Системный Творец

Глава 20

Последний пациент в карантинной зоне, мужчина с лицом, изборождённым морщинами страха и боли, смотрел на свою руку с недоверием, граничащим с безумием. Всего минуту назад там зияло гноящееся, черно-зелёное пятно, от которого расползались по коже зловещие, паутинообразные прожилки. Теперь же на его месте оставалась лишь гладкая, розовая кожа, будто и не было ничего. Он сжал кулак, разжал, прикоснулся пальцами к бывшей ране — и тихий, сдавленный рык вырвался из его груди. Не крик, а именно животный, первобытный звук, в котором смешались боль, отчаяние и вдруг хлынувшее, ослепительное облегчение.

— Жив… — прохрипел он, и его глаза, ещё секунду назад мутные и потухшие, наполнились слезами. — Я жив!

Он поднял взгляд на меня, и в нём не было ни вопроса, ни сомнения. Была лишь бесконечная, всепоглощающая благодарность. Он не стал ничего говорить, лишь схватил мою руку и с силой, которой я не ожидал от совсем недавно умирающего, сжал её, беззвучно шевеля губами. Потом сорвался с тюфяка и, пошатываясь, но с невероятной для его состояния скоростью, бросился к выходу из карантина, к жизни, которая снова стала его.

Я остался стоять посреди тишины, но это была уже не та, гробовая тишина ожидания конца. Воздух в отгороженном углу склада звенел. Звенел от сдержанных рыданий, от облегчённых вздохов, от шёпота молитв и просто от дыхания людей, которые заново учились дышать без боли. Они смотрели на меня. Десятки пар глаз, в которых ещё секунду назад была лишь пустота, теперь горели. Горели слезами, надеждой, жизнью.

В карантинную зону хлынул поток — жёны, дети, родители. Они услышали смех первого спасённого, увидели бегущего по улице второго. Новость о чуде разнеслась по городу быстрее, чем пожар в сухой траве. Общее горе сменилось общим ликованием. Люди обнимали своих близких, плакали, смеялись, падали на колени. Ко мне протягивались руки, меня хватали за плечи, за одежду, осыпали благодарностями, которые я едва успевал улавливать.

— Спаситель!..

— Боги милостивы!..

— Он вернул мне отца!

Я кивал, улыбался, и отступал под натиском этой волны искренней, безудержной радости. В горле стоял ком. Я не был богом. Я не был святым. Я был просто парнем с системой в голове и маленьким, верным другом Мимио. Но для них я в тот миг был всем. Тем, кто победил саму смерть. Тень страха перед заразой, что висела над городом тяжким, удушающим покрывалом, начала рассеиваться. Ранение больше не было приговором. Боевой дух, ещё утром готовый рухнуть под гнётом неизбежности, взлетел до небес. Люди, ещё вчера готовые сдаться, теперь готовы были биться до последнего вздоха, зная, что у них есть шанс выжить.

Я отступил в относительно свободный угол, прислонился к прохладной каменной стене и закрыл глаза. Эйфория творения и спасения постепенно отступала, уступая место глубочайшей, выворачивающей наизнанку усталости. Внутри всё было пусто и холодно, будто я сам отдал частичку своей жизни каждому из спасённых. Но я знал, что это не моя усталость.

Мысленно я коснулся прочной, тёплой нити, что связывала меня с Мимио. Отклик был, но слабый, приглушённый, будто из глубокого колодца. Деревце в углу моего сознания, символ его жизненной силы, стояло с поникшими, чуть пожелтевшими листьями. Он отдал всё, чтобы помочь мне. Снова.

Не раздумывая, я сунул руку в карман — вернее, сконцентрировался и вызвал из инвентаря одну из оставшихся «Крохотных Одухотворённых щеп». Она материализовалась в моей ладони, тусклая, но всё ещё излучающая слабый, тёплый свет жизни. Я сжал её в кулаке и направил поток чистой энергии по той самой нити.

— Держи, дружок. — прошептал я. — Это тебе. Спасибо.

