Следуя за цветными дымами

Глава 18. Хетиве

Трон, недалёкое будущее

День начался как обычно. После завтрака мы с Мелинарис плескались в тёплых водах лагуны, а потом я отправился проверять сети. Улов выдался богатым — на ужин я отложил небольшого тунца, а остальную мелочь решил засушить. Мелинарис, обычно встречавшая меня на берегу, сегодня не появилась. Увлеклась, не иначе, бытовой магией, и про меня, конечно, забыла. Ничего, личность она творческая. Я не в обиде. Бывает. Я не стал её беспокоить, зная, как она раздражается, когда что-то не получается.

Я провёл несколько часов, чистя рыбу и развешивая её сушиться. Потом просто валялся на пляже, строил песочные замки и наблюдал за рифовыми акулами, которые гоняли косяки рыб. Мелинарис всё не появлялась. Видимо, её магические эксперименты затянулись. Я знал, что в такие дни её лучше не беспокоить — она становилась раздражительной, если что-то шло не так.

За нехитрыми занятиями время бежало незаметно и уже клонилось к вечеру. Решив, что бездельничать больше не хочется, я взял ведёрко охры и краски, которые мы сделали из местных растений, и отправился украшать нашу лодку. Я уже вывел первые три буквы её имени — «МЕЛ» — ярко-зелёными красками на оранжевом борту, когда на пляже появилась Мелинарис. Она запыхалась, её глаза горели тревогой.

— У нас нарушение... Энергетического контура, — сказала она, стараясь успокоить дыхание. — Нарушение периметра! Это девушка местной расы. Я чувствую её страх, но то, что за периметром, страшит её ещё больше. Мы должны помочь ей.

Я нахмурился. — Ты уверена, что это хорошая идея? Ты же сама говорила, что пересечение периметра вызывает страх. Может, она просто уйдёт, когда поймёт, что забрела не туда?

— Марсель! — её голос дрожал от возмущения. — Не думала, что ты такой…

— Какой такой? — перебил я. — Просто я пытаюсь быть рациональным. Мы здесь незваные гости, а она у себя дома. Кто знает, как она отреагирует на наше появление?

— Пожалуйста, — её тон смягчился, в глазах читалась мольба. — Я чувствую, как ей плохо. Она до смерти боится того, что за периметром. Я не смогу простить себя, если не помогу ей.

Я вздохнул. — Ох, Мелинарис, ты знаешь, как меня убедить. Пойдём, но только обещай, что мы не поведём её на наш пляж.

Мы быстро собрались и двинулись к месту нарушения периметра. Укрывшись в густом кустарнике, мы почти десять минут изучали незнакомку.

Перед собой мы, несомненно, видели гуманоида, удивительно похожего на человека. Тонкие черты лица, изящные изгибы фигуры явно указывали на женский пол. Она явно паниковала: глаза бегали из стороны в сторону, грудь быстро вздымалась. Что-то за пределами периметра вызывало у неё сильный страх.

Девушка, примерно нашего роста, сидела, прижавшись к стволу дерева. Всё в её поведении кричало о страхе. Она дрожала, словно лист на ветру. Ужас и паника сжимали её сердце, не давая вздохнуть полной грудью. Воздух рвался в лёгкие клочьями, а в глазах бушевала тревога. Она прислушивалась к каждому шороху леса, ловя звуки, которые могли означать приближение опасности. То и дело оглядывалась по сторонам, будто ждала, что из-за любого куста выскочит враг. Её обуял первобытный страх. Животный. Дикий. Всепоглощающий.

Даже я почувствовал его терпкий вкус. Он сковывал её тело, не давая пошевелиться. Должно быть, её собственное дыхание и стук сердца казались ей слишком громкими. Грудная клетка колыхалась, сердце бешено стучало, будто пыталось вырваться из груди. Она пыталась успокоиться, совладать с дыханием, но не получалось. Адреналин, впрыснутый в кровь, не давал ей расслабиться.

