Системный Творец II

Глава 5

Дверь захлопнулась, отсекая последние звуки внешнего мира — отдаленные голоса, лай собак. Я остался один в тишине нашего жилища, которое теперь пахло не бедностью и отчаянием, а деревом, смолой и смутной, звенящей надеждой.

События дня пронеслись в голове калейдоскопом: унизительный и в то же время просветляющий спарринг с Каэлом, оглушительная покупка амулетов Серой, сияющие глаза Орна, ушедшего на битву за свое прошлое. Но все это было лишь фоном, назойливым шумом, мешающим сосредоточиться на главном. На том, что ждало меня здесь, в этой тишине.

Путь Закалённого Тела достиг ста процентов. Испытание «Тень Плоти» манило меня, как маяк в кромешной тьме.

Я не стал даже разжигать очаг. Снял с ног стоптанные башмаки, сбросил рубаху и рухнул на кровать, что приняла меня с знакомым скрипом. Я лежал, уставившись в потемневшие балки потолка, слушая бешеный стук собственного сердца. Оно билось не только от усталости, но и от предвкушения.

Сомнений не было. Откладывать — значит проявлять слабость. А слабых этот мир пожирал без остатка.

Сделав глубокий вдох, я закрыл глаза и погрузился в себя. На краю сознания пульсировала знакомая иконка уведомления. Я нашел ее, мысленно ухватился и скомандовал:

— Активировать. Испытание «Тень Плоти».

Мир взорвался.

Это не было похоже на плавный переход в пространство навыка «Живое ремесло». Это было насилие. Мгновенное и абсолютное. Словно гигантская, невидимая рука вцепилась мне в грудь и выдернула душу из тела вместе с позвоночником и всеми внутренностями.

Боль была всепоглощающей, белой и слепой. Я не кричал — у меня не было на это воздуха. Я не видел — мои глаза были выжжены этой вспышкой. Я просто существовал как сгусток чистого, нефильтрованного страдания.

А потом боль сменилась падением. Бесконечным, стремительным падением в абсолютную, беззвучную пустоту. Не было ни верха, ни низа, ни света, ни тьмы. Только я и всепоглощающее ничто, давящее на сознание, пытающееся раздавить его в лепешку.

И из этого ничто родилась Тень.

Она возникла не постепенно, а материализовалась сразу, вся и целиком, в двух шагах от меня. И это был я. Мой точный двойник. Та же высокая, уже налитая силой фигура, те же черты лица, тот же взгляд, полный решимости и боли. Но в его глазах не было ничего человеческого. Только холодная, бездушная ярость идеального хищника. Он был моей плотью, доведенной до абсолюта, избавленной от всех слабостей и сомнений. Моей собственной тенью, отлитой в сталь.

Испытание началось.

Он атаковал без предупреждения. Его первый удар был простым и смертоносным, как удар молота. Прямой в сердце. Я едва успел среагировать, инстинктивно уйдя вбок. Воздух со свистом рассекся у моего уха, и я почувствовал, как щека обжигается ледяным ветром, идущим от его кулака.

— Ты медленный. — прозвучал его голос. Он был точной копией моего, но искаженным металлическим скрежетом, словно кто-то провел напильником по его голосовым связкам. — Грубый. Неотёсанный. Ты — недоработка.

Второй удар. Низкий, в основание позвоночника. Я попытался блокировать предплечьем, но сила была чудовищной. Кость затрещала, боль, живая и острая, пронзила всё тело. Я отлетел назад, кувыркаясь в пустоте.

— Ты думаешь, что сила — это мышцы? — он не преследовал, а стоял на месте, наблюдая, как я корчусь от боли. — Сила — это эффективность. Идеальная траектория. Отсутствие лишних движений. Ты же сплошное лишнее движение.

Я поднялся, заставляя себя игнорировать боль в руке. Смотря на него, я пытался уловить суть, понять логику. Но её не было. Была только идеальная, отточенная машина смерти.

Он снова атаковал. На этот раз серией ударов. Быстрых, точных, не оставляющих времени на раздумья. Я парировал, уворачивался, отступал. Каждый блок отдавался огненной болью в костях. Каждый пропущенный удар оставлял на моём призрачном теле синяки, глубокие и тёмные.

