Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Глава 3. Часть 3 «Я вернулся… Родной Сиралион»

— Отправляйся на границы Сиралиона и уничтожай любого дроу, что встретится у тебя на пути, — наставлял Ашамаэль Скаррестинуора. Оба они находились на городской площади Амаралан-анорда. Над городом уже давно сгустилась ночь, и никого не было вокруг, да и днём тут всё пустовало из-за войны — эльфам не до торговли. — Но помни: высшие эльфы твои союзники. Ты должен показать им это как можно более чётко. Сейчас твоя задача — освободить границы страны.

— Что делать с крепостями и бастионами? — прогудел огромный зверь. Казалось, он был чернее самой ночи, а лунный свет чётко выделял его силуэт, играя на чёрной чешуе. Он, словно огромное изваяние, высился над эльфийским городом, без сомнения, до смерти пугая полуночников, которым посчастливилось увидеть разговор короля тернового венка и легенды, которая обрела плоть. Даже Ашамаэль испытывал благоговейный трепет перед чёрным драконом, но на лице его была маска холодного спокойствия: он не мог позволить себе показать хоть какие-то эмоции Скаррестинуору.

— Не уничтожай их без надобности. Я уверен, у тебя хватит могущества, чтобы загубить весь гарнизон, при этом не тронув ни камня, — тихо произнёс тёмный маг, крепче сжимая холодное древко посоха.

— Почаще напоминай себе об этом, эльф! — прорычал великий дракон и взмахнул крыльями так, что тёмного мага чуть было не отбросило прочь волной воздуха. Даже стены домов вокруг напряжённо загудели, а листва на ближайших деревьях тревожно зашелестела, словно боясь покинуть свой дом раньше времени. И вот дракон, несмотря на свои габариты, плавно поднялся в воздух, сливаясь с ночью. Зверя выдавало лишь чистое звёздное небо. Когда Скаррестинуор улетел, узурпатор развернулся и направился обратно к дворцу.

Странно, но падший эльф даже засмотрелся на это ночное необычайно ясное небо. Миллиарды звёзд яркими огнями рассыпались, словно на чёрной скатерти. Окутанные свечением странного тумана, собравшего в себе все мыслимые и немыслимые сочетания цветов радуги, они местами сливались в огромные светящиеся пятна, словно брызги белой краски. Казалось, что в эту ночь можно увидеть даже другие вселенные, целые галактики. Эту картину дополняли далёкие небесные тела, видные так же необычайно чётко. Тысячи магов и чародеев размышляли над загадками космоса, других миров и планет, и даже Ашамаэль, которого когда-то давно звали Падаан Файон, был в числе этих магов. Ему не были интересны странные мутации магических существ и магические камни, искусственно выведенные другими магами. Ему была интересна сама суть магии, её сердце, которое без сомнения крылось где-то там, за пределами неба, за пределами законов этого бренного мира, где люди и другие существа погрязли в своих бессмысленных дрязгах. Что греха таить, Ашамаэль и сам увяз по самые кончики ушей в этих несущественных проблемах. Хотя проблему целого народа, народа высших эльдар, нельзя было назвать несущественной. Нависла угроза вымирания целой расы в этом мире, и тёмный маг не мог этого допустить. Ведь и падшему эльфу не чужды чувства. Возможно там, в звёздах, тоже кто-то живёт. Но сейчас об этом могли только гадать даже самые могущественные архимаги.

Погружённый в свои далёкие от этих мест мысли, Ашамаэль даже не замечал происходящего вокруг. Засыпающий эльфийский город не хуже космоса поражал воображение даже живущих здесь. Среди пышных зарослей дубов и осин эльфийские дома смотрелись как нельзя более гармонично. Эти белоснежные серебряные арки и фонтаны среди густых рощ выглядели так, словно сам Создатель вырастил их среди деревьев. Даже в ночной темноте эти насыщенные яркие цвета были чётко видны невооружённым глазом, и Амаралан-анорд дышал серебром, изумрудом и золотом. Среди людей ходили легенды, что эти многоэтажные белоснежные дома, в которых жили высшие эльдар, монолитны и выращены прямо из земной тверди либо эльфийскими чародеями, либо самим Создателем. И неудивительно, ведь сиралионснкие архитекторы даже под угрозой смерти и вечных страданий ни за что не выдадут свои тайны.

