Следуя за цветными дымами

Глава 25. Сфинкс

Трон, недалёкое будущее

До водопада я мог добраться безопасным путем — спуститься в ущелье, заросшее мшистыми деревьями, и идти вдоль реки. Но я помнил, как эти «саблезубые броневики» продирались сквозь чащу, оставляя за собой полосы из сломанных стеблей бамбука. Нет уж, спасибо. Лучше скалы, чем второй раунд с живыми мясорубками.

Я тут же передёрнул плечами, сгоняя мурашки. Я слишком хорошо помнил их горячее дыхание у себя за спиной, когда мы с Мелинарис бежали, спотыкаясь о корни.

Скалы. Только скалы.

Начальные шестьдесят метров поддались без сопротивления — древняя скала щедро предлагала трещины и выступы. Но дальше природа включила режим садиста: идеально гладкая поверхность, где даже ногтем не зацепиться.

«Черт возьми!» — я прижался к камню, чувствуя, как подошвы кроссовок потихоньку скользят. Пальцы уже немели от напряжения, цепляясь за микроскопические неровности.

Тридцать метров траверса. Тридцать метров медленного, сантиметр за сантиметром, передвижения вдоль пропасти. Каждый шаг — как русская рулетка: найду следующую зацепку или сорвусь?

— Ты ведь не за этим сюда пришёл, — прошептал я себе, перебирая руками вправо, к едва заметной трещине.

Камень под левой ногой вдруг подался.

Сердце провалилось в пятки. Я впился пальцами в скалу, чувствуя, как ноготь ломается, но боли не было — только ледяной ужас и адреналин, жгучий, оцепеняющий.

Не сейчас. Только не сейчас.

Правой рукой я нащупал пояс, где висел кинжал Атразара.

— Помоги, — хрипло выдохнул я, нажимая на овальный камень.

Мир взорвался светом.

Скала засияла паутиной энергетических линий — голубых, золотых, багровых. Они пульсировали, как вены, показывая, где камень крепче, где есть невидимые глазу выступы.

Вот... здесь...

Я протянул руку к месту, где нити сплетались в плотный узел. Пальцы нашли углубление, о котором и не подозревал.

— Спасибо, — прошептал я, не зная, кому адресую благодарность — кинжалу, скале или самому Атразару.

Шаг за шагом, цепляясь за «подсказки» сети, я продвигался вперед. Иногда линии вели в тупик, и приходилось искать новый путь, вися над пропастью на одной руке.

Читерство? Возможно. С точки зрения любого скалолаза — это так. Но когда твоя любимая застряла между жизнью и смертью, о принципах не думают. Я видел только одно — образ Мелинарис, застрявшей между мирами. Её зеленые глаза, полные страха. Её пальцы, цепляющиеся за реальность.

— Я иду, — сквозь зубы пообещал я пустоте, перебираясь на очередной уступ.

Ветер бил в лицо, срывая с губ капли пота. Где-то впереди, за поворотом скалы, уже слышался рёв водопада.

Кинжал на поясе вдруг дрогнул, предупреждая: «Осторожно!»

Я замер. Прямо передо мной энергетические линии вдруг оборвались, как оборванный провод.

Обрыв. Надо перепрыгнуть.

Расстояние — метр, может, полтора. Ближе к земле я бы даже не задумался. Но здесь...

Я глубоко вдохнул, почувствовав, как пахнет камень — пылью, ветром и... вечностью.

— За тебя, — шепнул я и оттолкнулся.

На мгновение повис в воздухе, чувствуя, как пропасть тянет вниз.

Но потом пальцы вцепились в выступ.

Водопад стал на полтора метра ближе.

Последние десять метров траверса давались мне тяжелее всего – пальцы онемели, а икры сводило судорогой. И вдруг... Резкий запах аммиака ударил в нос, заставив поморщиться. Моча? Здесь, на отвесной скале? Подняв голову, я увидел черный провал пещеры всего в трех метрах выше.

Ладно, пятиминутный перерыв не помешает.

Цепляясь за выступы, я подтянулся к входу. Пещера оказалась просторной, уходящей вглубь горы темным тоннелем. Без фонаря далеко не уйдешь, но и пяти шагов хватило, чтобы понять – сюда лучше не соваться.

Ошибка. Поднявшись сюда я ошибся.

В тусклом свете, проникающем снаружи, я увидел кости. Множество костей, некоторые из которых ещё хранили остатки мягких тканей. Кто-то большой и свирепый разбросал их по всей пещере.

С трудом преодолевая отвращение и страх, я сделал ещё несколько шагов вглубь. У самой стены я заметил аккуратно сложенные в пирамиду черепа. Человеческие черепа.

