Рысюхин и пятнадцать бочек джина

Глава 6

От графа я приезжал, как правило, с распухшей, в фигуральном смысле, головой. Требовалось всё услышанное обдумать, разложить, что называется, по полочкам и обдумать ещё раз, в том числе с точки зрения того, почему граф сказал именно это, именно так и именно сейчас, а не раньше и не позже. Ну, и составить своего рода «учебную программу» для своих жён и для детей. Да, Ромку с Катей пока ещё рано чему-то подобному учить, но готовиться лучше заранее, чтобы сразу учить правильно и потом не переучивать. И при этом очень не хотелось, чтобы в разгар размышлений кто-то пришёл, например, с «очень важной» новостью. Да и просто хотелось побыть в тишине и одному. Да, можно закрыться в кабинете, но погода за окном, поздний октябрь, навевала тоску. Знаю, кто-то любит работать под шумящий за окном дождь, находит это умиротворяющим и повышающим работоспособность, меня же серая хмарь за окном и потоки воды по стеклу вгоняют в сонливость, плюс сильно портят настроение.

Так что я организовал себе своего рода выездной кабинет: отправлялся на Изнанку, где стоял конец августа, брал с собой на всякий случай удочки, термос с горячим чаем или кофе, лёгкий перекус и ехал к берегу Умбры. Туда, где мы с «рыбными братьями» огромного панцирного сома ловили. Они, кстати, время от времени попадались рыбакам, но «мелочь» до метра ростом те отпускали, а в изредка попадавшихся крупных рыбинах, от двух метров и больше, наковыряли уже полдюжины макров со склонностью к телекинезу. Их я выкупил и пока они лежали в сейфе до лучших времён — до тех пор, пока удастся аккуратно выяснить, что именно в Борисове делал те самые перчатки и куда потом девался.

На берегу я зачастую не то, что удочки не доставал — к воде не спускался, сидел в кабине, открыв двери, грелся на солнышке, дышал речным воздухом и думал, перенося свои мысли в блокнот. Понятное дело, что подарок Императора я с собой в такие поездки не брал, в отличие от обтянутой кожей фанерки, что можно было положить на руль, уперев нижним краем в колени, и писать, почти как на конторке. Уже потом, в конце работы или для перерыва, можно было и спуститься вниз с обрыва, посидеть на мостках, которые уже тянет назвать «старыми», иногда и порыбачить, Мявекуле на радость.

Конечно, на самом деле я был не один, как и обычно — дед никуда не девался, и активно помогал и разбирать сказанное, и укладывать в память. Да, он родился и детство провёл в обществе, которое декларировало свою бесклассовость и отсутствие сословного разделения, хотя, по признанию деда, некие негласные новые сословия всё равно возникали. Да и потом тоже у него сословий и классов вроде бы и не было, но в то же время понятие «своего круга» существовало и соблюдалось. С другой стороны, это научило его тоньше и чётче чувствовать именно неписанные и не высказываемые вслух нюансы. Правда, как он сам признаёт, научило хреново, у него просто не было вообще никаких амбиций в части того, чтобы занять место повыше в общественной иерархии, больше хотел, чтобы «никто не лез». Почти как я, только в утрированной какой-то форме. Меня, что там скрывать, получение титула радует и главное, что заставляло отказываться от повышения — опасение, что сочтут выскочкой и устроят общественную обструкцию. Ну, и неуверенность в своих силах, в способности справиться с новым уровнем прав и обязанностей. У деда же, такое ощущение, что стремление личного роста, кроме профессионального, ампутировано напрочь. Хотя… Я всё время забываю, что дед — не полноценная личность, а лишь слепок, по умолчанию неполноценный. И, да, Рысюха говорила, что именно та часть, которая отвечает за желания, устремления и мотивацию отсутствует. Так что, да, на самом деле — ампутировало. Но при этом мне порой кажется, что там и удалять-то было не так много.