Он был прав. Я был грубым. Неотёсанным. Каждый мой удар был перерасходом силы, каждый блок — запоздалым и неэффективным. Он же двигался с пугающей экономией. Ни одного лишнего микродвижения. Его удары были короче, быстрее, жёстче. Они не ломали — они проламывали. Они не били — они убивали.

Я падал. Снова и снова. Моё тело превращалось в один сплошной синяк. Ребра треснули — я чувствовал острые осколки кости, впивающиеся в лёгкое при каждом вдохе. Глаз заплыл от удара. Из разбитой губы текла кровь, солёная и горячая.

— Встань. — зазвучал его металлический голос. — Встань, неудачник. Ты должен умереть, чтобы родиться заново. Или просто умереть.

Я терял сознание от боли, и он будил меня новым ударом. Он не давал мне ни секунды передышки, ни капли пощады. Это была не схватка. Это была казнь. Медленная, методичная, беспощадная.

Но с каждым новым падением, с каждым новым переломом, сквозь туман боли и отчаяния во мне начало прорезаться что-то иное. Что-то острое и холодное. Я начал «видеть». Не глазами — они были заполнены кровью, — а всем своим избитым существом.

Я начал замечать мельчайшие детали. Как перед решающим ударом мышцы на его плече напрягались на долю секунды раньше. Как его взгляд на мгновение скользил к цели, прежде чем тело совершало движение. Как он едва заметно переносил вес тела перед атакой.

Я ещё не мог парировать его удары. Но я начал «предчувствовать» их.

В очередной раз, когда он ринулся вперёд, чтобы нанести сокрушительный удар в голову, я уже знал, откуда он придёт. Не думая, повинуясь инстинкту, я не стал блокировать. Я сделал крошечный, почти незаметный шаг в сторону и чуть присел.

Его кулак пронесся в сантиметре от моего виска. И в этот миг, используя его же инерцию, я нанёс свой удар. Слабый, жалкий, но точный. В основание шеи, в то место, где сходятся ключицы.

Он даже не дрогнул. Мой удар был для него не больше, чем укус комара. Но он… остановился. Его бездушные глаза впервые выразили нечто, отдалённо напоминающее удивление.

— Наконец-то… — проскрежетал он. — Ты начал думать телом, а не головой. Но этого все еще недостаточно.

И он изменился. Его атаки стали ещё быстрее, ещё сложнее. Он начал использовать ложные выпады, обманные движения. Он заставлял меня реагировать на угрозу, которой не было, и наносил удар с другой стороны.

Это был новый виток ада. Но и я менялся. Моё сознание отключилось полностью. Остались только чистейшие инстинкты и то самое новое, острое чувство, похожее на предвидение. Я уже не думал, когда блокировать. Я знал. Я чувствовал направление атаки кожей, за долю секунды до её начала.

Я всё так же безнадежно проигрывал. Он ломал мне кости, рвал мышцы, стирал в кровь моё призрачное тело. Но теперь я мог продержаться на полсекунды дольше. На один удар больше. Я учился. Его идеальная, смертоносная техника вбивалась в меня молотом боли, выжигалась в нейронах страданием.

Не знаю, сколько времени это длилось. В этом «не-месте» не было времени. Был только бесконечный бой. И постепенно моё тело, моё сознание начало принимать новые правила, подстраиваться. Я принялся повторять его движения. Нет, не повторять — впитывать. Мои блоки становились короче, жёстче. Уклоны — экономичнее. Я перестал бороться с его силой — я начал её использовать, перенаправлять, как меня учил Каэл, но на совершенно новом, инстинктивном уровне.

И в один из моментов случилось невозможное.

Он пошёл в свою коронную атаку — серию из трёх ударов, которая уже много раз отправляла меня в нокаут. Прямой в голову, низкий в живот, и сокрушающий ребром ладони в шею. Я «почувствовал» первый удар ещё до того, как его плечо дрогнуло. Я не стал уворачиваться, лишь сделал микрошаг навстречу и подставил предплечье под его удар, но не жестко, а смягчая, уводя его руку чуть в сторону. Его кулак пролетел мимо. Второй удар, в живот, я встретил коленом, гася его силу. И когда его рука пошла наносить третий, финальный удар, моя собственная рука уже была там. Я не блокировал. Я перехватил его запястье в воздухе, остановив смертоносное движение.

Мы замерли. Его стальные пальцы были в сантиметре от моей шеи. Моя рука, дрожащая от напряжения, сжимала его запястье. Он смотрел на меня. И в его бездушных глазах что-то изменилось. Появилось что-то… одобрительное.

