Следуя за цветными дымами

Глава 16. Пленник

Нью-Йорк, Земля « U-332 », недалёкое будущее

Уже несколько ночей подряд Марсель видел один и тот же странный сон. В этом сновидении он долго брёл по тёмному, сырому тоннелю, словно боясь не успеть и не увидеть того, к кому так отчаянно стремился. Он знал, что его ждут, но кто именно?

Выход из тоннеля приближался с каждым шагом. Впереди светилось яркое пятно — дневной свет пробивался сквозь приоткрытый люк. Через этот проем ему предстояло выбраться к тем, кто уже заждался его на поверхности.

Последние шаги давались ему с трудом. Он шёл по груде обломков — кирпичей, керамической плитки и бетонных блоков, из которых торчали острые концы арматуры. Его взгляд упал на сохранившуюся табличку под потолком с названием станции. Марсель понял, что находится в метро, однако вместо привычных московских указателей перед ним красовались надписи на английском — значит, он находился не в Москве. «23-я улица». Это Манхэттен. Нью-Йорк. Выходит, это правда. Он в тюрьме. Но... Что он делает в метро? Удалось бежать? Не важно.

Самый трудный участок пути остался позади. Осталось лишь взобраться по куче кирпично-бетонного лома к люку. Он попытался открыть его, и чьи-то руки помогли ему откинуть крышку. Наконец крышка откинулась, и яркий свет ударил в глаза. Он зажмурился, но сквозь ресницы успел разглядеть незнакомое женское лицо — совсем не Вику, бросившую его ради Лондона. Незнакомка улыбнулась, и что-то внутри него ёкнуло. Совсем другая. Совершенно непохожая. Но почему-то безумно притягательная. Кто она?

Вдруг раздался грохот взрыва. Взрывная волна отбросила его обратно в тоннель, а с люка посыпались земля, песок и гравий…

Марсель проснулся. Да. Он в нью-йоркской тюрьме — попался в хитроумно расставленные сети. Теперь он осознавал, что все события — встреча с Касиусом в Москве, переезд в Дар, архимаг и перемещение в Нью-Йорк — были тщательно спланированы, чтобы подготовить его к главной цели: взрыву в ресторане быстрого питания.

Он пытался анализировать ситуацию, но быстро понял, что это бесполезно. В этом уравнении слишком много неизвестных. Ясно одно: он оказался вовлечён в какую-то грандиозную игру. Но кто он такой, чтобы вокруг его персоны разворачивались события планетарного масштаба?

Последствия взрыва в ресторане всё ещё давали о себе знать. Сегодня целый день мучила невыносимая головная боль, не говоря уже о мелких порезах и ожогах на коже.

От боли спасал только сон, пусть и короткий, но всегда с тревожными сновидениями. Каждое из них заканчивалось взрывом, который, словно будильник, пробуждал его от сна. Сегодня тоже прогремел взрыв, но запомнилось другое — лицо очаровательной девушки.

Марсель попытался снова заснуть, чтобы вновь оказаться рядом с незнакомкой, но сон не шёл. Видимо, на сегодня лимит природного обезболивания исчерпан. И снова придётся терпеть эту невыносимую головную боль, ругая себя за свою глупость, снова сгорать от стыда перед собственной совестью за то, что проявил слабость, поддавшись соблазну оказаться в волшебной стране, где полная свобода, где побеждены болезни, где людям открываются новые миры в бесконечном множестве вселенных.

За время, проведённое в тюрьме, он смог посмотреть на свою жизнь со стороны, другими, беспристрастными глазами. Он не просил жалости, он умолял судьбу лишь дать ему шанс всё исправить, чтобы он мог чувствовать к себе, нет, не уважение, хотя бы осознание того, что попытался измениться. Попытаться что-нибудь сделать для людей, для Родины. Ему не нужно многого — один единственный шанс сделать что-нибудь достойное.

Звук шагов вырвал его из раздумий. Тяжёлые шаги по металлическому полу, казалось, вторили пульсирующей головной боли. «Пусть это будут шаги палача», — промелькнула мысль в голове узника. Марсель балансировал на грани срыва — очередной день физических и душевных мучений угрожал сломать его.

