Сталь и песок

* * *

— Они сами виноваты!!! Зачем забрали все?! Я тоже хотел этих гребаных булочек, я за ними отстоял эту очередь, а они все забрали!

Ор Косяка отражался от стен и бил по ушам. Стоя посреди кубрика, с голым торсом еще не обсохшим после душа, стрелок раскраснелся, и казалось, едва не кипел от возмущения от неожиданно начавшегося разговора.

— О, да пожиратель выпечки. Это был с ног сшибающий повод для мордобоя и булочной фаршировки, — со злым сарказмом проговорил Череп, — зачем ты вообще туда поперся, тебе нашей столовки не хватало?!

— А ну хватит, — пробасил Дыба промолчавший с самого начала разговора, начатого злющим командиром, едва влетевшим в кубрик, — от вашего ора я уже оглох на два уха.

— Да чего хватит, — резко вскочив на ноги, Череп сцепился взглядом с Косяком, — У нас теперь гимор размером в Фобос, а все из того, что видите ли кому-то захотелось булочек.

— Не хрен было все забирать, — оправдывался Косяк.

— А ты разве не слышал, что они ответили? Они на весь взвод брали, который трое суток не вылезал с брони и только вернулся с дозоров!

Разгоряченный Косяк, словно натолкнулся на стену, не находя, что сказать, пробормотал:

— Чего они сразу не сказали?

— Они-то сказали, — обвинительно заключил Череп, нервно расхаживая по кубрику, — Все слышали, но только ты, оказывается, не услышал!

— А я то думаю чего народ так шарохается как от прокаженного, — пробасил Дыба, озадачено почесывая затылок, — а тут оказывается тушкан постарался.

— Не в одном нем проблема. Наши все отличились, в той или иной степени. Нас уже везде воспринимают как ходячие проблемы. Могу сказать даже больше, — свалившись на стул Череп обхватил руками голову, склонился над столом, — …нас уже боятся. И командование серьезно обеспокоено этими стычками. Уже всерьез рассматривается способ успокаивать психотропами.

— Какими тропами? — переспросил Косяк, пристроившись на кончике соседнего стула.

— Какими, какими… Такими, что ты станешь пай мальчиком-болванчиком и будешь делать все, что тебе скажут…

— Да пошли все в жопу! — опять взъелся Косяк, — Вначале изуродовали, что даже с девчонками нормально не переспишь, а теперь вообще…

— Задолбал ты со своими бабами, — отмахнулся Дыба, всматриваясь в командира, тревожно спросил, — Череп все настолько серьезно?

— Серьезнее некуда. Если в кратчайшие сроки не получится обуздать наших, то пойдем все под шприц.

Повисшую мрачную паузу, нарушил не уверенный возглас Косяка:

— Эй, да они там со всем с ума по сходили?! Из-за какой-то драки всех на поводок сажать?

— Это ни какая-то драка, — устало объясняя прописные истины, Череп со вздохом продолжил, — Это первая ласточка. Вмешательство в работу мозга не прошло бесследно. Вы стали более нетерпимы к окружающим, а здесь еще и наслаивается другое искушение. Вот скажи-ка мне дружище… Ты раньше бы полез на трех пехотинцев, которые выше тебя почти в два раза и тяжелее на полцентнера каждый?

— Э…, — протянул Косяк прокручивая в голове ситуацию в прошедшем времени. Придя к очевидному, но не вероятному выводу, виновато потупился отрицательно маша головой, — Вряд ли. Раскатали бы в пыль.

— То-то же, а сейчас сам их раскидал как дрова. И скажи, что ты чувствовал, когда фаршировал их булками?

Растерянный Косяк, словно прислушивался к чему-то далекому, а как услышал, словно пораженный громом застыл с открытым, ртом. Покраснев, сгорбился, и тихо произнес:

— Меня распирало от кайфа., что я такой крутой и сильный, а эти дылды посмели обидеть и теперь получают по заслугам.

— Вот это Косяк и пугает всех остальных. Сегодня булки, завтра, что? Типа кто-то первый прошел, не то сказал, косо посмотрел? — Череп сокрушенно качал головой, — У вас слетают все тормоза, разрушаются основные моральные запреты, и чем дальше, тем будет хуже.

— Постой Череп, не нагнетай, — возразил Дыба, поставив рядом стул, подмял затрещавшую мебель под себя, — мы же сейчас занимаемся с китайцами. Они дают методу, которая позволяет быстро себя утихомиривать.

— Так проблема не в том, что бы быстро утихомириться, а в том, что бы у тебя не было желания все решать мордобоем. С точки зрения кто сильнее тот и прав.

— Ну так Дыба теперь всегда прав, а кто неправ — вытирает комбезом пыль зала.

— Потому, что ведете себя как дети малые…, — пожал плечищами Дыба.

— Да конечно, — передразнил Косяк, с опаской посматривая на механика, — чуть, что не так сделал так сразу в репу.

— Зато всем все понятно, — философски заметил Дыба, — и ни кому не приходит в голову отлынивать от учебы.

Посмотрев на перепалку друзей, Череп не весело усмехнулся. Получается, что "бешенным" сейчас нужна именно такой вот цербер, что бы держал всех в ежовых рукавицах пока не появится, что-то другое, заменяющее трещавшую по швам систему ценностей и моральных устоев. И кроме второго предложения Лью Вана ничего не было. Тяжело вздохнув Череп рассказал об идее создания нового сообщества "измененных", со своей философией, своим укладом жизни, с чистыми целями и тяжелой ношей ответственности добровольно взваленной на свои плечи.

Очнувшись от проникновенного рассказа, Косяк бросил взгляд на застывшего Дыбу. Увидев горящий взор механика, словно услышавшего откровение, беспокойно заерзав, с усмешкой сказал:

— Командир может все таки твои психорельсы попробуем? Ты посмотри на этого…, — замявшись с подбором слов, хмыкнул, — Да он уже спит и видит себя там, в этой секте. А если ему еще дать в руки власть, то всем будет кабздец. Он же деспот еще тот, вывернет наизнанку, но будем строить светлое будущее, пока руки до задницы не сотрутся…

— Язык бы у тебя стерся, — беззлобно огрызнулся Дыба, очнувшись от мечтаний, — все бы только языком по молоть. Тут о глобальных вещах говорят, о смысле жизни, а тебе бы только поржать.

— Да куда уж мне до глобального, — саркастически усмехаясь Косяк застучал ложкой в стальной кружке, пытаясь размешать кофейный напиток, — я личность приземленная. Но говорю сразу, в секту ни ногой.

— Это еще посмотрим, — многообещающе усмехнулся Дыба. За озиравшись схватил свой терминал, и протянул черный планшет командиру, — Череп закачай мне всю инфу по этим. Как их там, во… тамплиерам!

Дождавшись писка окончания копирования, Дыба погрузился в изучение исторических текстов. И в позе мыслителя застыл изваянием, только непрерывно бегающие по строчкам глаза, и ели заметное шевеление губами выдавало напряженную работу мысли.

— Ну все, это надолго, — протянул Косяк, печально оглядывая комнату. Видя как командир подхватил стекляшку носителя, спросил, — а ты куда собрался?

— В операторский зал пойду, — удивленно ответил Череп, — хочу в вирте разобраться с инфой. А ты чего всполошился?

— Возьмешь с собой, — с надеждой спросил Косяк, — я так понял мы теперь на карантине. На уровни нельзя, столовка уже закрыта, а делать нехрен…

— Пошли уж, а то опять…или в партию, или в говно вступишь.