Мне стало дурно, и я пошатнулся. Чтобы не упасть, я хотел опереться ладонью о стену, но моя рука соскользнула по испачканному кровью камню. Потеряв равновесие, я с грохотом упал на жуткую пирамиду, разбрасывая черепа по пещере.

Ледяной ужас сковал тело. Это не просто пещера. Это кладовая. Кладовая смерти.

Я рванул назад к выходу, но в спешке промахнулся мимо уступа. Сердце остановилось, когда нога сорвалась в пустоту.

Падение. Темнота. Конец.

Но нет – пальцы успели схватиться за край расщелины в последний момент. Я повис над пропастью, с ужасом понимая, что кинжал на ремешке раскачивается и вот-вот ударится об скалу.

Тише. Замри. Не двигайся.

Сверху посыпались камешки. Запах аммиака усилился, стал удушающим. Что-то большое, тяжелое стояло прямо надо мной.

Я прижался к скале, превратившись в камень.

Оно принюхивалось.

Зверь шумно втягивал воздух, пытаясь уловить запах добычи. Прошла минута, показавшаяся мне вечностью. Я не дышал.

Пожалуйста, только не сейчас...

Кинжал тихо позвякивал о камень. Я зажмурился, ожидая удара.

Но через минуту шаги удалились.

Я выжил.

Последние метры по скале я карабкался на автопилоте. Сейчас сказали бы – на допинге. На адреналиновом. Когда ноги наконец ступили на широкий гребень, я рухнул на камни, смеясь и проклиная всё на свете.

Получилось!

Дальше тропа казалась прогулочной – после того кошмара на скале хоть цветочки собирай. Вскоре я вышел к реке, низвергающейся в бирюзовое озеро. Устроившись среди валунов, я снова активировал кинжал.

Энергетические нити тут же указали на семейство острозубов – они затаились у водопада, сливаясь с камнями.

И они, и я готовились к охоте. На кону стоял единственный охотничий трофей – жизнь.

Игра начиналась.

Время работало против меня. Острозуб с семейством затаился у воды, выжидая момент для атаки. А я стоял на краю обрыва, оценивая единственный возможный путь вниз — прыжок в темные воды озера.

Я прищурился, изучая водную гладь. Мощные потоки водопада с грохотом врезались в озеро, создавая пенящиеся водовороты. Берега резко обрывались, а вода была настолько темной, что казалось, будто смотришь в бездонную пропасть.

Глубина явно приличная... — подумал я, замечая заросли роголистника у берега. Эти растения обычно растут на глубине от четырех метров. Теоретически, этого должно хватить для безопасного прыжка. Но теория — одно, а реальность...

Я нервно провел рукой по подбородку. Водопады — коварные штуки. Под этой пенящейся завесой мог скрываться огромный валун, невидимый с высоты. Разбиться о камень в прыжке — не лучший способ спасти Мелинарис.

Черт, если бы у меня был эхолот...

И тут меня осенило. Я же держал в руках нечто гораздо лучше любого гаджета! Пальцы сами потянулись к овальному камню на рукояти кинжала.

Прикосновение — и перед глазами расцвела энергетическая карта дна. Голубые нити магии прорисовали каждый изгиб подводного рельефа. Ни валунов, ни коряг — только ровное песчаное дно на приличной глубине.

Ну что ж... Рискнем.

Я пятился назад, ища более удачную позицию для прыжка. Рев водопада наверняка заглушит всплеск, но...

Мысль мелькнула неожиданная: А что, если сделать наоборот? Шумный вход может ошеломить зверя, дать мне драгоценные секунды.

Я представил картину: выныриваю из воды как какой-то мифический дух, хватаю тушку и — бултых! — обратно в безопасность водопада. Острозуб наверняка растеряется. Эти звери, при всей своей свирепости, вряд ли полезут в воду.

Хотя... можно ведь просто телепортироваться назад к Атразару. Я поморщился. Но в условиях задания не уточнялось, как именно возвращаться. Значит, можно?

Нет, слишком просто. Старый маг явно ожидал, что я пройду весь путь. Да и... что-то внутри сопротивлялось легкому выходу.

Я затаил дыхание, когда в просвете между деревьями появилась косуля. Изящное создание осторожно ступало по берегу, подняв влажный нос – ветерок играл не в её пользу, унося запахи хищников в сторону от водопоя.

«Иди, иди...» – мысленно подталкивал я жертву, чувствуя, как напрягаются мои собственные мышцы в унисон с острозубом, замершим в засаде.

Косуля сделала несколько нерешительных шагов к воде. В этот момент всё произошло молниеносно:

Рывок.

