Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Глава 2. Часть 21 «Ад в небытие, Бездна ждёт»

Чертоги Создателя вновь пусты, и лишь Вестальд с отрядом еле живых архангелов стоит на страже. Когда всё закончилось, первый серафим отшвырнул в сторону молот и в отчаянии, которое вновь наступало, намереваясь потушить пламя злости, закричал:

— Боги, где же вы?! — вновь голос его громом разлетелся по мирам богов. — Где вы, когда так нужны своему Создателю?! Почему? Почему мои братья должны гибнуть, когда вы сидите в своих проклятых чертогах?! ЯВИТЕСЬ ЖЕ ХОТЯ БЫ СЕЙЧАС, ЧТОБЫ ВЗГЛЯНУТЬ СВОЕМУ ОТЦУ В ГЛАЗА!!! — но ответом серафиму было лишь эхо. Неизвестно, о чём думали другие боги. Вестальд остался один. По окровавленным щекам катились слёзы. Он так и замер, стоя пред троном своего бога, опираясь на молот и опустив голову.

— Творения отца просто струсили, — прошептал верный страж. — Тогда я стану хранителем своего Создателя. Я и те, кто остался ему верен.

Ашамаэль вновь переходил все границы дозволенного. Чёрный вихрь врезался в ворота Ирдии, снеся их напрочь и расшвыряв стражей. Он пронёсся по пустым полузаброшенным улицам, по которым отныне лишь маршировали демонические воины. Врата инфернального дворца напряжённо загудели, когда тьма просочилась сквозь них, но и они не стали препятствием. Ашамаэль отлично понимал, что Ваалинар знает о его прибытии, поэтому перенёсся прямиком к коридору, ведущему в тронный зал. Огонь на факелах и мрачные гобелены затрепетали, когда эльф вышел из пятна тьмы посреди широкого прохода и уверенным шагом направился к дверям. Чёрные рыцари, стоявшие вдоль пустых стен, оставались невозмутимыми. Ашамаэль вновь стал воплощением ледяного величия, он вновь вознёсся в первую очередь в своих глазах. В одной руке колдуна был чёрный посох, белый кристалл которого держали три длинных чёрных зубца, в другой же руке чернокнижника — заветный меч, серое лезвие которого начинало обретать чернильный цвет, под стать ауре своего обладателя.

Падший эльф резко поднял посох, и огромные двери тронного зала с грохотом распахнулись. Он вошёл в исполинское помещение, окрашенное в чёрные и алые цвета. Пред троном из костей — который был под стать Ваалинару в его истинном обличии — был очерчен широкий круг. На его границах стояли чаши на высоких подставках, в которых гудело пламя. Демон, сложив огромные крылья, собственной персоной сидел на своём жутком троне. Крупные когтистые пальцы нетерпеливо скребли подлокотник, рогатая голова слегка склонена на бок, а разверстая пасть на груди закрыта к великому облегчению окружающих. Увидев свою десницу, в пылающих глазах Ваалинара мелькнул страх.

— Ашамаэль, ты вернулся. И изменился, — прогремел его голос.

— В лучшую сторону, поверь, — холодно бросил искаженец, уверенно приближаясь к хозяину. — Я уверен, что ты готов ворваться в этот мир, но для начала ответь мне на вопрос: почему ты скрывал присутствие этой… твари в подземельях?

— Какой твари? — кажется, демон был искренне удивлён, хотя сложно сказать, ибо по этим демоническим чертам лица можно было чётко увидеть только ярость. — Ты о Дартазаэле?

— Да, так он представился.

— Ты действительно сумасшедший… Дартазаэль — сам брат вашего Создателя, бывший владыка мира мертвых, сейчас заточён в самой Бездне. И я чувствую, что он в шаге от освобождения. Ты с этим как-то связан?

— Нет, — ответил маг, уверенный, что прав.

— Я тебе не верю. На тебе — его клеймо, в твоих жилах — его мощь, а в руках — посох, но твоя душа… Не принадлежит ему. Как ты объяснишь мне это, эльф?

