Системный Творец

Глава 21

Воздух в тылу вражеской армии был другим. Непроглядная, удушающая мгла, пропитанная запахом влажной земли, гниющей плоти и сладковатым, тошнотворным душком чего-то древнего. Грохот битвы у стен города доносился сюда приглушённым, искажённым гулом, похожим на отдалённый рокот разъярённого моря. Мы стояли в самом сердце кошмара, и тишина вокруг была зловещей, натянутой, как тетива перед выстрелом.

Мы пробились сюда сквозь хаос, словно призраки, обёрнутые аурой «Дубовых Щитов». Наши тела были размытыми тенями, наши шаги не оставляли следов на изуродованной земле. Но теперь, достигнув цели, мы затаились за грудой оплавленных камней, бывшей когда-то, возможно, фермерским домом. И перед нами открылась панорама, от которой стыла кровь в жилах.

Великий Лес не просто наступал. Он укоренялся. Превращал плодородные поля в часть своего чудовищного организма. И ядрами этой новой экосистемы, её опорными узлами, её живыми бастионами были они — Корневые Оплоты.

Их было девять.

Девять колоссов из переплетённых корней, живой древесины и каменной породы, вросших в землю так глубоко, что казались её неотъемлемой частью. Каждый разросся до высоты трёхэтажного дома, пульсирующий тусклым, зловещим зелёным светом из многочисленных трещин в своей коре. От них в землю уходили толстые, как туловище быка, корни-канаты, а в небо тянулись щупальцеобразные ветви, с которых, словно перезрелые, чудовищные плоды, срывались и падали вниз, чтобы тут же ожить, новые порции Лесной Поросли и Скользней. Они были фабриками смерти, бесконечным конвейером по производству кошмаров.

Но сами по себе они были уязвимы. Медлительны и неповоротливы. Их защищала стража. Рядом с каждым Оплотом, словно у подножья трона демонического императора, лежали или медленно патрулировали территорию заражённые звери. Искалеченные, покрытые древесными наростами волки размером с телёнка, медведи с когтями из заострённых сучьев, кабаны, чьи клыки напоминали острые корни. Их глаза светились тусклым, больным зелёным светом, а из раскрытых пастей капала ядовитая слюна, прожигающая землю.

— Девять точек. — тихо, едва шевеля губами, прошелестел Эдварн. Его лицо под шлемом было влажным от пота, но взгляд оставался ледяным и собранным. — На всех не хватит ни сил, ни времени. Аура амулетов на исходе.

Я кивнул, мой мозг лихорадочно работал, прокручивая варианты. Прямой штурм был самоубийством. Достаточно привлечь внимание хотя бы одного стража — и на нас накинется вся орда. Нужно было найти слабину. И я её увидел.

— Смотрите. — я указал взглядом на ближайший Оплот.

Мы замерли, наблюдая. Монстр-дерево будто дышало. Свет внутри него пульсировал, нарастая, становясь всё ярче и ярче. Затем раздался глухой, подземный гул, и из расщелин в его основании хлынул поток зелёной энергии. Он выплеснулся наружу и застыл в воздухе, формируясь в десяток корявых, шипящих тел Лесной Поросли. Новая партия была готова. И в тот же миг зелёный свет в Оплоте почти погас, его пульсация стала вялой, едва заметной.

— Он истощился. — прошептал я, и в моей голове сложился пазл. — На призыв уходит много сил. После каждого выброса он на время слабеет. И его стража… смотри!

Заражённые звери у его подножия в момент призыва насторожились, их взоры были прикованы к рождению нового отродья. Они на мгновение теряли бдительность, их внимание полностью переключалось на процесс творения их повелителя.

— У нас есть небольшое временное окно. — вывод родился сам собой, холодный и безжалостный. — Между призывами, когда стража отвлечена, а Оплот слаб. Мы ждём следующего выброса. Как только новые твари устремятся к стенам, мы нанесем удар. Быстро, тихо, слаженно.

Эдварн смотрел на меня, и в его глазах читалось нечто новое — не начальственное одобрение, а уважение равного. Стратега.

— План хорош. — он кивнул. — Рискованнее не придумаешь, но другого нет. — он обернулся к отряду, его шёпот был подобен скрежету стали. — Вы слышали Макса. Готовьтесь. Первая цель — ближайший Оплот. Работаем тихо. Используем всё, что имеем. Брэнн, Лиор — берегите фланги. Кэрвин, ты — наши глаза. Рагварт, прикроешь тыл. Макс… действуешь по ситуации. Всем ясен план?

В ответ — пять беззвучных кивков. Пять пар глаз, в которых не было ни страха, ни сомнений. Лишь холодная, отточенная решимость. Мы были шестеркой теней, затаившей дыхание перед прыжком. И первой жертвой должен был стать тот, кто был к нам ближе всех.