Эффект был мгновенным. По нити пробежала яркая, тёплая волна. Деревце в моём сознании вздрогнуло, расправило листья, и они снова зазеленели, засверкали, наполняясь силой. Из рукояти топора на моем поясе донёсся едва слышный, но безмерно довольный щебет, похожий на потягивание кошки у огня. Слабая вибрация сменилась ровной, уверенной пульсацией. Мимио был снова в порядке. Нет, он был больше чем в порядке — он был силён, сыт и счастлив. И я чувствовал его благодарность, тёплую и безграничную, как солнечный свет.

Сделав глубокий вдох и чувствуя, как силы возвращаются и ко мне, я оттолкнулся от стены. Нужно было найти капитана Горста, отчитаться о «проделанной работе» и, самое главное, узнать, что творится за стенами. Я протиснулся через толпу ликующих горожан и уже направился к выходу из склада, как в проёме двери увидел знакомую фигуру.

Капитан Горст стоял, прислонившись к косяку, и молча наблюдал за происходящим. Его стальное, непроницаемое лицо было задумчивым. В его глазах не было ни радости, ни удивления — лишь холодная, расчётливая оценка. Он видел всё. Видел, как оживали обречённые, как плачут от счастья родные, как надежда возвращается в сердца людей. Он видел чудо, и он видел его источник.

— Капитан. — кивнул я, подходя.

— Макс. — его голос был низким, безэмоциональным. — Хорошая работа. Лучшая, что я видел за последние недели. Идём.

Он развернулся и вышел из склада, не сомневаясь, что я последую за ним. Мы молча шли по узким, всё ещё пустынным улочкам, направляясь к главной стене. Воздух был густым и тяжёлым, пах дымом, пеплом и всё тем же сладковато-гнилостным запахом Леса, который уже стал фоном этого апокалипсиса.

— «Передышка» заканчивается. — наконец произнёс Горст, не глядя на меня. — Твари укрепились. Переварили то, что смогли утащить с поля боя. Скоро настанет время последней битвы.

Его слова повисли в воздухе, холодные и неумолимые, как приговор.

— А подкрепление? — не удержался я. — Из столицы? Из других городов? Неужели нам никто не поможет?

Горст коротко, беззвучно усмехнулся. Это был страшный, безрадостный звук.

— Подкрепление? — он бросил на меня быстрый, колкий взгляд. — Все регулярные войска, все наёмники, все добровольцы, умеющие держать оружие, брошены на Главный Фронт. Там, у границ Великого Леса, решается судьба всего королевства. А наш городишко… — он махнул рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. — Нас списали со счетов. Не стратегически важный объект. Укреплённый пункт для сбора ресурсов, не более. Даже наша милая баронесса Лирель, — в его голосе прозвучала ядовитая насмешка, — предпочла не разделять участь своего народа. Она удрала с караваном, прихватив с собой полсотни моих лучших бойцов для личной охраны. Так что нет, Макс. Подкрепления не будет. Мы здесь одни.

Горькая, ядовитая желчь подступила к горлу. Меня бросило в жар от бессильной ярости. Их бросили. Нас бросили. Просто оставили умирать, как ненужный хлам. Я сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Я понял. — сумел выдавить я.

— Рад, что ты так быстро схватываешь. — сухо парировал Горст. — Теперь смотри.

Мы поднялись по узкой, крутой лестнице на вершину стены. И перед нами открылась картина, от которой кровь стыла в жилах.

Территория перед городом больше не была полем. Она превратилось в бурлящий, живой кошмар. Корневые Оплоты, эти чудовищные живые бастионы, вросли в землю так прочно, что казались частью ландшафта. Из их тел непрерывно извергались потоки Лесной Поросли и Лиановых Скользней, которые тут же начинали методично, с неумолимой целеустремлённостью, долбить по нашим укреплениям, растаскивать камни, вгрызаться в основание стен.