— Достаточно. — сказал он, и его голос впервые потерял металлический скрежет, став просто моим голосом. — Фундамент заложен. Остальное — дело практики.

Он растворился. Просто исчез, словно его и не было.

Пустота вокруг меня заколебалась, поплыла. Боль, невероятная, всепоглощающая, накрыла меня с головой. Но сквозь неё я услышал голос Системы — чистый, безэмоциональный, и от того ещё более сладостный.

Испытание «Тень Плоти» пройдено.

Стадия «Закалённая Плоть» повышена.

Все показатели Силы, Выносливости и Живучести увеличены.

Пассивный эффект: «Закалка» усилен. Сопротивление физическому воздействию +5 %.

Получен скрытый пассивный навык: «Боевое Чутьё».

Описание: Развитое подсознание и инстинкты позволяют предчувствовать исходящую угрозу и намерения противника. Даёт шанс на автоматическое уклонение или парирование неожиданных атак. Эффективность растёт со стадией Пути Закалённого Тела.

Я не успел даже осмыслить это, как мир рухнул в чёрную бездну.

Я проснулся от того, что в щель под дверью ударил луч утреннего солнца. Проснулся легко, без привычного стона и ощущения, что по мне проехался отряд тяжёлой кавалерии.

Я полежал несколько секунд, прислушавшись к себе. Ничего. Ни ломоты, ни боли, ни скованности в мышцах. Только приятная, упругая усталость, как после хорошей, качественной работы. Я поднял руку — она слушалась идеально. Сжал кулак — пальцы сложились легко и быстро, без намёка на дрожь.

Вскочив с постели, я сделал несколько пробных движений — махи руками, приседания, наклоны. Тело отзывалось мгновенно, послушно, как хорошо смазанный механизм. Я чувствовал каждую мышцу, каждую связку. Они были теми же, но… другими. Более плотными, более собранными.

Вспомнив вчерашний кошмар, я мысленно вызвал интерфейс Системы.

Путь Закалённого Тела

Стадия: Закалённая Плоть (Укреплённая)

Прогресс: 0.1%

Настоящее. Всё это было настоящим. Я не просто выжил в том аду — я вышел из него преображённым. Сильным. Готовым.

Быстро умывшись ледяной водой и переодевшись в чистую тренировочную форму, я почти бегом пустился к плацу. Впервые за всю неделю я шёл на занятие к Горсту не как на казнь, а как на праздник. Мне не терпелось проверить свои новые возможности.

Капитан и Каэл уже ждали на своём привычном месте. Горст, как всегда, был высечен из гранита и недоверия. Каэл — спокоен и невозмутим, как вода в глубине колодца.

— Вовремя. — бросил Горст, окинув меня своим рентгеновским взглядом. — Выглядишь бодрее, чем вчера. Нашёл, наконец, как выспаться?

— Что-то вроде того, капитан. — ухмыльнулся я.

— Не зазнавайся. Десять кругов. Бег с высоким подниманием бедра. Марш!

Я рванул с места, готовый к привычной пытке. Но уже на первом круге я понял, что что-то не так. Вернее, всё было «так», но… по-другому. Ноги, еще вчера гудящие свинцовой тяжестью, сегодня были лёгкими и пружинистыми. Дыхание оставалось ровным и глубоким, лёгкие не рвались наружу, сердце не пыталось выпрыгнуть из груди. Я бежал. Легко, почти играючи, наслаждаясь каждым движением, каждым толчком стопы от земли. То, что ещё вчера казалось изуверством, сегодня ощущалось как качественная, бодрящая разминка.

Я закончил десять кругов и подбежал к Горсту, даже не вспотев как следует.

— Готово, капитан.

Он молча смерил меня долгим, пристальным взглядом. Его глаза сузились. Каэл, вставший чуть поодаль, тоже слегка склонил голову набок, словно заинтересованный сокол.

— Хм. — хрипло произнёс Горст. — Похоже, вчерашний урок пошёл тебе на пользу. Ладно, раз размялись, давайте перейдем к главному. Каэл, покажи ему, что скорость и техника всё ещё правят балом.

Мы снова встали друг напротив друга в центре плаца. Я принял базовую стойку, которой меня учили вчера, и почувствовал, как тело само заняло идеальное положение — устойчивое, собранное, готовое к движению в любую сторону.

