Системный Творец II

Глава 4

Проснулся я от того, что всё моё тело единогласно и недвусмысленно потребовало моей немедленной смерти. Не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. Казалось, каждая мышца, каждый сухожилий, каждая микроскопическая фибра плоти взбунтовалась, сформировала профсоюз и объявила бессрочную забастовку под лозунгом «Хватит это терпеть!».

Прошла уже неделя. Целых семь дней с момента первой, адской тренировки с капитаном Горстом. Семь дней, которые стёрлись в единый, непрерывный, изматывающий марафон боли, пота и железной дисциплины. Я наивно полагал, что с каждым днем будет легче. Что тело привыкнет, адаптируется, перестанет посылать в мозг панические сигналы спасения после каждого приседания.

Как же я ошибался.

Капитан Горст был не просто учителем. Он был гением садизма, виртуозом страдания, архитектором мышечной боли. Он словно обладал даром ясновидения, прицельно выискивая в моём теле ещё не задействованные, доселе мирно спавшие группы мышц и с безжалостной точностью бомбардируя их до полного уничтожения. Если вчера он ломал меня многочасовым бегом с утяжелителями на щиколотках и запястьях, то сегодня заставлял часами стоять в немыслимых статических стойках, от которых ноги начинали дымиться, а сознание уплывало в тёплые объятия забытья. Если позавчера мы до тошноты отрабатывали силовые взрывные упражнения, то сегодня он мог заставить меня ползать по плацу по-пластунски, имитируя преодоление заграждений под воображаемым огнём, пока песок не набивался в каждую пору, а руки не стирались в кровь.

И так — каждый день. Никакого привыкания. Только постоянно растущий, изощрённый ад.

Но была и обратная сторона этой ледяной, вымощенной болью дороги. Плоды. Осязаемые, видимые, потрясающие воображение.

Моё тело изменилось. Кардинально. Исчезла былая угловатость, подростковая нескладность. Плечи стали шире, грудь — массивнее, а мышцы спины и пресса оформились в твёрдый, рельефный корсет, который я с удивлением мог нащупать сквозь кожу. Движения стали собраннее, чётче, экономнее. Я не просто стал сильнее — я стал другим. Более плотным, более сбитым, более… готовым. Готовым к чему угодно.

И лучше всего об этом говорили сухие, безэмоциональные цифры Системы, которые я лихорадочно проверял каждое утро, едва придя в сознание.

Путь Закалённого Тела

Стадия: Закалённая Плоть

Прогресс: 98.2%

До заветной сотни, до нового скачка, до следующего уровня силы оставался буквально один шаг! Одно последнее, решающее усилие. Мысль об этом жгла сильнее любой мышечной боли. Это было как стоять на краю пропасти, зная, что за ней — невероятные возможности. Сегодняшнее занятие должно было стать тем самым финальным рывком. Тем самым последним сантиметром, который отделял тебя от вершины.

С невероятным усилием воли, преодолевая дружный вопль всех клеток своего тела, я оторвал себя от кровати. Сегодня я был готов на всё. Даже на новые извращения капитана.

Не меньшие, хотя и совершенно иного свойства, изменения происходили и в другой сфере моей жизни. Вечера, а иногда и часть ночи, я посвящал Орну и его мастерской.

После того, как старик окончательно поверил в возможность возвращения своей лавки, в нём проснулся давно забытый азарт и энергия творца. Он был неутомим. И я, как верный оруженосец, следовал за ним.

Мы работали с деревом. Но не так, как раньше. Орн учил меня понимать материал, чувствовать его душу. Видеть не просто кусок дерева, а его историю — годовые кольца, говорящие о засухах и дождливых годах, свилеватости, скрытые напряжения в волокнах.

Я забыл о «Живом ремесле» как о системном навыке. Я не пытался его активировать, не ждал подсказок интерфейса. Я просто впитывал знания старика, как губка. Учился держать резец, чувствовать его угол атаки, давление. Учился шлифовать, полировать, подбирать породы дерева друг к другу.