— Никак. Он действительно дал силу, а свой посох даже удержать в руках не смог. Ваалинар, довольно разговоров. Приступим к ритуалу — мне уже осточертело всё это.

Ашамаэль был уверен, что теперь у него есть что противопоставить Ваалинару, но просчитался. Когда накатила волна боли, эльф взмахнул посохом, окутывая себя коконом тьмы. Но черноту прорезал огонь Хаоса, и приступ жгучий боли швырнул чернокнижника на колени. Нестерпимые конвульсии сжали тело мага, к горлу подступала желчная горечь.

— Ты — дерзкая тварь. Я не знаю, как ты смог противостоять Дартазаэлю и почему он отпустил тебя из Бездны живым, но МНЕ ты будешь служить беспрекословно. Ты будешь ползать у меня в ногах, будешь молить пощады, унижаться и умолять меня, чтобы боль ушла, — голос демона переходил в оглушительный рёв. — До тех пор, пока я не буду удовлетворён! Сейчас ты проведёшь ритуал и только попробуй выкинуть какую-нибудь глупость. Ты меня понял, ничтожество? — Стоя на коленях, чернокнижник гордо молчал.

— Я не слышу, — прошипел Ваалинар, сжимая тиски. Глаза заволокла алая пелена, мага затрясло. Но он продолжал молчать, дерзко взирая на своего господина.

— НЕ СЛЫШУ! — заорал разъярённый демон. Голову эльфа пронзили тысячи раскалённых игл, продолжая плавиться в мозгу. Изо рта и носа ручьями хлынула кровь. Ашамаэль приглушённо охнул, но вновь не проронил ни слова. Алая пелена затмила зрение.

— Владыка, всё готово к ритуалу, — голос Аланы Малтис пробился сквозь волны боли. Тут же всё закончилось. Маг медленно поднялся на ноги и трясущейся рукой вытер кровь с лица. Рядом с Ваалинаром стояла Малтис, с сочувствием глядя на эльфа. Жалкий спектакль. Зло сплюнув кровь, чернокнижник поднял посох с пола и хмуро посмотрел на остальных советников, которые тут же вскоре явились в тронный зал. Среди них не было только Джерана.

— Если что-то пойдёт не так, твоя душа никогда более не увидит света, кроме как света от адского пламени, — сухо произнёс Ваалинар, всё ещё сидя на своём троне.

— Коне-ечно, «мой владыка», — с сарказмом прохрипел маг, пошатываясь, отвесив поклон, который оскорбил бы самомнение любого короля. Тем временем советники занимали свои места между горящими чашами на границе круга перед троном. Малтис непрерывно смотрела на Ашамаэля. Проходя мимо ведьмы и становясь в центре круга спиной к демону, маг небрежно бросил:

— Малтис, прекрати на меня пялиться. Мешаешь сосредоточиться, — девушка как-то странно потупила взор. Тем временем колдун наблюдал такую картину: двери тронного зала вновь открылись, и два воина, закованные в шипованые чёрные латы, ввели какую-то девушку в походной кожаной броне явно эльфийского изготовления. Они вели её без кандалов, что было странно. И тут эльф потерял над собой всякое обладание. Глаза его удивлённо расширились, рот приоткрылся, а сердце забилось сильнее, сжимаясь в странном томительном предчувствии. Стражники вели эльфийку. Её прекрасное круглое лицо несло на себе отпечаток грусти. На идеальной гладкой коже бледного цвета играли неверные отсветы огня. Она была бледна, словно уже мертва. Большие голубые глаза испуганно опущены. Её волнистые золотого цвета волосы были распущены и словно лучи солнца спадали на узкие плечи. Эльфийка обладала малым ростом даже для человека. Она была словно луч света в этом мрачном подземном дворце, словно ангел среди армии демонов. Для Ашамаэля исчезло всё, и взор его лежал только на этой эльфийке. Сердце его билось всё быстрее и быстрее, в его разуме пробуждались воспоминания о прошлом — те немногие, которые в холодной душе отзывались теплотой. Маг очнулся только тогда, когда два воина завели девушку в круг и покинули зал. Эльфийка внимательно разглядывала своего палача, словно тоже позабыв обо всём. Её большие голубые глаза медленно поднимались к лицу чернокнижника, лишь на пару секунд задержавшись на мече. Она долго смотрела на лицо Ашамаэля, и её тонкие брови медленно сошлись на переносице. Она так прекрасна…