Каэл атаковал первым. Его движение было столь же молниеносным и нечитаемым, как и вчера. Но сегодня… сегодня я «увидел» его. Не глазами — они лишь фиксировали уже начавшийся разворот плеча, — а всем своим существом. Я почувствовал исходящую от него угрозу, как дуновение холодного ветра за мгновение до удара молнии.

Мой блок сработал сам собой. Быстро, чётко, на опережение. Я не просто подставил предплечье — я встретил его руку в самой начальной фазе удара, погасив его силу в зародыше.

Раздался сухой, костяной щелчок. Каэл отпрыгнул назад, впервые за всё время нашей тренировки на его лице мелькнуло неподдельное удивление. Он потряс слегка онемевшей кистью.

— Неплохо. — произнёс он своим ровным голосом. — Очень неплохо.

Горст, наблюдавший за всем этим, не проронил ни звука, но его взгляд стал ещё тяжелее, ещё пристальнее.

Каэл снова пошёл в атаку. На этот раз он не церемонился. Его удары посыпались на меня градом — быстрые, жёсткие, точные. И я… я парировал. Не все, конечно. Большинство. Но я видел! Видел каждое его движение за мгновение до того, как оно завершалось. Моё тело реагировало само, повинуясь не мозгу, а тому самому «Боевому Чутью». Я уворачивался, подставлял блоки, уходил с линии атаки.

Это было необъяснимое чувство. Словно кто-то включил внутри меня замедленное воспроизведение. Я всё так же не мог сравниться с ним в скорости и технике. Его удары, которые я не успевал предугадать, достигали цели, отзываясь глухой болью. Но их стало меньше. Намного меньше. Если вчера я был лишь мальчиком для битья, то сегодня я был… спарринг-партнёром.

Он не смог уложить меня с первой же атаки. Ни со второй. Ни с десятой. Мы кружили по плацу, и я ловил его внимательный, изумлённый взгляд. Он пытался понять, что произошло. Пытался найти новую тактику, чтобы пробить мою оборону.

В конце концов, он всё же взял верх. Использовав сложную комбинацию из обманных движений и настоящей атаки, он всё же провалился мне за спину и провел болевой приём, заставив сдаться. Но это была не лёгкая победа. Это была победа, добытая потом. И для меня это было равносильно триумфу.

Я поднялся с земли, отряхиваясь, и встретился взглядом с Горстом. Капитан смотрел на меня так, словно видел впервые. Его обычное каменное лицо было искажено гримасой глубокого, почти недоумённого раздумья.

— Ладно, на сегодня хватит. — хрипло произнёс он после долгой паузы.

— Уже? — не удержался я. Я был полон энергии, готовый продолжать ещё часа два.

— Уже. — отрезал Горст. Его взгляд был тяжёлым, нестираемым. — Похоже, вчерашняя встряска пошла тебе на пользу. Ты… прогрессируешь. Неестественно быстро.

Я почувствовал лёгкий укол тревоги. Не погорячился ли я? Не слишком ли очевидным стал мой скачок?

— Стараюсь, капитан. — буркнул я, опуская глаза.

— «Стараюсь». — он фыркнул. — Ладно. С завтрашнего дня программа меняется. Раз обычные методы на тебя не действуют, придётся подойти к вопросу… творчески. Иди отдыхай. Тебе еще понадобятся силы.

Он развернулся и ушёл, не попрощавшись. Каэл кивнул мне на прощание и последовал за отцом.

Я остался на плацу один, с лёгким недоумением и щемящим чувством ожидания в груди. «Подойти творчески» от Горста звучало довольно зловеще, но я был бы рад и этому. Любому движению вперёд. Любому шансу стать сильнее.

Вернувшись домой, я обнаружил, что он пуст. Ни Орна, ни следов его присутствия — очаг холодный, инструменты аккуратно убраны, постель старика не помята.

Странно. Обычно он к этому времени уже возвращался, чтобы приготовить нам скудный обед и рассказать о своих дневных перипетиях. Меня кольнула лёгкая тревога, но я отогнал её прочь. Орн был взрослым мужчиной, а не ребёнком. Наверняка задержался по своим делам. Может, в той же управе.

Решив не зацикливаться, я вышел во двор, намереваясь умыться и смыть пот после тренировки. Но, зачерпнув воду из бочки, я обнаружил, что она почти пуста. На дне плескалась жалкая лужица.