Тупая сила удара, сбивающая со стройных ног.

Блеск клыков, вонзающихся в шею.

Я непроизвольно сглотнул, наблюдая, как жизнь покидает бедное животное. Острозуб, не выпуская добычу из пасти, дождался последнего трепетания и только тогда разжал челюсти. С кровью, капающей с клыков, он гордо поднял голову, бросая взгляд на самку – мол, смотри, какой я добытчик.

«Сейчас или никогда», – пронеслось у меня в голове, пока хищник наслаждался моментом триумфа.

Я глубоко вдохнул, почувствовав, как учащается пульс.

Мелинарис ждет.

Толчок ногами — и я полетел вниз, навстречу темной воде. Воздух свистел в ушах, а в голове крутилась лишь одна мысль: «Главное — не промахнуться мимо озера».

Мой прыжок больше напоминал падение метеорита, чем изящный вход в воду. Грохот разнесся по всему ущелью, подняв фонтан брызг.

Вынырнув, я буквально вылетел на берег, приняв угрожающую позу. Пальцы сжались в когти, из груди вырвался первобытный рык. И тут – неожиданность! Из кончиков пальцев вырвались настоящие молнии, ударившие в землю перед лапами ошарашенного острозуба, оставив чёрные отметины на камне.

«Чёрт возьми, вот это сюрприз!» — мелькнуло в голове.

Зверь отпрыгнул на безопасное расстояние, хитиновые пластины зашевелились. Но в его глазах я увидел не только страх передо мной – что-то куда более ужасное привлекло его внимание.

Обернувшись, я едва успел пригнуться. Над головой со свистом пронеслось нечто огромное и крылатое.

Чудовище пикировало прямо на оцепеневшего самца. Но тут со скалы, нарушая все законы самосохранения, бросилась самка.

Её прыжок был отчаянным и... бесполезным.

Когти хищника вспороли её тело, как бумагу. Кровь брызнула фонтаном, окрасив воду у берега в алый цвет.

Увидев гибель подруги, самец взревел и бросился в атаку. Но крылатый убийца уже взмыл вверх, описывая смертоносный круг над озером.

«Чёрт, заходит на вторую атаку!» – понял я, сжимая кинжал.

Озеро, ещё минуту назад казавшееся таким мирным, превратилось в арену смертельной схватки. А мне предстояло сделать выбор – бежать или вступить в бой, которого я явно не ожидал.

Где-то на берегу озера лежала та самая косуля – моя «законная» добыча. Но теперь всё пошло наперекосяк...

Теперь, когда бестия завершала разворот над озером, я смог хорошо рассмотреть эту тварь. Тело льва-переростка покрывала плотная лоснящаяся тёмно-серая шерсть, которая, переливаясь в лучах Сириусов. Она подчеркивала рельеф его мощных мускулов. Грациозность и быстрота делали его похожим на «чёрную молнию». Но самое жуткое — его голова. Человеческая... почти. Крупная, с хищно выступающими скулами, покрытая короткой щетиной. Глаза — огромные, янтарные, с вертикальными зрачками, полные животного ума. Над ними возвышались массивные витые рога, острия которых блестели, как отполированная сталь. А крылья... Боги, какие крылья! Размахом в добрых десять метров, окрас перьев угольно-бурый, как у орла. Один взмах — и с деревьев сыпались листья.

Я видел, как острозуб склонился над растерзанной самкой. Его низкий стон разрывал сердце — в нем было больше человеческого, чем в мертвой гримасе сфинкса. Разум пытался нажать на тормоза, но реальность уже неслась под откос. Монстр уже кружил над нами, и я прекрасно понимал: расправившись с острозубом, он возьмется за меня.

«Если драка неизбежна...» — мысль пронеслась молнией.

Я вскинул руки, и мир взорвался. Две ослепительные молнии вырвались из ладоней, ударив пикирующего сфинкса прямо в грудь. Тот рухнул, как подбитый самолет, протаранив землю и оставив кровавую борозду. Запахло горелым мясом и... чем-то невыразимо мерзким.

Я смотрел на свои дрожащие руки. Откуда это взялось? Тело не болело, только легкое покалывание в кончиках пальцев. Но радоваться я не спешил.

Жуткий крик заставил меня обернуться. Второй сфинкс — я даже не заметил его! — уже взмывал в небо, сжимая в когтях детеныша острозуба. Моя запоздалая молния лишь опалила ему крыло, но не остановила. Через мгновение они исчезли за скалами.

Теперь я мог рассмотреть поверженного монстра вблизи. Даже мертвый, он внушал ужас. Рядом с ним могучий острозуб казался жалким щенком. Я осторожно тронул рог — на ощупь он мне показался теплым и шершавым.