Дверь камеры с лязгом открылась, но в неё вошёл не охранник, а чернокожая девушка в медицинском халате. Достав шприц из принесённого лотка, она что-то болезненно вколола в его дельтовидную мышцу. От инъекции головная боль словно немного притупилась. Аналгетик. Размотав бинты, медицинская сестра удовлетворённо кивнула, словно разговаривая сама с собой. Затем она внимательно посмотрела Марселю в глаза и тихо, почти шёпотом произнесла:

— Через час вас поведут к правозащитнику. Он будет задавать вопросы об условиях вашего содержания, — девушка сделала небольшую паузу, словно хотела убедиться, что её слова дошли до узника. Заметив утвердительный кивок его головы, она продолжила более тихо: — Я настоятельно рекомендую вам сохранять молчание и внимательно слушать его. До суда остаётся всего одна неделя. Говорят, что на суд приглашён какой-то специальный судья. Процесс состоится на «Райском яблоке» ровно через семь дней.

— Почему так долго? — почти прохрипел Марсель. — А что, обычный судья не имеет права вынести смертный приговор?

— Молчите! — коротко шёпотом сказала девушка. — Я пытаюсь вам помочь! В этих грязных бинтах вы найдёте пузырёк с обезболивающим, принимайте только по одной капсуле. Всё, мне пора. Удачи! — Затем, изменив тон, медсестра произнесла громко командным голосом: — Использованные бинты уберите сами, у меня нет лишних рук убирать вашу грязь!

Восточная шахта, Земля « U-332 », недалёкое будущее

После всех бурных событий — стрельбы, погони на антигравах и хаоса на руднике — братья-близнецы Ахмед и Саид словно растворились в воздухе. Никто не докучал им допросами, никто не искал. Они просто исчезли, как будто их и не было.

Офицеры в белоснежных мундирах сгрудились вокруг своего раненого командира. Над ним склонился Горыныч, всё ещё в образе Виктора. Его руки, приложенные к груди раненого, светились едва заметным голубоватым светом. Кровотечение остановилось, но никто из офицеров даже не задался вопросом: как простой шахтёр смог совершить такое?

— Кризис миновал, будет жить, — произнёс Горыныч на дарианском языке, и это тоже не вызвало ни у кого удивления.

Он подошёл к братьям и заговорил с ними по-русски, но тихо, чтобы никто не услышал:

— Ребята, не привлекайте внимания. Тихо направляйтесь к телевизионному автобусу.

Щёлкнув пальцами, он превратил их замасленные робы в модные костюмы, а сами они оказались обвешанными фото- и видеоаппаратурой.

— Теперь, если не знаете китайского, говорите только по-английски. Вы теперь операторы CCTV.

— А как нас зовут? — спросил Саид, оглядывая себя.

— Ты Брюс, а твой брат Джеки, — моментально придумал Горыныч. — Меня зовите мистер Вей. Всё понятно? И никакого кунг-фу.

— Скажите, мистер Вей, а кормить нас будут в китайском ресторане? — пошутил Ахмед, теперь уже «Джеки».

— В автобусе есть лапша быстрого приготовления — мечта китайского гурмана! — парировал «мистер Вей».

Со стороны троица китайских репортёров не вызывала подозрений. В Китае полно молодых людей с английскими именами, да и речь братьев была безупречной. Они говорили на американском английском как заправские американцы. Не удивительно — они родились в Нью-Йорке.

Оказалось, Горыныч не шутил насчёт лапши. После небольшой встряски братья с аппетитом уплетали острую китайскую лапшу, словно и вправду были уроженцами Поднебесной.

Через тринадцать часов после «окончания съёмок» новоиспечённые китайские телевизионщики наслаждались видами с моста Благовещенск — Хэйхэ. А ещё через час они оказались в неприметном частном доме, где портал, открывшийся прямо в стене, перенёс их в другое место.

