Рысюхин и пятнадцать бочек джина

Глава 21

Вопреки ожиданиям, вызванным именем хозяина кабинета, выглядел он совершенно обычно, безо всякой экзотики во внешности. Какие-то серые с коричневыми прядями, словно перьями, волосы, средний рост и средний же возраст, по оценке деда — лет на пятьдесят. Войдя в кабинет, я поздоровался первым, причём нейтрально, поскольку не знал никаких регалий его хозяина, так что ограничился простым:

— Добрый день, господин Запуночкин

— Здравствуйте, госп… ваша милость. — Ираклий Аверьянович поправился, увидев баронские регалии в повседневном, так сказать, варианте.

«Он что, вообще не знает, кого и зачем к нему направили⁈»

«Зачем — знать должен, кого — не знаю, мог и не поинтересоваться, хоть это и странно».

Отпустив унтера, заместитель декана покосился на бумаге на столе, вздохнул, и обратился уже ко мне:

— Следуйте за мной.

Явно хотел закончить работу с документом, и, не будь я бароном — попросил бы подождать «немного», способное затянуться и на полчаса. А так — пришлось прерваться. Правда, ненадолго: выйдя в коридор мы прошли к двери, расположенной наискосок от кабинета заместителя декана. Там Запуночкин передал меня в руки, видимо, преподавателя с погонами поручика, после чего тут же ушёл. И стоило так показательно вздыхать из-за перерыва в полторы-две минуты⁈ Разве что напоследок ещё продиктовал номер своего рабочего телефона на случай, как он выразился, не разрешимых другими путями сложностей. Дед это перевёл как намёк на пожелание забыть номер как можно быстрее. Отвык я уже, если честно, от такого обращения, словно снова гимназистом стал. С другой стороны, дед уверяет, что оно даже полезно, немного приземлить без лишнего ущерба.

Поручик, который представился Миногиным, но предложил обращаться к нему либо по званию, либо по должности, «господин преподаватель», уточнил:

— Насколько я знаю, вам нужны учебные материалы в рамках курса подготовки по специальности «Командир ремонтно-эвакуационного взвода»?

— Строго говоря, я просил переподготовку и до уровня обучения обер-офицера, военно-инженерной или общевойсковой направленности. Это несколько шире, чем просто учебные материалы, но направленность верная.

— Хммм… Полный курс я вам, разумеется, не начитаю, квалификация не позволит, разве что в пределах моих дисциплин, если договоримся. Но, если вы говорите о переподготовке, то какая-то база есть?

— Курс военной подготовки в гражданской академии с расширенной практикой и присвоением звания подпрапорщика. Далее — опыт командования родовой дружиной, численность и состав соответствует механизированной роте и близок к недавно утверждённому штату отдельной гвардейской миномётной батареи. Плюс участие в кое-каких проектных и исследовательских работах.

— Гражданское образование какой направленности? И, простите за любопытство, насколько близок состав дружины к новому штату, и откуда вообще вы о нём знаете? Информация, насколько я знаю, секретная, даже нам его довели «в общих чертах».

— По основной специальности — инженер-технолог, плюс факультатив с присвоением квалификации инженера-конструктора по специальному технологическому оборудованию. Есть несколько патентов. Состав родовой дружины, точнее — уже официально гвардии, отличается от штата тем, что батарея пока шестиорудийная, нет части штабных и вспомогательных подразделений и больше вспомогательной техники. Штат же знаю, поскольку принимал участие в его разработке.

Поручик довольно скептически взглянул на меня на моём последнем замечании, но ничего не сказал. Видимо, решил, что я там бумаги оформлять помогал, и теперь набиваю себе цену.

— То есть, общетехническую часть можно исключить, и также можно предположить знание Уставов как минимум на уровне выпускника военного училища?

— Да, по технической части, если не касаться особенностей конструкции тех или иных конкретных систем, я ничего нового узнать не рассчитываю. Всё остальное — да, на уровне всё того же подпрапорщика с некоторым опытом службы, включая участие в довольно специфичных манёврах. Успешное участие. Плюс — офицеры моей гвардии, по моей просьбе, давали уроки, но этой подготовке категорически не хватает в первую очередь системности и теоретической базы. Практика у меня пока превалирует, хотя и она тоже достаточно фрагментарна.