Запах... Боги, этот запах! Смесь тухлых яиц, разлагающегося мяса и чего-то химического. Теперь я понимал, откуда взялся тот аммиачный смрад в пещере. И коллекция черепов... Моя рука непроизвольно потянулась к шее.

Острозуб поднял на меня взгляд. В его глазах не читалось ни злобы, ни страха — только бесконечная скорбь. Он медленно подошел к телу самки, обнюхал его и издал протяжный, леденящий душу вой.

Я отвернулся. Сегодня мы оба потеряли что-то важное. И оба выжили — чтобы продолжать бороться.

Шорох за спиной заставил меня обернуться. Острозуб лежал у моих ног, как прирученный пёс, его массивная морда покоилась между передними лапами, покрытыми боевыми шрамами. В его золотистых глазах, обычно полных ярости, теперь читалась лишь безграничная скорбь и... надежда.

Мне не нужен был дар телепатии, чтобы понять его немую мольбу. Этот гордый хищник, только что потерявший самку, теперь умолял спасти его детёныша. Сердце сжалось — как я мог отказать?

Присев рядом, я осторожно провел пальцами по его жесткой гриве. Даже через шершавую хитиновую броню я почувствовал, как грустно бьётся его огромное сердце.

— Не переживай, дружище, — прошептал я, глядя в его умные глаза. — Я знаю, где их логово. Мы спасём твоего малыша.

В ответ зверь издал тихий, почти человеческий вздох. И тогда... Я услышал его. Не ушами — будто сама мысль прорвалась в мой разум:

«Стану твоим верным слугой! Видел твои молнии — ты силён. Садись на меня, я быстро домчу тебя!»

Я отпрянул, поражённый:

— Ты... Ты умеешь говорить?

— Не словами... Но могу передавать мысли тем, кто готов услышать, — «ответил» острозуб.

— Тогда мне нужно как-то тебя называть. Как насчёт... Ликаона? — Я вспомнил древнюю легенду об аркадском царе, превращённом Зевсом в волка за то, что тот подал к столу блюдо из человеческого мяса. — Только никаких «хозяев». Мы будем друзьями.

Вскарабкавшись на широкую спину Ликаона, я объяснил маршрут. Не удивительно, что он отлично ориентировался в этих краях. Уже через час мы стояли на пляже, у входа в наш с Мелинарис дом. В кладовой я собрал всё необходимое: верёвки, ремни, крючья и плетёную корзину для переноса детёныша по скале.

Кроме того, я прихватил запасной лук, колчан со стрелами и лампу, в которой роль огня выполняли ярко светящиеся жемчужины, обнаруженные нами на дне лагуны.

Я сделал глубокий вдох и переступил порог пещеры. Свет жемчужин в лампе Мелинарис дрожал, словно боялся осветить то, что ждало впереди. Первые шаги по скользкому полу отдавались эхом, будто сама пещера предупреждала: «Поверни назад».

Тоннель уходил вниз, петляя между сталактитовых колонн. Чем дальше я продвигался, тем ярче светились стены — тот же голубоватый минерал, что и в пещере Атразара. Их мерцание создавало жутковатую игру теней, превращая обычные камни в чудовищные силуэты.

Совру, если скажу, что не боялся. Боялся. До дрожи в коленях, до тошноты в горле. Весь мой разум орал: «Ты что, совсем дебил? Там же верная смерть!» Но... представить, что брошу Мелинарис на растерзание, — это в тысячу раз страшнее. Сейчас. Прямо сейчас. Если развернусь сейчас — потом в зеркало вообще смотреть не смогу. Нет, я её вытащу. Или сдохну, пытаясь.

Пальцы сами сжались в кулаки, будто спорили с трусливым мозгом, а ноги несли вперёд.

Воздух становился всё более едким. Запах аммиака обжигал ноздри, смешиваясь с чем-то сладковато-гнилостным. «Сфинкс рядом», — пронеслось у меня в голове. Кончики пальцев защелкали разрядами — моя новая способность всё ещё со мной.

Пещера внезапно расширилась в огромный зал. Холодный воздух гулял между сталагмитов, напоминая дыхание спящего дракона. Я замер, вглядываясь в полумрак.

И тогда увидел его.

Сфинкс лежал среди каменных столбов, сливаясь с ними. Его человекообразная морда с полузакрытыми глазами казалась почти безмятежной. Но стоило мне сделать шаг — и чудовище проснулось.

Звук, который он издал, нельзя было назвать рыком. Это был низкочастотный гул, заставлявший вибрировать кости. Сталактиты вокруг вошли в резонанс, усиливая волну.

