Следуя за цветными дымами

Глава 19. Западня

Трон, недалёкое будущее

Свежий воздух, напоённый ароматом хвои и морской соли, будто заряжал нас энергией. Жажда открытий и предвкушение неизведанного делали нас сильнее, выносливее. Тропа круто уходила вверх, но мы почти без усилий взбежали на первый склон. Я удивился: подъём оказался гораздо легче, чем я ожидал. Наверное, снова не обошлось без магии — возможно, Мелинарис незаметно ослабила гравитацию, чтобы облегчить нам путь.

Где-то там, среди изумрудных ледников и заснеженных вершин, скрывалась деревня хранителей. Они знали секреты этой удивительной планеты, и, возможно, именно там нам предстояло найти ответы на вопросы, которые не давали покоя с момента моего похода в Ленинку. Белых пятен с тех пор накопилось много, и пришло время прояснить хотя бы некоторые из них.

Мелинарис шла рядом, внешне спокойная, но я знал, что внутри неё бушует буря эмоций. Всё, что рассказывала Хетиве, она до сих пор считала красивой сказкой. Но я видел, как её глаза загорались любопытством, когда речь заходила о тайнах планеты.

Хетиве, напротив, не скрывала своей радости. Ещё бы! Она была уверена, что нашла того самого спасителя планеты. В её глазах горела непоколебимая вера в судьбу и своё предназначение. Недаром её имя переводилось как «та, которая найдёт». Она шла вперёд с такой уверенностью, что казалось, будто сама планета ведёт её за руку.

А я? Ха. Моё настроение стремительно улучшалось. Да что там! Мне хотелось кричать от восторга. На всю планету. На весь космос. Полной грудью, да так, чтоб на Земле слышали. Наконец-то период бездействия закончился, хотя наша жизнь в голубой лагуне и без того была настоящим приключением. Кто из нас, сидя на уютном диване с книгой в руках, не мечтал оказаться на месте Робинзона Крузо? А тут — целая планета! Сердце билось так сильно, словно хотело вырваться из груди.

Мы поднялись уже достаточно высоко, и перед нами открылась потрясающая панорама. Планета предстала во всей своей красе. Впереди сверкали снежные вершины, отражая лучи ещё не поднявшихся в зенит Сириусов. Слева, до самого горизонта, раскинулся бескрайний зелёный ковёр первозданного леса. За спиной бескрайняя синь океана плавно сливалась с чистым голубым небом. А справа скалистый берег, изрезанный бухтами, уходил вдаль, пока не скрывался за округлым изгибом планеты.

Мы замерли на краю мира, впереди — нехоженые тропы, неразгаданные тайны, суровые испытания. Но сейчас важно лишь одно: мы на своём месте. И это только начало.

После полудня, преодолев очередной перевал, мы вышли на небольшую поляну, зажатую между двумя горными склонами. Здесь, среди камней и редкой травы, журчал чистый горный ручей. Ледяная вода буквально звенела, ударяясь о камни, иногда выбрасывая фейерверки брызг. Мы решили сделать привал. Отдохнуть. Перевести дух. Да и подкрепиться нам не помешало бы.

Наш обед состоял из копчёной рыбы и местных фруктов, которые по вкусу напоминали земное манго, но с лёгкой кислинкой.

Дальше путь пролегал по крутому склону, усыпанному каменистой россыпью. Эти «живые камни», как мы их прозвали, постоянно сползали под ногами, делая каждый шаг опасным. К моменту, когда мы добрались до седловины, каждый из нас уже успел собрать свою коллекцию ссадин и ушибов. К счастью, обошлось без серьёзных травм, но настроение слегка подпортилось.

Погода, словно в насмешку, тоже решила нас испытать. Над перевалом нависла серая туча, грозящая холодным дождём, а пронизывающий ветер буквально вырывал тепло из тела. Мы устроились на холодных камнях, чтобы перевести дух и обработать раны. Седловина перевала была последним местом, где мы могли отдохнуть в относительно комфортных условиях.

Дальше нас ждал крутой снежный склон, ведущий к седловине между двумя ледяными великанами. Это уже не просто поход. Это восхождение — настоящее, полное риска и боли.

Чего я ждал? Гор — величественных и непокорённых. Высокогорья — сурового и чарующего. Вершин, устремлённых в облака, альпийских лугов, утопающих в зелени и цветах. И того особенного — восторга, рождённого свободой души.

Как же мне это знакомо! Сначала приходит этот трепет радости и открытий.