«Маэлин…» — произнёс он одними лишь губами. Его холодный взгляд потеплел, и даже пылающее пламя зла стало тусклее. В глазах эльфийки загорелся огонь надежды, мешающийся с непониманием. Но, кажется, пауза слишком затянулась.

— Вы знакомы? — с лёгкой издёвкой произнёс Ваалинар.

— Нет, — холодно отозвался чародей через плечо. И огонь надежды в глазах эльфийки потух, а лик мага вновь стал холодным и беспощадным. — Впервые вижу.

Ему так хотелось бросить всё, обнять её, отринуть трижды проклятую тьму и вернуться домой. С ней. Но во тьме нет места эмоциям, магия не прощает глупостей. Маг крепко сжал древко посоха и поднял глаза, чтобы не видеть лица своей возлюбленной.

Ритуал начался. И в конце кровь жертвы должна была обагрить клинок меча. Шелестящий голос Ашамаэля нараспев произносил заклинание. В зале поднялся шквальный ветер, затушив все факелы, и только пламя в чашах стало несколько меньше. В круг света входили только ближние колонны, круг ритуала и исполинская фигура Ваалинара. Гудела эфирная оболочка мира. Каменный пол крошили молнии, рассекая тьму, словно светящиеся кинжалы. Пространство вокруг Ваалинара разрезали многочисленные трещины и разломы, и в них пылало неистовое пламя Ада. Гудение эфира превратилось в агонический вопль боли. Пальцы демона с треском впились в подлокотники, глаза его загорелись сильнее прежнего. Голос Ашамаэля стал выше, и тот поднялся в воздух вместе с Маэлин. Теперь их глаза были на одном уровне, но маг, погружённый в чтение сложного заклинания, ничего не замечал вокруг себя. Но он помнил, когда и что нужно сделать. Правая рука держала меч за клинок, по лезвию и запястью эльфа стекала тёмная густая кровь, капая на пол — только там он был целым — в кругу ритуала. Кровь брызнула в разные стороны — рука мага взметнулась вверх. Клинок почернел и засветился. Белый камень в навершии посоха залил всё вокруг ослепляющим светом, и лучи его иглами вонзались в темноту вокруг.

Джеран Лорс стоял у арки, ведущей в тронный зал Ваалинара с противоположной от входа стороны, где сейчас царствовала магическая буря, и лишь вокруг самого владыки было безопасно. Падший паладин был облачён в свои парадные доспехи, окрашенные из светлых цветов в тёмные. Множество чёрной и красной ткани, закреплённой под наплечниками, было покрыто демоническими рунами и письменами. Мерцание молний отражалось в начищенном тёмном нагруднике. Лицо, тронутое возрастом, выражало холодную решимость, рука сжимала рукоять длинного меча. Если эльф предаст демона и выживет, значит, Лорс последует за ним. А если же чернокнижник окончательно утвердит Ваалинара в этом мире, то паладин выполнит приказ господина так, словно ничего и не задумывал. Но ритуал подходил к концу, и Джеран надел свой чёрный крылатый шлем.

Молнии били всё сильнее. Весь зал был залит практически непрекращающимися синеватыми вспышками. По плану, сейчас Ашамаэль должен был пронзить тело эльфийки ритуальным мечом, клинок которого уже был обагрён кровью испорченной и теперь должен был обагриться жизнью чистой души. Но всё случилось иначе. Внезапно в тёмном зале повисла гробовая тишина. Маэлин и Ашамаэль быстро спускались обратно, и чернокнижник уже в полёте разворачивался лицом к оторопевшему демону. Ваалинар жестоко просчитался, когда всё же доверился падшему эльфу, уже предавшему самого Дартазаэля. Так что же, раз он предал саму Смерть, почему бы не предать и демона? Как только ноги мага коснулись земли, он тут же закрыл своей спиной Маэлин и вскинул окровавленный меч.

