Сирийский рубеж 2

Глава 6

Егор Гаврилович отпустил мою руку и сел за стол. Я же перечитал указ сирийского Верховного Главнокомандующего. В нём и, правда, был я, а также ещё несколько знакомых мне фамилий.

— Сирийское руководство в лице президента Асада высоко оценило помощь наших военных специалистов. Вас в том числе, — сказал главный военный советник, присаживаясь на своё место.

В тексте указа я нашёл и Владимира Горина, которому звание Героя Республики присваивается посмертно.

— Нашли Горина? — спросил Яковлев.

— Так точно.

— За него награду примет наш посол. И… за каждого из вас, — выдохнул генерал-полковник.

Тут я несколько опешил. Выходит, что мне и моим товарищам награды вручат «втёмную». Чтоб никто не видел.

— Нас стесняются? — спросил я.

Яковлев поджал губу и посмотрел на Борисова. Старший советник главкома ВВС положил на стол стопку представлений к наградам и отклонился на спинку стула.

— Это не наше решение, Александр Александрович. Руководство решило, что вам награды будут вручены позже. В более… подходящей обстановке, — сказал Иван Васильевич.

Странное решение со стороны руководства. Всё же, в боях с Израилем плечом к плечу бились и наши танкисты, и расчёты ПВО. Вполне нормально, что сирийская сторона собирается нас отблагодарить.

— Эти награды нам вручает сам президент Сирии. Думаете, ему не покажется странным, что кто-то один оптом заберёт все ордена? — уточнил я.

Иван Васильевич посмотрел на Яковлева, ожидая его ответа. В Сирии главный военный советник из Советского Союза являлся серьёзной фигурой. Одобрения действий со стороны посольства ему ждать не нужно было.

— К чему вы это? — спросил у меня Егор Гаврилович.

— В этом списке есть военнослужащие и гражданские специалисты, которые участвовали в операции по эвакуации «той самой» группы спецназа, — ответил я.

Намекал я на то, что и Вася Занин, и Ваня Зелин, и Володя Горин помогали спасать Басиля Асада. Уж таким людям Хафез однозначно захочет выразить благодарность лично.

— Предложение резонное, — спокойно сказал Борисов.

Яковлев несколько секунд подумал, прежде чем дать ответ.

— Хорошо. Убывайте в расположение вашей группы и ждите вызов. А куда — дворец президента или какое другое место, доведут позже.

Я кивнул, но был ещё один небольшой момент, который нужно уточнить.

— Понял. Тогда разрешите вопрос, что с представлениями, которые лежат у вас на столе?

— Какие представления? Эти? — удивился Яковлев, и Борисов указал главному советнику на стопку бумаги.

— Так точно, товарищ генерал-полковник.

Яковлев надел очки для чтения и принялся листать список личного состава на награждение.

— Здесь много. Предлагаете наградить всех?

— Работы было много. В той или иной степени, отличился каждый из списка.

— Я вас услышал. Вы свободны, товарищ майор.

Выпрямившись, я попрощался с генералами и вышел из кабинета. К вечеру добрался до Тифора, где обстановка была мирная и спокойная.

Вертолёты Ми-28 были спрятаны в арочные укрытия. Самолёты стояли зачехлённые, а всё вооружение с них снято. Ну и личный состав проводил время в тени под навесом, обсуждая, чем себя занять.

Но для моей группы дело нашлось быстро. Утром на базу Тифор приехал замполит — полковник Мельников Виктор Михайлович. Он довёл, что завтра личный состав должен прибыть в резиденцию Хафеза Асада для вручения государственных наград.

В список награждаемых попали все мои лётчики и несколько человек из группы истребителей.

Инструктаж, который затеял Мельников в классе предполётных указаний, был весьма содержательный.

— Вы будете находиться на официальном приёме у Верховного Главнокомандующего Хафеза Асада — близкого друга нашего государства, — объявил он, прохаживаясь вдоль стены.

— А как к нему обращаться? — спросил Занин.

— Лучше не обращайтесь, Василий. Пускай он сам у вас что-нибудь спросит.

— Ясно, — кивнул Занин, сложив руки на груди.

— Стандартное требование — говорить только на русском. Иначе что-нибудь ляпните не то, а потом придётся объясняться с сирийцами. Мол, не так выразились, — продолжил Виктор Михайлович. — Сан Саныч, и вас это тоже касается. Понимаю, что ваши знания арабского языка весьма солидные, но постарайтесь не выделяться на общем фоне.