И Система это ценила. Тихо и ненавязчиво, прогресс навыка медленно, но верно полз вверх.

Живое ремесло I: 49.1 %

Я был уверен — когда я снова решусь войти в пространство навыка, результат будет совершенно иным. Я уже был не слепым котёнком, тыкающимся лапкой в незнакомые кнопки. Я стал учеником, получившим основы.

Мы с Орном пустили в ход мои стратегические запасы — щепу, что я насобирал во время осады и после уничтожения Оплотов. Старик сначала ворчал, что работать с таким мелкими, почти что пылевидными фрагментами — неблагодарный труд. Но потом его глаза загорелись азартом экспериментатора. Он нашёл способ! Мы спрессовывали щепу со смолой, создавая уникальные композитные пластины, которые затем врезали в основу из прочной, но неодухотворённой древесины. Получались крепкие, красивые и, что главное, действенные заготовки для амулетов.

Город затих. После того как группа «Коготь» провела свою «зачистку», а дозоры дожали остатки расползшейся нечисти, наступил хрупкий, но настоящий мир. Никаких новых нападений. Страшная «зараза», что пустила корни внутри стен, так и не была найдена. Возможно, её источник был уничтожен вместе с Оплотами. А может, она просто затаилась, выжидая. Но пока — тишина. И это позволяло нам работать.

Все останки монстров и были тщательно собраны и сожжены на огромных кострах под надзором стражников Горста. Ни одно заражённое бревно, ни одна щепка не попали в город. Это была жестокая, но необходимая мера. И она сработала.

Добравшись до плаца, я замер на мгновение, с удивлением протерев глаза. Картина была непривычной.

Капитан Горст, как обычно, стоял посреди вытоптанной земли, высеченный из гранита и безразличия. Его руки были скрещены на груди, а взгляд был направлен на меня. Но сегодня он был не один.

Рядом с ним, прислонившись к столбу для тренировочных мешков, стоял парень. Лет семнадцати, не больше. Высокий, почти как я, но сложенный не вширь, а скорее в длину — поджарый, жилистый, с узкими плечами и длинными, мускулистыми руками. Волосы цвета воронова крыла, коротко остриженные, лицо с резкими, угловатыми чертами, пока ещё без отцовской грубости, но уже с тем же стальным, не по годам взрослым прищуром. Он был одет в простую, но качественную тренировочную форму, и даже в расслабленной позе в нём чувствовалась пружинистая, собранная готовность к движению.

— Наконец-то. — раздался привычный хриплый голос Горста. — А я уж думал, ты передумал и сбежал из города, испугавшись сегодняшнего урока.

— Никуда я не сбегу, капитан. — буркнул я, подходя ближе. Моё внимание было приковано к незнакомцу.

— Макс, знакомься. Это Каэл, — капитан кивнул в сторону парня, — мой сын. С сегодняшнего дня он будет принимать активное участие в твоём обучении.

Сын? Никто никогда не упоминал, что у Горста есть сын. Парень оттолкнулся от столба и сделал шаг вперёд. Его движение было плавным, почти бесшумным.

— Привет. — произнёс он. Голос у него был спокойный, ровный, без отцовской хрипоты, но с той же стальной ноткой.

— Макс. — отрекомендовался я, протягивая руку.

Наши ладони встретились. И я почувствовал это. Его рукопожатие не было силовым, демонстративно-грубым. Оно было… точным. Его пальцы сложились вокруг моей кисти не как тиски, а как идеально подогнанный механизм, оказывая ровно такое давление, чтобы продемонстрировать контроль, но не вызвать ответной агрессии. И это было куда сильнее. Моё собственное, уже далеко не слабое рукопожатие, встретило не груду мышц, а словно упругий, стальной трос. Я ответил тем же, сжав его руку с силой, способной согнуть железный прут. Каэл лишь слегка приподнял бровь, но не дрогнул. Его лицо осталось невозмутимым. Мы разжали ладони, молча измерив друг друга взглядами.