Нью-Йорк, Земля « U-332 », недалёкое будущее

— К нам снова прибыли наши героические братья! — воскликнул Джей, прерывая радостные возгласы бойцов сопротивления. — Америка снова в космической гонке, хотя пока и не смогла опередить русских, но на борту межзвёздного корабля нас было на одного больше!

— Пусть расскажут, какие там на корабле инопланетяночки! — раздались смешки из толпы. — Есть ли у них то, за что может подержаться рука американского парня? И русского тоже!

— Вы не на шоу Эллен Дедженерес, парни, хватит скалить зубы! — попытался навести порядок Джей. — Сейчас у нас очень важные вопросы. Слушайте внимательно, что скажет мистер Вей. Это серьёзно, так что придержите свои шуточки!

— Доброе утро всем! — поприветствовал собравшихся Горыныч, всё ещё в образе «мистера Вея». — Все вы, наверное, слышали, что «райские» размазали кетчуп из своих хот-догов по белоснежным нарядам, когда на острове прогремел взрыв. Это была гнусная провокация аннунаков, чтобы подставить невиновного парня. Помните Марселя? Русского, который показывал вам фокусы? Так вот, его брат-близнец сейчас томится в застенках чешуйчатых.

— Так давайте отобьём его! — раздался голос из толпы. — Заодно поквитаемся с синими, они слишком часто нам пакости устраивают.

— Возможно, если бы охраняли синие... — посетовал «мистер Вей». — Но тюрьму стерегут гвардейцы чешуйчатых. Только сунемся — и от нас только мокрое место останется.

— Тогда что же? Сидеть сложа руки? — неожиданно вступила в разговор Хлоя. В её голосе звучала горечь, а в глазах читалась тревога.

— Хлоя, слушай! — взмолился Джей. — Мистер Вей сейчас изложит план. Никто не собирается бросать парня на погибель.

— План прост, — начал объяснять Горыныч. — Суд состоится через неделю на «Райском яблоке». Туда прибывает специальный судья из Дара. И вам не нужно объяснять, чем это закончится. Специальные судьи не выносят иного приговора, кроме аннигиляции.

В толпе раздался неодобрительный гул. Горыныч поднял руку, призывая к тишине.

— Остров для нас неприступен, но мы можем устроить весёлую жизнь судам, курсирующим между островом и материком. Пару-тройку шаттлов и катеров отправим на дно Атлантики. Тогда, зная аннунаков, судья, скорее всего, перенесёт суд на шахту, рядом с космопортом. Вот тут у нас появится шанс перехватить узника во время транспортировки. И тут мы сможем вдоволь пострелять в синих, потому что именно им доверят конвой. Что скажете, парни?

— План отличный! — воскликнул Джей, выражая общее мнение. — А теперь выслушайте боевой приказ…

Джей разделил бойцов на три группы. Первая, под командованием Андрея, должна была провести серию диверсий в портах, связанных с «Райским яблоком». Подземные тоннели метро обеспечивали скрытный подход, а взрывчатки у них было в избытке.

Вторая группа, возглавляемая Хлоей, отвечала за освобождение Марселя. Джей назначил туда самых опытных бойцов — Хлоя уже не раз доказывала, что справится с такой задачей.

Третья группа стала резервом. В случае успеха её планировали передать Маркусу для другой, секретной миссии.

Разведку и координацию всей операции взял на себя «мистер Вей».

— Проснулись все! — Джей хлопнул ладонью по столу. — Сегодня работаем без косяков. Малейшая лажа — и всем крышка.

Воздух сгустился от напряжения. Ни слова, но по сжатым кулакам стало ясно — бойцы пойдут на верную смерть. И чертовски гордятся этим. Потому что иногда надо просто встать и сказать: «Хватит».

***

Лекарство, которое дала ему добрая американка, начало действовать. Марсель почувствовал, как по телу разливается тепло, а в голове проясняется. Он ощутил прилив сил и надежды. Ещё не всё потеряно, пока есть те, кто готов помочь. Его уровень английского позволял понять, что сказала медсестра, и он верил: её слова — не просто поддержка, а ключ к спасению.