— Приложу все усилия, товарищ полковник, — ответил я.

— Ох, и сомневаюсь. Далее.

Мельников продолжил инструктировать и перешёл к информированию о порядках на Востоке. О чём можно говорить, а о чём лучше промолчать.

— Вести себя адекватно, вопросов дурацких не задавать.

— Товарищ полковник, разрешите вопрос? — поднял руку Кеша.

Почему-то я подумал, что сейчас не стоит ему задавать вопросов.

— Разрешаю, товарищ капитан.

Кеша встал и с серьёзным лицом спросил:

— А банкет будет?

По классу прокатились едва слышимые смешки. Ну не мог Кеша не спросить о еде даже в такой момент.

— Петров, вот это был дурацкий вопрос. Будет.

Кеша сел на место. Его счастью не было предела.

— Наконец-то! А то всё консервы да галеты. У меня уже запор размером с… — шепнул мне Иннокентий.

— Без подробностей, брат, — остановил я откровения Кеши.

Полковник Мельников подошёл к своему портфелю и достал из него листок.

— Теперь самое главное. Все знают, кого и чем награждают? — спросил замполит.

Пришлось ему довести весь список. Оказалось, что среди всех только погибший Горин, Занин, находящийся в больнице Зелин, и я представлены к званию Героя Республики. Остальным были положены ордена и медали.

— Так…, а где товарищ Белецкая? Клюковкин, вы что-нибудь о ней знаете? — спросил Мельников.

Как бы много чего, но явно не её местонахождение. Вот только непонятно, какое отношение Тося имеет к нашему инструктажу. И не менее интересен тот факт, что вопрос о месте нахождения Белецкой был задан мне.

— Не могу знать. Она не в моём подчинении.

— Ясно. Думал, что подойдёт. Для информации, сержант Белецкая, представлена к высокой награде — орден «За храбрость».

Ого! Все в классе были в шоке.

— Молодец, — едва слышно я произнёс вслух.

— Под угрозой клизмы небось себе выбила. Пробивная она всё-таки, — посмеялся Кеша.

— Не говори ерунды. Она честно заслужила, — поправил я товарища.

Кеша скривился, но спорить не стал.

На следующий день я надел парадную форму, которую нам всем выдали с вечера. Мы вышли на улицу и загрузились в автобус.

— Почему не едем? — поинтересовался Кеша у водителя.

— Ещё не все пришли, — получил он ответ.

— Ты чего такой нетерпеливый? Белецкая ещё не пришла, — сказал я Петрову.

— Да не могу я уже. Щас сдохну, — пробурчал Иннокентий, утирая платком пот со лба.

— Всем жарко. Китель сними, если невмоготу. Как подъезжать будем, наденешь.

Через пять минут Антонина вбежала в автобус,.

— Здравствуйте. Извиняюсь за опоздание. Задержали, — произнесла Тося и приземлилась рядом со мной.

Она была по форме — белая рубашка, галстук, юбка оливкового цвета и чёрные туфли. Волосы заплетены в косу.

Шлейф от парфюма её духов заполонил весь автобус. Цветочный запах, с примесью фруктов мне нравился.

— Мне тоже награду дадут. Представляешь? — радостно прошептала мне на ухо Тося, обдав горячим дыханием.

— Поздравляю. Горжусь тобой, — искренне ответил я и улыбнулся. — Пусть будет не последняя.

— Ну нет, пусть лучше последняя. Меня не тянет на подвиги и риски. Другого хочу.

— И чего же? — спросил я, подхватив её косу и наматывая кончики волос на свой палец.

— Тишины хочу. Спокойствия. Любимый мужчина, чтобы был всегда рядом. А ещё домой тянет. На Родину, — сказала Антонина и выдернула косу из моих рук, перекинув за спину. — Слушай, а почему Петров опять недовольный?

Взглянул на Кешу, закатывающего глаза.

— Не обращай внимания. Он по жизни такой. Ну и жарко ему в придачу.

Резиденция президента Сирии Хафеза Асада скромно расположена прямо среди жилых домов. Это тот самый дворец Тишрин, который больше всего любил Хафез, а потом и его преемник Башар.

Недалеко отсюда уже началось строительство нового дворца президента. Говорят, его спроектировал какой-то японский архитектор.

Дворец Тишрин представлял собой светло-жёлтый особняк на склоне холма. Подъехав к воротам, я заметил, через дорогу многоэтажные дома, жители которых, в принципе, могут заглядывать прямо в окна главе государства.

