Сирийский рубеж 2

Глава 3

Я бросил очередной взгляд на приборы. Скорость подошла к отметке 120 км/ч. Ручкой управления постепенно замедлял вертолёт, чтобы выполнить зависание.

— Лес, командир, — подсказал мне Кеша.

— Вижу, — ответил я, принимая влево.

Аккуратно облетели лесной массив, но на пути вновь возникло препятствие. Очередная опора линии электропередачи, которую крайне сложно обойти слева. А справа населённый пункт.

— На себя и… вправо, — проговорил я, отклоняя ручку управления к себе и перелетая провода.

— Близко-близко, — проговорил Кеша.

Вертолёт резко набрал высоту, и я тут же его отвернул вправо. Крен на авиагоризонте был почти 30°. Максимальное значение для полётов в очках.

— Разошлись, — сказал я, снизившись к земле.

— Фух. Выходим на боевой, — подсказал Кеша.

Населённый пункт остался слева, а впереди уже замаячила радиолокационная станция. В зелёной пелене более чётко можно уже разобрать вращающуюся антенну поста.

— Режим 3, — проговорил я в эфир, отклоняя ручку управления на себя и слегка опуская рычаг шаг-газ вертолёта.

Стрелка указателя скорости прошла отметку в 60 км/ч. Вертолёт начало слегка трясти. Высоту выдерживаю на отметке 10 метров.

— Тормозим… зависли, — подтвердил я, когда вертолёт завис над кромками деревьев.

— Цель слева… 6.7 километров.

— Понял, — ответил я, поворачиваясь на цель.

Занин был справа и тоже завис над лесопосадкой. На индикаторе лобового стекла высветилась зона встреливания. Но тут пришла напасть.

— Командир, нас сносит. Не могу марку наложить, — подсказал Кеша.

— Ветер боковой, — ответил я, отклоняя педаль, чтобы удерживаться на месте.

Долго висеть нельзя. Звук винтов в близлежащих деревнях могут услышать и сообщить куда надо.

Стрелки на часах уже показывали 4.24. До времени нашего удара осталась минута. Самолёты прикрытия уже в воздухе, а ударная группа, наверняка уже на исполнительном старте.

Вертолёт болтает всё сильнее. Удерживать его в стабильном положении не выходит.

— Саныч, не могу. Скачет метка.

— 1-й, болтает, — тихо произнёс Занин.

Василия тоже начало болтать из стороны в сторону. Ветер мало того что усилился, так был ещё и переменный.

Осталось 40 секунд. Нужно пускать на поступательном движении вперёд. Но тогда дальность будет меньше. Есть возможность обнаружения. И попадания под возможный огонь, и расчётов ПЗРК, и крупнокалиберных пулемётов.

Надо поймать порыв ветра. Лучше, когда он будет слева, чтобы меня не снесло на Василия.

Препятствий слева не было. До населённого пункта далеко, а обзор сопки, где стоит радиолокационная станция, был хороший.

Пора уже решать.

— 2-й, на смещение влево, — дал я команду Занину.

Ручкой управления создал крен 10°. Начал смещаться влево. Нос вертолёта так и хочет развернуться в направлении движения.

Правой ногой отклоняю педаль, удерживая вертолёт на линии встреливания и не давая вертолёту развернуться.

— Марка… марка… на цели. Пуск! — произнёс Кеша.

В последний момент успел выровнять вертолёт, чтобы крен был не более 5°. И тут же ракета вышла из контейнера, устремившись к цели.

Счётчик дальности застыл на 6.2 километра. Команда ПР снялась, а в наушниках прозвучал сигнал пуска.

Следом выпустил ракету и Занин.

Через прибор ночного видения было отчётливо видно, как тёмная точка устремилась к цели, выполнив несколько витков вокруг своей оси.

— Держу… держу… держу… Саныч, плавно.

Я продолжаю удерживать вертолёт на линии встреливания. Время до встречи ракеты с целью продолжало уменьшаться.

— 7… 6… 5, — отсчитывал я про себя.

Ракета всё ближе. За ней следом ещё одна. Через окуляры пока ещё видно, как крутится антенна. Осталось две секунды.

— Прямое, — спокойно сказал я.

Яркая вспышка залила светом весь обзор. Локатор исчез в облаке огня, а вся позиция начала рваться.

— Марка на цели. Пуск! — вновь произнёс Кеша.

И ещё две ракеты достигли цели.