И я, наблюдая за девушкой из кустов, казалось, настроился на её волну... Если бы она могла, то перестала бы дышать, остановила бы сердце. Но оно продолжало биться: тук, тук... тук, тук... Ритм сбивался, голова кружилась, в глазах темнело. Вот-вот она потеряет сознание. Надо бы успокоиться, отпустить страх. Но нет, она не в силах.

Она мечтала раствориться в дереве, стать его частью. Веткой, побегом, листом. Бедняжка готова была зарыться под корни, покрыться корой, лишь бы её не заметили. Лишь бы прошли мимо...

Но её загорелая кожа, гладкая и нежная, была покрыта не буграми и трещинами, а яркими, старательно выведенными узорами. Переплетение линий и фигур, переливающихся оттенками охры, синего и зелёного, наверняка, имело какой-то тайный смысл. Загадочный. Необъяснимый. Мистический. Может, это оберег или символ принадлежности к племени. Уж не знаю, зачем она наносила все эти узоры, но ясно одно — маскировке это не помогало. Даже самый невнимательный преследователь вряд ли прошёл бы мимо такого яркого пятна. Я не смог понять издалека — краска это или тату, но выглядело красиво. И, к сожалению для беглянки, слишком заметно. Броско. Ярко. Цепляло взгляд.

Черты её лица, вполне человеческие, казались привлекательными: высокие скулы, тонкий нос, губы слегка приоткрыты от частого дыхания. Но то, что росло у неё на голове, с точки зрения землянина, выглядело странно. Сквозь густые волосы пробивались кожные наросты, похожие на шипы. Они казались жёсткими и острыми. Может, это защита от атак сверху или что-то вроде антенн. Но сейчас это не важно. Шипы, наросты или рога — какая разница.

Одежда её состояла из короткой юбки из шкуры какого-то зверя и подобия топика из кожи. Минимум одежды только подчёркивал стройность её фигуры и притягательность округлых бёдер. Украшений тоже хватало. На шее — бусы из костяшек или зубов, нанизанных на тонкий кожаный шнурок. Такие же украшения я заметил на её руках и ногах. Каждое движение сопровождалось лёгким звоном подвесок, который сливался с шумом леса, будто она сама была его частью.

Её формы могли служить эталоном для фитнес-тренеров. Пропорции тела — как у людей: изящные руки, стройные ноги, всё как у земных красавиц. Грация и красота в каждом движении.

Если не обращать внимания на странные шипы на голове, можно подумать, что перед нами дальний родственник человека. Убери эти наросты — и девушка легко могла бы покорить не одно мужское сердце на Земле.

В её движениях, в каждом вздохе чувствовалась дикая, первобытная грация. Она дышала в унисон этому миру — леденящему душу, но неотразимо прекрасному. И в этот момент я понял: перед нами не просто нарушительница. Перед нами — загадка, которую хотелось разгадать.

Пока я внимательно изучал внешность девушки, Мелинарис исследовала её эмоциональный фон. Она обнаружила, что, помимо страхов, вызванных защитным периметром, у девушки преобладает страх перед кем-то из её племени. Это чувство переполняло настолько, что даже огненный вал — предупреждение для всех, кто приближался к нашим землям, — не мог его подавить.

Периметр стал последней чертой — за ней простиралась лишь бездна отчаяния. Она выбрала смерть, чтобы избежать боли и унижений, которые ей приходилось терпеть.

Не найдя в ней никакой опасности, мы вышли из укрытия. Дикарка, объятая страхами заметила нас не сразу. Она сидела, прижавшись к дереву, словно затаившаяся лань, готовая в любой момент сорваться с места. Её глаза, широко раскрытые, блестели в полумраке леса, отражая последние лучи заходящего Большого Сириуса. От неё исходил лёгкий запах трав и древесной смолы, смешанный с чем-то неуловимо чужим, но не отталкивающим.

Мелинарис первой заговорила с испуганной девушкой на её родном языке, и, как ни странно, я понял каждое её слово. А ведь я уже давно не принимал эликсир. Хм. Странно.

— Не бойся нас, мы не причиним тебе зла. Мы люди, и мы поможем тебе, если ты согласишься рассказать о своей беде, — сказала Мелинарис, стараясь говорить дружелюбно, чтобы убедить напуганную девушку довериться нам. — Рядом со мной стоит мой друг, ты понимаешь значение этого слова? Встань и подойди к нам. Вот моя рука, коснись её, и ты увидишь, что она совсем не обжигает. Ну же, подойди к нам!