— Ну, раз познакомились, приступим. — нарушил момент капитан. — Разминка. Десять кругов. Бег с высоким подниманием бедра. Марш!

Разминка прошла в привычном, выматывающем режиме. Каэл бежал рядом со мной легко, почти играючи, его дыхание оставалось ровным, в то время как я уже хрипел, как паровоз. Но я выдержал. Моё тело, измученное неделей ада, всё ещё находило силы.

После бега Горст не стал заставлять нас делать силовые упражнения. Вместо этого он отошёл в сторону, скрестив руки на груди.

— Ладно, достаточно. Каэл, покажи нашему новобранцу, чего он стоит на самом деле. Рукопашный бой, лицом к лицу.

Спарринг? С сыном капитана? Да легко! Я видел, как он двигается — быстро, технично, но я-то стал мощным, как бык. Мои удары могли крушить щиты, мои захваты — ломать кости. Что он может противопоставить грубой силе?

Мы встали друг напротив друга в центре плаца. Каэл принял низкую, устойчивую стойку, его руки поднялись для защиты, взгляд сфокусировался на мне. Я же, уверенный в своём превосходстве, лишь слегка согнул ноги, готовясь просто снести его с ног.

— Начинайте. — скомандовал Горст.

Я сделал шаг вперёд и нанёс прямой удар в голову. Не в полную силу, конечно, процентов на пятьдесят. Я же не зверь.

И затем… затем случилось унижение.

Каэл даже не стал блокировать. Он сделал лёгкое, почти невесомое движение корпусом, и мой кулак пролетел в сантиметре от его виска. В тот же миг его собственная рука, быстрая, как змеиный язык, щёлкнула по моему запястью, сбивая траекторию, а нога плавно подставилась мне под опорную ногу.

Я не упал. Я просто грузно и нелепо рухнул на землю, как мешок с картошкой, подняв облако пыли. От неожиданности я даже не сразу понял, что произошло.

— Вставай. — раздался голос Горста. — Здесь не спальное место.

Я поднялся, сгорая от стыда и лёгкой досады.

— Так, теперь серьёзно. — проворчал я и снова ринулся в атаку, нанося серию более быстрых и мощных ударов.

То, что последовало дальше, даже нельзя было назвать боем. Это был разгром. Полный и тотальный. Каэл не сидел в защите. Он двигался. Он был тенью, неуловимым фантомом. Он не блокировал мои удары — он их обходил. Каждое моё движение он читал заранее. Моя мощь и стальная мускулатура оказались абсолютно бесполезными. Он использовал мою же силу против меня. Мои собственные рывки и провалы помогали ему выводить меня из равновесия. Он бил не сильно, но невероятно точно — по нервным узлам, по сухожилиям, по точкам опоры. Его удары были похожи на уколы иголок — не смертельные, но до безумия раздражающие и болезненные.

Я падал. Снова и снова. Я пытался схватить его, повалить, использовать свою массу — но он выскальзывал из любых захватов, как угорь, оставляя меня самого валяться в пыли.

Это было не просто поражение. Это была демонстрация полной, абсолютной беспомощности. Я был слоном, которого загонял и тыкал копьём юркий, но невероятно умный пигмей. Я рычал от злости, пыхтел, бросался снова — и все равно летел на землю.

В какой-то момент, после особенно нелепого падения, когда я уже просто лежал на спине, уставившись в небо и пытаясь отдышаться, ко мне протянулась рука. Рука Каэла.

— Нормально? — спросил он без тени насмешки. В его глазах читалось лишь холодное, профессиональное любопытство.

Я молча взял его руку, и он с лёгкостью поднял меня на ноги. Моё эго было втоптано в грязь вместе с моим телом.

— Ну что, прочувствовал? — раздался голос Горста. Он подошёл к нам, его каменное лицо было невозмутимым.

— Он… он меня не бил, а просто валял! — выдохнул я, с трудом переводя дух.

