Системный Творец V

Глава 9

Я стоял, каменный пол зала приемов под ногами, казалось, таял, превращаясь в зыбучий песок. Слова императора, тяжелые и неумолимые, давили, как приговор. Задача — укротить Великий Лес — казалась абсолютно невозможной. Как можно совладать с силой, что веками пожирала окраины империй, перед которой бессильны были лучшие армии и маги? Это было все равно что попросить погасить солнце.

Но, черт возьми, доводы Аврелиана были выкованы из холодной, безжалостной логики. Пока Лес буйствовал, высасывая соки из Санкталии и отвлекая на себя лучшие войска и ресурсы, у империи, да и у всего Эйвеля, не было ни единого шанса против дисциплинированной мощи иномирцев. Если империя падет, погребенная под волной монстров, они не остановятся и прокатятся дальше, вынудив Карнхейм и Тиарнвал раздробить силы, обрекая всех на медленное, мучительное истощение.

Логика была стерильной и бездушной, как скальпель хирурга: чтобы спасти пациента от смерти, нужно сначала остановить кровотечение из разорванной артерии. Лес был этой артерией. Но как, каким немыслимым чудом можно было «перевязать» ее? Уничтожить всех монстров? Это было бы сродни попытке осушить океан чайной ложкой, в то время как новые волны неустанно накатывали бы на берег. Срубить все деревья? Лес возрождался бы быстрее, чем топор дровосека успевал коснуться ствола. Мысль билась о глухую стену непонимания, не находя ни малейшей лазейки, ни зацепки.

Я молчал, ощущая на себе вес взгляда императора. Он читал мои сомнения, мой ужас перед масштабом безумия, в которое нас толкали.

Не дождавшись ответа, Аврелиан продолжил, его голос, тихий и властный, разрезал тягостную паузу.

— Я понимаю, что требую невозможного. Но я не тот правитель, который бросает своих людей в пасть смерти без веской причины или хотя бы призрачной надежды. Вы не останетесь в полном неведении. В крепости «Серый Страж», на самой границе прорыва, вас ждет мой лучший специалист… по аномальным флористическим угрозам. — в его устах это длинное определение прозвучало с легкой, почти саркастической ноткой. — Он десятилетиями изучал Лес и знает, с чего начать. Сам, увы, не справится. Его теории требуют практической силы и поддержки, которую могут оказать только Творцы вашего уровня и… уникальности. — его взгляд на мгновение задержался на мне. — К тому времени, как ваша миссия завершится, независимо от исхода, я буду готов к первым, самым сложным переговорам с Карнхеймом и Тиарнвалом. Аудиенция окончена.

Не дожидаясь наших реверансов, возражений или вопросов, он поднялся с трона. С той же неспешной, нечеловеческой грацией развернулся и исчез в темном зеве потайной двери, оставив зал в ошеломленном, гробовом молчании.

Главные двери бесшумно распахнулись, впуская поток свежего воздуха, пахнущего холодным камнем и долгом, а не воском и цветами. Воздух снова пришел в движение, и замершая свита начала расходиться, почтительно склоняясь перед опустевшим троном. Их взгляды, полные любопытства, страха и жалости, были устремлены на нас. Я же стоял как вкопанный, пытаясь переварить услышанное. Чувствовал себя мальчишкой, которому вручили меч и приказали сразить дракона, сожравшего предыдущую армию.

К нам с Лерианом подошла Ксела. Ее мраморное лицо, обрамленное строгой прической, было непроницаемой маской, но в бездонных темных глазах бушевала знакомая буря ярости и презрения.

— Веселенькая прогулочка нас ждет. — хрипло бросила она, не глядя ни на кого.

Из сумрака колонны возник капитан Децим. Его броня, отполированная до зеркального блеска, казалась куском ночного неба, застывшего в форме воина.

— Я провожу вас за пределы города. — отчеканил он глухим, безэмоциональным голосом. Не дожидаясь ответа, развернулся и твердым шагом направился к выходу.

Мы лишь переглянулись. Путь был один — вперед, вслед за неумолимым капитаном. Наш маленький отряд двинулся за ним, чувствуя себя пешками на гигантской шахматной доске, где игроком был сам император.

Мы шли в тишине по бесконечным, сияющим безупречной чистотой коридорам дворца. Светильники из матового стекла бросали на наши лица холодные, отчужденные блики. Снова миновали внутренний круг и разбитую Площадь Незыблемого Закона, где нетронутая Статуя Топора, насмешливо игнорируя разруху, служила немым укором. Прошли через второе кольцо, где аристократы в шелках и бархате провожали нас скрытыми, полными любопытства взглядами. Затем — через шумный первый круг, где гул голосов и лязг повозок звучали как музыка нормальной, настоящей жизни, которую мы, возможно, видели в последний раз. И вот перед нами те же сапфировые ворота, что всего несколько часов назад впустили нас в Астрариум, словно в рай, обернувшийся ловушкой.

