательская миссия. На вылет отправляемся мы и кто-то из ученых станции. Как правило, в этом случае нас интересует что-то конкретное, например, набрать биологические образцы, или планетологические съемки с орбиты. На основные результаты мы и лаборатория имеем равные права. Дополнительные результаты достаются полностью нам. И последнее, о чем следует упомянуть, это курьерские и транспортные миссии, но мы такими практически не занимаемся, только если оплата будет ну очень хорошей.

Ханни:

— Какие миссии вам не нравятся, я поняла. А какие нравятся?

Триша Адамс:

— Больше всего мы хотим выполнять изыскательские миссии, тут сочетается и оплата за вылет и поиск. У нас пятиместный корабль, всегда есть одно место для ученого лаборатории. На втором месте — фрахт. Да, мы в поиске хороших заказчиков.

Ханни:

— Так все же, что для вас важнее: чтобы заказы хорошо оплачивались или чтобы они больше приносили пользы на благо человечества?

Триша Адамс:

— Ни то, ни другое. Для нас важнее, чтобы мы получали от этого удовольствие.

Ханни:

— Какие опасности могут вас встретить в новом секторе?

Триша Адамс:

— Главная опасность — это прыжок через варп, и от сектора это не зависит. По статистике, 10% прыжков заканчиваются серьезными поломками, и еще 10% — очень серьезными. Может сломаться реактор, или корабль получит пробоину и потеряет атмосферу. Это далеко не полный перечень — случиться может все, что угодно. Самое страшное, если будет поврежден прыжковый двигатель.

Ханни:

— Потому что нельзя будет вернуться?

Триша Адамс:

— Нет, не поэтому. Если корабль способен вернуться сам, то это и за поломку не считается. Прыжковый двигатель, в режиме ансибля, способен послать сигнал SOS, и тогда прилетит спасательный корабль со станции.

Ханни:

— Он прыгнет на сигнал вашего ансибля, верно?

Триша Адамс:

— Абсолютно верно. А вот если он сломался, то спасатель прыгнуть не сможет. Заявки вылета придумали, в том числе, и для таких ситуаций. Если прошло контрольное время, а корабль не вышел на связь, то станция объявит спасательную миссию для Вольного флота. Это пятый тип миссий.

Ханни:

— Вылет оплатит станция?

Триша Адамс:

— Нет. Все спасательные миссии оплачивает Бюро содействия экспедициям. Правда, тех денег едва хватит на топливо, но это уже не столь большая проблема.

Ханни:

— Чего еще вам следует опасаться?

Триша Адамс:

— Все остальное не слишком страшно, но опасностей хватает. Астероиды, неудачные посадки на планеты, агрессивная среда и биология, пираты, в конце концов.

Ханни:

— Триша, расскажите, что, помимо исследований, вы ждёте от Клондайка? Ведь это действительно не только очередная вылазка на незнакомую планету. Это исследование целого нового сектора. Это прилёт огромного количества новых кораблей, открытие представительств крупных корпораций. И, ко всему прочему, освещение на федеральных каналах. Это действительно огромное событие в нашей космической жизни.

Триша Адамс:

— Нам, конечно же, хотелось бы хорошо провести время как на станции, так и во время полётов по заказам, и от этого сектора мы, конечно же, ждём каких-то больших открытий и, может быть, удастся исполнить нашу мечту и открыть ту самую планету, пригодную для жизни и не нуждающуюся в каких-то изменениях.

Ханни:

— Вы конкуренты корабля «Артемида», ведь, по сути, они тоже идут в этот сектор за открытием планеты Рай. Не боитесь бороться за данную цель с такими именитыми конкурентами?

Триша Адамс:

— Мы все в каком-то смысле конкуренты, и все в каком-то смысле товарищи, по несчастью или по счастью, ведомые жаждой приключений и открытий. Если им удастся это раньше, что ж, я за них порадуюсь, но, если первыми будем мы, надеюсь, они порадуются за нас.

Ханни:

— Да, тогда давайте ещё спрошу все-таки про заказы. Действительно, на станцию Клондайк прибывает очень много именитых кораблей и именитых Капитанов. Но о вас почти ничего неизвестно. Не беспокоитесь ли вы, что другому кораблю будут отдавать предпочтения только потому, что его возглавляет знаменитый капитан?

Триша Адамс:

— Вы сами сказали, что на Клондайке сейчас собралось огромное количество лиц, заинтересованных в полётах, в исследованиях, в открытиях. Я думаю, что всем капитанам Вольного флота найдётся чем заняться. Возможно, первые заказы улетят к более именитым и прославленным капитанам, но в изыскательских миссиях имя ничего не значит. Кроме этого, мы прилетаем не просто так, у нас есть связи и, скажем так, наметки на первые заказы. Пока не могу раскрыть подробности.

Ханни:

— Значит, важна профессиональная подготовка, опыт и немножечко удачи, верно?

Триша Адамс:

— Наша цель — открытие новых планет, новых ресурсов, которые позволили бы человечеству жить лучше. Да, это профессионализм и опыт. И удача тоже не помешает!

Ханни:

— Скоро грядут президентские выборы, кому лично вы отдаёте предпочтения?

Триша Адамс:

— Мои предпочтения уже отданы лидеру ЛДП Комфорту Киннарду. Что касается членов моего экипажа, я никого ни к чему не склоняю. У них могут быть иные предпочтения.

Ханни:

— Почему вы выбираете этого кандидата?

Триша Адамс:

— Мне кажется, что заявленные им цели и ценности максимально совпадают с тем, как я гляжу на этот мир, на этот космос.

Ханни:

— Как бы вы охарактеризовали себя, и вашу команду, если бы вы увидели её в первый раз глазами незнакомца?

Триша Адамс:

— Какой интересный вопрос. Мы так долго вместе, что сложно посмотреть со стороны, но, пожалуй, я бы сказала, что мы максимально заинтересованные в успехе, и мы настоящие романтики.

Ханни:

— Спасибо, Триша, за интервью. Сейчас у вас есть уникальная возможность пожелать что-то всем нашим слушателям, читателям и другим командам Вольного флота на станции Клондайк.

Триша Адамс:

— Всем хочу пожелать удачи. Пусть нас не разочаруют наши исследования, наши приключения. И, если позволите, Ханни, сделать немножко личное объявление.

Ханни:

— Да, конечно.

Триша Адамс:

— Сестренка, хватит дуться. Давай уже встретимся.

Ханни:

— Присоединяюсь к пожеланиям удачи! Вы были на канале #StarVoice и смотрели увлекательное интервью с нашей гостей, Тришей Аддамс, Капитаном корабля «Addams Glory», Вольный флот. А я — Ханни Спарк. Всем пока-пока!