— Глупец, одумайся… Джеран? ДЖЕРАН! УБЕЙ ЕГО! — демон-исполин приподнялся на своём троне, и его пасть на груди разверзлась тысячью клыков, среди которых начинало загораться пламя. С каждой секундой к владыке приходило понимание, что не только эльф предал его. Вокруг него всё ещё пылали разломы, и именно из них он черпал свои силы.

— Никогда, Ваалинар, — покачал головой эльф и резко опустил руку с мечом, намереваясь разбить его об пол.

— НЕ-ЕТ! — зарычал демон. Вздыбилось пламя, сплошным потоком накрыв зал. Хрупкий клинок артефакта вдребезги разлетелся, по залу раскатился грохот, и фигуры остальных советников, было бросившихся на предателя, замерли в испуге. Лишь Алана не сдвинулась с места. Весь подземный дворец содрогнулся, словно от удара. И сквозь рёв пламени и грохот магии пронзительной стрелой пролетел голос Ашамаэля, читающего короткое защитное заклинание. Ледяная сфера окружила его и Маэлин. Щит рядом с падшим эльфом был не полон — все силы ушли на щит Маэлин. Пламя Хаоса жгло тело, беспощадная магия рвала плоть и бесконечная боль пронизывала тело колдуна. Но главной целью для него было спасти свою возлюбленную. Как же давно Ашамаэль не делал ничего подобного.

Но вот пламя улеглось, и пред магом предстал огромных размеров разлом в полу, который пересекал весь зал, разделяя его на две части. Оттуда рвалось неистовое пламя, и туда же затягивало воздух. Ваалинара, словно тряпичного, сорвало с места и швырнуло к разлому. Огромными когтями он цеплялся за камни, хлопая исполинскими крыльями, пытаясь удержаться здесь.

— ЖАЛКАЯ ОСТРОУХАЯ ТВАРЬ!!! ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ! Я НАЙДУ ТЕБЯ, И ВСЕ МОИ ПЫТКИ ТЕБЕ ПОКАЖУТСЯ ДЕТСКОЙ ЗАБАВОЙ! Я ПРЕВРАЩУ ТВОЮ ЖИЗНЬ В СПЛОШНОЙ АД, ТВОЯ ДУША БУДЕТ ВЕЧНОСТЬ ГОРЕТЬ В ОГНЕ, РАЗ ЗА РАЗОМ ТЫ БУДЕШЬ ПОДЫХАТЬ У МОИХ НОГ, МОЛЯ О ПОЩАДЕ БЕЗ ПРАВА НА УПОКОЕНИЕ! — демон погибал долго, продолжая проклинать Ашамаэля. Но Ад всегда забирает то, что принадлежит ему. А следом за демоном устремились и его советники. Вот с воплями пронёсся Дрейк, проклиная Ашамаэля и весь мир. Бей'Нар и Арлина Нарис погибали безмолвно, а вот Алана сопротивлялась до последнего. Ашамаэль мог её спасти, это было в его власти. Превозмогая силы Преисподней, она подползла к падшему эльфу и вцепилась в полы его плаща.

— Падаан… Любимый… — по её щекам струились слёзы. Он всё ещё питала эту странную иллюзию. Но маг считал, что это очередной спектакль, чтобы спастись. — Спаси меня… Мы вдвоем, наконец, освободимся от ЕГО власти… Пожалуйста… Не бросай меня… — судорожно шептала она. — Я сделаю всё, что ты пожелаешь!

С ядовитой усмешкой колдун наклонился и взял Малтис за руки, приподняв на уровень своих глаз. Колдунья обрадовалось, её лицо просветлело. Кровь эльфа, ручьями тёкшая с его рук, обагрила руки Малтис.

— Нет, — чернокнижник сказал это с таким удовольствием, что даже огонёк надежды в глазах Аланы мигом померк. Лицо её вновь изменилось и побледнело.