Мы замерли в ожидании, вжавшись в укрытие. Каждая секунда тянулась как час. Воздух гудел от напряжения. Я чувствовал, как пульсирует амулет на моей груди — его сила была на исходе, маскировка вот-вот могла дрогнуть.

И тогда Оплот начал свой смертоносный цикл снова.

Зелёный свет в его недрах вспыхнул, забился в конвульсиях. Глухой гул, исходящий из-под земли, заставил содрогнуться камни под нашими ногами. Из трещин в его основании повалил густой, зелёный туман, и из него, словно из утробы, стали вылезать корявые, шипящие фигурки Лесной Поросли. Они потянулись, их пустые глазницы были устремлены в сторону города, на гул битвы.

Стража — три огромных заражённых волка с облезлой шерстью и проступающими из-под неё древесными «панцирями» — встала как вкопанная. Их головы повернулись к своему повелителю, глаза засветились ярче, следя за актом творения. Это был миг полного отвлечения.

— Сейчас! — шипение Эдварна было едва слышным, но оно срезало тишину, как лезвие.

Мы рванули вперёд, как одна тень. Наши амулеты дрожали, их аура колебалась от скорости движения, но пока держалась.

План был выверен до миллиметра.

Мы накрыли волков, пока те ещё смотрели на рождающихся монстров. Брэнн и Лиор, движущиеся как одно целое, атаковали с флангов. Не было никаких криков, только свист стали и глухой, костный хруст.

Брэнн, могучий и невероятно тихий для своих размеров, использовал не мощь, а точность. Его топор описал короткую, молниеносную дугу и вонзился не в шею, а в основание черепа первого волка. Удар был рассчитан так, чтобы перебить позвоночник и не дать твари даже взвыть. Зверь рухнул на землю, беззвучно дергаясь.

Лиор, высокий и сухопарый, действовал своим топором как скальпелем. Он сделал шаг вперёд, увернулся от машинального взмаха лапы второго волка и ответным движением, плавным и смертоносным, пронзил зверю глазницу, дойдя до мозга. Волк замер и медленно осел.

Я отвечал за третьего. Пока Эдварн координировал атаку, я активировал «Меткий бросок». Вся сила «Закалённой Плоти», вся концентрация воли перетекла в руку. Топор вылетел, сверкнув в тусклом свете, и сочным щелчком угодил волку в открытую пасть, пробив горло и перерубив позвонки. Зверь свалился без звука.

Всё заняло меньше пяти секунд. Три стража были мертвы, даже не поняв, что подверглись нападению.

Тело чудовища-дерева перед нами всё ещё пульсировало остаточной энергией, но свет внутри него был тусклым, почти угасшим. Он был уязвим.

— Кэрвин, прикрывай! Остальные — на него! — скомандовал Эдварн.

Лучник занял позицию, его взгляд метнулся по периметру, выискивая угрозы. Мы же впятером обрушились на Оплот.

Здесь не нужна была тонкость, лишь сила и скорость. Мы били по одному и тому же месту — в основание, где толстые корни уходили в землю. Эдварн использовал «Боевой Размах», его топор со свистом врезался в древесину, оставляя глубокие, сочащиеся зелёной жижей раны. Брэнн и Лиор работали методично, как дровосеки, валящие вековой дуб. Их топоры взлетали и опускались в чётком, смертоносном ритме.

Я присоединился к ним, вкладывая в каждый удар всю ярость и отчаяние. Мой Топор в руках пульсировал — Мимио вкладывал в удары всю свою энергию, всю свою ненависть к этому извращению жизни. Древесина трескалась, ломалась, из ран хлестала едкая, обжигающая слизь.

Оплот затрепетал. Из его расщелин вырвался не гул, а тонкий, пронзительный визг, похожий на скрежет стираемого стекла. Он пытался шевелить корнями, но мы рубили слишком быстро.

И тогда Эдварн нанёс финальный удар. Он вложил в него всю мощь своего тела, взревев от напряжения. Его топор, окутанный лёгким сиянием умения, глубоко вошёл в сердцевину монстра.

Раздался оглушительный хлопок, и Оплот рассыпался. Не упал, а именно рассыпался на тысячи сухих, безжизненных щепок и потухших камней. Зелёный свет погас. От могучего монстра осталась лишь куча мусора и тлеющая воронка в земле.

Наступила тишина. Гулкая, звенящая тишина, нарушаемая лишь нашим тяжёлым дыханием. Мы переглянулись. На лицах товарищей застыл не триумф, а мрачное удовлетворение от хорошо выполненной работы. Первая кровь. Первая победа. Мы сделали это. Бесшумно. Идеально.

