Шайтан Иван 6

Глава 14

Толпа зрителей прибывала. Народ гомонил обсуждая увиденное.

— В усадьбе засело от семи до десяти человек, Хорошо вооружены, при попытке задержать стали отчаянно сопротивляться. Убили двоих и ранили троих. Грозятся поджечь дом и соседние постройки. — Полицмейстер смотрел на меня с затаённой надеждой.

— Так господин полицмейстер, — потянул я раздумывая. — Грабителей взять живыми будет затруднительно.

— Господь с вами, хоть всех положите, только прекратите этот шабаш. Их главарь просто насмехается над нами, требует свободного прохода.

— Ещё миллион рублей и комфортные сани, всё, как обычно, –пошутил я.

— Нет, ваше сиятельство, денег не требовали. — не понял полицмейстер.

— Полковник срочно пожарные команды сюда, толпе прикажите пусть будут готовы тушить пожар, нечего бестолку глазеть. Выполнять.

— Слушаюсь! — полицмейстер побежал выполнять мой приказ.

— Ротмистр, где люди и снаряжение?

— Здесь, рядом, господин полковник.— Появился Малышев.

— Приготовить три группы, с щитами, штурм здания.

— Слушаюсь! — Малышев побежал к своим.

Жандармский подполковник вставший рядом с Лукьяновым тихо спросил у него.

— Граф знает кому он нахамил?

— Разве, подполковник, ни чего подобного. Ни какого хамства, только служебная необходимость. — улыбнулся Лукьянов.

— Вице губернатор, злопамятен и мстителен, если граф опростоволосится ему не сдобровать.

— М. да, вы правы, сообщу графу чтобы он оставил всё в ваши руки.

— Что вы, полковник, я не это имел в виду. Вы не так меня поняли. — забеспокоился подполковник, хватая Лукьянова за рукав шинели.

Три группы построились предо мной.

— Все помнят действия при штурме дома?

— Так точно, — хором ответили бойцы.

— Стрелки взять под контроль окна и чердак. В группе четыре человека, приготовить дымовые гранаты. Ротмистр определите направление движения и атаки группам. Одного щитоносца со мной, на переговоры пойду.

— Не стоит рисковать, граф. — сказал Куликов скромно стоящий в стороне.

— Полковник пожарные где?

— Едут ваше сиятельство, с минуты на минуту будут.

На переговоры со мной пошёл поручик в качестве щитоносца. Обычный большой щит наподобие римского скутума, выполненный из тонкого стального листа укреплённый войлоком изнутри, щель для обзора. Прошли через сломанные ворота. Поручик впереди, я за ним, Паша сзади махающий палкой с белой тряпкой. Крепкий дом, два окна на фасадной стене, одно на боковой. Задняя стенка глухая, крыльцо.

— Эй бандиты, переговоры! — кричу, прячась за щитом.

— Чего надо? Сказано уже всё, али мало досталось, так мы добавим. — Раздался смех из разбитого окна.

— Предлагаю сдаться, в противном случае будет штурм. Поручик, запомнил подходы к дому? — тихо говорю щитоносцу.

— Так, точно.

— Попробуй, ещё раз умоем кровью. Захлебнётесь, пока нас возьмёте. — со злостью и истерикой ответил голос. — Это тебе обещает Матюха, кувалда.

— Да мне насрать кого убивать, ветошь позорная. Положено предупредить тебя гавнюка безродного. — ответил я своему оппоненту. В ответ полились потоки отборной брани. Два выстрела. Пули с глухим стуком ударили в щит.

— Отходим. Как рука, поручик?

— Нормально, щит держит пулю.

Мы медленно попятились к воротам. Подошли к Малышеву с бойцами.

— Ротмистр, командуйте. — решительно заявил я. — будем штурмовать!

Малышев глубоко вздохнул.

— Поручик, быстро нарисуйте подходы к дому, подробно.

Пошла работа по подготовке к штурму. Я наблюдал за работой ротмистра не вмешиваясь. Подготовка прошла быстро и чётко. Лишь в самом конце добавил.

— Бойцы, ещё раз повторяю, тщательная зачистка и контроль. Никаких сантиментов, жалость — ваша смерть. Командуйте ротмистр — штурм!

Малышев повернулся к отряду.

— Стрелкам занять позиции, валить всех кого заметите. Группы пошли. — Малышев встал за щитом первой группы.