— Радует уже то, что вы успели понять и прочувствовать важность именно теории. Многим курсантам это понимание недоступно, как и важность именно системности, а не «это мне интересно, буду учить, а это не нравится, и ну его нафиг, главное, как-нибудь зачёт получить», простите за некую грубость.

— Ничего страшного, сам могу что-нибудь эдакое порою ляпнуть, в том числе и в присутствии высоких особ. А курсанты, что ж: послужат — поумнеют, если, конечно, не считают чин инженер-поручика и должность, сопряжённую с командованием десятком нижних чинов пределом мечтаний и венцом карьеры.

Поручик подумал немного, потом подошёл к стопке учебников, методичек и академического вида книг на одном из столов и начал перебирать, откладывая часть из них на соседний стол. Закончив, обратился ко мне:

— Вот, это материалы за первый курс, за вычетом вам ненужного. После освоения материала проведём опрос, своего рода единый экзамен, и при достаточном усвоении материалов перейдём ко второму курсу.

— Учебники и пособия — это хорошо, но мало. Если возникнут вопросы по прочитанному, или понадобится дополнительная информация?

— Обращайтесь ко мне, если буду на месте, или к любому другому преподавателю, который будет присутствовать в этом кабинете.

Ездить с каждым вопросом в Минск? Та ещё идея, с другой стороны, как я уже убедился, по телефону и даже по мобилету не всегда и не всё можно обсудить. Порой нарисованная карандашом на бумажке за десять минут схема с пояснениями в процессе даёт больше полезного, чем два часа разговоров по телефону. Значит, буду вопросы копить и раз в неделю наведываться. Можно, кстати, совместить с визитами в лабораторию, которые при этом станут более упорядоченными, а то меня уже что в Минск, что в Могилёв вызывают только на сложные случаи, которые делать самим или слишком долго, или вовсе невозможно с требуемой точностью. Ну, и по принципу «если уж всё равно приехал» навешивают дополнительно всё то, что мне просто намного легче сделать, чем им.

— Господин поручик, кто может помочь мне упаковать литературу?

— Простите⁈ В каком смысле — упаковать⁈

— Чтобы донести до автомобиля. Просто стопками — неудобно.

— Кхм. Извините, господин Рысюхин, но выносить книги со штампом о конфиденциальности, а он есть на всех, уж поверьте, с территории учебного корпуса академии запрещено.

Не понял. Что за фигня такая получается⁈ Так примерно и спросил, только помягче.

— То есть, нужно постоянно ездить за шестьдесят вёрст, чтобы почитать учебник⁈

— Ну, можно снять комнату…

— Извините, но чем тогда это будет отличаться от обычной очной учёбы⁈ Тем, что жить не в казарме⁈ Извините, но это, мягко говоря, совсем не то, что мне нужно и что мне было обещано!

— Ничем не могу помочь. Мне поручено оказать помощь в подборе материалов и их изучении, но не в моих правах разрешить вынос литературы.

Ерунда какая-то. Нет, конечно, Прокречетову я позвоню, обязательно! Потому что иначе, как попыткой продать кошку за кролика я это назвать не могу, и спускать такое без реакции недопустимо. Загнать всё с помощью деда в память, как когда-то Устав? Я посмотрел на заваленный книгами стол. Вспоминая то, какой боли стоило заучить, точнее — скопировать в память для последующего чтения и изучения, сотню с небольшим хвостиком страниц Дисциплинарного устава, который по формату вдвое меньше любого из учебников, тут материалов на три-четыре месяца непрерывных страданий. Надо решать вопрос как-то иначе.

— Скажите, а конспекты ваши курсанты ведут?

— Разумеется!

— А где можно найти наиболее полные конспекты первокурсников?

— Все конспекты хранятся в сейфе на профилирующей кафедре до момента выпуска, потом уничтожаются по акту.

— В смысле — хранятся в сейфе⁈ Разве они не находятся на руках у курсантов⁈

— Нет, конечно! Конспекты тоже являются конфиденциальными материалами и не подлежат выносу.

Тогда какой смысл их писать, хотел спросить я, и спросил, но не вслух.

«Считается, что это улучшает запоминание: делая выписку студент прочитает текст несколько раз, причём медленно, плюс обдумает текст, чтобы выбрать из него самое главное, плюс механическая память, всякое такое. Ну, и при подготовке к экзаменам проще взять в сейфе один конспект, чем два-три учебника».

«Ну, как-то так, наверное. Но всё равно — фигня какая-то».