Потом шаг за шагом прибавляется одышка, каждый вздох становится испытанием. Голова ноет от недостатка кислорода… Как высоко мы поднялись!

И всё же — как красиво. Необычно, до боли в сердце красиво.

Хетиве с недовольством качала головой, осматривая нашу экипировку. «Вы точно не замёрзнете в этом?» — её взгляд говорил больше, чем слова. Одежда, которую мы носили, действительно не внушала доверия. В ответ я достал из рюкзака большие куски жирного копчёного мяса. «Это должно помочь», — сказал я, раздавая порции. Даже Мелинарис, обычно разборчивая в еде, с удовольствием принялась за жирную пищу. Как маг, она прекрасно понимала, насколько важна энергия в таких условиях.

Но настоящий сюрприз ждал нас дальше. Когда Хетиве увидела, как Мелинарис достаёт толстые свитера, её глаза округлились от удивления. Эти тёплые вещи волшебница заранее изготовила из шерсти огромного быка, мясо которого мы сейчас с аппетитом поглощали. Казалось, она, никогда не знавшая холода, словно предвидела, что свитера нам пригодятся. На самом деле, она всего-навсего практиковала бытовую магию, которую не хотела забывать.

Я, как человек физического мира, решил проблему холода по-своему — предложив калорийную пищу, чтобы генерировать энергию. Мелинарис же пошла другим путём — сохранила тепло, выработанное нашими телами. В итоге мы оба справились с задачей, но, согласитесь, она сделала это гораздо изящнее и, что самое важное, эффективнее.

Теперь, когда мы надёжно укрылись от пронизывающего холода, перед нами оставался лишь один путь — вперёд. Навстречу ослепительно-белому склону, новым испытаниям, новым высотам. Ветер выл, как раненый зверь, свинцовые тучи с каждым мгновением опускались всё ниже, почти касаясь вершин. Но мы знали — справимся. Потому что были не просто группой восходителей. Мы были командой. Настоящими альпинистами. Чёрт возьми, да мы были непобедимы!

Вопреки моим опасениям, мы преодолели опасный склон почти без усилий, и погода, словно в награду за нашу настойчивость, начала улучшаться. Когда мы подошли к седловине перевала, сквозь разрывы облаков уже ярко светил Большой Сириус. Его лучи, словно золотые нити, пробивались сквозь серую пелену, освещая наш путь. Казалось, суровый горный край, долго испытывавший нас, наконец-то решил впустить в свои владения.

Перед нами открылся вид, от которого захватило дух. Мы стояли на краю огромного горного цирка, в центре которого сиял величественный ледник, испещрённый глубокими трещинами. Сириус, выглядывающий из-за облаков, окрашивал льды в фантастические бирюзово-голубые оттенки. Игра света и льда завораживала. Именно через это великолепие лежал наш путь к седловине между двумя исполинскими пиками, чьи ледяные стены сверкали, как алмазы, под лучами двойной звезды.

Но красота — обманчива. Спуск к леднику и его преодоление могли стать смертельно опасными даже для опытных альпинистов, не говоря уже о нас. Хетиве, наша проводница, единственная знала эти края, но даже её опыт не гарантировал безопасность. Даже если она выберет правильный маршрут, петляя между огромными льдинами и бездонными трещинами, это не значило, что мы сможем пройти без специального снаряжения — лестниц, кошек на ботинках и верёвок.

Мы замерли на краю седловины, размышляя, что делать дальше. Возвращаться в уютную лагуну? Или рискнуть и продолжить путь? Вопрос решился сам собой, когда с седловины мы заметили маленькие фигурки людей, спускающихся с перевала. Они двигались уверенно, словно знали каждый камень на этом пути. Шли по нашим следам.

«Кто это?» — испуганно спросила Мелинарис, и её пальцы крепко вцепились в мой рукав.

— Дети хаоса, — ответила Хетиве, не отрывая взгляда от фигур. — Они знают, что мы здесь.

Сердце заколотилось быстрее. Эти люди — наши враги. Но зато теперь мы знали: у нас нет выбора. Мы должны двигаться вперёд. Навстречу неизвестности.

Ледник сверкал в холодном сиянии Сириуса, будто приоткрывая врата в своё безмолвное царство. Мы переглянулись — и в каждом взгляде читалось одно: вперёд. Пусть трещины зияют бездонной пастью, пусть лёд коварен, а ветер шепчет предостережения — отступать не в наших правилах. Впереди ждали ответы. Или гибель. Или дорога домой. Сердце билось в такт одной только мысли: мы на верном пути.