Залп повторили ещё дважды, меняя позиции по отношению к цели. Через две минуты на сопке и рядом с ней всё пылало. Пора и заканчивать.

— 2-й, конец работы, — произнёс я в эфир, отвернув вертолёт на обратный курс.

Темнота постепенно уступала место предрассветным сумеркам.

— 461-й, я 101-й, три пятёрки подтвердил, доложил я на ретранслятор, который был в воздухе.

Повторил сообщение дважды, чтобы меня услышали правильно. Теперь ударная группа может нанести удар.

— 101-й, вам режим 4, — услышал я в эфире команду.

Это означало конец задания и возврат на аэродром. Похоже, что мы действительно справились.

Можно уже и снять окуляры. Только я поднял «еноты», как глаза сильно защипало.

— Саныч, глаза болят, — сказал Кеша по внутренней связи, но и мне тоже было не совсем хорошо.

Левый слезился. Правый глаз отошёл быстрее, но пришлось пару секунд проморгаться.

— Блин, что это за «смерть лётчикам» такая?! — возмутился Кеша.

— А теперь представь, каково в них испытателям было. Если конечно, они в этом приборе летали, — ответил я, облетев очередную сопку справа.

Именно за ней мы и наткнулись на колонну. И просто так нам уйти бы никто не дал. Слева предрассветную темень расчертили пунктиры пулемётов.

По дороге в направлении Тибериадского озера двигалась колонна техники.

— Слева сварка работает, — сказал я в эфир Занину, но он начал уходить куда-то в сторону. — Колонна под нами, 2-й.

Василий молчал, а его вертолёт слегка рыскал по направлению.

— 2-й, не отставай, — громко сказал я в эфир.

— Я очки… снял, — ответил Вася.

Видимо, ему сильно дала по глазам работа в приборе ночного видения. Однако, это не объяснить израильтянам. Огонь становился плотнее. Ещё немного и Занина с Лагойко достанут зенитки «Ховет» калибра 20 мм.

— Разворот, — скомандовал я, взяв ручку управления на себя.

Левую педаль отклонил до упора и начал разворот на горке.

— Отстрел! — произнёс я, чтобы Кеша нащупал у себя пульт управления «асошками».

Разворот на горке получил как никогда быстрый. Главный выключатель был уже включён, а на индикаторе лобового стекла высветилась прицельная марка.

— Атака!

Нажал гашетку, и неуправляемые снаряды тут же устремились к цели. Дымный след заполонил всё пространство впереди.

— Влево ушёл, — произнёс я в эфир, прежде чем вертолёт зацепило осколками. Во входные устройства попали выхлопные газы НАРов.

По всей колонне прошла серия взрывов. Движение техники моментально прекратилось.

— 2-й уйди вправо. Займи курс 30°.

— По… нял. По двигателю попали. Падение оборотов.

Этого ещё не хватало. Впереди ущелья и буферная зона. А рядом Иордания. Выбор прямо скажем, небольшой.

— Тяни до границы, — сказал я Занину, уйдя от новой очереди зенитной установки.

— До какой?

— До любой! — громко сказал я.

Вертолёт Занина продолжал отстреливать тепловые ловушки, пытаясь хоть как-то защититься. Ему вдогонку уже продолжали вести огонь.

— Кеша, ещё заход.

— Понял. Похоже, я прозрел, — неуверенно сказал Иннокентий.

Колонна продолжала огрызаться, но ещё один удар нанести необходимо.

— Справа пуск, — подсказал Кеша, отстрелив ложные тепловые цели.

Слева и справа начались яркие вспышки, а выпущенная ракета продолжила стремительно приближаться. Через мгновение тёмная точка с «дымным хвостом» сделала крутой поворот.

Взрыв слега потряс вертолёт, но всё на борту было в порядке.

— Цель вижу. «Гвоздями» работаем, — проговорил я, готовясь атаковать НАРами.

Жалеть ракеты не стали. Выставил длинную очередь. Перекрестие на индикаторе лобового стекла совместил с одной из машин в колонне.

— Пуск! — громко сказал я.

Борт слегка тряхнуло, а сами ракеты устремились вниз. Резко отвернув вертолёт, мы вновь начали уходить из зоны поражения.

В развороте Кеша рассмотрел колонну. Несколько машин горело, а солдаты быстро покинули технику и начали прятаться в укрытия. В заднюю полусферу нам уже никто не стрелял.