— Именно. — кивнул капитан. — Он тебя не бил. Он тебя учил. Учил самому главному уроку: голой физической силы, какой бы запредельной она ни была, всегда будет мало против поставленной техники, скорости и головы на плечах. Ты — это кусок сырого, необтёсанного гранита. Мощный, тяжёлый, но бесполезный без руки мастера. Ты можешь бить с силой, способной убить медведя, но если ты не попадёшь — это ничего не значит. Каэл — один из лучших бойцов рукопашного боя в нашем гарнизоне. И с сегодняшнего дня он будет учить тебя азам. Как стоять, как двигаться, как бить и как падать. Понятно?

Я молча кивнул, всё ещё не в силах вымолвить ни слова. Унижение постепенно начало сменяться холодным, трезвым осознанием. Он был абсолютно прав.

— Понятно, капитан.

— Отлично. Тогда продолжим. Каэл, покажи ему базовую стойку. И как правильно падать, чтобы ничего себе не сломать. А потом добавим к этому силовухи. С сегодняшнего дня наш распорядок меняется.

Остаток тренировки прошёл в новом ключе. Каэл оказался строгим, немногословным, но очень толковым учителем. Он не кричал, не унижал. Он просто показывал, объяснял, заставлял повторять снова и снова, пока движение не начинало отскакивать от зубов. Базовая стойка. Перенос веса. Работа ног. Простейшие блоки и уклоны. И да, как правильно падать — кувырком, гася инерцию, а не шлёпаться плашмя, подставляя под удар все внутренние органы.

А потом, как только я начинал хоть немного схватывать азы, Горст-старший вставлял свои пять копеек, добавляя к техническим упражнениям адские силовые сеты. Приседания с Каэлом на плечах. Отжимания с его давлением на спину. Борьба за удержание равновесия на одной ноге, пока второй ты пытаешься отразить его атаки.

Это был уже совершенно другой уровень ада. Сочетание изматывающей силовой нагрузки с необходимостью постоянной концентрации на технике. Мозг плавился, тело горело. Но я цеплялся за каждое слово Каэла, впитывал каждое его движение. Я видел разницу. И я жаждал этой разницы для себя.

Когда Горст наконец произнёс заветное «Хватит на сегодня», я рухнул на землю, но на этот раз — правильно, с перекатом, как учили. Я лежал, глядя в небо, и чувствовал, как по всему телу разливается знакомая, но на этот раз втройне усиленная волна боли и усталости. Но вместе с ней — и странное чувство глубокого, почти медитативного удовлетворения.

И тогда я увидел всплывающую строку в углу зрения, которую я ждал все эти долгие дни.

Путь Закалённого Тела

Стадия: Закалённая Плоть

Прогресс: 100%

Доступно Посвящение: Испытание «Тень Плоти»

ВНИМАНИЕ: Процесс болезненный и требует полной концентрации и безопасности. Рекомендуется найти укромное место.

Да! Вот оно! Наконец-то! Адреналин ударил в голову, моментально заглушая боль. Я подскочил на ноги, собрав остатки воли в кулак.

— Капитан! Каэл! Спасибо за тренировку! Мне срочно нужно… — я запнулся, не зная, как объяснить свою спешку.

Горст внимательно посмотрел на меня, и мне показалось, что в его глазах мелькнуло понимание. Он кивнул.

— Иди, новобранец. Завтра в это же время. Не опаздывать. И да, держи. — он кинул мне склянку с зельем, что убирало усталость. — Заслужил.

Я кивнул, выпил жидкость, и, не мешкая, почти побежал с плаца. Сердце колотилось в груди от предвкушения. Я мчался домой, уже представляя, как пройду это испытание, как поднимусь на новую ступень силы, как…

— А, вот и ты! — у дома меня перехватил Орн. Он был уже одет в свой лучший, хоть и поношенный, кафтан, а в руках держал аккуратно завёрнутый в грубую ткань свёрток. Его глаза блестели от нетерпения. — Живо заходи и переодевайся во что-нибудь получше! Негоже спасителю города в потных обносках ходить! Сегодня наш день!