Наши лучники и арбалетчики на стенах не прекращали работу ни на секунду. В воздухе свистели стрелы, с шипением разбивались о древесные тела «огненные горшки», разливая липкую, горящую смолу. Время от времени с башен низвергались сокрушительные залпы магических умений — слышался рокот, вспыхивали ослепительные молнии, срезающие целые участки атакующей растительности. Воины сражались до седьмого пота, лица их были искажены гримасами усталости и напряжения, одежда пропитана потом и гарью.

Но это почти не помогало. Монстры не отступали. На место сожжённых и срубленных тут же выползали новые. А самое страшное происходило у самого подножия стены. Тонкие, жилистые корни-щупальца уже оплели основание каменной кладки. Они проникали в малейшие щели, раскалывали раствор, медленно, но верно разрушая сам фундамент нашей защиты. Стена местами уже проседала, кое-где пошли трещины.

— Видишь? — голос Горста прозвучал прямо у моего уха, глухой и усталый. — Они не штурмуют. Они подкапываются. У них время есть. А у нас… у нас его нет. Совсем скоро эти камни рухнут сами, погребая под собой всех, кто на них стоит.

Он помолчал, глядя на эту адскую панораму.

— Нужно идти вниз. Контратаковать. Выбить «Оплоты». Но… — он с силой плюнул с парапета вниз. — Ни стрелы, ни магия до них уже не достают. Эти твари изучили наш радиус атаки и окопались за его пределами. А спуститься вниз означает верную смерть. Мы не пробьёмся через эту стену из мяса и дерева.

И тут у меня в голове, словно вспышка, возник план. Безумный, самоубийственный, но единственно возможный.

— А если обойти? — тихо сказал я.

Горст обернулся ко мне, нахмурившись.

— Что?

— Если не лбом пробивать, а обойти их основной строй. Пробраться в тыл. К самим Оплотам.

Капитан смерил меня долгим, тяжёлым взглядом.

— И как ты себе это представляешь, новобранец? Они заполонили всё. Каждую пядь земли. Ты будешь продираться через сотни тварей?

— Не совсем. — я потянулся к своей шее и снял амулет «Дубовый Щит». — Мой… артефакт. Он даёт не только целительную силу. Он может скрывать от них. Делать невидимым для низкоуровневых тварей. Ненадолго, но достаточно.

Я протянул амулет Горсту. Он взял его своими грубыми, исцарапанными пальцами, повертел, поднёс ближе к глазам. Его взгляд стал пристальным, изучающим.

— Невидимость? — переспросил он, и в его голосе впервые за всё время прозвучала неподдельная заинтересованность.

— Аура. — уточнил я. — Она действует на небольшой радиус вокруг носителя. Если идти плотной группой… можно попробовать проскользнуть.

Горст ещё секунду смотрел на амулет, потом на меня, на поле боя, снова на меня. В его глазах бушевала буря расчётов, оценок рисков, стратегических выкладок. Он видел все «но» и «если». Видел, что это отчаянная авантюра. Но он также видел, что другого выхода просто нет.

— Ладно. — он резко кивнул, сунув амулет мне обратно. — Попытка — не пытка. Собирай свой отряд. Только свой. — подчеркнул он. — Никаких лишних глаз и ушей. Об этом знаем только мы с тобой. Если вас раскроют… я не смогу помочь. Врата не откроют.

— Понимаю. — я кивнул, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Это был приговор. Для меня и для моего отряда.

— Тогда действуй. — Горст снова уставился на поле боя, его фигура выражала готовность к бою. — И удачи вам. Она вам понадобится.

Я не стал медлить. Спустившись со стены, я бросился на поиски Эдварна. Я знал, где его искать — он, как и большинство выживших бойцов, не покидал стен с момента начала осады. Его и нашёл на северном участке, где натиск монстров был особенно силён.

Эдварн стоял, прислонившись к зубцу, его лицо было покрыто слоем пыли, пота и засохшей крови. Он выглядел измождённым, но его глаза, как и всегда, горели холодным, стальным огнём. Рядом, спина к спине, держали оборону Лиор и Брэнн, методично кидая зажигательные смеси в тварей внизу. Чуть поодаль, укрывшись за небольшим ящиком, Кэрвин выпускал стрелу за стрелой, целясь в самые большие скопления монстров. И, о чудо, рядом с ними, прикрывая лучника своим щитом, стоял Рагварт. Его лицо было бледным, но решительным. Следов заразы не осталось и в помине.