Ашамаэль сознался себе, что скучал. Скучал по Сиралиону эти долгие столетия путешествий по миру в поисках силы, бессмертия. И сейчас эти цели казались столь незначительными. Падший эльф, чья душа, казалось, заледенела безвозвратно — попытайся исправить, и та разлетится на миллион мелких осколков, оставив только пустоту — скучал по пышным тёмно-изумрудным кронам древних дубов, по густым теням ивовых зарослей и журчанию воды в белоснежных фонтанах. Скучал он и по осенним вечерам, когда листва пылала золотым и алым пожаром в лучах заходящегося солнца или скромно сверкала в свете рождающегося рассвета. И звук эльфийской арфы, лаская слух, разлетался по мощённым белым улицам. Но сейчас на эти улицы пришла война. Кровь, жестокость… Ашамаэль и сам был воплощением этого всего.

На непослушных ногах тёмный колдун вошёл в один из эльфийских садов, и два стражника, что следили за порядком вокруг, приветственно склонили головы в округлых шлемах. Пребывая словно в прострации, Ашамаэль медленно опустился на резную скамью напротив широкого фонтана со статуей какой-то эльфийской принцессы с крупной почти плоской чащей в руках. Посох, прислонённый к скамье, медленно съехал и с глухим ударом упал на землю. Упершись локтями в колени и закрыв ладонями лицо, Ашамаэль медленно глубоко вдохнул. Никогда ничего не будет по-прежнему. Эльфы смотрят на своего нового короля как на хищника, опасного зверя, которого нужно уничтожить. Да и чего ждать по отношению к отрёкшемуся высшему эльдар? И их отношение не изменится даже после победы над империей Мортис.

Услышав лёгкие шаги, тёмный маг поднял голову и увидел перед собой самое прекрасное существо, которое когда-либо видел в своей долгой жизни — Маэлин. Облачённая в белое платье, она была словно одета в лунный свет. Прекрасные золотистые волосы, словно лучи солнца, как всегда распущены — Маэлин не любила причёски. Это воспоминание вызвало у мага горькую улыбку. Он мог смотреть на неё бесконечно. Прекрасная эльфийка неуверенно замерла у входа в сад и после долго молчания наконец заговорила. Её прекрасный голос наполнил заледеневшую душу монарха теплотой:

— Ты вернулся из-за меня?

— Нет, — Ашамаэль не лгал. — Я вернулся сюда ради Сиралиона. Я просил тебя оставить меня. Если я буду рядом, ты будешь находиться в постоянной опасности, — хотя голос мага периодически срывался, падший эльф изо всех сил пытался сохранить холодный тон.

— Я не боюсь. Но ты сильно изменился… Венец короля стал чёрным. Почему? — Маэлин неуверенно села рядом с королём на край скамьи.

— Потому что душа моя пропиталась тьмой и покрылась льдом. Когда я приведу Сиралион к победе, я, скорее всего, вновь уйду. Навсегда.

— Но сейчас ты не сможешь бегать от меня, Падаан. В конце концов, в те годы, пока я искала тебя, я тоже кое-чему научилась и могу постоять за себя, — стройные руки легли на плечи тёмного мага, и Ашамаэлю было действительно нечего сказать. Он не сможет вечно бегать не только от Маэлин, но и от самого себя.

Хотя в небе вновь сияло солнце, над площадью перед дворцом повис могильный холод. Ветер завывал, словно взбесившись, резко цепляясь за одежду и волосы эльфов. Они собрались вокруг. Немногие. Совсем немногие решились взглянуть на обещанную казнь верховной жрицы, начало которой было положено спонтанно, рано утром.

Они стояли на белом камне, в руках тёмного короля сверкал серебряный меч. Опечаленная женщина была в кандалах.

— Если вы надеялись, что я не посмею, — громким голосом мрачно произнёс Ашамаэль. В воздухе загудел меч. — То вы ошибались! На пути к величию Сиралиона рука моя не дрогнет ни разу! Любой лживый жрец, выступивший против короля, будет казнён!

— В чём же моя ложь, узурпатор? — жрица безразлично смотрела на тёмного короля.

— Светом своей слабой богини вы ослепили народ, — в ответ произнёс падший эльф. — Бездумное сострадания расслабило всех вас! Но я искореню эту заразу…

— Хочешь уподобить нас эти зверям, дроу?

— Я разожгу огонь ненависти в сердцах моих сородичей, чтобы уничтожить этих тварей, — и, взяв вытянутый меч двумя руками, Ашамаэль беспощадным ударом обезглавил жрицу. Хлынула кровь, и голова её покатилась по белому камню, оставляя за собой алый узор. Эльфы в ужасе попятились, король поднял на публику суровый взгляд.