Я замер на пороге, чувствуя, как мои планы рушатся с оглушительным треском.

— Орн, я… мне нужно… — я попытался найти подходящие слова.

— Ничего тебе не нужно, кроме как зарабатывать деньги на будущее! — отрезал старик, суя мне в руки миску с дымящейся похлёбкой. — Ешь быстро! Мы выдвигаемся на рынок! Пора продавать наши шедевры!

Он был непреклонен. Я видел это по его сжатым губам и решительному взгляду. Спорить было бесполезно. С обречённым вздохом я проглотил похлёбку, едва чувствуя её вкус, и переоделся в чистую рубаху и штаны. Испытание придётся отложить. Мысль об этом вызывала лёгкое бешенство, но поделать я ничего не мог. Орн вложил в эти амулеты душу. И я ему был должен.

— Ладно, я готов, — сказал я, выходя из дома.

— Вот это другое дело! — Орн довольно хмыкнул и тронулся в путь своей разваливающейся, но быстрой походкой.

Рыночная площадь ещё не до конца оправилась после осады. Многие лавки стояли закрытыми, с заколоченными ставнями — их хозяева либо погибли, либо ушли с караваном беженцев. Из-за этого нам удалось договориться о местечке за совсем скромную плату. Правда, место это было, мягко говоря, не самым проходным — самый дальний угол площади, почти у самой стены, где тень от башни ложилась рано, а прохожих было раз-два и обчёлся.

Но Орн не унывал. Он с торжественным видом развернул свою ткань на прилавке, аккуратно выложив на неё наши творения. Их было шесть. Шесть амулетов, каждый — уникальный. Не просто куски дерева, а настоящие маленькие инструменты выживания, в которые мы вложили всё своё мастерство и драгоценную щепу от монстров.

Орн принял позу мастера, ожидающего признания, и начал зазывать покупателей. Его хриплый голос разносился по округе:

— Эй, народ! Подходи, не стесняйся! Не безделушки, а орудия для жизни! Для тех, кто не собирается сдаваться Лесу! Работа мастера Орна!

Люди проходили мимо, бросая равнодушные или скептические взгляды. Шло время, а наш прилавок оставался без внимания. Начинало казаться, что день пройдёт впустую. Я уже начал поглядывать в сторону дома, снова думая о заветном испытании, как вдруг…

Мимо нашего прилавка прошла Сера. Женщина из группы «Коготь». Она была в своих лёгких, изящных доспехах, которые словно состояли из теней и отполированной стали. Её взгляд, быстрый и всевидящий, скользнул по нашим амулетам и задержался. Не на их виде, а на едва уловимом мерцании вкраплений спрессованной щепы.

Она остановилась, повернулась и подошла к прилавку. Орн, увидев её, на мгновение сник, вероятно, приняв её за очередного любопытствующего.

— Что это? — спросила Сера. Её голос был низким, мелодичным, но без теплоты. Её пальцы, быстрые и точные, повертели один из амулетов — небольшой диск из тёмного дуба с инкрустацией в виде спирали.

— Амулеты, госпожа! — оживился Орн. — Но не простые! Это инструменты! Вот этот, что у вас в руках, — «Узор Чащобы». Для тех, кто ходит в глубину Леса. Он не скрывает своего носителя, он запутывает след. Не невидимость, но ценные секунды на реакцию тоже не лишние.

Палец Серы переместился на другой амулет — грубоватый, из светлого ясеня, с острыми гранями.

— А это? — поинтересовалась она.

— «Сердце Бури». — с гордостью произнёс Орн. — Для кузнецов и механиков. Рука мастера не дрогнет, а глаз не устанет от мелкой работы. Дает концентрацию и терпение. Но долго носить нельзя — голова заболит, словно от перепоя.

Третий амулет был похож на сплющенный желудь, тёплый на ощупь.