— 460-й, 101-му, колонна техники с юга. Нанесли удар, движение остановлено, — передал я через ретранслятор.

Надеюсь, эта информация пригодится.

Я прибавил скорость и начал постепенно догонять Занина.

— Строго по ленточке идём, — доложил Кеша.

— 2-й, как вертолёт? — запросил я, догоняя Василия и пристраиваясь к нему справа.

Вертолёт не дымил, но попадания были критические. Правый капот разбило полностью. Если подлететь ближе, можно и устройство двигателя изучить.

Ещё несколько пробоин было на фюзеляже и в районе кабины. Броня выдержала.

— 2-й, на связь, — запросил я Занина повторно.

— Ответил, — тяжело произнёс Василий в эфир.

— Как состояние? — запросил я.

— Лечу.

И это уже хорошо. До нашего полевого аэродрома осталось дотянуть 50 километров.

— Понял вас. 541-й задание выполнил. Наблюдал «коробочку». Дошли, — услышал я в эфире доклад с ретранслятора.

Я слегка сощурился, поймав лучи поднимающегося солнца. В этот момент так и хотелось выдохнуть. Знать, что все наши жертвы за эти сутки были не напрасны самое дорогое.

— Это значит колонна дошла? — спросил Кеша.

— Именно так, — тихо ответил я.

Не знаю, сколько ещё смогут удерживать аэродром наши спецназовцы, десантники и сирийские коммандос. Но теперь им точно будет немного легче.

Через несколько минут Занин начал заходить на посадку на свободный участок дороги. Правый двигатель он выключил и решил садиться по-самолётному.

Хорошо, что большинство вертолётов в это время отсутствовали на базе. В готовности оставили только звено Ми-24 и пару Ми-8. Наверняка для поисково-спасательного обеспечения.

— 102-й, посадка. Заруливаю и выключаюсь, — доложил Занин.

— Вас понял. Встречающие на месте, — ответил ему руководитель полётами.

Я развернулся и зашёл на посадку следом. Перед касанием выполнил висение и аккуратно приземлился на асфальт.

Когда колёса коснулись поверхности, я ощутил дикую усталость. Манжеты рукавов песочного комбинезона были тёмными от пота. Глаза ещё щипало, и очень хотелось их прикрыть.

— Выключение по готовности, — произнёс в эфир руководитель полётами.

— Вас понял. Спасибо за управление, — поблагодарил я.

— Всего лишь наша работа, — ответил мне РП.

— И наша, — ответил я ему и ушёл со связи.

Расстегнув шлем, не нашёл более лучших слов для такого момента.

— Лучшая работа в мире, — открыл я дверь кабины, впустив свежий воздух.

Выбравшись на асфальт, снял шлем и положил его на кресло в кабине. Медленно обойдя вертолёт, я похлопал его по фюзеляжу.

Кабина Кеши была открыта, а сам он не торопился вылезать.

— Сан Саныч, можно честно скажу?

— Тебе можно, — ответил я, опираясь спиной на вертолёт.

Иннокентий не сразу воспользовался этой возможностью и решил сначала выбраться на асфальтовую дорогу. Он посмотрел на меня своими покрасневшими глазами.

— Я за тобой куда угодно, командир. Но давай в следующий раз, где поспокойнее. Я сегодня ощутил на себе весь смысл поговорки «глаза боятся — руки делают».

Ну и тут Остапа, а точнее Кешу, понесло. Рассказал всё — и как он сложно наводился на цель, и как глаза болели, и как не видел ничего.

— А потом? — спросил я, когда Иннокентий подошёл к кульминационному моменту.

— Да я головой шандарахнулся, когда ты разворот на горке делал. Но помогло. Я так прозрел, что и… в туалет перехотелось. Короче, нам сегодня улыбнулась удача. Не знаю только как.

Я улыбнулся и приобнял Кешу.

— Иннокентий! Брат ты мой по небу. Сводный, конечно. Знаешь, для того чтобы удача улыбнулась, её нужно сначала рассмешить.

Кеша задумчиво почесал затылок.

— А как же мы тогда её рассмешили? — поинтересовался Петров.

— Да не бери в голову. Это я так, выламываюсь.

Занин и Лагойко, ещё до конца не отошедшие от вылета, сидели рядом с вертолётом. Василий ещё до конца не проморгался, а его штурман и вовсе сидел с закрытыми глазами. Такое ощущение, что медитировал.