Больше всего сомнений вызывал вопрос, рассказывать ли прямо сейчас моим половинкам о том, что рано или поздно они станут графинями? Дело в том, что я надеюсь на «или поздно», а они могут начать ждать, что «рано». А это путь к разочарованию. К тому же, могут не удержать свои ожидания в себе, так сказать, а это, проникнув вовне, может породить совершенно непредсказуемые слухи. В итоге решил всё же придержать «возможность ографинивания» при себе до удобного момента или до возникновения необходимости.

Изучал и дела, накопившиеся за время моего отсутствия дома. К радости и удивившей меня самого лёгкой досаде с подавляющим большинством из них вполне справились без меня, где не Беляковы, там мои супруги. Даже с поставками в Скандинавию разобрались! Причём Егор Фомич, под давлением Архипа Сергеевича, сам позвонил торговцу-посреднику. Мол, его милость господин барон не может до бесконечности лично договариваться о каждой мелкой поставке каждому клиенту. Не знаю, зацепило ли контрагента причисление к мелким покупателям, или просто время пришло, и клиентская база дозрела — но заказал он столько, что пришлось отправлять два трёхосных грузовика, один загружённый акавитой разных видов, второй — всем понемногу, преимущественно «Рысюхой», которую он в своей рекламе обзывал «Южным виски». Я, услышав такое наименование, чуть чаем не подавился — очень неожиданным оказалось то, что мои родные края кто-то считает югом! С другой стороны, если посмотреть на карту, то и по отношению к Скандинавии, и к Шотландии с Ирландией мы на самом деле на юге расположены. Как всё в мире относительно всё же.

«Но при этом северный берег Чёрного моря всё же предпочтительнее, чем Южный берег Белого».

«Смотря для чего дед, смотря для чего. Если для пляжного отдыха — то безусловно, а если для ловли палтуса — наоборот».

«Кто-нибудь, откройте форточку, тут душно!»

Ну, а если серьёзно, то выручка от этой экспедиции оказалась весьма приятным сюрпризом, позволившим не испытать оттока средств в результате моей поездки с дружиной, которая вполне попадала под понятие «явиться людно, конно и оружно», а там ещё и «править службу честно и ревностно».

В ходе этой поездки Клим всё же смог по-настоящему блеснуть перед старым недоброжелателем. Не, так-то слухи уже пошли, после того, как мой вассал встретил дальнего знакомого, но теперь-то ему встретился их сельский богатей, приехавший в Ригу в свите тамошнего ярла, чем явно гордился. Он и окликнул с недавних пор Белякова:

— Кнут? Кнут Эддвард⁈ Что же это ты не отзываешься, когда тебя уважаемые люди зовут?

И даже попытался схватить за плечо, но Клим, не подавая вида, давно уж отслеживал приближение бывшего земляка через отражение в стекле кабины. Так что увернуться труда не составило. Скрестив руки на груди и «невзначай» выставив вперёд дворянский перстень.

— Раньше меня звали так. Теперь я — Клим Эдуардович Беляков, российский дворянин, вассал его милости барона Рысюхина. Хускарл моего ярла.

Новый статус некогда бедного рыбака зацепил собеседника, но тот не подал вида, а, может, самомнение не позволило на самом деле оценить перемены.

— Ярлом может назвать только конунг! И как твой барон, платит немного? Сестру твою тощую откормить хватает? Она же вроде как к тебе поехала.

— Сестра моя теперь жена дворянина и дворянка, обрётшая в замужестве Дар. И мой ярл, которого назвал так за заслуги король Норвегии, вручил ей на свадьбу клинок, достойный танов древности. Что до оплаты… Тебе, Ханс, такое могло только сниться.

Уязвлённый тем, что бывший бедняк, ломавший раньше шапку при встрече, обращается на «ты» и держится не просто на равных, а с некоторой снисходительностью, разозлился.

— Ну, врать-то всякий горазд! Ярл чего твой хозяин? У него хоть мелкий островок какой есть?

— Мой ярл — полновластный властитель двух миров.

— Да что ты несёшь⁈

— У него свой выход на Изнанку мира и два изнаночных мира. А на лице же — два владения. Две богатых деревни с угодьями и пашнями, тридцать две и тридцать семь тысяч моргов[1]. Ладно, некогда мне болтать, нужно в банк зайти, выручку сдать.

— И где же твой ярл? Посмотреть на такое чудо!