Вот же чёрт. Совсем забыл, что недавно израсходовали почти всю воду на стройке, а новую я так и не натаскал. Замечательно. Как раз то, что нужно, чтобы растратить остатки неукротимой энергии, бушевавшей во мне.

Взяв коромысло и два пустых ведра, я направился в сторону реки. Дорога была знакомой, но сегодня я шёл по ней с совершенно новыми ощущениями. Вёдра, обычно оттягивающие плечи к земле, казались невесомыми. Я шёл быстрым, энергичным шагом, наслаждаясь тем, как работают мышцы ног и спины, как легко и глубоко дышится.

Спускаясь к воде по тропинке, я увидел знакомую фигуру. Лина, согнувшись, наполняла свои вёдра у самой кромки воды. Услышав чьи-то шаги, она обернулась. Увидев меня, девушка на мгновение застыла, а затем быстро отвернулась, сделав вид, что не заметила. Но я успел уловить на её лице смесь смущения и чего-то ещё, чего я не мог понять.

— Привет. — окликнул я её, подходя ближе.

— Привет. — она ответила, не поднимая глаз, продолжая возиться с вёдрами.

— Вода закончилась. — пояснил я, ставя свои вёдра на землю и набирая воду. — Пришёл пополнить запасы.

— Я вижу. — она кивнула, наконец закончив своё дело и выпрямляясь. Её лицо было раскрасневшимся от наклона, на лбу блестели капельки пота.

Мы постояли в неловком молчании. Я видел, как тяжело ей давалось таскание этих вёдер. Вспомнил, как она ухаживала за мной в лазарете, её тихую, но твёрдую доброту.

— Слушай. — сказал я, решительно снимая с её плеч коромысло. — Давай сегодня я. Отдам долг.

Она удивлённо посмотрела на меня.

— Что? Нет, не надо, я сама…

— Не спорь. — я уже перехватил её полные вёдра и водрузил их на своё коромысло. — Ты мне помогла, когда я был в нужде. Теперь моя очередь. Сиди тут, отдыхай. Я быстро.

Не дав ей возразить, я развернулся и быстрым шагом, почти бегом, помчался вверх по тропинке. Вёдра действительно казались невесомыми. Я нёсся к нашему дому, расплёскивая воду, но не обращая на это внимания. Вылив воду в бочку, я так же быстро вернулся к реке, где Лина всё ещё стояла в лёгком ступоре.

— Следующая партия! — крикнул я ей, хватая её пустые вёдра и снова наполняя их.

Я работал как заправский водонос. Сновал туда-обратно, от реки к своему дому, затем к дому Лины, потом к дому бабушки Агаты. Я не чувствовал ни усталости, ни тяжести. Только приятное жжение в мышцах и удовлетворение от хорошо сделанной работы. Лина сначала пыталась протестовать, потом сдалась и просто сидела на камне, наблюдая за моей суетой с лёгкой, смущённой улыбкой.

Мы закончили быстро. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая реку в золотые и багровые тона. Я вылил последнее ведро в кадушку у крыльца Агаты и с удовлетворением вытер лоб.

— Ну вот и всё. — сказал я, поворачиваясь к Лине, которая на последней ходке пошла со мной.

— Спасибо. — она улыбнулась, и на этот раз улыбка была тёплой и искренней. — Я… я не ожидала.

— Пустяки. — махнул я рукой.

В этот момент со стороны улицы послышались голоса. Мы обернулись. К дому Агаты подходили двое — сама бабушка, опирающаяся на свою резную палку, и… Орн. Они о чём-то оживлённо беседовали, и старик жестикулировал, что-то горячо доказывая.

— Вот же старый ловелас. — не удержался я от усмешки. — Решил на старости лет вспомнить молодость? Пользуется случаем проводить даму до дома.

Лина сдержанно фыркнула.

Они подошли ближе и заметили нас. Орн сначала удивлённо поднял бровь, увидев меня здесь, а потом широко ухмыльнулся.

— А, наши водоносы! — провозгласил он. — Молодцы! А мы как раз вернулись из управы. Дела решали. И знаешь что? — он выдержал небольшую паузу для драматизма. — Мастерская! Она снова моя! Официально, по всем бумагам!

Я не мог сдержать улыбки, глядя на его сияющее лицо.