— Вася, у тебя дети есть? — спросил я, подойдя ближе и нагнувшись к Занину.

— Есть. Но если тебе интересно, то я бы ещё хотел.

— Так давай не будем нарушать работу твоего организма ниже пояса и встанем с холодного асфальта.

Я помог Васе встать.

— А мне хватит и моих четверых. Можно я посижу? — спросил Алексей, но Кеша оказал ему помощь и поднял на ноги самостоятельно.

Как это ни странно, но нам всем надо было в медпункт. Возможно, у Антонины есть какие-нибудь капли. А то так и слепыми могут остаться Занин и Лагойко.

Кеша вызвался проводить ребят, а мне нужно было доложить о выполнении задания. Подойдя к штабу, на входе столкнулся с Али Дуба.

Начальник военной разведки Сирии, молча пожал мне руку и слегка приобнял за плечи.

— Спасибо. Это была славная охота, — поблагодарил меня Дуба и ушёл к машинам. — До вечера, Александр.

— Вот сейчас не понял, господин Дуба? — удивился я.

— Ты зайди в штаб и узнаешь, — улыбнулся Али.

Всё загадками да намёками эти разведчики говорят. Иногда прям сильно напрягает.

Войдя в штаб, меня первым встретил подполковник Зуев. Он куда-то спешил, поэтому только похлопал меня по плечу.

В штабе со всех сторон громко звонили телефоны, а в динамиках докладывали лётчики о ходе выполнения задач. Борисов и, неизвестный мне, сирийский полковник в лётном комбинезоне, что-то активно обсуждали.

— Очень эффективно сработали. Докладывают, что удар был нанесён точно и качественно, — сказал сирийский полковник.

— Эти самолёты себя отлично зарекомендовали в Афганистане, — ответил ему Иван Васильевич и повернулся в мою сторону.

Генерал медленно подошёл ко мне. Я не успел ему доложить, как он крепко пожал мне руку.

— Молодцы, Клюковкин. Надеюсь, эти ваши очки или приборы вам не сильно навредили?

— Восстановимся, товарищ генерал.

— Само собой. Кстати, временно исполняющий обязанности главкома сирийских ВВС Абдель Махмуд.

Врио главкома был уже в годах. Волосы седые, как и усы. Взгляд карих глаз усталый, а его рукопожатие было не слишком крепким. Такое ощущение, что полковнику Махмуду пора в санаторий на реабилитацию.

— Майор Клюковкин, это был отличный рейд. Думаю, вы сможете обучить наших пилотов подобным способам ведения боевых действий, — улыбнулся Махмуд, но было видно, что ему и стоять-то тяжело.

— Спасибо, господин полковник. Если Родина прикажет, то и вас научим.

Махмуд посмеялся и начал кашлять. Он отошёл в сторону, чтобы нас не смущать.

— Самого немощного поставили на должность. Выбора не так много теперь у сирийцев с командованием, — покачал головой Борисов.

— А в чём дело? Кто-то погиб или как? — спросил я.

Но в голове уже были догадки. Борисов их просто подтвердил.

— Арестованы многие сирийские офицеры из высшего командного состава ВВС. В частности, главком и ваш «приятель» Рафик Малик. Сливали всю информацию противнику.

Вот так расковыряло ведомство Али Дуба. А может, и какая другая спецслужба.

Теперь ясно, почему Малик свалил с задачи по сопровождению колонны. Она поменялась, и ему пришлось искать способы предупредить «хозяев».

— Кругом измена, трусость и обман, — тихо сказал я, процитировав императора Николая II.

Борисов подвёл меня к карте и рассказал о ситуации вокруг Рош-Пинна.

— Удар мы нанесли вовремя. Наступающие на аэродром войска понесли потери. Истребительная авиация противника была скована действиями наших Су-27 и МиГ-29. Ну и колонна дошла, — сделал довольное лицо Борисов.

— А что в Ливане?

— В долине Бекаа и вовсе фронт встал. Как на побережье, так и на подходах к Бейруту. Израиль дальше пройти вряд ли сможет, а сирийцы уже проводят контрнаступательные действия. В общем, война в тупике.

— Ощущение, что всё получилось. Так?

— Да. По непроверенным данным, начались контакты между представителями советского МИДа и Израилем, а также Сирией. Ну с Асадом мы контакта и не теряли. Понимаете, что это значит?

Мне было несложно сложить «два» и «два».

— Дело идёт к перемирию?

— Хоть и временному, но перемирию.