— Стража! Убрать её прочь…

Тронный зал королевского дворца заметно преобразился после реставрации, которая была довольно быстрой благодаря магическим умениям придворных чародеев. В середине августа он был оформлен в зимнем стиле. Круглые колонны были словно покрыты инеем, гладкий пол был выложен точно изо льда. На серебристых стенах между высокими окнами, чьи стёкла замысловато искажали свет, были вывешены знамёна Сиралиона разных эпох — существовала традиция у высших эльдар, что каждый новый правитель вносит какие-то свои изменения в королевский стяг. Как правило, эти изменения были незначительными. Знамя Кайириана было довольно незамысловатым: на сером полотне была изображена сияющая белая звезда. Не та, что была знаком Дартазаэля. У звезды эльфийского короля было пять длинных лучей и множество более коротких. Звезда была взята в круг из серебристых эльфийских письмён на древних наречиях — этот язык принадлежал ещё Единым Эльдар. Если перевести эти слова, то они означали присягу короля светлых эльфов своему народу. И сегодня Ашамаэль даст эту присягу после того, как лорды и полководцы присоединятся к нему, скрепив свои слова клятвами.

Чернокнижник гордо восседал на новом троне. Казалось, весь он был сделан из чистого льда и гордо, будто победоносно, сверкал в лучах солнца. Спинка трона, увенчанная длинными острыми зубцами, возвышалась примерно на четыре-пять метров, при том, что сам трон находился на метровом возвышении. Подлокотники были выполнены в форме изогнутых ветвей древних дубов, густо опутанных терновником. На прозрачном, почти серебряном, сидении с льдистым оттенком, словно тёмная длань, раскинулся чёрный плащ Ашамаэля. Падший эльф, конечно же, надел к присяге свой почерневший терновый венец с тёмным камнем во лбу, который продолжал мерцать серым светом ещё сильнее, чем при коронации. В худой руке мага был его знаменитый посох, который успел стать символом власти. Знамёна Кайириана Сиралионского и предыдущего короля висели ближе всего к ледяному трону, а за спиной короля теперь реял новый вымпел, изображённый на подчёркнуто более крупном полотне. На такой же серой ткани была изображена прежняя звезда, но эльфийские письмена теперь обрели чёрный цвет. А за звездой теперь был изображён посох Ашамаэля со сверкающим белым камнем в навершии. Этот символ вызвал много возмущений среди придворных магов и церкви. Возможно, именно этот дерзкий шаг и стал предпоследней каплей в терпении эльфов. На присягу должны были явиться представители магических, церковных и военных гильдий. Но явились только представители военных фракций, пятая часть из которых была настроена вовсе не дружелюбно.

Самоуверенный маг гордо восседал на троне. По правую руку от него стояла советница Шейлин, по левую — Иирс Нар, маршал Сиралиона, уже присягнувший новому королю. И вот началось. Первыми присягали лорды, которых было не столь много. Резкой походкой к королю подошёл эльф с вытянутым загорелым лицом, на котором читались презрение и ненависть. Могучая рука сжимала рукоять меча, висящего на поясе.

— Я пришёл сюда лишь для того, чтобы сказать тебе, грязный узурпатор, что я и моя армия покидает Амаралан-анорд, — далее дворянин повернулся к своим товарищам. — Тем, кто согласен со мной, я также предлагаю покинуть город.

Ашамаэль, слушая этого напыщенного дерзкого эльфа, лишь еле заметно улыбнулся, смотря словно куда-то мимо. Вдруг он неожиданно для окружающих поднялся на ноги, и бунтарь испуганно отпрянул, обнажив меч.

— Убери меч. Не забывай, кто здесь король, — сухо осадил падший эльф, проходя мимо дерзкого лорда. — Послушайте меня внимательно, дворяне Сиралиона. В ваших руках огромные армии, а вместе с ними и судьбы вашего народа. Может быть, вы привыкли, когда решают за вас. Я же никого удерживать не собираюсь — идите прочь хоть все, мне плевать! Но задумайтесь, на что обрекаете ваших матерей и отцов.

— Мирные жители тоже могут уйти с нами! — резонно заметил бунтарь, но тут же спесь его сбил циничный смех падшего эльфа. Он открыто смеялся своему вассалу в лицо.