— Но я вижу у твоего мужчины оружие, — прошептала девушка, её голос дрожал, а глаза были полны страха. Она сжалась, словно готовая в любой момент броситься в бегство.

Мелинарис мягко улыбнулась, стараясь разрядить обстановку. — Ты же видишь, что копьё не направлено на тебя. Для воина оно — как третья рука или нога. Разве в вашем племени мужчины не любят свои игрушки? — она подмигнула, пытаясь вызвать улыбку на лице девушки. — В нашем мире мужчин привлекают только две вещи: мясо и оружие. Разве ваши мужчины другие?

Хетиве, наша гостья, робко улыбнулась в ответ. Её напряжённые плечи слегка опустились, и она медленно, словно боясь сделать лишний шаг, приблизилась к протянутой руке Мелинарис. Я, чтобы не пугать её ещё больше, отошёл на пару шагов и сел на камень, положив копьё на колени. Мои пальцы нежно поглаживали древко, словно это было не оружие, а что-то дорогое и привычное. Видимо, это окончательно убедило её, что мы не представляем угрозы.

— Ну вот, отлично, — сказала Мелинарис, её голос звучал как утешительная мелодия. — Теперь давай выберемся из леса, а дома, за кружкой душистого чая, поговорим как следует. — Она улыбнулась так тепло, что даже я почувствовал, как напряжение окончательно рассеялось. Мы двинулись в путь, конечно же, к нашему пляжу.

Аромат жареного тунца и травяного чая наполнил воздух. Наша гостья, назвавшая себя Хетиве, наконец расслабилась. Её глаза, ещё недавно полные страха, теперь светились благодарностью. Она начала рассказывать свою историю, и её голос, сначала тихий и неуверенный, постепенно набирал силу.

— Наш мир не всегда выглядел так, — её голос дрогнул. — Когда-то он сиял. Люди жили в гармонии, носили чистые одежды и обитали в домах, которые парили в небе, словно облака. Мы победили болезни, голод и даже смерть. Каждый мог осуществить свою мечту и стать счастливым. Но потом всё изменилось.

Она замолчала, её взгляд стал далёким, словно она видела перед собой не наш пляж, а те давно ушедшие дни. — Наши творцы, обладая великой силой, стали создавать миры по своей прихоти. Один из них, последний из познавших мудрость, объявил себя богом. Он создавал миры и разрушал их, не считаясь с жизнями. Хаос воцарился повсюду. А потом пришёл тот, кто оказался сильнее. В наказание за нашу гордыню он уничтожил всё, что было создано, и изменил нашу планету. Теперь мы, люди, стали уродливыми, а животные превратились в чудовищ, которые охотятся на нас.

Я не мог сдержать вопрос: — Неужели среди вас нет никого, кто мог бы всё исправить? Это же ваш мир! Почему бы не попытаться восстановить его?

Хетиве покачала головой. — Мудрость открывается лишь тому, кто обладает древней магией творцов. Но они давно покинули нас. Хотя... есть легенда. Говорят, что однажды появится человек, обладающий магией хранителей. Он вернёт гармонию и восстановит наш мир.

— Красивая сказка, — скептически заметила Мелинарис. — Но секреты мудрости утеряны. Глупо верить в мессию. Лучше расскажи, от чего ты убегала и как мы можем помочь.

— Я последняя из племени, хранящего древние знания, — ответила Хетиве. — Дети хаоса ненавидят гармонию, поэтому они охотятся на меня. Я — последний шанс этого мира. Если я умру, секрет погибнет вместе со мной. Может быть, встреча с вами — это судьба? Может, один из вас — тот, кому суждено стать новым хранителем. Когда он проявит себя, я укажу путь к источнику мудрости. Но сейчас мне нужна защита. Одной мне не справиться.