— Следующий. — без эмоций произнёс Эдварн, указывая взглядом на следующую цель. — Двигаемся пока аура держится.

Мы снова растворились в полумраке, оставив позади лишь кучу трупов и щепок. Мы были тенями, серпами смерти, косящими стражей апокалипсиса одного за другим.

Тактика работала. Словно хорошо смазанная машина, мы двигались от цели к цели. Выжидали. Наблюдали за ритмом. Находили окно. Набрасывались на стражу, уничтожая её в считанные секунды слаженными, безжалостными атаками. Затем обрушивали всю свою ярость на беззащитного в этот момент Оплота.

Второй. Третий. Четвёртый.

Каждая точка давалась чуть тяжелее предыдущей. Аура амулетов слабела, её дрожание становилось всё заметнее. Мы тратили силы. Силы тела, силы воли. Но мы шли вперёд, ведомые одной целью — спасти город. Спасти тех, кто остался за стеной.

Пятый. Шестой. Седьмой.

Руки затекали от постоянной работы топором. Доспехи натирали до крови. В воздухе стоял постоянный запах гари, смерти и едкой древесной смолы. Но мы не останавливались. Мы были одним организмом, шестью сердцами, бьющимися в унисон.

Восьмой.

Он оказался самым сложным. Его охранял не медведь и не волки, а огромный, искалеченный кабан с клыками, похожими на кривые мечи. Его почти не брала сталь — древесный панцирь был слишком толстым. Пришлось импровизировать. Пока Брэнн и Лиор отвлекали его, я зашёл сзади и ударом «Меткого броска» поразил единственное уязвимое место — подколенный сустав, не прикрытый корой. Чудовище рухнуло, и Эдварн добил его, всадив топор в глазницу. Оплот был уничтожен. Но мы потратили на него слишком много времени. Слишком много сил.

И вот он. Девятый. Последний.

Он стоял чуть в стороне от остальных, на небольшом возвышении, словно генерал, наблюдающий за полем боя. Он был самым большим из всех, его кора была темнее, а исходящее от него давление — почти физическим. И стражу у его подножия составляли не три, а пять заражённых зверей: три матёрых волка и два гигантских, покрытых колючими наростами ворона с размахом крыльев в несколько метров.

Мы залегли в последнем укрытии — глубокой воронке от взрыва. Наши амулеты едва теплились. Маскировка вот-вот должна была развеяться.

— Последний рывок, — выдохнул Эдварн, и в его голосе впервые за всю операцию прозвучала усталость. — Работаем по схеме. Быстро и…

Он не договорил. Потому что в этот момент ритм дал сбой.

Девятый Оплот, в отличие от своих собратьев, не стал дожидаться полного истощения. Он начал новый призыв, едва оправившись от предыдущего. Зелёный свет в его недрах вспыхнул яростно и преждевременно. И в этот же миг один из воронов, самый крупный, резко повернул свою уродливую голову в нашу сторону. Его остекленевшие глаза, похожие на куски мутного зелёного льда, уставились прямо на меня. Прямо через дымку амулета. Он что-то заподозрил. Учуял. Увидел.

Раздался пронзительный, леденящий душу вопль — не тревоги, а ярости. И всё понеслось в ад.

План рухнул в одно мгновение. Стража не отвлеклась. Она атаковала.

Два ворона взмыли в воздух, их тени накрыли нас. Три волка с низким рыком рванули вперёд, сметая всё на своём пути.

— К бою! — заревел Эдварн, и его крик был полон не команды, а отчаяния.

Аура амулетов погасла окончательно. Мы снова стали видимыми. Шесть смертельно уставших людей против пяти разъярённых чудовищ и просыпающегося Оплота.

Начался хаос.

Кэрвин выпустил стрелу в ближайшего ворона. Она вонзилась ему в шею, и чудовище с писком рухнуло в стороне, хлеща крыльями по земле. Но это не остановило остальных.

Лиор и Брэнн встретили волков. Звук удара топоров о кость и древесную броню слился в один сплошной грохот. Один из волков успел вцепиться Брэнну в плечо, прежде чем Лиор не снёс ему голову. Брэнн, рыча от боли, отшвырнул тушу и ринулся на другого.

— Рагварт! Прикрой! — крикнул Эдварн, отражая лапу одного из волков, нападающего на него.

Но было уже поздно.

Последний живой ворон, тот самый, что первым нас заметил, спикировал не на Эдварна. Он камнем упал на Рагварта. Мечник поднял щит, но удар был чудовищной силы. Когти, похожие на кривые кинжалы, пронзили сталь и плоть, вырывая кусок щита и руки вместе с ним. Рагварт закричал — коротко, страшно — и рухнул на колени. Ворон клювом добил его, пробив шлем и череп.