— Что?! Не делай этого, прошу тебя! — ведьма уже не шептала, а кричала. От страха перед тем, что ждало её дальше. Ведь не смерть, а вечное служение Ваалинару в Преисподней. — Не оставляй меня с ним… Хорошо! Хорошо, я оставлю тебя, только не… — тут же эльф разжал пальцы, и Малтис с визгом полетела в разлом. И когда вопль колдуньи стих в огне, разлом начал закрываться, а Ашамаэль же, наконец, вдохнул полной грудью, с удовольствием ощущая свободу. Оковы Ваалинара спали, и ощущение, преследовавшее чёрного мага всё это время — словно чьи-то глаза всё время следят за ним, — пропало. Но на смену облегчению пришла боль физическая. Посох с глухим ударом упал на пол.

Джеран и сам с трудом смог спастись от бушующего пламени и магической энергии, сметающей всё на своём пути. Всё-таки этот заносчивый маг действительно уникален. Он смог спасти не только себя, но и ту эльфийку. И как? В жертву собой!

«Что с этим эльфом, чёрт возьми, не так?» — зло думал Лорс, пытаясь прийти в себя. Когда ритуальный меч был разбит, связь между демоном и его шестью подчинёнными переживала резкую перестройку. Как только души всех присутствующих должны были перейти во власть одного мира — Ада, — связь между ними должна стать крепче. Но связь господина и предателя разрывается. Поэтому в момент предательства Джеран, благодаря немалым усилиям воли и магии, смог скинуть с себя узы, частично зацепив их за Ашамаэля. Но когда Ваалинар и его советники пропали в пучине Ада, ситуация сложилась следующая: чернокнижник-эльф стал в каком-то роде господином Джерана, только вот сам об этом пока не подозревал. Связь эта, впрочем, была очень слабой, но, тем не менее, довольно устойчивой. У Лорса вполне хватит сил ей сопротивляться, если вдруг Ашамаэль поймёт, что к чему.

Когда всё стихло, падший паладин направился к двум эльфам, оставшимся в зале.

— Падаан… Падаан, не умирай, прошу… Я столько ждала… — шептала Маэлин. Эльфийка стояла на коленях, а истекающий кровью чернокнижник лежал на её руках. Его горящие огнём глаза были открыты и неотрывно смотрели на девушку. — Только продержись… Я спасу тебя!

— Маэлин, — дрожащей рукой чернокнижник провёл по её щеке, оставляя кровавый след. Эльфийка тут же ухватилась за холодную руку мага. На тонких губах Ашамаэля появилась тёплая улыбка, но тут же потухла. — Как ты оказалась здесь?

— Это очень долгая история. Сейчас мы должны спасти тебя! — пылко возразила Маэлин.

— Мы, — хрипло усмехнулся колдун. — Нет уж… Нет, я сам. Ты так изменилась…

— А ты — нет, — ответила эльфийка, явно настроенная спасти жизнь своего возлюбленного. — Всё такой же упорный.

— Ты даже не представляешь, насколько я изменился. Если ты попытаешься вывести меня отсюда… Я истеку кровью. Лучше помоги мне встать…

— Нет. Нельзя… — Маэлин принялась судорожно копаться в своей сумке. Конечно, у неё с собой было множество всяких целебных мазей и зелий. Она и шагу без них не делала. — Ты должен отдохнуть…

Послышалось шуршание раздробленного камня и тяжёлые шаги. Из тени вышел Джеран с обнажённым мечом.

— Если он и дальше будет здесь так отдыхать, то через несколько минут ты унесёшь бездыханный труп, эльфийка, — сухо произнёс он. Мужчина ничего не предпринимал, ничего не делал. Но рука Ашамаэля тут же метнулась к посоху, а другая уже совершала сложное движение, и между окровавленных пальцев загорелся чёрный огонь.

— Ни шагу дальше, Лорс! — прошипел колдун, силясь встать.

— Ох, брось эти угрозы, Ашамаэль. Ты не сможешь прикончить даже крысу.