— Орн, это прекрасно! Поздравляю!

— Да уж, не чета прошлым временам. — кивнула Агата, её острые, живые глаза с интересом перебегали с меня на Лину и обратно. — Спасибо, Макс, что помог девочке. Старость не радость, а вода сама в дом не приходит.

— Не за что, бабушка. — вежливо ответил я, всё ещё находясь под впечатлением от радостной новости Орна.

— Ну, раз с мастерской всё сладилось. — продолжил старик, и его лицо стало ещё более серьёзным и торжественным. Он достал из-за пазухи аккуратно свёрнутый и перевязанный бечёвкой свёрток бумаг. — То и до другого дела руки дошли. Держи. Это тебе.

Он протянул мне свёрток. Я взял его, недоумённо переворачивая в руках. Бумаги были плотными, на ощупь шершавыми.

— Что это? — спросил я.

— Это, мальчишка, — голос Орна дрогнул, — это твой дом. Вернее, документы на него. На дом твоих родителей.

У меня перехватило дыхание. Я уставился на свёрток, потом на него, не в силах понять.

— Я… я не понимаю.

— Агата ворошила архивы, наводила порядок. — объяснил Орн, кивая в сторону старухи. — И нашла бумаги на переход собственности. Липовые, криво сработанные. Она их аннулировала, признав недействительными. И знаешь, кто был тем «благодетелем», что дал твоему отцу деньги в долг под грабительские проценты и потом отобрал дом? Наш старый друг Клейн. Так что дом… — Орн выдохнул. — Дом снова твой.

Я стоял, сжимая в руках свёрток, и не знал, что чувствовать. Радость? Облегчение? Злость? Всё смешалось в один большой, непонятный ком. У меня снова был дом. Место, откуда вышвырнули мальчишку, в чьем теле я оказался. Но что он значил для меня лично? Да абсолютно ничего. Единственное, что радовало, так это то, что справедливость восторжествовала.

Но все-таки этот дом был мне не нужен. Совсем. Мой дом был здесь, рядом с этим чудаковатым, мудрым стариком, учившим меня большему, чем просто ремеслу.

— Спасибо. — сказал я тихо, глядя то на Агату, то на Орна. — Огромное спасибо. Но… — я перевёл взгляд прямо на старика. — Ты не будешь против, если я останусь с тобой? Этот дом мне и даром не нужен. Я уже привык тут.

Орн смотрел на меня, и его глаза вдруг наполнились влагой. Он быстро, по-стариковски несмело, смахнул непрошеную слезу и хрипло рассмеялся.

— Конечно не против, дурак ты этакий! — он шагнул вперёд и крепко, по-мужски обнял меня, хлопая по спине. — Я же тебя как сына… Ну, ты понял.

Я понял. И мне стало тепло на душе.

— Ну, вот и славно. — проскрипела Агата, опираясь на палку. — А то я уж думала, придётся тебе одному в том сарае мыкаться. Ещё раз спасибо за воду, Макс. Стыдно сказать, но без помощи молодых нам, старикам, совсем туго.

— Всегда пожалуйста, бабушка. — я улыбнулся. И тут меня осенило. — Кстати, о воде… Я вот что хотел спросить. Почему, собственно, все колодцы в нашем районе пустые?

Орн и Агата переглянулись. Их лица стали серьёзными.

— Неизвестно. — вздохнула Агата. — Много лет назад вода просто ушла. Все колодцы разом обмелели, а потом и вовсе высохли. Никто не знает почему. То ли почва просела, то ли жилы подземные куда-то ушли… Наш район бедный, властям не до нас. Вот и приходится к реке топать.

— Странно. — пробормотал я. — Очень странно. Не может вода просто так взять и уйти.

— Может всё что угодно. — буркнул Орн. — В наше-то время.

Но мне его слова не показались убедительными. Во мне зашевелилось любопытство. Это была загадка, а я всегда любил загадки.

— Ладно. — сказал я, глядя на потемневшее небо. — Завтра надо будет заняться мастерской. А после… после, пожалуй, стоит разобраться и с этой историей.

Я посмотрел на высохший колодец во дворе Агаты, на его почерневшее, замшелое горло, уходящее в темноту. И почувствовал, как внутри загорается новый, пока ещё маленький, но очень упрямый огонёк. Огонёк охотника за тайнами.

Завтра будет интересный день.