— Это их дозорные, — голос Хетиве прозвучал, как натянутая тетива. — Если хотим пересечь ледник до темноты — медлить нельзя. Ступайте за мной, шаг в шаг, строго по моим следам.

Я уже разматывал верёвку — ту самую, что Мелинарис сплела из волокон особой травы, прочной как сталь.

— Свяжемся. Хетиве — первая, за ней Мелинарис, я замыкаю.

Горы я знал не понаслышке — в детстве, в Средней Азии, не раз ходил с рюкзаком за спиной по извилистым тропам. Опыт, казалось бы, небольшой, но сейчас он делал меня лидером. Я научился читать язык гор: скрип снега, шёпот ветра, коварство ледников. Теперь эти знания сжались в чёткие команды:

— Идём медленно. Верёвка без провисания, но не внатяг. Сорвался товарищ — падаешь плашмя, тормозишь всем телом. Ты единственный его шанс на спасение. Не подкачай. Вгрызайся в лёд зубами, но держи.

Узлы проверил дважды на ощупь — порядок. Они должны были спасти, если лёд предаст.

— Мелинарис, сосредоточься! Готовы? Вперёд.

Ледник встретил нас обманчивым скрипом. Снежные мосты притворялись твёрдыми, а под ними зияла синяя пустота, готовая в любой момент поглотить неосторожного путника.

Мелинарис замерла, вперив взгляд в гигантскую сосульку, свисавшую с края трещины. Казалось, это был не просто лёд — а оскал самого ледника, его клык, готовый в любой момент сомкнуться над ней.

Она не заметила, как шагнула на край снежного мостика.

Хруст.

Рывок.

Даже вскрикнуть не успела.

— Мелинарис!

Верёвка взвыла от натяжения, вырвав меня из равновесия. Я рухнул лицом в снег, чувствуя, как канат выскальзывает из ладоней, будто живая змея.

«Узлы, держите!» — пронеслось в голове.

И они — держали.

Страховка сработала, резко остановив падение. Те самые узлы, завязанные с кропотливой точностью, спасли нас всех. Они же помогли вытащить Мелинарис из ледяной пасти, где её уже ждали острые, как ножи, сосульки.

Девушка стояла, вся дрожа. Губы посинели, пальцы судорожно сжимали верёвку. По лицу, белее снега, катились капли пота, мгновенно замерзая на морозе.

Я обнял её — крепко, коротко — и почувствовал, как стучат её зубы у меня над плечом.

— Всё в порядке. Идём.

Главное — мы живы.

А лёд... Он растает.

Дальше шли, стиснув зубы. Хетиве скользила впереди, как тень, обходя невидимые ловушки. Но в середине пути ледник подбросил новый сюрприз — ледяную стену, перекрывшую нам путь.

— Обход займёт полдня. Рискнём? — голос Мелинарис дрогнул. Она хотела как можно скорее оставить этот кошмар позади.

Я взглянул на стену. Лёд нагло смеялся в лицо, слепя нам глаза голубыми бликами.

— Штурмуем.

Нож гудел, врезаясь в голубую стену застывшей воды. Ледяная крошка сыпалась в лицо и за шиворот. Руки немели, колени подкашивались, но я лез вверх, будто за мной гнались фурии. В ушах хрипел Высоцкий — про тех, кто «не дошёл, не долетел, не доплыл...» Но я дополз. Наконец окровавленными пальцами вцепился в верхний край.

— Держитесь!

Мне пришлось содрать ладони в кровь, вытаскивая девушек одну за другой. Как говорится, «до свадьбы заживёт», вот только до неё ещё надо дожить.

Последний участок прошли молча, слушая только стук сердец и своё хриплое дыхание. Планета сполна поквиталась с нами за беззаботное прозябание на пляже. Ледник, безмолвный, но безумно красивый убийца, забрал все наши силы. К скалам мы подошли уже в сумерках. Идти дальше — это чистое безумие. Да и сил на это уже не осталось.

Мы затаились среди нагромождения камней, сознательно отказавшись от костра. Каждый язычок пламени мог стать маяком для тех, кто наверняка уже выслеживал нас в этой ледяной пустыне. Я прислушивался к каждому шороху ветра, представляя, как в темноте между ледяными торосами мелькают чужие тени.