— Все готовы? — громко спросил у нас генерал Яковлев, заглянув в автобус. Он с замполитом Мельниковым приехал раньше, и они дожидались нас.

— Так точно! — хором ответила вся наша делегация.

Мы вышли на улицу. Пройдя через большие ворота, нас сразу отправили на процедуру проверки. Как обычно — всё оставить при входе, фото и видео камеры не брать.

При входе во внутреннюю территорию дворца огромный портрет самого Хафеза Асада. Во внутреннем дворе был ухоженный газон и несколько фонтанов. Весь комплекс занимает от силы полгектара. Сама же резиденция в центре всего великолепия. Ощущение, что попал в восточную сказку.

Помощник президента и министр обороны Мустафа Тлас встретили нас у входа в здание резиденции. Они пожали руки с главным военным советником, а остальных удостоили приветственных слов.

— Нам сейчас нужно подняться на второй этаж и дождаться президента. Прошу за мной, — позвал нас помощник Асада.

Больше всех переживала Антонина. Ещё бы! Она тут единственный представитель женского пола.

Внутри резиденция, как и положено, сделана в арабском стиле. Колонны и арки тёмного дерева инкрустированы перламутром, под потолком хрустальные разноцветные люстры. На стенах — картины. Причём как и на пропускном пункте, так и в особняке, предпочтение явно отдаётся современной живописи.

— Это картина «Утро», — показал нам помощник Асада на жутковатое зелёное полотно с непонятной фигурой.

Задерживаться, чтобы осмотреться вокруг, при проходе через резиденцию не рекомендуется. Охрана идёт рядом, не давая замедлить шаг.

— Президент ждёт вас, давайте поторопимся, — подгонял нас помощник.

Тося шла со мной рядом, нервно оглядываясь назад.

— А если я в туалет захочу? — шепнула она, посматривая на преследующих нас охранников.

— Тебя проводят. Таким же конвоем, — ответил я, намекая, что и в туалет без охраны не пустят. В идеале потерпеть, чтобы не задавать «дурацких» вопросов, по мнению замполита. Кстати, я обратил внимание, что он постоянно не сводит с неё глаз, а вот с её стороны этого нет.

Даже когда появляется возможность притормозить, спиной чувствуешь, как за каждым твоим шагом следит охрана, хотя впрямую никто не смотрит.

Мы поднялись на второй этаж. Из окон была видна часть Дамаска. Остальное закрывают строящиеся новые высотки.

Наконец, мы добрались и до зала приёмов. Красивейшее помещение, в центре которого уже выставлены столы и всё готово к награждению. Нас построили напротив места награждения, на заднем фоне которого флаги Сирии и Советского Союза. А на стене висят портреты Хафеза Асада и Константина Черненко. За небольшой трибуной помощник, проверяющий настройку микрофона и сценарий награждения.

Все уже стояли в напряжении. Тося постоянно что-то поправляла на себе, и прижималась ко мне плечом.

— Ты хорошо выглядишь, — шепнул я ей. — Старайся не соприкасаться со мной.

— Почему? — резко напряглась Антонина.

— Мы не в Союзе. На нас смотрят.

— Кхм-кхм, — показушно покашлял замполит, намекая на разговорчики.

— Тебе кажется. Кстати, сколько у тебя наград уже было?

— Потом, — прошептал я.

— Почему? Делегация же ещё не пришла.

На заданный Тосей вопрос я не ответил.

— Ты меня игнорируешь? — произнесла Антонина, ткнув мне в плечо локтём. — Вообще-то, я волнуюсь. Умеешь ты поддержать.

Обиделась. Не, ну точно обиделась. Челюсти плотно сжала, и глаза мокреть начинают.

Большие двери в зал распахнулись. Вошёл Хафез Асад, приветливо махая всем рукой. С ним вошла и небольшая делегация.

Один из членов этой делегации был высокий молодой парень, худой и с тёмными усами. Я и представить не мог, что когда-нибудь увижу Башара Асада таким молодым.

— Доброго всем дня! Я рад, что вы все здесь и готовы к нашей церемонии, — начал говорить Хафез.

В речи он многое говорил и о войне, и о дружбе между Советским Союзом и Сирией. Вспоминал бои и то, что нам вместе удалось остановить противника.

— Да, враг не побеждён, но он и не победил. И ваши жертвы, пот, кровь никогда не будут преданы забвению.