Капитан Децим остановился и повернулся к нам. Его суровое, обветренное лицо оставалось непроницаемым, но в глубине холодных глаз на мгновение, словно искра, промелькнуло что-то неуловимое.

— Удачи. — произнес он коротко. Это простое слово прозвучало тяжелее любой торжественной речи. Возможно, это было сожаление. Или предчувствие. Или просто констатация того, что удача нам понадобится как никогда. Он резко развернулся и скрылся в проеме ворот. С тихим шипением они начали сдвигаться, наглухо отрезая нас от великолепия, власти и иллюзий столицы.

Визит к императору остался позади. Мы вновь стояли под бездонным небом, и ветер, принесший с собой аромат пыли и призрачных дымков, казался куда более искренним, чем удушающие благовония дворца.

Лериан, не произнеся ни слова, кивнул в сторону от монументальных стен, и мы послушно последовали за ним. Никто не решался нарушить тягостное молчание. Каждый был пленником собственных мыслей, своего личного, сокровенного ада, сотканного из страхов, сомнений, горьких истин и едва уловимой надежды.

Вскоре мы снова оказались на пустыре, куда нас телепортировал Лериан. Место было унылым и безликим: вытоптанная земля, чахлые кусты, а вдали, теряясь в дымке, виднелись силуэты столицы. Учитель остановился, огляделся, словно проверяя, нет ли погони, и тяжело, с надрывом вздохнул, будто наконец выпустил воздух, скопившийся в нем с самого начала аудиенции.

Ксела не выдержала первой. Она грязно, смачно выругалась, плюнув на землю.

— Надо было прикончить этого выжившего из ума монарха, пока была возможность! — прошипела она, сверкнув глазами в сторону стен Астрариума.

Лериан устало покачал головой. Его усталое лицо выражало лишь утомленную покорность судьбе.

— И что бы это изменило, Ксела? Ты же прекрасно понимаешь. Кассиан разорвал бы нас на части, не дав сделать и шага. А даже если бы чудом удалось… хаос и гражданская война в империи — это последнее, что нам сейчас нужно.

— Черт, да знаю я! — она с силой провела рукой по волосам, взъерошивая их. — Но легче от этого не становится. Так что, будем исполнять его безумный приказ? Пойдем помогать имперским шавкам «решить проблему» Леса? Или махнем на все рукой и вернемся в Пристанище? Пусть этот прогнивший мир горит в аду!

— Так нельзя. — тихо, но твердо сказал я. — Мир не прогнивший. В нем есть люди, и мы не можем просто так их бросить.

— Макс прав. — поддержал меня Лериан. — Бегство ничего не решит. Иномирцы придут и за нами. А с Лесом за спиной мы будем как загнанные звери.

Ксела тяжело, с надрывом вздохнула, словно сбрасывая с себя невидимую тяжесть. Ее плечи поникли.

— Ладно, чертовы идеалисты. — проворчала она, снова выругавшись, но уже без прежнего жара. — Окружена одними альтруистами… Значит, идем на верную смерть, потому что «так надо». Прекрасно. Но сперва я возвращаюсь в Пристанище. Мне нужно привести себя в порядок, переодеться из этого дурацкого платья в нормальную одежду и взять свои… игрушки. Без моего личного арсенала в этом веселом путешествии к центру ада нам и часа не продержаться.

— Возьми с собой Каэла. — сказал я, внезапно вспомнив о парне. Его бледное, напряженное лицо мелькнуло перед глазами.

Ксела удивленно подняла бровь.

— Зачем? Нянькой ему что ли буду?

— Ему нужно лечение. Без моей помощи его новые ноги убьют его за несколько дней. А я уверен, наша «прогулка» затянется надолго.

Она на секунду задумалась, мысленно взвешивая все «за» и «против», затем резко кивнула.

— Поняла. Возьму парнишку. Еще один обреченный в нашей веселой компании. Будем отрываться вместе.

— И, Ксела. — добавил Лериан. — Захвати из моей лаборатории ящики с необработанными кристаллами. Все, что найдешь.

— Зачем тебе этот хлам? — поморщилась она. — Тащить его — лишняя морока.

— Ты все поймешь, когда принесешь. — таинственно ответил учитель. — И поверь, чем больше кристаллов притащишь, тем счастливее будешь сама в конечном счете. Это… изменит все. Возможно, это единственное, что даст нам реальный шанс.

Ксела пристально, оценивающе посмотрела на него, пытаясь разгадать скрытый смысл. Затем махнула рукой, смирившись с чудачеством старого Творца.