Ужин был скудным: вяленое мясо, рыба и терпкий плод вместо воды. Но мы и не ждали уютного кемпинга с полным пансионом. Главное — набраться сил. Пировать будем потом, когда победим.

— Завтра будет проще, — пробормотал я, наблюдая, как звёзды одна за другой зажигаются в ночном небе.

Мелинарис ответила усталой улыбкой. Хетиве молчала, уставившись в темноту — туда, где ждали новые вершины.

Мы сбились в кучу, как птенцы в гнезде, и провалились в сон — измученные, но непобеждённые.

***

Несколько часов нам поспать удалось — погони здесь не стоило опасаться. Даже с рентгеновским зрением никто не отважился бы пробираться сквозь этот лабиринт ледяных расщелин и торосов в кромешной тьме.

Девушки отрубились сразу, будто кто-то их выключил, выдернув вилку из розетки. А я лежал, уставившись в звёздное небо, и слушал, как трещит лёд на леднике. Мой мозг работал на пределе, скрупулёзно собирая воедино все странности последних дней. Словно кто-то небрежно сложил мозаику, оставив между фрагментами зияющие пустоты, и теперь я безуспешно пытался разглядеть в этом хаосе целостную картину.

Сначала — наше с Мелинарис фееричное прибытие на Трон, больше похожее на театральный выход, чем на реальное событие. Затем — неестественное затишье, будто сама планета, едва не убив нас в первый день, внезапно потеряла к нам интерес. Хетиве с её уклончивыми ответами. Горы, будто специально расставленные на нашем пути. Ледяная пустошь, где время текло иначе. И эта странная погоня, где преследователи словно только делали вид, что хотят нас догнать...

Каждый элемент по отдельности можно было объяснить. Но вместе они складывались в слишком уж идеальную композицию — как декорации в плохо продуманном спектакле.

Каждый новый поворот событий ложился на канву слишком уж гладко. Крестик за крестиком, стежок за стежком — кто-то вышивал картину, смысл которой я пока не понимал.

День выжал из меня все соки. Хоть часок, но всё же мне удалось поспать. Прижавшись к теплой спине Мелинарис, я начал механически считать:

— Один... два... три...

На двадцатом счету сознание выключилось.

Я проснулся, когда ночная тьма ещё висела над ледником, но контуры скал уже проступали в предрассветных сумерках. Глаза наотрез отказывались разлипаться, цепляясь за обрывки сна. Голова гудела, словно перегруженный трансформатор. А череп... Его... будто зажали в гидравлическом прессе. Но постепенно, словно луч солнца сквозь туман, через тягучую ночную дрёму пробивались первые проблески ясности.

Скоро рассветёт. Нельзя терять ни минуты. Безжалостное «солнце» днём размораживает склоны, рождая смертоносные камнепады и лавины. При дневном свете взбираться по снежнику — всё равно что сидеть на бочке с порохом и курить. Кулуар он на то и кулуар, что по нему сходят лавины. Нет, надо вставать. Немедленно. Сейчас. И трогаться в путь, пока ещё склон спит, укрытый покрывалом ночи. Пока ещё можно обмануть судьбу и проскочить лавиноопасный участок.

Нам предстояло пройти несколько сотен метров по крутому снежному желобу, а до рассвета оставалось всего пара часов. Как только Сириус поднимется из-за хребта, его лучи растопят лед, и камни начнут падать вниз, словно бомбы с небес.

— Подъём! Быстро! — мой голос сорвался на крик, когда я тряс девушек за плечи.

— Марсель, ничего же не видно, — сонно возразила Мелинарис, протирая глаза.

— Ты когда-нибудь продиралась через пояс астероидов? — спросил я, продолжая её тормошить. — Если полежишь еще немного, то скоро испытаешь те же ощущения.

Эти слова заставили её проснуться. Мелинарис нехотя встала и, шатаясь, всё же забросила рюкзак на плечи. Хетиве уговаривать не пришлось. Она всё сама понимала.

Каждая минута промедления могла стоить нам жизни. Когда просыпаются горы, они не прощают ошибок.

Не дожидаясь восхода Сириусов, наша троица двинулась в путь. Мы не могли жечь факела. Только белый снег. Он искрился, отражая свет ярких звёзд, и освещал нам путь. Наши глаза довольно быстро привыкли к темноте, и дорогу мы прекрасно видели.