Я посмотрел на Мелинарис. — Ты слышала это? Совпадения? Не думаю. Подумай сама! Ещё недавно ты даже не подозревала, что твой отец жив, а я спокойно сочинял фантастические истории в своей уютной квартире в Москве. А теперь за нами гонится наёмный убийца, нанятый самым могущественным магом десяти измерений.

Хранитель Маркус, которого все считали погибшим, вырывает меня из моего мира, инсценирует мою смерть, зачем-то показывает все ужасы колонизации, а потом сводит с тобой. Причём делает это как раз вовремя — когда тебе грозила опасность. А тебя, между прочим, обучали лучшие маги, и ты — дочь хранителя! Ты не находишь это странным? Не забывай, что ещё мы уцелели в чудовищном взрыве. Неужели это тебя не наводит на мысль, что ты и есть та, о которой говорит Хетиве?

Мелинарис задумалась, а Хетиве смотрела на нас с надеждой. — Возможно, в этом моё предназначение, — продолжил я. — Оберегать мага, которому суждено овладеть мудростью древних. Чтобы дать шанс и Земле, и Трону вернуть их прежний облик. Вы тут поболтайте, а я пойду подготовлю оружие. На всякий случай.

Обе девушки рассмеялись, но в их смехе чувствовалась не только радость, но и облегчение. Возможно, мы действительно оказались здесь не случайно.

***

Утро началось с непривычной суеты: мы собирали снаряжение, проверяли списки, торопливо завтракали. Однако за этой активностью скрывалось волнение — такое же, как перед первым прыжком со скалы в воду: страшно, но чертовски интересно.

Месяцы жизни на этой планете научили нас быть настороже. После той первой охоты, из которой мы чудом выбрались живыми, планета про нас как будто забыла — никаких внезапных катастроф, никаких смертельных сюрпризов. Слишком спокойно.

Женская половина в нашем маленьком «райском уголке» была довольна: тишина, безопасность, вечное лето. Но для меня, мужчины, эта курортная идиллия быстро превратилась в пытку. Тело требовало движения, разум — хоть какого-то вызова.

А я… Я ведь только-только почувствовал вкус настоящей жизни на Земле. Осознал, что могу быть полезным, что от моих решений что-то зависит. И вот — взрыв, мгновение темноты, и я здесь. В этом раю, где даже опасность кажется искусственной.

Поэтому сегодняшний поход — больше, чем просто дорога. Это шанс снова почувствовать себя живым. Ну, и заодно помочь местным вернуть то, что у них отняли. Если, конечно, они сами ещё не забыли, как это — бороться.

Я сидел у входа в пещеру, вытачивая из кости наконечники для стрел, и украдкой наблюдал, как Мелинарис колдует над нашими рюкзаками.

— Ты уверена, что нам нужно столько верёвок? — спросил я, указывая на аккуратно свёрнутые кольца.

Она даже не подняла головы, продолжая раскладывать снаряжение по цветным меткам — её последнее изобретение.

— По-моему, мы идём в горы. Хетиве сказала, что наш путь пройдёт через ледник. — Её пальцы скользнули по поверхности рюкзака, и ремни сами собой затянулись в идеальные узлы. — Плюс запас на непредвиденные обстоятельства.

Я усмехнулся. Непредвиденные обстоятельства — это про нас.

— Напоминаешь мне одного прапорщика, — сказал я, складывая готовые стрелы в колчан. — У него на складе НЗ даже гвозди были рассортированы по дням недели. Говорил: «Про запас в норку и мышь тащит корку».

Мелинарис наконец оторвалась от рюкзаков и посмотрела на меня с ухмылкой:

— А я думала, твои истории про этого военного — это байки для туземцев.

— Враньё — да. Но не все. — Я встал, потянулся и подошёл к ней. — Дай-ка проверю.

Она фыркнула, но молча отошла от рюкзака.

Я прикинул вес, перебросил с руки на руку, закинул за спину. Идеально. Ничего не болтается, не давит, центр тяжести — как у швейцарских часов.

— Ну что, маг-стажёр, — я одобрительно щёлкнул языком, — или ты тайком сдала нормативы по горному туризму?

— Магия — это точная наука, — её пальцы на секунду блеснули лёгким сиянием. — А ещё… пара маленьких заклинаний для фиксации груза.