В тюрьме время течёт иначе. Оно растягивается, как резина, и каждый день сливается с предыдущим. Приближалась встреча с правозащитником, но восприятие времени исказилось — минуты растягивались в бесконечную пытку ожидания. Каждая секунда мучительно медлила, будто сопротивляясь течению времени.

Внезапно пол загромыхал от тяжёлых шагов. Двое охранников вошли в камеру, звеня ключами. Они заковали его в кандалы — пережиток колониального прошлого — и грубо вывели из камеры. Комната для допросов находилась в другом блоке, и впервые за долгое время Марсель оказался во дворе.

Он жадно вдохнул свежий осенний воздух, наполненный запахом опавших листьев и сырости. Свобода, пусть на мгновение, — но как сладко! Его взгляд скользнул по сторожевым вышкам, где электронные турели автоматически поворачивались в его сторону. Стволы пулемётов, холодные и бездушные, ясно давали понять: побег здесь невозможен. Одна секунда — и он превратится в кровавое месиво.

Охранники передали его другим, и те, словно выполняя рутинную работу, ввели Марселя в комнату для допросов. Его посадили на металлический стул, пропустили цепи кандалов через массивные кольца в полу, полностью обездвижив.

Через несколько минут в комнату вошёл человек — белый мужчина лет сорока пяти-пятидесяти. Его лицо показалось спокойным, почти безразличным. Он положил на стол перед Марселем несколько листов бумаги с печатным текстом.

— Это текст с обвинениями, которые вам вменяются, — произнёс чиновник ровным, будничным голосом. — По совокупности всех обвинений вам полагается аннигиляция. Вы понимаете по-английски? Понятие «аннигиляция» вам о чём-нибудь говорит?

— Да, — коротко ответил Марсель.

— Марсель Кольцов, на допросах вы утверждали, что лично знакомы с великим архимагом, — продолжил чиновник. — Вы по-прежнему это утверждаете? Но прежде чем ответить односложно «да» или «нет», советую прочитать текст, который лежит перед вами. Читайте. Внимательно. Спокойно.

Марсель нехотя взглянул на листы. Латинские буквы, напечатанные с одинарным межстрочным интервалом, казались ему бессмысленным набором символов. Зачем тратить силы на перевод, если в конце всё равно будет слово «Аннигиляция»? Но вдруг буквы начали меняться, превращаясь в русский текст.

Марсель замер, а затем начал лихорадочно читать:

«Марсель, не выражайте никаких эмоций во время чтения этого текста. Я ваш друг и постараюсь помочь вам. В день, когда вас повезут в суд, примите сразу три капсулы, которые принесла вам сестра Валери. Хорошо запомните: не две, не четыре, а ровно три. Это очень важно. Во время конвоирования в своей голове вы услышите голос. Беспрекословно следуйте его инструкциям. Ничего не бойтесь. Всё поняли? Теперь односложно в голос ответьте «Да». Помните, никаких эмоций. Просто скажите: «Да».

— Обвиняемый, вы уже достаточно времени потратили на ознакомление с текстом вашего обвинения, — прервал его чиновник. — Теперь односложно ответьте на мой предыдущий вопрос.

Он посмотрел Марселю прямо в глаза и слегка кивнул.

— Да, — ответил Марсель.

На обратном пути, когда его вели через двор, выглянуло солнце. Его лучи ласково коснулись лица Марселя, словно подстраиваясь под его настроение. В душе арестанта царил праздник — короткий миг настоящего счастья. Даже смертоносные турели казались ему теперь не более чем детскими игрушками.

Солнце, словно нарочно, сопровождало его весь путь, лаская и шепча на ухо: «Потерпи немного, и будет тебе счастье».

Всё-таки есть место чуду в этом мире!

Сегодня узник особенно желал наступления ночи. Во сне он снова будет идти к той, к которой тянется его душа. И это произошло. Его сновидение было лёгким, как облако. Он плыл в лодке вместе с черноволосой девушкой, чьи зелёные глаза светились, как изумруды. Спокойная водная гладь отражала ласковое солнце, а солнечные блики играли на её обнажённом плече.

Вдруг солнце словно задёрнулось тучей, и Марсель постарался проснуться, чтобы снова не услышать ужасный грохот взрыва.