— Макс! — первым меня заметил Кэрвин, на секунду опустив лук. — Жив! А мы уж думали…

— Позже. — махнул я рукой, подбегая к Эдварну. — У нас срочное задание от капитана Горста.

Эдварн обернулся, его усталые глаза сузились.

— Какое ещё задание? Здесь каждый человек на счету.

— То, от которого зависит, выстоим мы или нет. — твёрдо сказал я.

Эдварн посмотрел на меня, потом на своих бойцов, на поле боя. Он видел то же, что и я — безысходность позиционной обороны. Он вздохнул и кивнул.

— Четвёртый отряд! Ко мне! Смена заступает через пять минут, продержимся.

Через несколько минут наш небольшой отряд собрался в относительно безопасном углу крепостной стены, за сложенными в пирамиду бочками со смолой. Все они смотрели на меня с ожиданием и усталостью.

— Говори, Макс. — приказал Эдварн. — Что там у Горста?

Я глубоко вдохнул, собираясь с мыслями.

— Стены долго не продержатся. Монстры роют под ними. Уничтожить их можно, только вынеся Корневые Оплоты. Сделать это можно только в ближнем бою, но до них не достать ничем со стен.

— И как мы это сделаем? — хрипло спросил Брэнн. — Пройдём сквозь всю эту орду? Это самоубийство.

— Не совсем. — я материализовал в кармане пять амулетов «Дубовый Щит» и вытащил их. Они упали мне в ладонь, тёплые и чуть пульсирующие. — Я кое-что сделал. На всех.

Я протянул амулеты им. Эдварн взял свой, остальные, после мгновения колебания, последовали его примеру.

— Что это? — спросил Лиор, вертя в пальцах деревянный кружок.

— Древний семейный секрет. — соврал я, глядя им прямо в глаза. — Артефакты. Они создают ауру, которая скроет нас от внимания низкоуровневых тварей. Ненадолго, но этого должно хватить, чтобы проскользнуть к Оплотам.

В воздухе повисло ошеломлённое молчание.

— Невидимость? — первым опомнился Кэрвин. — Серьёзно?

— Не невидимость. — поправил я. — Скрытность. Они просто не должны обращать на нас внимания, пока мы не нападём первыми. Это риск, огромный риск. Если я ошибся, если амулеты не сработают… нас разорвут на куски за секунды. — я обвёл взглядом их лица, суровые и усталые. — Капитан сказал, это наш единственный шанс. Но он не приказывает. Выбор за вами.

Первым выступил вперёд Рагварт. Он уже повесил свой амулет на шею.

— Я уже был мёртв. Ты вернул меня к жизни, Макс. Где ты, там и я. — его голос был тихим, но железным.

— Я всегда за то, чтобы дать по зубам этим древесным ублюдкам. — прохрипел Брэнн, натягивая шнурок амулета на свою могучею шею.

— Надоело отсиживаться за стенами. — кивнул Лиор.

— Кто же цель покажет лучше, чем я? — с налётом старой бравады сказал Кэрвин, хотя в его глазах читалась тревога.

Все взгляды устремились на Эдварна. Он сжал в руке свой амулет так, что костяшки побелели. Он посмотрел на каждого из нас, на город за спиной, на поле смерти перед нами. Потом медленно, торжественно, надел амулет себе на шею.

— Четвёртый отряд. — произнёс он, и его голос прозвучал с прежней, знакомой мощью. — Идём на вылазку. Готовьтесь. Макс, веди.

Они все смотрели на меня. Мои товарищи. Мои братья по оружию. В их глазах не было страха. Была решимость. Была вера. В меня, в себя, в наш общий шанс.