— Ты представить себе не можешь, что могу я! — с глухим рыком колдун взмахнул рукой. Взвилась стена чёрного огня, но Джеран отбил эту атаку взмахом своего меча, который на мгновение вспыхнул таким же чёрным свечением.

— Я здесь не для того, чтобы убивать тебя. Я хочу поблагодарить тебя. Ты…

— Тогда подойди ближе! — прошипел чернокнижник. Ему было противно от того, что он вынужден обращаться за помощью к этому прихвостню, но выбора не было. Маэлин наблюдала за этой картиной в немом шоке. Что ж, отлично, сейчас она узнает, во что превратилась её любовь и наконец бросит эти глупые мысли.

— Прости? — падший паладин изогнул бровь, замерев на месте.

— Подойди. Ближе. Остолоп, — в раздражении прорычал эльф, в страхе осознавая, как быстро утекает его жизнь вместе с алой кровью. Ещё немного, и сил бороться со слабостью уже не будет. — Я возьму часть твоей жизни… О Бездна, не смотри на меня так! Я не убью тебя. Просто заберу часть силы… НУ!

Хмыкнув, Джеран медленно подошёл к магу и осторожно склонился над ним. Тут же цепкие тонкие пальцы ухватились за горло Лорса. Падший паладин хотел было вырваться, но, как ни странно, не смог. Красно-чёрное свечение окутало обоих. Полуэльф приглушенно охнул. Маэлин с ужасом наблюдала, как страшные раны эльфа затягиваются, в то время как лицо полуэльфа становилось всё бледнее. Но вот всё закончилось, и о случившемся напоминали только пятна крови на бело-чёрной одежде мага и мертвенно бледное лицо Джерана Лорса, который спешно отпрянул от чернокнижника.

— Ждёшь благодарности, Джеран? — прошептал маг, вновь силясь подняться на ноги и неотрывно смотря на падшего паладина с лёгким прищуром то ли презрения, то ли просто из-за усталости.

— Не понимаю о чём ты, — сухо бросил мужчина дрогнувшим голосом. Он спешно обогнул эльфов и стремительно направился к выходу из тронного зала. — Прощай, Ашамаэль. Надеюсь, наши пути более не пересекутся.

Раскрылись двери, впуская в мрачный разбитый зал шум из коридора. Тут же раздался гулкий хлопок, и всё вновь утихло.

Падший эльф и непорочная эльфийка стояли друг перед другом. Падший был в окровавленных белых одеждах, которые окутывал тяжёлый от той же крови чёрный плащ. Лицо его было мрачным и истощённым, в полумраке тускло горели глаза. Белые волосы спутались и приобрели местами красноватый оттенок, чуть ли не клоками спадая ниже пояса. Раны на открытых руках всё ещё не зажили и страшными рубцами алели на белой коже. Тонкие пальцы судорожно сжимали чёрное древко посоха. Магу пришлось довольно низко опустить голову, чтобы смотреть Маэлин в глаза. Даже в этой кожаной броне, по локоть в крови своего возлюбленного, она была так прекрасна. Чистыми непорочными глазами она смотрела на Ашамаэля, замерев в нерешительности. Страх и любовь боролись в её душе. О да, она видела, во что превратился этот эльф.

— Падаан…

— Неужели я неясно выразился в своём письме? — тихо перебил маг.

— Но почему? Ведь всё было так хорошо. Как только я прочла его, я тут же бросила всё…

— Зачем? — голос чародея прозвучал даже резко, а взгляд его был устремлён куда-то мимо Маэлин.

— Потому что люблю тебя, несмотря ни на что! — эльфийка же всё пыталась поймать взгляд Ашамаэля.

— Я превратился в чудовище, Маэлин, — казалось, голос эльфа становился даже жестоким, но тут же он вновь стал спокойным, но пропитанным горечью. Смешок, сухой, безжизненный, сорвался с бледных губ. — Жёстокую, хладнокровную и фальшивую тварь. Тебе нравится это? — пронзительный взгляд мерцающих глаз наконец встретился с взглядом Маэлин.