— Ладно, ладно, будь по-твоему, старый чудак. Тяжело в учении — легко в гробу.

Она отступила на шаг, ее фигура исказилась, поплыла, и через мгновение буквально втянулась в землю, не оставив и следа. Перемещение Творцов всегда выглядела зрелищно.

Теперь мы остались вдвоем с Лерианом. Он повернулся ко мне, его лицо стало серьезным, почти отцовским, и положил руку мне на плечо. Его пальцы, холодные и цепкие, сжались с неожиданной силой.

— Макс, слушай внимательно и запоминай. Впереди нас ждет чертовски опасное время, самое серьезное испытание за всю мою долгую жизнь. Лес… не просто силен, он другой: не мыслит, не чувствует, а просто… существует, поглощая и перерабатывая всё на своем пути. И он не прощает ошибок. Малейшая оплошность, секундная потеря бдительности — и тебя нет. Держись рядом, не геройствуй, не лезь на рожон, не поддавайся на провокации. Твоя сила стремительно растет, но против того, что ждет нас в глубине, грубой мощи может не хватить. Так у тебя будет больше шансов выжить. Понял?

Я молча кивнул. Слова были излишни. Протянув руку, я почувствовал, как он крепко сжал ее своей, холодной и жилистой. Знакомое ощущение падения, давления, искривленного пространства обрушилось на меня. Но на этот раз мой организм, закаленный «Абсолютным Телом» и предыдущими перемещениями, почти не сопротивлялся. Лишь легкая дурнота, быстро прошедшая. Я наконец привык.

Вскоре мир обрел свою прежнюю твердость. Но земля под ногами была уже не той, что прежде — лишь ее изуродованное подобие.

Картина, открывшаяся перед нами, была вырвана из самых мрачных кошмаров. Мы оказались на краю огромной поляны, или, скорее, того, что от нее осталось. Земля была не просто разрыта — ее будто пережевало и выплюнуло чудовище. Глубокие траншеи, ямы, холмы из вздыбленной, почерневшей глины. Повсюду валялись обломки обугленного дерева, кости неведомых существ, белеющие на бурой земле, словно рассыпанные зубы, куски ржавой, изуродованной брони и обломки оружия. Воздух был густым, тяжелым и влажным, пропитанным запахом гнили, крови, разложения и чего-то сладковато-приторного, отчего першило в горле и слезились глаза. А на горизонте, там, где должен был быть обычный лес, зияла черная, пульсирующая, живая стена — край Великого Леса. От него исходило такое древнее, слепое, ненавидящее все живое зло, что по спине пробежал ледяной, цепкий холод, заставляя все внутри сжаться. Это была не просто угроза, а антитеза жизни.

Неподалеку, на холме, возвышались руины. Когда-то здесь стояла неприступная крепость, могучий «Серый Страж», призванный сдерживать натиск скверны. Теперь же остались лишь оплавленные, почерневшие груды камня, словно обгоревшие спички, изломанные остовы башен, торчащие в небо как обглоданные кости, и искореженные, обугленные балки. Горькая, беспощадная ирония таилась в былом названии.

Лериан, не теряя ни секунды, с присущей ученому остротой взгляда огляделся. Его всевидящие глаза сканировали хаос развалин, выискивая знакомый ориентир, точку опоры в этом царстве разрушения. Наконец, он едва заметно кивнул самому себе и уверенно, без колебаний, направился к самому крупному скоплению обломков — туда, где, судя по остаткам фундамента, когда-то зияли главные ворота. Я же, подавляя сжимающий сердце первобытный ужас, побрел следом, чувствуя, как каждый шаг давался с неимоверным трудом.

Чем глубже мы заходили в лабиринт из обломков, тем гуще становился смрад. И вдруг я увидел их. Не просто тела, а то, во что Лес превращал всё живое. Десятки, сотни тел — людей, животных — перемешались в одном ужасающем котле. Они не просто умерли. Их переработали. Плоть, кожа, мышцы прорастали тонкими, извивающимися черными корнями, шевелящимися, как живые черви. Некоторые скелеты почти полностью скрывались под этим пульсирующим, влажным ковром. От них доносился тихий, противный хруст и чавканье — звук медленного, но неумолимого поглощения. Желудок подкатил к горлу, и я едва сдержал рвотный позыв, прислонившись к шершавой, обгорелой стене. Холодный камень стал единственной опорой в этом пляшущем мире ужаса.

— Так выглядит последняя стадия заражения у обычных людей. — произнёс Лериан безразличным, констатирующим тоном. Он смотрел на эту массу не с отвращением, а с горьким научным интересом. — Лес не просто убивает. Он не оставляет трупов, а ассимилирует. Поглощает. Перерабатывает биомассу, превращая всё живое в часть себя- в свою утробную, чудовищную экосистему.