— Сейчас? Насколько мне известно — во дворце у Императора. Мелкие сделки он вполне доверяет совершать своим служащим.

— Ну-ну, сдавай свою мелочь, потом договорим.

Любопытный норвежец пошёл за бывшим норвежцем, хоть и на удалении, а когда увидел, что «мелочь» занимает весь саквояж впал в ступор. Обойдя бывшего земляка, всё пытающегося пересчитать услышанную сумму в кроны, путаясь в нулях, и соотнести получаемое число с понятием «мелкая сделка», вполне довольный встречей Клим сел в кабину и уехал, оставив несчастного, до сего дня считавшего себя богатым человеком, пытаться представить себе, что же тогда в понимании неведомого ярла, взявшего себе на службу нищего соседа, сделка крупная⁈

Порадовался за своего человека, посмеялся вместе с ним, но сам подумал, что он, конечно, молодец, в ответ на вопрос «ярл чего» выкрутился здорово, однако хотелось бы иметь и более простой ответ. И стоит, наверное, приобрести всё же небольшой островок где-нибудь в Норвежском приграничье, желательно на крайнем юге этого государства. Там островков площадью до пары-тройки квадратных километров несколько тысяч, если моя и дедова память не подводят, и большинство из них необитаемы. Не думаю, что кусок скалы в море, пусть и живописный, обойдётся слишком дорого. Построить там домик с причалом и лодочным сараем, заселить семью бондов в ещё один домик, попроще, чтоб следили за сохранностью имущества… Я когда-то уже говорил на эту тему с Климом, по его словам, если разрешить ловить рыбу вокруг острова и разбить пару грядок, то за пятьдесят рублей в месяц желающих будет достаточно, а за сотню — устроят регату на лодках, чтобы успеть первыми, причём грозящую перейти в битву. И это сумма на семью! Причём, если загнать на остров бригаду из более-менее квалифицированных магов Земли и Природы, огород в десяток соток можно обустроить вообще на любом острове. И пруд для сбора дождевой воды построить, чтобы было чем поливать грядки.

Это, скажем так, из забавного, но наводящего на размышления.

На моей изнанке сбор ягод, вопреки опасениям, прошёл нормально. Помогло и то, что урожай в этом году был самый большой за всё время. С другой стороны, сколько его было, «всего времени»? Тем не менее, ополченцы мои вполне справились с охраной сборщиков и обеспечением их работы, пусть даже охранять приходилось в первую очередь от собственной глупости: повторения истории с дурами, пожелавшими стать одарёнными, никто не хотел. Но и не только рекордный урожай помог удачно закрыть сезон, мой первый слуга рода, Иван Прорысюхин, поработал на славу. Пусть собрать в полтора раза больше, чем в прошлом году, не удалось, но и прирост сбора на треть тоже радует, потому что позволил не только закрыть все обязательства и выполнить все планы, но ещё и запас остался. Даже для разного рода кулинарных экспериментов. Например, Ульяна придумала рецепт мороженого с пряной голубикой. Получилось очень интересно, на контрасте сладкого и острого. Пусть на Лице мира на мороженое уже не пик сезона, но в ресторанах подавать вполне можно. И, да — блюдо получилось ресторанное, перспективы продавать его в трактирах выглядели весьма туманными, на мой взгляд, но Ульяна решила попробовать, как в обновлённом заведении в Шипуново, так и в «Прикурганье». Я же посоветовал продать рецепт ещё и в рестораны, хотя бы в тот же «Дунай». С учётом того, что мы — монополисты в поставке одного из ключевых ингредиентов, недобросовестности можно не опасаться. Позже, правда, рестораторы придумали несколько рецептов мороженого с разными ягодами и молотым перцем, красным или чёрным, но это было позже. Причём забавно, что в Минске, например, это называлось «мороженое по-баронски», а в других городах, включая столицу — «по-мински». И только в дворцовом меню «а-ля Рысь». Я такое когда первый раз прочитал — хохотал до икоты.