— И что, нет никакого способа легально вынести учебники для работы с ними у себя в домашнем кабинете⁈

— У вас есть дома свой кабинет? Простите, всегда хотел иметь такой. Но, нет — курсантам это запрещено.

— Кабинет мне просто необходим, чтобы вести дела рода, и по долгу службы. Но если вспомнить, что я НЕ курсант? Как вообще можно получить соответствующий допуск?

— Вообще? Ну, адъюнкт кафедры или старший преподаватель может брать материалы на дом…

— А НЕ из персонала академии? Неужели всё секретнее, чем даже в ГАУ?

— Если так смотреть, и взять армию в целом… Штаб-офицеры могут оформить допуск, я полагаю.

— Имеющие такое звание или же чин? Например, гвардии капитан, это седьмой класс, соответствует подполковнику?

— Хмм… Если он ещё и командир подразделения — да. Например, для подготовки материалов к повышению квалификации подчинённых или к проверке их знаний. Но, если у вас есть такой знакомый, ему сначала нужно будет получить доступ в академию.

— Отлично! — ну, а что, доступ у меня есть, и отдельная часть в подчинении тоже, в виде родовой гвардии. — А для флигель-адъютанта, например?

— Шутите? Там допуск по высшей форме, его Государь Император лично выдаёт, в рамках назначения!

— Отлично! Тогда пока давайте пока отложим это всё в сторонку, далеко не убирайте, я в следующий приезд заберу.

Поручик усмехнулся.

— И когда же состоится этот «следующий раз»?

— Давайте посмотрим. Сегодня я не успею, завтра и послезавтра весь день расписан… В четверг у меня есть дела в Минске, заодно и к вам заеду.

— Будем ждать! — скепсиса и иронии в голосе было ровно столько, чтобы заметить, но недостаточно, чтобы обидеться. Ничего-ничего, приеду в мундире — разговор будет другим.

В фургоне сразу, пока не забыл, позвонил секретарю Государя с вопросами и претензиями. Тот ожидаемо удивился:

— Да уж, по дороге много информации потерялось. Но по мундиру же всё понятно должно быть?

— Не хотелось объяснять, зачем человеку с моим званием учебники для будущего поручика. Ну, и постоянную отдачу чести не люблю, вспоминать все эти уставные варианты[1], кто, кому, как…

Да, звучит не очень убедительно — но там на самом деле вопросам чинопочитания и отдания чести чуть ли не три десятка страниц посвящено! Разве что при встрече в бане и сидя на унитазе особый вариант не предусмотрен. Пока всё вспомнишь, пока нужный вариант с учётом всех условий выберешь — уже поздно будет что-то делать. В завершение разговора Семён Аркадьевич, в шутку или всерьёз, попросил:

— Только Орловскому не рассказывайте, а то опять заговор искать начнёт, только-только успокоился после истории с вашим первым чином.

— И что он там раскопал, если вас не затруднит?

— В полном соответствии с той поговоркой, которую вы запустили в оборот: не Тайная Ложа, но явная лажа. Кто-то проворчал под нос о том, что неплохо бы проучить нахального студента, другой решил выслужится, третий не проверил, как оформлены документы… В итоге никто «ничего такого не хотел», а результат при желании можно чуть ли не на оскорбление Государя натянуть или на другую форму государственной измены с пожизненной каторгой. В итоге страху нагнал, но и только.

— Я, если честно, даже рад, что весь пар ушёл в свисток. И что свист изрядно напугал причастных.

Завершив разговор, поехал в консульство. Там меня не ждали, но узнали, и подарки приняли. Судя по тому, как смотрели на предназначенный персоналу ящик, самым трудным для дипломатов окажется дотерпеть до двенадцатого. Консул даже принял меня лично, поблагодарил, что я их не забываю и поинтересовался между делом, где я сейчас живу. Ответил, что в родовом имении, не вдаваясь в подробности о том, где оно находится. И быстренько распрощался, с опаской глядя на то, как в глазах у шведа начало что-то подозрительно поблёскивать. Так что надо бежать, пока ему какая-нибудь странная идея в голову не пришла, например, насчёт того, как привлечь меня к официальному празднованию.