— Всё можно изменить!

— Нет! Уже ничего не изменить! — чернокнижник отстранился, взмахнув рукой, словно бы обрубая любые возможности.

— Почему ты так считаешь?..

— Потому что я вижу, Маэлин. Вижу как нельзя более ясно. Тебе не место рядом со мной. Я — во тьме. Я погряз в ней. Для меня нет дороги назад и нет спасения. Мой путь лежит только вперёд, а у тебя всё ещё есть шанс спасти, — с каждым словом падший делал небольшой шаг назад. — Ни Бездна, ни Преисподняя недостойны твоей души, Маэлин. И я не позволю тебе…

— Ты же понимаешь, что я не оставлю тебя в покое? — вот в её глазах мелькнуло так знакомое Ашамаэлю упрямство, что вызвало невольную улыбку на окровавленных губах. Повисло долгое молчание. Чернокнижник вновь подошёл к эльфийке. Свободной рукой он притянул её к себе и прошептал:

— Я отвезу тебя к безопасным местам. И там оставлю. Навсегда. Я ни за что не прощу себе, если с тобой что-то случится.

— Может, ты передумаешь? — с надеждой эльфийка подняла глаза. — Я сильная! Я выстою, я верну тебя к…

— Нет. Я не вернусь.

В полном молчании они вышли в пустой коридор, где лишь треск чадящих факелов напоминал о том, что здесь когда-то кто-то жил. В тишине они прошли дворец Ваалинара и вышли в опустевший город. Ашамаэлю было плевать, где все воины проклятого демона. Возможно, они и сами сгинули в Ад. Забрав из конюшен серого скакуна, чародей усадил свою возлюбленную в седло и сам забрался следом. Всё так же в молчании они ехали по пролескам и полям, погруженным в предзакатное свечение алого солнца. Ашамаэль бы получил удовольствие от такой поездки тогда… Давно. Как же давно это было. Зачем она вернулась?.. Но так приятно было вновь вдыхать аромат её волос, ощущать тепло её тела и слышать биение сердца. Бледные пальцы сильнее сжали древко посоха.

«Возьми себя в руки…»

Они ехали целый день без остановок. На землю спустилась ночная темнота, и когда Маэлин заснула, колдун прочитал заклинание, которое, как и ранее, обратило всадников в чистую тьму, и понесла вперёд на огромной скорости. Ашамаэль мог сделать это и раньше, но не хотел ещё сильнее пугать её. Бедная девушка перенесла слишком много.

Во мгле они неслись сквозь облака над землями разных стран. Колдун ничего не видел перед собой, ни полей Сиралиона, ни его прекрасных городов… Ни армий дроу, что кольцом смыкались вокруг великой страны. А под самый рассвет, когда солнце осветило верхушки Амаралан-анорда, недалеко от ворот, в роще, маг отпустил заклинание. Маэлин вздрогнула и открыла глаза.

— Кайириан Сиралионский наверняка искал тебя. Прощай, Маэлин. Наши пути ещё пересекутся, но я надеюсь, что мы не увидим друг друга.

Они спешились. Одежды чародея тьмы высохли и затвердели из-за крови, которой были обильно пропитаны.

— Я никуда не пойду, — в её глазах стояли слёзы. Она крепко сжала плащ Ашамаэля.

— Пойдёшь. Оставь меня! — поражённая непривычным ледяным тоном возлюбленного, Маэлин испуганно отпрянула. — Навсегда.

— Ты и вправду изменился…

— Да! Да, я тот, кто я есть! Уходи!

— Но…

— Прочь!

— Я не оставлю тебя никогда!

— Уходи! — маг резко взмахнул посохом, и воздух вокруг него заискрился. Маэлин отпрянула ещё дальше. — Пойми же наконец, что в моём сердце более нет места любви.