— Великолепно! Я думаю, все они хотят жить и сбежать от меня. Забирай их.

— Мой король? — теперь опешила даже Шейлин. Советница, видно, решила, что монарх сошёл с ума. Но тёмный маг знал, что делал. Тут даже не было надобности применять магию, хотя в его силах было прямо здесь и сейчас подчинить этих эльфов своей воле. Сделать их беспрекословно преданным. И почему Ашамаэль не поступил именно так — ведь это в его репертуаре, — было известно только самому Ашамаэлю. Скорее всего, падший эльф действительно желал блага своему народу.

— Но остановись хотя бы на минуту и пораскинь мозгами. Ты хочешь всех их вывести из окружения армий империи Мортис? Порознь противостоять бесчисленным легионам убийц? — каменно спокойным был лик узурпатора, но голос его сквозил презрением. — Сражаться с врагом, пока за вашими спинами в ужасе трясутся дети и женщины? Ступай и погуби свой народ. Или же внемли моему совету и возьми свою волю в кулак! — маг резко взмахнул рукой, тонкие пальцы сжались. — Будь мужчиной, в конце концов, что тебе важнее: какие-то жалкие принципы и личная неприязнь, или верность народу? Помните, вы все, вы давали клятву не только королю, но и народу! — вновь чернокнижнки экспрессивно взмахнул рукой, как бы указывая на всех мирных жителей за стенами дворца. — Вы обязывались защищать не только короля…

«Но даже с этим вы не справились…»

— …но и мирных жителей. Если для вас хоть что-то значат эти клятвы, вы останетесь, по крайней мере, до тех пор, пока не кончится война. А кончится она, я вам обещаю, скоро. Но если для кого-то из вас клятва верности — лишь слова, того я не держу. Мне не нужны такие вассалы, — после этой пламенной речи король резко развернулся и вновь взошёл на трон. Тот эльф, что выступал против нового короля, побелел от гнева. Резким жестом он загнал свой меч в пол между плит, этим самым указывая на свой отказ подчиняться. Развернувшись, мятежник гордо удалился из тронного зала, гневно хлопнув дверями. Следом устремилось ещё двое-трое молодых лордов. Но многие остались и преклонили колени перед Ашамаэлем.

— Браво, мой король, — шепнула советница. — Я была уверена, что вы справитесь.

— Довольно лжи, — недовольно скривив губы, отмахнулся король. — Ты наверняка считаешь так же, как и все они.

По традиции, после того, как вассал давал клятву, король касался его своим мечом. Только вот у нынешнего короля меча не было, и поэтому ритуал проводился посохом, и ни один из эльфов не сдержал дрожи от прикосновения ледяной стали.

А на площади перед дворцом ждали мирные жители, вновь собранные для последнего торжества — клятвы верности от короля. Все они ожидали многого. Кто-то считал, что Ашамаэль даже не выйдет, а некоторые думали, что новый королём вновь произнесёт пафосную речь с балкона, именно там король обычно и произносил клятву. Многие в ужасе замерли, помня утреннюю казнь. Но и тут падший эльф поразил всех, взбудоражив массы — только так он и мог сейчас удерживаться на троне, поражая воображение подданных и ломая систему.

Когда церемония в тронном зале закончилась, стражи распахнули двери на балкон, но Ашамаэль быстро поднялся с трона и направился к выходу — столь стремительно, что никто даже слова сказать не успел. Повисло неловкое молчание, как в зале, так и на площади. Но вдруг золотые двери дворца распахнулись, и толпа испуганно ахнула, увидев на пороге своего короля. На лице того застыла холодная маска решительности. Тёмный чародей швырнул в сторону свой посох, и тот с пронзительным звоном ударился о каменную мостовую, вновь вызвав испуганные вскрики публики. Когда чёрная сталь коснулась камня, по площади словно прошёл резонанс от далёких ударов копыт огромного коня. Высшие эльдар испуганно расступились, когда падший эльф быстрым, несвойственно ему резким шагом вошёл прямо в толпу. Так же резко он встал на колено и снял с беловолосой головы чёрный терновый венец с не менее чёрным камнем во лбу. Вытянув бледные руки с короной перед собой, Ашамаэль резким громким голосом заговорил:

— Я, высший эльдар, некогда Падаан Файон, верный слуга Кайириана Сиралионского, а ныне же падший эльдар, отрёкшийся от Света, Ашамаэль, король сиралионских земель и народа Сиралиона, клянусь вам, эльфы, своей душой, своим телом, честью и всем тем, что дорого мне, клянусь вам в верности. Я даю вам слово, что приведу народ высших эльдар к славе и процветанию, даю слово победить любого врага, который выступит против нас. Альмис свидетель — слова мои искренни и честны. Сиралион будет процветать! Даю вам слово отдать свою жизнь и душу за свой народ. Эльфы, вы принимаете клятву своего короля? — Ашамаэль, чей голос с каждым словом становился всё более отрывистым и хриплым, поднял светящиеся оранжевым светом глаза на поражённых жителей Амаралан-анорда. И те, словно по чьему-то приказу, опустились на колени и склонили головы пред новым королём. Так Ашамаэль наконец стал полноправным правителем Сиралиона.

Хотя эльфийские маги и остались, они так и не присягнули новому королю, а Старший Магистр заявил, что верен по-прежнему Кайириану Сиралионскому. Так же говорили и представители церкви. Но Ашамаэль считал большой удачей уже то, что большая часть дворян и лордов вняли голосу разума и уже готовили свои армии. Под белоснежными стенами Амаралан-анорда раскинулись эльфийские военные лагеря, в свободных городах шёл активный набор новобранцев. Также Ашамаэль от маршала услышал о неком «рыцарстве Сиралиона», что зародилось относительно недавно. Могучие эльфийские воины, закованные в тяжёлые латы, которыми обычно никто из эльдар не пользовался. Главная проблема заключалась в том, что замки эльфийских рыцарей располагались на захваченных дроу землях и находились в осаде, хотя туда уже был тайно отправлен посланник. И эльфийский король уже сформировал план. Когда затишье закончится и вновь начнутся сражения, а Ашамаэль поведёт эльфийское воинство навстречу Верховной Жрице Ллос, вынудив её сражаться там, где находятся рыцари Сиралиона, последние выступят из своих бастионов и нанесут неожиданный удар по флангам и тылу. Конечно, это если всё пройдёт идеально гладко — тёмные эльфы не дураки и наверняка что-то заподозрят. Хотя, вполне возможно, Жрица убеждена, что нового короля никто, кроме простых солдат, не поддержит. И тогда это будет её последняя ошибка.

Всё чаще приходили новости с границ о победах Скаррестинуора, и уже вторая армия была обращена в бегство. Тёмные эльфы вновь пришли в движение, стремясь как можно сильнее сократить Сиралиоснкие границы. Пылали прекрасные города высших эльдар, гибли эльфы на полях брани, и Ашамаэль понимал, что действовать нужно как можно быстрее. Он бросит вызов Жрице и победит. Сомнениям не должно быть места в тёмной душе короля высших эльдар.

Начинало казаться, что отношения Ашамаэля и Маэлин действительно возобновились, причём с той же силой и теплотой, как и несколько веков назад. Но на этот раз втайне от всех. Возможно, только Шейлин знала о любви короля. Казалось, она знала абсолютно всё.

Его руки нежно обнимали эльфийскую девушку, на лицах обоих застыло умиротворённое выражение спокойствия и одухотворения. Они находились в тронном зале, куда без дозволения короля мало кто рисковал входить. Оба они стояли у высокого широкого окна, рама которого была выполнена в виде замысловатых фигур, изображающих, судя по всему, какое-то победное сражение сиралиоснких эльфов. Окно это, впрочем, почти не было видно со стороны дверей, ибо его загораживали трон и стяг Ашамаэля.

Когда маг наклонился, чтобы поцеловать Маэлин, странное ощущение заставило его замереть. Магия. Тёмная. У самых дверей зала. Тут же маг услышал, как те резко распахнулись, послышались шаги. Бледное лицо исказил гнев, глаза зло полыхнули, от чего эльфийка испуганно охнула.

— Оставь нас, — тихо произнёс Ашамаэль, отправляя Маэлин к запасному выходу, который был расположен недалеко от заднего окна зала. Убедившись, что девушка ушла, тёмный маг стремительно направился к своему трону. Когда он вышел из-за высокой ледяной спинки, то увидел, как в распахнувшиеся двери вошла высокая худощавая девушка с чёрной копной вьющихся волос. Лицо её было смутно знакомо падшему эльфу. Следом за ней — десять человек, чьи тела утопали в бесконечных складках чёрных балахонов, а лица были скрыты капюшонами. Женщина пошла прямо к королю, остальные же маги разошлись в разные стороны — это говорило опытному чернокнижнику о том, что гости намерены, или готовы, сражаться. Маги никогда не вступают в бой плотным строем, если только не читают какое-то мощное защитное заклинание.