— Ротмистр, ко мне! — прозвучал мой приказ, как удар хлыста.

Малышев подбежал вопросительно глядя на меня.

— Куда? Ваше место в последней группе, четвертой. Спокойней ротмистр. Исполнять! — тихо сказал я ему

— Слушаюсь. — Малышев сразу понял свою ошибку.

Группы, прикрываясь щитами, поочерёдно просочились во двор. Три резких выстрела грянули из дома! В ответ — чёткие залпы стрелков: треск-треск-треск! Они прижали огнём бандитов, не давая высунуться ни в окна, ни в дверной проём. Из-за высокого забора — ничего не видать. Оставалось лишь ждать. Я стоял неподвижно, лицо — каменная маска, но внутри всё сжалось в тугой узел.

Раздались три приглушённых взрыва — гранаты малой силы бух-бух-бух!, словно удары по пустой бочке. Потом — гулкая возня, приглушённые крики, сплетённые в жуткий клубок звуков. Два сухих щелчка пистолетов — пах! пах! Следом — ещё один, отрывистый. И… тишина,… давящая, разбавленная лишь отдалённым гулом толпы.

— Паша, глянь, только осторожно.

Он кивнул и бесшумно скользнул за ворота. Минуты тянулись мучительно долго. Наконец, из дыма у ворот вынырнул запыхавшийся Малышев, лицо чем-то измазано, но глаза горят:

— Штурм завершён, командир! Потерь нет! Зачищаем, контролируем. Обезврежено девять: пятеро мертвы, четверо ранены. И… две бабы в подвале, прятались.

— Молодцом, ротмистр, — я чуть кивнул, чувствуя, как камень спадает с души, и потихоньку выдохнул. — С почином. Пошли смотреть, что вы там наработали.

Прошли во двор с нами полковник Лукьянов и жандармский подполковник. Дом выглядел после штурма относительно целым. Дверь и окна выбило взрывной волной. Бойцы не стали применять дымовые гранаты, обошлись малыми гранатами слабой мощности. В два раза меньше обычных. Внутри дома всё перевёрнуто и посечено осколками. В разных позах лежали окровавленные трупы бандитов. Двое тяжелораненых лежали без сознания у стены, двое относительно легко ранены. У одного ранение осколками правого плеча и руки, второй зажимал рану на левой ноге. Смотрят на нас со злобой и страхом.

— Ротмистр, а эти почему живы? Добить. — приказываю я.

— То есть как добить? Они же раненые? — растерялся Малышев.

— Как, ротмистр, ножом по горлу. — равнодушно поясняю я.

— Да, но… я…я, не могу. — смутился Малышев.

Оба раненых бандита побледнели слушая наш разговор.

— Паша кончай этих уродов.

Паша достал свой клинок и спокойно подошёл в сидящим на полу бандитам.

— Так не можно, господин офицер, залепетал раненый в ногу, пытаясь отодвинуться от Паши.

— А когда ты грабил и убивал значит тебе можно было, а нам нельзя. Режь ему глотку Паша. — холодно произнёс я.

— Нее….т, — визгливо заорал бандит, когда Паша схватил его за волосы.

— Быстро говори, на кого работали? Кто сбывал товар? — подскочил я к ним и спросил глядя ему в глаза. — Говори пока не поздно, Паша.

Вижу как у бандита от ужаса увеличиваются зрачки.

— Акин……ку.купец Акиншин, товар скупал, ему всё сбывали. На Солянке, склад у него.

— Подполковник быстро к купцу Акиншину, ротмистр группу захвата. Быстро я сказал, исполнять.

Подполковник и ротмистр вылетели из дома.

Паша держал нож у горла воющего бандита.

— Ладно, Паша, пусть живёт, отпусти его.

Паша отпустил волосы и брезгливо вытер руку. Бандит продолжал скулить и плакать.

Полковник Лукьянов продолжал стоять бледный и растерянный. Достал платок и промокнул вспотевший лоб.

— Аслан, перевяжи раненых, поручик всех из дому. Никого не впускать без моего приказа.

— Слушаюсь, господин полковник.

— Пойдёмте на воздух Лев Юрьевич. — я подал молчаливый знак Паше, он кивнул.

— Эх, Эркена нет… Жаль. Ладно, Паша справится, — мелькнуло у меня в голове, когда я вышел из зловонного дома на свежий предрассветный воздух.