Лицо Эдварна стало похоже на высеченный из гранита барельеф — жёстким, непроницаемым и бесконечно уставшим. Без лишних слов он развернулся и повёл наш отряд вдоль стены, к месту, где несли свою вахту измотанные, но ещё держащиеся ополченцы.

— Смена! — его голос, привыкший перекрывать грохот битвы, прозвучал как удар топора по чурбаку. — Четвёртый дозор уходит на переформирование! Держать фронт до последнего!

Ополченцы, лица которых были серыми от усталости, лишь молча кивнули. В их глазах не было ни удивления, ни вопросов — лишь пустота и автоматическое принятие приказа. Они молча встали на наши места, вцепившись в своё простое оружие — копья, топоры, самодельные луки. Их было мало, слишком мало, чтобы держать такой участок. Но они были последним рубежом. И они это знали.

Мы спустились по шаткой деревянной лестнице с внутренней стороны стены, наши сапоги глухо стучали по булыжникам мостовой. На нас смотрели из каждого окна, из-за каждой двери. Взгляды были разными: пустые, испуганные, полные немого вопроса. Куда это идут вооружённые дозорные, когда бой идёт на стенах?

Мы шли плотной группой, не скрываясь. Любая попытка конспирации сейчас выглядела бы лишь смешнее и подозрительнее. Мы были солдатами, выполняющими приказ. И этот приказ вёл нас к главным воротам.

У ворот царила организованная капитанским железным кулаком суета. Раненых уносили вглубь города, подвозили новые бочки со смолой и связки стрел. И тут же, в стороне, стоял сам Горст, отдавая тихие, отрывистые распоряжения своему сержанту. Его взгляд скользнул по нам, задержался на мгновение — и он едва заметно кивнул.

— Капитан! — Эдварн подошёл к нему и отдал честь, ударив себя кулаком в грудь. — Отряд для особого задания по вашему приказу прибыл!

Горст, не глядя на него, продолжал отдавать распоряжения, его голос, привыкший рубить сталью по голым нервам, прорезал гул площади:

— Сержант! Очистить периметр у ворот! Даю десять секунд! Выжечь всё!

Сержант бросился выполнять приказ, и почти сразу с ближайшей башни раздалась отрывистая команда. Полдюжины лучников в унисон сделали шаг вперёд, их луки взмыли вверх, тетивы натянулись, и наконечники стрел вспыхнули алым огнём.

— Залп!

Шесть огненных стрел с шипением рассекли воздух и вонзились в землю перед воротами, образовав идеальную полукруглую дугу. На секунду воцарилась тишина, а затем умения сдетонировали. Словно вспыхнувшее масло, пламя взметнулось ввысь, слившись в сплошную стену огня. В её алом зареве корчились и сгорали заживо десятки мелких тварей, пытавшихся прорваться к входу. Воздух затрещал от жара и наполнился едким смрадом палёной плоти и гнилого дерева.

Горст, не моргнув глазом, наблюдал, как огненный барьер выполнил свою работу, и лишь тогда обернулся к Эдварну и рявкнул на всю площадь, чтобы слышали все:

— Прекрасно! Вам поручено провести разведку состояния внешних укреплений у восточной стены! Возможно, там есть слабое место! Немедленно выполнять!

Это была ширма. Грубая, прозрачная, но работающая.

— Так точно! — гаркнул Эдварн и повернулся к нам. — Четвёртый! За мной! На выход!

Стража у ворот смотрела на нас, на дымящуюся землю и на капитана. В их взглядах уже не было немого вопроса, лишь леденящая душу уверенность. Они видели, как Горст выжег для нас крошечный плацдарм ценой сил своих лучников. Они видели, что мы направлялись не на разведку. Мы шли на смерть. И они провожали нас взглядами, полными непонимания и суеверного ужаса. Мы, не замедляясь, направились к массивным, окованным сталью створам главных ворот, которые приоткрыли ровно настолько, чтобы мог пройти один человек.