— «Жёлудь Терпения». Для раненых. Не лечит, но глушит самую острую боль, позволяет сохранить ясность ума, чтобы добраться до лекаря. Одноразовый, работает часов шесть, потом трескается.

Сера молча кивнула, её взгляд скользнул к следующему — тонкому обручу из переплетённых древесных волокон.

— «Обруч Тишины». Глушит звук шагов на мягкой земле, приглушает шелест одежды.

Пятый был самым красивым — капля красного дерева с тончайшей, словно паутина, резьбой.

— «Кровь Древа». Для растений. Ускоряет рост рассады, помогает больным побегам окрепнуть. Садоводы платили бы за него золотом… будь у нас сейчас садоводы.

И последний, шестой, был невзрачным, почти грубым бруском.

— «Якорь». Для тех, кого тошнит от скверной энергии вырожденных мест. Убирает дурноту, головокружение. Не защитит, но позволит не упасть замертво у входа в логово какой-нибудь гадости.

Сера выслушала все описания молча, её лицо оставалось невозмутимым. Она снова взяла в руки первый амулет, «Узор Чащобы», и на мгновение прикрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то.

— Интересно. — произнесла она наконец, открыв глаза. — Очень… специфично. Не массовый товар, но для определённых задач… Это всё, что у тебя есть?

— Всё, что есть на сегодня, госпожа! — почтительно кивнул Орн.

— Я беру всё. — сказала Сера просто, доставая из складок своего одеяния небольшой, но явно туго набитый кошель.

Орн замер с открытым ртом. Я тоже не мог поверить своим ушам.

— В-всё? — переспросил старик.

— Все шесть. Называйте цену. — она бросила кошель на прилавок. Золотые монеты внутри весело звякнули.

Орн, пытаясь сохранить достоинство, но с трясущимися от волнения руками, назвал сумму. Она была справедливой, но для нас — целым состоянием. Сера даже не стала торговаться. Она просто кивнула, отсчитала нужное количество золотых — с щедрым превышением! — и аккуратно собрала все амулеты в небольшой мешочек, пристёгнутый у её пояса.

— Удачного дня, мастер. — кивнула она Орну, и её взгляд на секунду задержался на мне, став пристальным, оценивающим. Затем она развернулась и ушла так же быстро и бесшумно, как и появилась.

Мы стояли несколько секунд, молча глядя на лежащее на прилавке золото. Потом Орн медленно, почти благоговейно, протянул руку и взял одну из монет. Он повертел её в пальцах, а затем разразился счастливым, немного истерическим смехом.

— Видал, мальчишка? Видал⁈ Все! За один раз! И ещё сверху дала! — он тряс золотом перед моим носом. — Я же говорил! Наш день!

Я не мог не улыбнуться его искренней радости, но внутри меня зашевелилась лёгкая тревога. Сера купила их не просто так. Она сразу увидела в них именно то, чем они и были — не сувениры, а артефакты. И этот её взгляд перед уходом…

— Ладно, праздновать будем потом! — Орн быстро, с неожиданной ловкостью, собрал монеты в кошель и сунул его за пазуху. — Теперь дело за малым! Иди домой, отдыхай, заслужил. А я… а я пойду в управу. Пора выкупать свою старую мастерскую!

Его глаза горели решимостью и надеждой, которых я не видел в них очень давно.

— Ты уверен? Может, я с тобой? — предложил я.

— Не-не-не! — замахал руками Орн. — Это моё дело. Моя битва. Я сам. Иди. — он похлопал меня по плечу. — Ты и так мне хорошо помог. Сегодня ты заработал свой отдых.

Он развернулся и засеменил в сторону здания управы, походка его была подпрыгивающей, молодой.

Я же, оставшись один, наконец-то смог подумать о своём. Об испытании. Адреналин от удачной продажи поутих, сменившись томительным, сладким предвкушением. Я почти побежал домой. Теперь-то уж никто и ничто не могло помешать мне.

Дом был пуст. Пора было приступать к долгожданному испытанию.