— Однако, Пётр Алексеевич, — Лукьянов тяжело вздохнул, снимая папаху, — операция проведена блестяще.

— Кто бы сомневался, — Куликов присоединился, его голос звучал с горьковатой ноткой. — Жестко. Быстро. Эффективно. Глядя на вашу работу, граф, начинаешь понимать всю неповоротливость и… бестолковость нашей полиции. Да и жандармерия, — он бросил взгляд в сторону суетящихся жандармов, — нынче не блещет.

Из дома вышли Паша и Аслан. Павел что-то говорил ему, а сам уверенно направился к моей карете, его походка была лёгкой, словно и не было только что кровавой работы.

— Поручик! — окликнул я ближайшего офицера из отряда Малышева. — Помогите полиции разобраться с этим бардаком.

— Слушаюсь, господин полковник!

Полицейские во главе с усатым квартальным надзирателем уже взялись за дело: хрипя, вытаскивали стонущих бандитов и грубо пихали их в темные арестантские кареты. Мертвецов складывали в жуткий ряд во дворе, накрывая какими-то тряпками. Нарисовался важный пристав, командовавший полицейскими. Но он не приближался к нам, опасаясь приезжих непонятных чинов.

— Господа, — я повернулся к Лукьянову и Куликову, — дальнейшее присутствие моё излишне. Я отбываю в поместье. Завтра — в Петербург.

— А ежели генерал-губернатор пожелает вас видеть? — озабоченно спросил Куликов.

— Скажете, что граф отбыл в столицу по неотложным делам, касающимся службы Его Императорскому Величеству, — отчеканил я. — Поезжайте, Пётр Алексеевич, — поддержал Лукьянов, понизив голос. — Лишние встречи с вице-губернатором вам ни к чему. И… благодарю вас. Искренне.

Я лишь коротко кивнул и направился к карете. Аслан, ловко спрыгнул, распахнул дверцу. Я тяжело опустился на кожаную обивку. Карета дрогнула, и мы медленно поползли по узким, грязным улочкам Земляного города, оставляя позади хаос и копошение.

— Вот, командир, — Паша, сидевший напротив, протянул приличных размеров, туго набитый холщовый мешок. Звякнуло что-то металлическое. — Серебро, золотишко… Ювелирки немного. В мешочках — не ведаю что. И ассигнаций пачка… Из потайного угла в подвале.

Я молча кивнул, взял мешок, не глядя сунул его под сиденье. Закрыл глаза, откинув голову на мягкую спинку. Невероятная усталость навалилась тяжким грузом. Хотелось спать. За окном ночь уже отступала. Небо на востоке посветлело, стало серо-жемчужным, обещая ясный, солнечный день. Первые лучи коснулись верхушек крыш.

Полковник Лукьянов и Куликов стояли плечом к плечу, провожая взглядом карету графа, медленно ползущую по грязи Земляного города, скрываясь в предрассветных сумерках.

— Не изменяет себе наш граф, — тихо произнес Лукьянов, следя, как последний блик фонаря скользнул по лакированному кузову.

— Таких бы, как он, Лев Юрьевич… хотя бы с десяток по губерниям рассадить. Освежить кровь, встряхнуть этот затхлый корпус чиновничий… — Он глубоко вздохнул, словно выдыхая всю гнетущую тяжесть ночи. — А как он вице-губернатора осадил? Ни тени страха. Любо-дорого было видеть и слышать! — На его усталом лице мелькнула горьковатая усмешка. — И главное — не боится ничего! Хотя он знает, что никто не дерзнет тронуть, — Куликов вспомнил именной жетон.

— Вы правы, Жан Иванович, — кивнул Лукьянов, его взгляд тоже был прикован к удаляющемуся экипажу. — Личность… неординарная. Из другого теста, что ли, слеплена. И сила в нем — особая. Такая, что и страшно порой, и… завидовать невольно начинаешь этой вольности. — Он поправил папаху, поворачиваясь к дому, где уже хозяйничала полиция. — Пойдемте, разгребать последствия нашего «веселья». Пока вице-губернатор не нагрянул с новыми претензиями….

— Не стоит вмешиваться, Лев Юрьевич, не наша епархия, вот пускай сами и разбираются. — посоветовал Куликов.

— Что там у Малышева? Поручик, ротмистр не прибыл? — спросил Лукьянов у поручика стоявшего около дома.

— Никак нет, господин полковник. Убыл с группой и подполковником. До сих пор не вернулся.