Мы шли по плотному насту — ноги уверенно держали поверхность, не проваливаясь в снег. Удивительно, но недостаток кислорода, несмотря на высоту, совсем не сказывался на нашем состоянии. Скоро рассвело. Но мы успели. Проскочили бутылочное горлышко. Как и вчера, как только поднялись на седловину, мы заметили наших преследователей. В отличие от нас, они разожгли костёр и, судя по всему, только собирались завтракать. Они явно не торопились. Они не могли нас не видеть, и их неторопливость, признаюсь, немного напрягала.

Тем хуже для них. У нас будет больше времени подготовиться к встрече с ними.

С перевала перед нами открылась долина, зажатая между трёх горных исполинов. Казалось, будто три черкеса в белоснежных папахах расстелили между собой ярко-зелёную бурку. В её складках сверкали, как серебряные чеканные чаши, горные озёра. Воздух дрожал от зноя, и чудилось, что вот-вот появится их сестра с дымящимися лепёшками на деревянном подносе. Домбайская долина — ни дать ни взять, что рука сама тянулась к кинжалу на поясе.

Завершала эту идиллию небольшая деревня, состоящая из аккуратных каменных домов. С высоты перевала они напоминали кусочки сахара, рассыпанные на зелёной скатерти у подножия высокой горы. Её белоснежный пик пламенел под лучами Сириуса, оповещая округу о начале нового дня.

Горная погода играла с нами в дурные прятки. Пока мы на спуске петляли по змейке серпантина, Сириусы трижды прятались за свинцовыми тучами, будто дразнили нас. Каждый раз небо обрушивалось ледяными иглами дождя, превращая тропу в скользкую ловушку.

Я цеплялся пальцами за скалы, мышцы ног горели от постоянного напряжения. Чёртовы горы. Чёртова планета. Я проклинал Маркуса за этот «отпуск», аннунаков за их жадность, архимага за его коварство. Себя...

Но стоило взглянуть на Мелинарис, стиснувшую зубы и упрямо шагающую вперед, как злость отступала: «Терпи, боец. Если она не сдается, то и ты не имеешь права».

А потом случалось чудо. Тучи расступались, обнажая ослепительный диск Большого Сириуса. Его лучи, словно жидкое золото, разливались по нашим спинам, мгновенно согревая промокшие тела. Мы переглядывались — и на наших лицах расцветали улыбки.

Тепло.

Жизнь снова нам улыбалась.

Ещё поборемся.

Мы на ходу жевали холодное мясо, с каждым шагом удаляясь от перевала. Каждая минута без остановки — лишние метры между нами и погоней. Пусть теряют время у костров они — мы выбрали скорость.

Ноги сами находили дорогу среди мокрых валунов, пока я прикидывал в уме: до деревни — часа четыре хорошим темпом. Успеем до темноты. Там и горячая еда, и крыша над головой, и — главное — время подготовить «гостеприимный» прием.

Мои плечи распрямились — отрыв рос, а вместе с ним и надежда. Если у них нет крыльев, они нас не догонят раньше завтрашнего дня. Целых двенадцать часов на то, чтобы превратить деревню в крепость. О, мы устроим им такое «радушие».

Долина встретила нас буйством жизни. Под ногами вилась тропа, обнимая холмы, где паслись невиданные стада. Мохнатые великаны, похожие на яков, мирно жевали траву рядом с юркими «козами». Видимо, после гибели людей скот расплодился вволю — теперь эти просторы принадлежали только животным. Дети Хаоса стерли с лица земли хозяев, но не тронули их четвероногую скотину. Что ж, природа не любит пустоты. Она быстро её заполнила.

— Это илу, — пояснила Хетиве, указывая на более мелких животных, похожих на наших коз. — А этих крупных наш народ называет клуаату. У них очень тёплая и прочная шерсть, а ещё они дают питательное молоко. Без этих животных племя хранителей не смогло бы пережить суровые зимы. Клуаату считаются священными — говорят, они помнят даже первородных. Убивать их, а тем более есть их мясо — большой грех.

— А илу можно есть? — не удержался я от вопроса. Эти мирно пасущиеся «козочки» выглядели очень аппетитно. Два дня изнурительного перехода через горы без горячей еды давали о себе знать. — Ведь природа не обеднеет, если я возьму одного из них? Посмотри, сколько их тут!

— Их нежнейшее мясо, приправленное горными травами... Ммм... Вкуснотища-а-а. Уверяю, когда попробуете — назовёте эту деревню самым уютным местом на планете, — ответила Хетиве. Похоже, ей тоже надоело жевать сушёную рыбу и холодное копчёное мясо. — Кинь мне верёвку, я возьму вот этого красавца! А ну-ка, красавчик, иди сюда.