Заехал, раз уж всё равно в городе, и в лабораторию. Ничего «заковыристого» там на сей раз не было, так что немного помог с рутиной, договорился на четверг ну и, самое главное, отметился, проявив готовность к работе. Ну, и уже на обратном пути — снова к военным, на уже знакомые артиллерийские склады. Тут мне обещали передать партию так называемых «артиллерийских» макров — растительных второго и даже третьего уровня. Я запрос подавал в формулировке «для экспериментов с вариантами конструкции метательного заряда», не указывая, что это, в первую очередь, для нового миномёта. Приятным сюрпризом оказалось то, что оба мешка, один поменьше, другой побольше, мне передали полностью бесплатно! Безо всякого моего участия предполагаемые работы провели как «исполнение указаний Государя флигель-адъютанту» и, соответственно, отнесли все расходы на министерство двора. Мне было немножко стыдно, что я за казённый счёт своё любопытство удовлетворяю и неловко из-за увиденной в документах суммы к погашению, но дед нашёл способ, как успокоить мне и нервы, и совесть.

Дома мне на лестнице встретилась рысь, которая с деловитым видом поспешно бежала куда-то вниз. Что странно — без Ромки, при том, что все уже привыкли видеть их всегда вместе. Не успел я удивиться такому обстоятельству, как сверху раздался возмущённый крик Ульяны:

— Где эта скотина пятнистая⁈ Где эта шерстяная жопа, я спрашиваю⁈

Мурыська прижала уши и прибавила скорости, с головой выдавая то, о ком шла речь. Интересно, чем она так разозлила мою супругу⁈

— Моя драцена!!!

«Ага, всё понятно!»

«А что именно?»

«У котов, у многих, хоть и не всех, патологическая тяга к драценам. Жрут их почём зря!»

«Может, витамины там какие-то? Чем-то особенно полезна?»

«Как же! По науке растение для котов вообще ядовито! Но при этом, насколько я знаю, не зафиксировано официально ни одного случая, чтобы кот помер, отравившись драценой».

«Тогда почему она считается ядовитой⁈»

«По науке! Если серьёзно — просто слишком мало съедают, чтобы так вот сразу лапы откинуть».

За этим разговором я поднялся наверх и встретил разъярённую Улю.

— Ты эту скотину не видел?

— Какую именно?

— Рысь, которую в дом притащил! Она мой цветок сожрала!

Я решил проявить солидарность с воплощением тотема:

— А разве она не с Ромкой? Они же всегда вместе?

— Нет, сбежала, гадина! Вот, смотри, что натворила!

Ульяна накануне перенесла — не сама понятное дело, а при помощи пары крепких помощников, из своей оранжереи горшок с экзотическим растением, похожим на небольшую трёхголовую пальму. Принесла не просто так, а для работы над статьёй о мульчировании камешками. На улице пока царила грязь, и жёны мои решили начать с малого. Вызвали Алеся Кудрина и поручили раздробить на мелкий, от половины до целого сантиметра по наибольшему измерению, щебень мраморную статуэтку. Была та редкостной безвкусицей, попалась ещё среди подарков к нашей с Ульяной свадьбе и с тех пор пылилась в кладовке в ожидании, пока нас пригласят в гости к кому-то, кого не жалко, чтобы передарить. И вот её решили принести в жертву. Получилось весьма живописно: маленькая пальма, торчащая из беломраморной крошки, на контрасте выглядело замечательно. А если сфотографировать так, чтобы в кадр не попадало ничего, дающего представление о масштабе, то и загадочно: казалось, что это настоящая пальма пробилась сквозь россыпь валунов, и именно сегодня планировалось сделать серию фотографий. Теперь же из крошки торчал только криво обгрызенный пенёк высотой сантиметра полтора-два.

— Может, ещё отживёт? Оксану попроси, удобрений каких надо подлить и магией вытянуть побег? Сфотографировать хоть успели?

— Да, засняли. — уже чуть спокойнее ответила жена. — И к Оксане обращусь, разумеется. Но всё равно!

Она сжала кулаки и буквально прорычала, громко и впечатляюще:

— Мурыська! Ты — не кошь, ты — жопь!

[1] Если взять реальный Устав внутренней службы за 1877 год, то там порядок отдания чести — 14 страниц из 187. В проекте УВС 1902 года — уже 19 страниц из 246, а в Уставе 1910 года с изменениями на 15 марта 1916 — 420 страниц, если без приложений — 265, из них про отдание чести 18 страниц (с чинопочитанием в целом — 25). Для сравнения, обязанности по сохранению здоровья — 11 страниц.