Ашамаэль, не сводя глаз с магини, медленно уселся на трон и закинул ногу на ногу, принимая довольно свободную позу, в которой ни один король, уважающий своего гостя, не будет принимать посетителя. Женщина остановилась в двух метрах от возвышения, на котором стоял трон. Она молча смотрела на узурпатора, словно оценивая его, и молчание несколько затянулось. Но тишину прервал звук вновь открывающихся дверей и в тронный зал заглянул молодой эльф.

— Ваше В-в-ве-еличество… — начал он, но до конца не договорил и в ужасе замер. Видимо, он хотел сообщить новость о гостях, и ожидания короля оправдались. — К вам пришли… — в голове бедняги не укладывалось, как это гости оказались тут раньше него.

— Сгинь, — сухо бросил маг посланцу, и тот с явным облегчением скрылся за дверями. Недовольный взгляд тут же перешёл на колдунью. Он вспомнил, кто она такая. Сакфир. Колдунья, возомнившая себя великим чернокнижником. Единожды она уже пыталась завербовать Ашамаэля и получила отказ.

— Сакфир, ты пришла, чтобы я повторил тебе то, что сказал в прошлый раз? — сухо произнёс чародей, вспоминая, что при прошлой встрече оскорбил главу Длани при всём совете.

— В этом нет нужды, эльф, — ответила колдунья, явно напрягаясь под пристальным взором падшего эльфа. О да, она ощутила, насколько стал сильнее Ашамаэль.

— О, я вижу, тебе страшно. Быть может, мне прикончить тебя на месте? — на бледном лице короля появилось издевательское выражение, смешивающееся с ехидной полуулыбкой. Ашамаэль еле заметно подался вперёд, опираясь на чёрный посох. — Или позвать стражу, чтобы завтра глава Длани горела на костре?

— Ты не посмеешь, — прошипел Сакфира, тоже воинственно подавшись вперёд. — При мне весь Совет Длани! Нашей силы хватит, чтобы разнести твой дворец до основания!

— А мне хватит силы заставить всех вас биться в вечной агонии, — пугающе мягко произнёс Ашамаэль, резко поднявшись с трона. В несколько шагов он пересёк небольшое расстояние между троном и Сакфир. Оба они были примерно равны по росту, хотя беловолосый и был почти на голову выше. Холодные пальцы чародея с силой сомкнулись на горле и подбородке колдуньи, воздух вокруг загудел. Ашамаэль поднял голову Сакфир так, чтобы та могла смотреть прямо в пылающие глаза. — Так объясни же мне, тупая женщина, зачем ты вилась ко мне? Неужели твоей тупости хватит на то, чтобы вновь приказать мне явиться на Совет? Что ж, скажи это! И я размажу тебя по стенам этого зала!

— Я пришла не за этим, — прохрипела ведьма, вцепившись в ледяное запястье мага в попытке высвободить себя из стальной хватки. — Я хотела предложить… Союз!

— Ха! — падший эльф отшвырнул от себя Сакфир, и та, потирая горло, хмуро уставилась на мага. В её злом взгляде явно читалось чувство оскорблённого достоинства. Снова. Но если она могла — а так оно и было — воплотить свои угрозы в жизнь, то почему медлила? Теперь настала очередь Ашамаэля в напряжении искать подвох. Правда, у чернокнижника самообладания хватило, чтобы не показать своего страха. — Проваливай, Сакфир. Высшие эльдар никогда не станут якшаться с Дланью, даже если это будет стоить им жизни!

— Но ты-то связался, — с насмешкой бросила Сакфир. — Или ты не высший эльдар?

— Проваливай! — рявкнул Ашамаэль, и стёкла в окнах задребезжали, словно от удара. Колдунья испуганно попятилась, но взгляд её на мгновение устремился куда-то за трон, а глаза её сузились.

Девушка взмахнула рукой, тут же все пришедшие маги обратились в потоки Тьмы и устремились прочь, оставив мага наедине со своими тревожными мыслями. Она получила отказ и ушла. Так просто. Сакфир была слишком упорной женщиной, чтобы просто так отступить. Ашамаэль тревожно оглянулся туда, куда недавно смотрела Сакфир. Нет, Маэлин видеть она не могла. Она не посмеет…