Один за другим мы стали выскальзывать наружу, прямо из-под клубов чёрного дыма. Первым шёл Эдварн, за ним — я, потом Брэнн, Лиор, Рагварт и замыкал шествие Кэрвин, всё ещё сжимающий в руке лук.

И вот я снова оказался снаружи. Воздух ударил в лицо — не свежий, а густой, едкий, наполненный смрадом гари, палёной плоти и сладковатой гнилью Леса. Грохот битвы обрушился на уши оглушительной стеной. Земля под ногами вибрировала от тяжёлой поступи монстров и взрывов «огненных горшков».

Ворота с грохотом захлопнулись за нами, и этот звук прозвучал как окончательный приговор. Мы остались одни. Шестеро против целой армии.

Мы мгновенно прижались к шершавой каменной кладке стены, стараясь слиться с ней. Прямо перед нами, в сотне метров, кипела бойня. Но здесь, в самом начале, у самых ворот, дымилась выжженная земля — крошечный плацдарм, который давал нам несколько драгоценных секунд. Твари пока не решались пересекать дымящуюся черту.

— Готовься! — прошипел я, сжимая в руке свой амулет, уже висящий на груди. — На счёт три! Одевайте и активируйте! Три… два…

Пять рук одновременно взметнулись к амулетам «Дубовый Щит».

— … ОДИН! Активация!

Я почувствовал, как от деревянного кружка по моему телу разлилась лёгкая, едва уловимая волна прохлады. Воздух вокруг меня словно задрожал, заколебался, исказился, будто я смотрел сквозь толщу воды.

Я посмотрел на своих товарищей. Они не исчезли. Но их очертания стали размытыми, неясными, будто от них исходила лёгкая дымка. Смотреть на них боковым зрением было почти невозможно — взгляд соскальзывал, не желая фокусироваться.

— Чёрт возьми… — прошептал Кэрвин, разглядывая свою руку. — Работает…

— Тише! — резко оборвал его Эдварн. — Двигаемся. Наша первая цель справа. Макс, веди, мы за тобой.

Я кивнул, сердце колотилось где-то в горле. Я сделал первый шаг вперёд, отрываясь от относительно безопасной стены. Потом второй. Отряд, как тень, двинулся за мной.

Мы шли, почти не дыша, петляя между трупами людей и монстров, обходя груды камней и пылающие пятна смолы. Я чувствовал на себе взгляды — десятки, сотни пустых, безразличных глаз Лесной Поросли и Скользней. Они метались вокруг нас, иногда пробегая так близко, что я чувствовал запах влажной земли и гнили, исходящий от них.

Но они не замечали нас. Их примитивный разум, направленный на разрушение и убийство, просто игнорировал шесть размытых, бесшумных теней. Амулеты работали. Работали!

Мы уже почти достигли намеченной точки, когда прямо перед нами из-за груды обломков выполз огромный, с лошадь величиной, волк с древесными наростами на спине. Его глаза, горящие слепой яростью, были устремлены на стену. Он был в двадцати метрах от нас, остановился, его нос затрепетал, улавливая запахи. Монстр медленно повернул свою уродливую голову в нашу сторону.

Вся наша группа замерла. Рука Эдварна медленно поползла к рукояти топора. Кэрвин бесшумно натянул тетиву.

Волк всматривался в нашу дымку, его низкий, угрожающий рык заставил вибрировать воздух. Он сделал шаг в нашу сторону. Потом ещё один. Он чуял что-то. Что-то непонятное, чужое.

Я затаил дыхание. Это был конец. Сейчас он поднимет тревогу, и на нас обрушится вся ярость Леса.

Но вдруг с башни на стене грянул залп. Огненный шар с воем пролетел над нашими головами и разорвался прямо перед волком, осыпая его горящими осколками и смолой. Чудовище взвыло от боли и ярости и ринулось прочь от нас, к стене, к источнику новой угрозы.

Это был знак. Знак того, что Горст следил за нами. И прикрывал. Не теряя ни секунды, я махнул рукой, и мы бросились вперёд.

Туда, где нас ждала смерть. И мы сами бежали ей навстречу.