После продолжительных аплодисментов началась церемония награждения. Первым вышел получать награду за погибшего Володю Горина посол Советского Союза в Сирии.

Следующим на церемонии был награждён генерал-полковник Яковлев. Ему был вручён Орден Омеядов — одна из высших государственных наград Сирии. Всё же, наш советник давно в стране и однозначно многое сделал для защиты и Сирии, и наших интересов в этом регионе.

— За выдающиеся боевые качества, приведшие к решающему повороту в ходе битвы в пользу Сирийской Арабской республики, мужество и героизм, удостоен ордена, и присвоено звание «Героя Республики» майору Клюковкину Александру Александровичу.

Я подошёл к президенту и представился.

— Господин президент, майор Клюковкин прибыл для получения награды, — сказал я на арабском.

— Спасибо вам, майор, — пожал мне руку Хафез и повесил мне на шею орден.

Это была восьмиконечная звезда, наложенная на другую, лучи которой инкрустированы драгоценными камнями. В центре ордена помещён медальон с изображением арабского всадника на коне, держащего в левой руке меч, а в правой — щит.

Сама лента ордена бледно-голубого цвета с шестью белыми полосками.

— Ну и специально для ношения на груди вам вот это, — передал Асад мне коробку от ордена, где она лежала, и копию со стандартной колодкой на грудь.

А то и, правда, на шее носить не очень привычно.

— Спасибо, господин президент.

— Я в долгу перед вами и вашими лётчиками. Вы спасли моего сына, а главное — сломили натиск врага. Такое в Сирии никто и никогда не забудет.

Награждение продолжалось ещё почти час. Лагойко, Зотов и Кеша получили ордена «Воинской чести», а остальные присутствующие ордена «За военные заслуги».

Ну и самое интересное было наблюдать за тем, как за наградой вышла Тося. Асад долго с ней общался, а затем вручил заслуженную награду.

Был после вручения наград и банкет, но Кеше он не понравился. Еды было ему мало, а выпивать он собирался вместе со всеми уже на базе.

Когда пришло время ехать обратно, я сел в автобусе рядом с Белецкой.

— Сегодня вечером у нас собрание коллектива.

— А я тут при чём?

— Медали и ордена будем обмывать. Придёшь?

— Работы много, — сказала Антонина и отвернулась к окну.

По приезду на базу, сообразили стол в нашей комнате на «высотке». В ход пошли уже самые «стратегические» запасы — закрутки, тугоплавкий шоколад и финики. С таким количеством награждённых, нам предстояло «обмывать» каждую медаль долго и упорно.

— Так, отойду ненадолго, — сказал я.

— Ты куда? — спросил Занин, пережёвывая бутерброд.

— В медпункт, за витаминами.

— Ага, вернее, за «витаминкой».

На улице вечерело. Зной и жара спадали. В кабинете Белецкой горел свет. Я изначально думал, что она лукавила, когда говорила про работу.

Когда вошёл в кабинет, обстановка вовсе была не рабочая. Антонина пила чай с вареньем. Так я её и застал с поднесённой ложкой ко рту.

— Ты чего? — произнесла Белецкая, наблюдая, как я решительно иду к ней.

— Так и знал, что сама не придёшь. Я за тобой.

— У меня настроения к застолью нет.

— Поднимем, — сказал я, отодвинув стул прямо с ней.

Она подскочила на ноги, вскинув руку с ложкой впереди себя, будто бы шпагу держит. Перехватил кисть её руки и съел варенье. Вишнёвое. На вкус, вначале кажется кислым, но затем становится сладким. Прямо как Антонина.

— Давно ложкой по лбу не получал?

— Дай подумать… Никогда, — сказал я и обнял Белецкую.

Она вначале замерла, но потом я почувствовал её руки на своей спине.

— Ты чего? — спросила она шёпотом, будто бы боясь спугнуть момент.

— Поддерживаю тебя.

— Кхм… Мне нравится.

— Идём.

— Давай ещё постоим.

— Я бы с удовольствием, но нас ждут, — сказал я, отстраняясь, чтобы подхватить на руки.

— Какая-то у тебя поддержка слабая. Ой, беру свои слова обратно, — улыбнулась Антонина, обвив руками мою шею. — Постой. Дай хотя бы халат скину.

Я остановился. Мечтательно вскинул голову, глубоко вздохнул и посмотрел на Тосю.

— Потом снимешь. Исключительно для меня.