Хорошие новости оказались разбавлены неприятными. Случилось очередное уголовное преступление, связанное с моей Изнанкой. Среди грибов, растущих в лесу в междуречье Умбры и Щучьей, помимо «шишек жизни» встречался ещё один, который называли «зелёный маслёнок». Собственно, название его внешность описывает полностью: тот же маслёнок, но шляпка изумрудно-зелёная, с характерными разводами, очень красиво, и мякоть не масляно-жёлтая, а с зеленоватым отливом. Вот только по составу он полный аналог бледной поганки. И нашёлся среди сборщиков тот, кто решил подбросить пару таких грибочков своим знакомым, точнее — не самым близким родственникам, результат — один погибший и трое в больнице. Отравителя быстро вычислили и арестовали, всё прошло бы вообще без моего участия, но кто-то из артельщиков на допросе рассказал, что я ещё в первый выход в лес предупреждал о ядовитости гриба, и они потом всех предупредили. Это ставило крест на версии случайного отравления, но требовало моих показаний.

Нет, меня не вызывали в полицию, упасите боги! Полицейские связались со мной по мобилету, уточнили, когда мне будет удобнее, и сами приехали для опроса. Полицейский, на пару лет старше меня, постоянно путался в титуловании, никак не мог выбрать между «высокоблагородием» и «милостью», от чего робел ещё больше. Пришлось даже чаем поить, а заодно объяснять, что сейчас я не на службе, стало быть — обращаться нужно по титулу, а поскольку он, в отличие от меня, при исполнении, то после моего предложения «без чинов» — можно просто по имени и отчеству. Наконец, всё записали, подписали, а на прощание я ещё и такой же гриб подарил, в стеклянной банке, мне его под заказ привезли. И передал гостинец для соседа, Лисовского, чтобы Леонид Сергеевич не обижался, что я его забыл. В общем, визит прошёл в атмосфере полного взаимного уважения, как выразился дед, «сплошной Версаль».

Вся эта история напомнила мне, что сам я давно не был в лесу. Не в изнаночном, а в обычном, нашем. Походить, погулять, подышать лесным воздухом. А тут ещё, как под заказ, распогодилось и пошёл слух, что появилось много поздних опят и даже зелёнки вылезли. Не удержавшись, вооружился (помимо меча и револьвера, ага, к которым уже привык, как к ботинкам, например) корзиной, ножом и палкой на роль посоха и пошёл в ближайший лес, тот, что между моими владениями и речкой. И, надо сказать, замечательно провёл время! Грибов много не набрал, да и не за ними ходил, но один пень от опят очистил, и пару семей зелёнок вырезал, так что получилось чуть больше половины корзины. С учётом того, что тут рядом две деревни, а лес казённый, то есть — общедоступный, неплохой результат.

А когда собрался идти домой внезапной увидел впереди на тропинке странную большую собаку. И только присмотревшись понял, что это рысь! Обычная лесная, но уже успевшая перелинять на зиму. На мой взгляд, это она рановато, но ей виднее. Я знал, что на меня, благодаря тотему, ни одна рысь никогда первой не нападёт, и вообще будет относиться благожелательно, так что не переживал за свою безопасность, другое дело — жители Рудни и Рысюхино, их она может и порвать при неудачном случае.

Тем временем рысь посмотрела на меня и стала приближаться. Подойдя вплотную, она начал тереться об меня головой и мурчать, словно кошка! Честно признаться, я растерялся. Может, поэтому вынул из корзины свёрток с выданными мне с собой бутербродами и скормил их зверю. Ощущения более чем специфичные, когда такая зверюга ест у тебя с руки! В общем, картина получилась та ещё: сумерки, садящееся солнце окрашивает всё в оранжевые тона, а я сижу на земле, глажу здоровенную дикую кошку, которая мурлычет, как домашняя, и тихо млею. Если бы кто видел это всё со стороны…

[1] Морг, морген (Mg) — устаревшая мера площади. Участок, который пахарь мог обработать за утро (собственно, der Morgen и переводится как утро), то есть — от рассвета до полудня. Этих самых моргов было дикое стадо, почти как дюймов и сопоставимо с количеством десятин, площадью от 19 соток до 1.3 гектара. Клим использует бытовавший в Норвегии и Дании морг площадью 0.27 гектара.