***

Металлический пол гудел под тяжёлыми шагами четырёх человек, идущих вразнобой. Марсель понимал: эти звуки знаменуют начало нового этапа в его жизни. Он жаждал жить, ценить каждую секунду, ведь отныне его существование будет посвящено борьбе и тому зеленоглазому ангелу из его снов.

Конечно, он не был уверен в успехе побега, но сейчас это не имело значения. Наконец-то в его жизни появился смысл. Он выйдет из камеры и станет ближе к той, кто последние дни занимала все его мысли. Он не знал, существует ли она на самом деле. Но это его не беспокоило. Он просто хотел верить в неё и стремиться к ней. Остальное казалось неважным. Неважно, что она могла оказаться не такой, как он представлял, или что она могла быть к нему равнодушна. Она стала его триединой звездой — вера в глазах, надежда в улыбке, любовь в каждом жесте. Без неё мир терял краски. Как маяк в шторм, она указывала путь — его компас сбился бы без неё.

Раздался лязг дверных засовов, и Марсель понял: «Пора!» Он быстро положил в пересохший рот три капсулы, зажатые в ладони, и с трудом проглотил их, помогая шершавым языком. Однако, вопреки ожиданиям, он не почувствовал седативного эффекта. Наоборот, все его чувства обострились. Он стал лучше видеть и слышать. Ему даже показалось, что он различает лица своих тюремщиков через ещё не открывшуюся дверь. Он слышал, как перекатываются шарики в механизме замка, как ходят рычаги. Удивительно, но он даже ощущал запах жвачки, которую жевал верзила, отпиравший засов. Мята. Перечная. Ещё гвоздика.

Дверь открылась, и в камеру вошли двое гвардейцев, в то время как ещё двое остались снаружи с автоматами наготове. Марсель улыбнулся, когда ему удалось сосчитать количество пуль в их обоймах, несмотря на то, что гвардейцы стояли за стеной и были повернуты к нему спиной.

«Ладно, — подумал он, — мне нравятся такие метаморфозы! Если я выберусь, обязательно отыщу эту Валери и спрошу у неё название этих чудотворных капсул. Технологии аннунаков? Нет... Круче».

Охранники, как и неделю назад, заковали его в кандалы и грубо вытолкнули из камеры. Его вывели во двор, где стоял армейский бронированный джип. Удивительно, но с него сняли кандалы и посадили на заднее сиденье броневика, зафиксировав руки и ноги хитроумными ремнями. Марсель был по-прежнему обездвижен, но тактильные ощущения от тканевых ремней были гораздо менее болезненными, чем от металлических оков.

С обеих сторон от него сели те двое гвардейцев с неполными обоймами своих автоматов. Вероятно, они посчитали, что узник не представляет собой вселенскую опасность, и маршрут передвижения, проходящий по спокойным территориям, им хорошо знаком. Поэтому вооружаться как на боевые действия они не стали. Мало патронов. Хотя... Хватит и одного.

Пока ехали по относительно не затронутому войной городу, его конвоиры обсуждали какую-то несостоявшуюся диверсию в России. Говорили про погоню на шаттлах, сумасшествие какого-то лейтенанта и взятую в заложницы зеленоглазую красавицу.

«Чёрт! О нет. Не о его ли зеленоглазой спасительнице говорят эти солдаты?» — вдруг подумал Марсель. Нет, этого не могло быть. Просто в его мозгу образ черноволосой красавицы с зелёными глазами застрял как доминанта, и всякий раз, когда он слышал слово «зеленоглазая», его мозг сразу рождал ассоциации с девушкой из сновидений.

Когда броневик въехал в квартал, где всё было в руинах, разговоры в салоне стихли. Конвоиры насторожились, их внимание сосредоточилось на дороге. Руины небоскрёбов действительно впечатляли. Хм. Какая же это пропаганда? Телевизор про Америку не врал. Это правда.