Боль ударила в виски, будто кто-то вбивал гвозди прямо в мозг. Я упал на колени, чувствуя, как кровь пульсирует в глазных яблоках. «Это конец», — мелькнуло в сознании.

Но вдруг — пронзительный визг. Детеныш острозуба вцепился в крыло чудовища! Сфинкс взревел от боли, прервав смертоносный звук.

Я не раздумывал. Две молнии слились в одну ослепительную змею, ударившую прямо в голову сфинкса. Раздался хлопок — и череп взорвался, как перезрелый плод.

Я знал, что только что пережил. Инфразвуковая атака в диапазоне 7-13 Герц — «волна страха». Она не слышна ухом, но разрушает организм. Особенно уязвимы органы с богатым кровоснабжением: мозг, сердце, печень. Мощное излучение заставляет их буквально кипеть, приводя к мгновенной смерти. В военных лабораториях такие установки называли «мозгоплавильнями». Но времени размышлять об этом мне не дали.

Из-за колонн выскочили воины с такими же, как у Хетиве, татуировками — сыны хаоса. Стрела вонзилась мне в бедро прежде, чем я успел среагировать.

— А-а-аргх!

Я едва успел укрыться за сталагмитом. Сквозь пелену боли выпустил две стрелы. Одна нашла цель — воин рухнул с торчащей из глаза стрелой. Вторая пролетела мимо, упав к ногам шамана в головном уборе из перьев сфинкса.

Темнота накатывала волнами. Последнее, что я увидел — как шаман поднимает окровавленную стрелу, а его губы растягиваются в улыбке.

«Мелинарис... прости...»

Сознание уплыло в черную пустоту.

Сакля Атразара, Трон, недалёкое будущее

«Эх, Марсель, ну и простофиля же ты! — мысленно ворчал Атразар, шагая по комнате. — Попался, как наивный щенок на ярмарке!»

Он сжал кулаки, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Через сохранившуюся ментальную связь он пытался достучаться до сознания ученика:

«Проснись, глупец! Неужели не понял? Сфинкс детеныша использовал как приманку! Они охотятся за тобой — только ты можешь вернуть Мелинарис из пограничья. Этот старый шаман-извращенец мечтает...»

Атразар с отвращением сморщился, даже мысленно не желая досказывать эту мерзость. Вместо этого он сосредоточился, направляя в сознание Марселя потоки знаний — всё, что знал о тонких мирах, о пси-атаках, о способах защиты.

«Держись, мальчик мой. Твой организм сильнее, чем ты думаешь. Через неделю проснешься — и тогда покажем этим тварям, на что способен настоящий маг!»

В глубине души старик корил себя. Может, стоило подготовить парня лучше? Но нет — только через боль, страх и потерю приходит настоящее пробуждение силы. Он знал это по себе.

Атразар вздрогнул. За дверью что-то зашуршало. Он распахнул створки и увидел невероятное: на пороге лежала тушка косули. За ней, словно огромная тень, стоял Ликаон.

— Ну надо же! — рассмеялся маг. — Твой хозяин всё же выполнил задание, шельмец!

Острозуб осторожно переступил порог, его золотистые глаза беспокойно бегали по комнате. Атразар отчетливо «услышал» в своей голове:

«Где мой детёныш? Он жив?»

— О-о, не волнуйся так, бронированный друг, — успокоил его старик, почесывая за ухом. — С твоим малышом всё в порядке. Более того — он настоящий герой! Помог Марселю одолеть сфинкса.

Ликаон гордо поднял голову, но в глазах всё еще читалась тревога.

— Даю слово мага — твой щенок вернется, — Атразар похлопал по тушке косули. — А пока давай-ка отрежем кусочек для супа. Остальное — тебе.

Острозуб неожиданно ткнулся мордой в руку старика, выражая благодарность. Атразар усмехнулся:

— Вот бы мой ученик так же меня слушался!

Пока маг возился у очага, Ликаон устроился у его ног, как преданный пес.

— Знаешь, — вдруг сказал Атразар, помешивая варево, — если бы все мои ученики приносили мне свежую дичь, обучение магии шло бы куда веселее.

Острозуб фыркнул, будто смеялся. В этот момент в котле лопнул особенно крупный пузырь, обдав обоих ароматным паром.

— Видишь? — засмеялся старик. — Даже суп одобряет нашу дружбу!

Но за шутками он не переставал мысленно поддерживать Марселя, посылая ему тепло и силу. Скоро начнется настоящее испытание — и старый маг знал: его ученик справится. Пусть даже для этого придется перевернуть все миры.