— А у… системщиков по-другому? — выдохнул я, с трудом отводя взгляд от кошмара и сглатывая подступившую тошноту.

Лериан покачал головой. В его глазах мелькнула тень леденящего душу страха.

— Макс, я очень надеюсь, что тебе никогда, ни при каких обстоятельствах не доведется увидеть зараженного системщика. Это… куда хуже. Их силу, Пути… Лес не подавляет, а извращает, мутирует, превращает в свое оружие. Это уже не человек, и даже не монстр. Это нечто среднее, и оттого в тысячу раз опаснее.

Его слова повисли в воздухе, зловещие и многообещающие, рисуя в воображении картины одна страшнее другой. Лериан, с грацией кошки, перешагнул через груду костей, опутанных шевелящимися корнями, и двинулся дальше, вглубь руин. Я, заставив ватные ноги подчиниться, последовал за ним, стараясь дышать ртом мелкими, частыми глотками и не смотреть под ноги.

Мы шли, и я понятия не имел, куда он нас вел. Казалось, мы просто блуждали среди руин. Но вот мы оказались у подножия полуразрушенной башни — одной из немногих, что еще держались наперекор Лесу. Ступени давно исчезли, и нам пришлось карабкаться по груде камней, цепляясь за каждый выступ и трещину.

Наконец, мы забрались на вершину. Площадка была крошечной, наполовину обрушенной. И посреди этого каменного хаоса, на обломке балки, сидел человек и… пил чай.

Ему было лет сорок пять, не больше. Худой, даже тщедушный, с лицом, настолько невыразительным и заурядным, что его черты тут же стирались из памяти. На нем была простая, поношенная, пропыленная дорожная одежда — самый обычный мужик, каких тысячи встретишь на любом тракте. Типичный странник или, возможно, отставной солдат. Если бы не одно «но».

Над его головой сияла надпись: «Системный Творец».

Любопытство пересилило осторожность. Я активировал «Зрение Путей», стараясь, как учил Лериан, сделать его не резким лучом, а легкой, рассеянной дымкой. Картина проступила мутно, но я разглядел:

Путь Созидания (1 уровень). Прогресс: 0.1 %.

Незнакомец поморщился, словно почувствовав во рту кислый вкус, и поднял на меня взгляд. Его глаза, серые и невзрачные на первый взгляд, оказались неожиданно живыми, пронзительно умными и до боли уставшими.

— Вообще-то, юноша, неприлично сразу лезть человеку в душу. — сказал он хриплым голосом от дорожной пыли. — Тем более так неаккуратно.

— Вообще-то, юноша, неприлично сразу лезть человеку в душу. — сказал он голосом, хриплым от дорожной пыли. — Тем более так неаккуратно. Так любой опытный системщик тебя засечет.

Лериан покачал головой, но легкая улыбка тронула его губы.

— Стало лучше, Макс, но против настоящих мастеров ты все равно груб. — он подошел к сидящему мужчине. Тот поднялся, и они обменялись крепким, по-дружески коротким объятием. — Я надеялся, что здесь будешь именно ты, Гаррет. Зная его Величество, он бы не послал сюда кого попало. Но я все равно не мог знать наверняка, кого именно император счел достаточно ценным и одновременно ненужным, чтобы отправить на верную смерть.

Словно ледяная струя пробежала по моей спине, сковывая мышцы. Эти слова, произнесенные спокойным, почти бытовым тоном, прозвучали слишком буквально. Они висели в воздухе, как отравленные кинжалы.

— Что… это значит, Лериан? — спросил я, чувствуя, как холодели пальцы.

Учитель повернулся ко мне. Его лицо было серьезным, усталым, но теперь в нем не было и тени снисхождения или утешения. Лишь суровая, безрадостная правда.

— Макс, ты всерьез полагал, что существует некое волшебное средство, способное «остановить» Лес? Если бы такое было, я бы сам уничтожил эту заразу! — в его голосе впервые прорвались горечь и бессильная ярость. — Никто не знает, как это сделать. Никто! Все, чем занималась Империя на протяжении веков, — это сдерживала его натиск, отрубая щупальца, тянущиеся к нашим городам. Но сердце Леса, его источник… оно недосягаемо.

Он замолчал, давая мне в полной мере ощутить ужас этой правды.

— Единственный шанс что-то понять, найти хоть малейшую зацепку — это отправиться туда, куда не ступала нога человека. В самое сердце Леса. В место, откуда не возвращался НИКТО. Ни один отряд, ни один герой, ни один шпион. Так что да, Макс. — Лериан посмотрел мне прямо в глаза, в его взгляде я увидел суровую, безрадостную истину. — Император дал нам самую почетную и самую безнадежную миссию. Он отправил нас на верную смерть.