Как я и предполагал, мы добрались до деревни ещё до заката. Однако в горах темнеет быстро, и как только Сириус скроется за хребтом, долину окутает ночная тьма. Поэтому мы не стали терять времени и сразу приступили к поискам подходящего жилья. Оно нашлось быстро.

Хетиве, хорошо знавшая эти места, повела нас к дому вождя. Он стоял на небольшом плоском каменном плато у берега шумного горного ручья. Вода, сбегая с края плато, образовывала живописный водопад. Он ниспадал прямо в озеро невероятной красоты. Сквозь прозрачную толщу воды виден был каждый камешек на дне. В лучах заходящих Сириусов водная рябь озера горела огнём. Красота! Аж дух перехватывало. Позже Хетиве рассказала нам, что его называют «Кровавая слеза». Воистину точное название. Жуткое. До дрожи!

Дом оказался крепким и уютным. Даже домашняя утварь осталась нетронутой. Всё выглядело так, будто кровавого набега детей хаоса и не было. Даже пыли нигде не видно. Подозрительно. Возможно, история, которую нам рассказала спасённая дикарка, не совсем соответствовала действительности. Скажу прямо — она сильно приукрашена. Наверное, хотела вызвать в нас жалость, чтобы завлечь Мелинарис сюда. В надежде, что маг — дочь хранителя — поможет возродить планету. Только сама Мелинарис по-прежнему в это не верила. Или хотела, чтобы нам так казалось.

Жилище напоминало альпийское шале или кавказскую саклю — кому что ближе. Мне, как россиянину, была понятнее сакля, ведь Кавказ — это часть России.

Обитатели деревни вели вполне цивилизованный образ жизни. Конечно, глупо было бы ожидать здесь увидеть холодильник или телевизор, но ванная комната в доме всё же имелась. Не та, что рисует воображение современного горожанина. Этой комнате, нет, зале место во дворце царицы или, на худой конец, богатой матроны.

Первой это открытие оценила Мелинарис. Она с радостью окунулась в тёплую воду, которая наполняла искусно высеченный в мраморе бассейн в обрамлении скульптур купающихся нимф. Мне вдруг вспомнились пери в горах Средней Азии. Как-то всё взаимосвязано. Неспроста.

— Марсель, вода тёплая! — воскликнула Мелинарис, с головой погружаясь в парящую воду. — Слушай, я бы осталась здесь жить! Это настоящая идиллия — тихий, уютный уголок среди исполинских скал и ледников.

— Дорогая, не стоит задерживаться в воде надолго, — предупредил я Мелинарис, прежде чем уйти помогать Хетиве с илу. — Горячая вода идёт из недр планеты, и мы не знаем, какие микроэлементы в ней содержатся. Не увлекайся. Нам ещё нужно обдумать, как будем отбиваться от племени Хаоса.

Моя помощь туземке не потребовалась. К тому времени, как я оставил Мелинарис одну принимать геотермальную ванну, Хетиве уже освежевала илу и замариновала мясо в травах и специях, которые обнаружила в хозяйской кладовой.

Кухня выглядела вполне обычно для человеческого глаза. Я сразу же обратил внимание на аккуратную каменную печь с жаровней. Мой скромный вклад в приготовление царского ужина на сегодня заключался в разведении огня и превращении дров, найденных в дровнике, в угли.

Ужин получился поистине великолепным. Я всегда считал себя мастером приготовления мяса на огне, но Хетиве превзошла меня. Даже небольшого количества мяса — около четырёхсот-пятисот граммов — хватило бы, чтобы восполнить энергию, потраченную во время перехода. Однако я не мог остановиться — настолько вкусным оказалось это нежное мясо. Ммм. Объедение.

Было ли это заслугой исключительных вкусовых качеств илу? Или всё дело в горных травах, которые придали мясу неповторимый аромат? А может, Хетиве владела тайными знаниями местной магии, которые словно околдовали меня и Мелинарис?

После ужина я хотел заняться устройством ловушек и прочих военных хитростей, но то ли усталость, то ли сытный ужин ввели меня в сонное состояние. Мои веки слипались, и я медленно погружался в объятия Морфея. Я пытался встрепенуться, прогнать одолевающую меня дрёму, но… Сопротивляться… сну... не получалось... Совсем... И никто... Не остановил...