Я рассмеялся.

— Значит, всё-таки читерство!

Она швырнула в меня свёрнутым в рулон шерстяным одеялом, но я ловко поймал его одной рукой.

— Ладно, ладно, без обид. — Я кивнул на аккуратные стопки припасов у дальней стены пещеры. — Главное, что теперь у нас есть настоящий НЗ. Как говорил прапорщик Мишкин: «Запас карман не трёт».

Мелинарис покачала головой, но в её глазах светилось удовлетворение.

— Иди займись провизией, — сказала она, возвращаясь к укладке. — А то вдруг я и там «считерила».

Я послушно отправился в дальний угол пещеры, где у нас располагался «холодильник», но украдкой смотрел, как она едва заметным жестом подправляет ремни на втором рюкзаке. Без магии. Будто просекла, что я за ней наблюдаю.

Вот так мы и работали. Она — талантливый маг-теоретик. Я — практик, знающий, где подстелить соломки.

Настоящая команда.

Я разложил на камне наши припасы, пересчитывая каждый свёрток: сушёная рыба в промасленной ткани, копчёное мясо с дымком можжевельника, глиняные горшочки с тушёнкой под восковой печатью.

На каждом горшочке — метка моего ножа. А этот нож — целая история. Помните флягу Горыныча? Вот именно из неё он и сделан.

Эликсир давно закончился, но его магия во мне осталась. Видимо, Маркус не врал насчёт моих способностей.

Но главное открытие сделала Мелинарис — металл фляги оказался редким космическим сплавом. Благодаря её чарам нож стал идеальным оружием: не ломается, не тупится. Годится для любого боя: режет, колет и летит точно в цель.

Теперь это не просто инструмент — а верный спутник в наших странствиях.

Мелинарис наблюдала за мной, склонив голову набок.

— Ты как будто готовишься к осаде, — усмехнулась она.

— В походе каждая калория на счету, — парировал я, заворачивая в промасленную ткань копчёную рыбу. — Ты бы лучше свои заклинания проверила.

Она фыркнула, но не стала спорить. Кулинария действительно была не её стихией. Помню, как в первые недели она пыталась готовить — её «жаркое» больше напоминало угли от костра. С тех пор кухня стала моей вотчиной.

Хетиве, наша новая спутница, присела рядом. Её пальцы, покрытые татуировками-оберегами, потрогали копчёную рыбу.

— Хорошие запасы, — одобрительно хмыкнула она, бросив взгляд на Мелинарис. В её глазах читалось: «Повезло тебе с добытчиком».

Я отвернулся, пряча улыбку. Пусть думает, что хочет.

Распределение груза прошло без споров. Когда Хетиве одним движением закинула на спину рюкзак, который я с трудом поднимал двумя руками, у меня отвисла челюсть.

— Во чёрт! — пробормотал я. — Ты что, с детства камни таскала?

Она лишь загадочно улыбнулась, поправив лямки. Мелинарис тем временем активировала свои чары — её рюкзак вдруг стал заметно легче, паря в воздухе на расстоянии ладони от спины.

— Это нечестно, — проворчал я, но в душе был рад за неё.

Перед уходом мы вернулись к лагуне в последний раз. Наша «Мел» — утлая лодчонка, которая обеспечивала нам сытую жизнь, — теперь пряталась в глубине пещеры. Мелинарис провела рукой по воздуху, и вход затянулся, превратившись в каменную стену. Ни трещинки, ни намёка.

Я стоял, впитывая последние мгновения: шум прибоя, запах моря, тёплый песок под босыми ногами. Здесь мы были счастливы. Здесь прятались от мира. Но теперь...

— Готов? — Мелинарис тронула мое плечо.

Я глубоко вдохнул и повернулся к тропе, где нас уже ждала Хетиве. Первый шаг дался тяжело. Второй — легче. К третьему шагу в груди разгорелось знакомое волнение — то самое, что заставляет идти вперёд, когда разум шепчет «остановись».

Лагуна осталась позади. Мы шли навстречу приключениям. Впереди нас ждала настоящая история. И мы собирались её написать.