Эльф повернулся к ней спиной. Он мог уйти сейчас, но должен был быть уверенным в том, что эльфийка направится в город. И она ушла. Долго она смотрел на чернокнижника, но наконец ушла, и когда её хрупкая фигура скрылась за резными воротами Амаралан-анорда, Ашамаэль, крепко зажмурив глаза, вновь взмахнул рукой. И с грохотом ввысь взмыло чёрное пятно, перепугав всю живность в округе. Темнота заволокла всё вокруг, а по небу прокатились раскаты грома, вспыхнула тёмная фиолетовая молния.

Десять лет назад в кабинете архимага. Файран Файон вернулся с вестями из самой Бездны.

— Ты сделал что?.. — старый чародей был искренне удивлён.

— Так или иначе, я видел того, кто представился Дартазаэлем. Не заставляйте меня повторять эту историю вновь, я ничего не утаил, и вы отлично понимаете это.

— Я верю. Файран, ты же понимаешь, что об этой истории никто не должен узнать?

— Конечно, — серьёзно кивнул паладин, готовясь, наконец, покинуть почтенного мага.

— Остаётся только молиться, чтобы Файон сгинул там, куда зашёл… Да простит меня Создатель.

Но спустя десять лет Ашамаэль вернулся в этот мир, и архимаг Аркейд созвал срочный совет магистров. Он не мог дальше скрывать. Не было смысла.

— Я созвал вас всех лишь для одного. Все мы уже давно забыли, но каждый архимаг передавал своему приемнику страшную тайну. Тайну о низвергнутом боге Дартазаэле, который некогда предал Создателя. И в этот роковой день он освобождён. Хотя печати Бездны ещё не сорваны, он уже сейчас может навредить этому миру, — голос колдуна эхом раздался в зале башни, разбавляя затянувшуюся тишину.

Поднялся взволнованный гул голосов. Все жаждали узнать имя чернокнижника, который совершил это злодеяние, и архимаг дал им его:

— Падаан Файон. Сейчас он зовёт себя Ашамаэлем.

Теперь же магам предстояло решить, что делать дальше. И сейчас же даст о себе знать крупный недостаток подобных советов: маги долгое время не могут решить между собой, что же, чёрт возьми, всё-таки делать. Каждый гнёт свою линию, а мнение архимага не так и важно.

Как только Ваалинар был низвергнут в Ад героическими действиями тёмного колдуна, о которых никому не суждено узнать, войска культа начали постепенно сходить с ума. В Ирдии и подземном дворце поднялся бесконтрольный хаос, дошедший до того, что местные войска практически истребили сами себя. Ситуация же вокруг Талании была менее плачевна. Ваалинар учёл вариант, где он вновь попадает в Ад. И всё командование бесчисленными легионами перешло в руки Таланиса, который стараниями демона не погиб при низвержении своего хозяина. Советником же Таланиса стал Кардан. Усилиями этих двоих войска культа смогли отступить от стен города. Не без потерь, конечно. Когда король понял, что в рядах врага происходит какая-то сумятица, то быстро произнёс вдохновляющую речь и повёл своё воинство в атаку. На вымерших полях вокруг столицы разразилась финальная битва. Как и полагается, условное добро победило зло, и мантрийские паладины со святыми гвардейцами гнали врага до самых границ, с каждым днём истощая войска.

Но ошибочно будет считать, что культ Ваалинара погиб. Позиции его сократились и практически все таланийские земли были потеряны, но тёмное воинство плотно засело в Ирдии, а сохранившийся подземный дворец с армией культистов становился практически неприступной цитаделью, поскольку вход и выход был всего один.

Сиралион же вновь повис на грани гибели. Чёрное кольцо империи Мортис с каждым месяцем плотнее смыкалось вокруг светлой страны, оставляя за собой выжженные земли. Кайириан Сиралионский, несмотря на протесты своей жены, вышел на поле боя вместе со своим верным полководцем Иирсом Наром и повёл народ светлых эльдар в бой. Своими усилиями два великих полководца смогли на какое-то время остановить продвижение тёмных эльфов. Но теперь королевской армии противостояла сама Верховная жрица, ведущая за собой бесчисленное полчище дроу. Весь Сиралион замер в ожидании столкновения двух армий, которое, скорее всего, и решит судьбу эльфийских земель.