И тут произошло то, о чём предупреждал странный правозащитник. Пленник услышал в голове знакомый голос:

— Марсель, я Хлоя. Слушай мои команды и выполняй их беспрекословно, — его сердце заколотилось в бешеном ритме. — В кармане у пассажира впереди должен быть брелок с двумя кнопками — это контроллер фиксаторов ремней, которые тебя удерживают. Нажми зелёную кнопку. Давай!

Марсель сделал то, что у него получалось в тюремной камере. Он увидел этот брелок и мысленно нажал на зелёную кнопку. Это сработало. Он почувствовал, как ослабло натяжение ремней, сковывающих его руки и ноги.

Голос девушки вновь произнёс:

— Хорошо. Теперь, как только броневик поравняется с сохранившимся зданием слева от тебя, на фасаде которого будет большое панно с изображением Рональда Траста, прыгай на пол. Когда закончится стрельба, беги в тот самый дом с панно. Спускайся в подвал. В самом дальнем левом углу увидишь старые манекены, сваленные в кучу. Под ними найдёшь люк. Спускайся и беги на свет. Увидишь люк, ведущий наверх. Там буду я. Удачи, Марсель. Не вздумай пораниться или умереть! Ты мне нужен!

События развивались стремительно, словно в голливудском блокбастере. Автомобиль поравнялся с многоэтажкой, на которой висело огромное панно с изображением Траста. Тот стоял с окровавленным ухом, поднимая вверх сжатый кулак, а внизу красными буквами горела надпись: «Борись, борись, борись».

Ба-бах! Под колёсами броневика взорвалась мина. Джип резко подпрыгнул, съехал на обочину и с силой врезался в фонарный столб у самого подъезда. Начали стрелять. Марсель, освободившись от ослабевших ремней, бросился на пол. В него летели осколки стекла, и, прикрывая голову руками, он с ужасом думал о том, что ждёт конвоиров под пулемётным огнём.

Наконец стрельба прекратилась. Смертоносный шквал пуль не оставил ни малейшего шанса выжить несчастным солдатам. Бедолаги. Не теряя времени, Марсель выбрался из броневика, прихватив с собой автомат одного из убитых конвоиров. Он быстро проскользнул в зияющий проём открытой двери подъезда.

Спуск в подвал Марсель обнаружил неподалёку от двери. Удивительно, но его поразила чистота: ни следов разрушений, ни обычного бытового мусора.

Освещение, конечно, отсутствовало, но действие чудодейственных капсул продолжалось, и Марсель мог видеть в кромешной тьме как днём. Видимо, раньше этот подвал использовался как склад какого-то магазина. Повсюду лежали пустые коробки, пластмассовые ящики и деревянные поддоны. Наконец он нашёл то, что искал.

В дальнем левом углу были свалены в кучу манекены, естественно, без одежды — она давно была снята, а пластиковые тела с некомплектом конечностей никому не понадобились. Раскидать кучу оказалось не сложно. На бетонном полу Марсель нащупал металлический люк.

Чтобы открыть его, пришлось повозиться. Он использовал сломанную металлическую вешалку, чтобы просунуть её крюк в щель люка и подцепить крышку. Получив несколько ссадин и сломав ноготь, Марсель наконец смог сдвинуть тяжёлую чугунную крышку. Он нырнул в темноту, ударившую в нос запахом сырости.

Он брёл в кромешной тьме тоннеля метро, ориентируясь на едва различимое светлое пятно впереди. Беглец ощущал те же чувства, как во сне. Вокруг он видел ту же подземку, наполненную знакомыми запахами и темнотой.

Наконец он увидел груду битого кирпича и бетонных блоков — точно как в его снах. Табличка под потолком тоже оказалась на месте, как и люк. «23-я улица». Да. Табличка. Это она. Надпись на ней указывала, что это то самое место.

Марсель взобрался на груду строительного мусора и наконец достиг люка. Чьи-то руки помогли ему откинуть крышку, и яркий свет ослепил его. Однако он всё же сумел разглядеть черты дорогого ему лица. В этот момент раздался оглушительный взрыв. Резкая боль обожгла его затылок, и он снова упал в тоннель. Сквозь ослепительный проём ворвалось пламя, а следом — погребальный дождь из земли, навсегда погасивший свет.