— НЕТ! — закричал кто-то. Возможно, это был я.

Но некогда было скорбеть. Следующей цельюю ворон выбрал лучника и налетел на Кэрвина. Мужчина попытался увернуться, но крыло ударило его с такой силой, что он слетел с ног и ударился головой о камень. Он затих мгновенно.

Мы остались втроем против ворона и двух волков, которые, расправившись с Брэнном — могучий воин упал, истекая кровью из десятка ран, — теперь обратили внимание на нас.

Бой превратился в кровавую мясорубку. Мы сражались спиной к спине с Эдварном и Лиором. Топоры взлетали и падали, окропленные чёрной и алой кровью. Я использовал всё: «Боевой Размах», чтобы отбросить ворона, «Меткий бросок», чтобы поразить волка в глаз. Эдварн сражался как демон, его топор выписывал смертельные узоры, прикрывая меня и Лиора.

Лиор бился молча, с какой-то отчаянной, холодной яростью. Он изрубил одного волка на куски, но ворон вонзил когти ему в спину, пробив доспехи насквозь. Лиор вздрогнул, его глаза расширились от шока, и он медленно осел на землю, последним движением воткнув топор в лапу чудовища.

Их не стало. Всех. Брэнна, Лиора, Кэрвина, Рагварта… Моих братьев. Моих товарищей. Первых людей, кто поверил в меня в этом мире. Они полегли здесь, у подножия последнего Оплота.

Остались только мы с Эдварном. И два израненных, но не сдающихся чудовища. И сам Оплот, который, наконец, закончил призыв и теперь, насытившись энергией, начал медленно, со скрежетом, разворачивать свои корни-щупальца в нашу сторону.

— Макс! Оплот! — закричал Эдварн, отбивая атаку ворона. — Я их займу! Добей его!

В его голосе не было просьбы. Был приказ. И была жертва.

Он ринулся вперёд, отвлекая на себя обоих монстров. Его топор сверкал в скупом свете, он дрался как одержимый, покупая мне секунды. Ценой своей жизни.

Я не мог подвести его. Не мог подвести их всех.

С рыком, в котором смешались боль, ярость и отчаяние, я рванул к Оплоту. Его щупальца потянулись ко мне. Я уворачивался, падал, поднимался и рубил. Рубил из последних сил. Вкладывал в каждый удар память о каждом из них — о молчаливом Брэнне, о строгом Лиоре, о зорком Кэрвине, о верном Рагварте.

Мимио в топоре выл, вкладывая в удары всю свою ярость. Древесина трескалась, зелёная жижа обжигала мне лицо и руки.

Сзади раздался предсмертный крик Эдварна. И затем — агонизирующий вопль ворона.

Я обернулся. Командир лежал на земле, а над ним стоял последний оставшийся в живых монстр — заражённый волк. И он смотрел на меня. Эдварн купил мне время. И заплатил за это всем.

Больше не было сил. Не было времени. Только ярость.

Я собрал остатки воли, отшатнулся от удара корня и из последних сил швырнул топор. «Меткий бросок». Критическое попадание. Топор вонзился в самую сердцевину пульсирующего зелёного «сердца» Оплота.

Наступила тишина.

Затем раздался оглушительный, всепоглощающий грохот. Оплот не рассыпался — он взорвался изнутри. Волна зелёной энергии и острых щепок отбросила меня на землю. Что-то острое и тяжёлое ударило меня в бок, пронзив доспехи. Дикая, жгучая боль пронеслась по телу.

Я лежал на спине, не в силах пошевелиться. Сквозь пелену в глазах я видел, как тускнеет небо, как последние отсветы зелёного света гаснут. Мы сделали это. Мы уничтожили их всех. Город… спасён…

Но потом из клубов пыли и дыма появилась фигура. Хромающий, израненный, но живой заражённый волк. Тот самый, что убил Эдварна. Его шкура была иссечена ударами, один глаз вытек, но он был жив. И он шёл ко мне. Его пасть была разинута, из неё капала ядовитая слюна. В его уцелевшем глазу горела слепая, бессмысленная ненависть.

Он подошёл вплотную и навис надо мной. Я почувствовал его зловонное дыхание. Я попытался пошевелить рукой, найти оружие, но моё тело не слушалось. В груди что-то хлюпало и болело так, что темнело в глазах.

Волк поднял свою массивную, покрытую корой лапу с когтями, похожими на обломанные кинжалы. Для последнего, добивающего удара.

«Вот и всё, — пронеслось в моём угасающем сознании. — Не долго я тут продержался».

Я подумал о старике Орне. О доме, который мы так и не починили…

Лапа пошла вниз.