Рысюхин и пятнадцать бочек джина

Глава 25

Третий день в Викентьевке посвятил общению со строителями-геодезистами. Вместе с Владом и старостой деревни размечали на местности то, что нарисовали до того на карте: вторую продольную улицу, переулки, участки. Оказалось, что два из трёх промежутков между участками, оставленных именно для прокладки проездов, явочным порядком заняты: один просто захламлён, превратившись в зародыш свалки, второй переулок арендатор оного из смежных участков перегородил плетнями и устроил выгул для курей. И то, и другое было явным недосмотром со стороны именно старосты, и если с куроводом выявить виновника было просто, то вот свалка, где валялось в основном всякое деревянное гнильё, негодное даже на дрова, глиняные черепки, перепревшие под снегом сорняки из тех, что никакая скотина не ест и тому подобное, дело коллективное. Конкретного виновника, который первым выбросил на «ничейном» участке что-то ненужное и стал таким образом отцом-основателем, найти вряд ли удастся, так что ответственность на общине и старосте.

— На первый раз штрафовать не буду, но ликвидация безобразия — за счёт общины.

Староста только вздохнул, но возразить ничего не смог. Вообще его задачи, поскольку деревня на родовых землях расположена, и сводятся к решению бытовых вопросов населения и разрешения споров между сельчанами, которые не требуют внимания барона или его представителя (в моём случае — Владислава Тимофеевича, в общении с сельчанами именно и только так, это для меня он Влад). Ну, ещё и ликвидация мелких правонарушений, которые по меркам деда относятся к административным, пусть порой и вместе с полицейским из построенного в селе участка. У него в распоряжении был и бюджет села, который формировался из взносов сельчан, части налогов с предприятий и добровольных пожертвований. Тратился бюджет на благоустройство и благочиние, если в двух словах. Из него, например, оплачивалось жалование этого самого старосты, писаря в его подчинении, а также фельдшера. Плюс «кормовые» учителям, в довесок к жалованию, копеечному, кстати, что платило Министерство просвещения. И расходы на отопление фельдшерского пункта, полицейского участка и школы с квартирой учителей также ложились на сельский бюджет. Понятно, что на одних налогах с жителей баланс не сошёлся бы, дело спасали отчисления от предприятий и те самые «пожертвования», которые делал, разумеется, я из получаемой с села прибыли.

Кстати, исходя из этой самой налоговой росписи, она же раньше называлась подушевая, да и сейчас в просторечии это названии используется, Викентьевка получается не самой обычной деревней, мягко говоря. Например, меньше всего у нас крестьян, внезапно, да? Больше всего рабочих, но есть и мещане! Вообще-то их наличие является характеризующим признаком если не города, то городка или местечка! Дворяне тоже присутствуют, две семьи постоянно проживающих, а скоро может добавиться и баронское семейство. Судя по росписи, Викентьевку следует называть не деревней, а… Хм, были бы пригородом Осипович, то была бы рабочая слобода, а так, выходит, рабочий городок⁈ Построим вторую продольную улицу, переименуем поперечную, что идёт от дороги на Тальку мимо трёх заводов к дамбе из проезда в улицу, будет три улицы, две площади и четыре переулка — да, городок, вполне. В Америке вообще не постеснялись бы городом назвать даже при втрое меньшем населении. Дед говорит, что у них там характеризующим признаком является салун: есть он — город, то есть таун, нет салуна — вилледж, деревня. И не поймёшь ведь, шутит он или нет, или же вовсе издевается!

Ох ты ж! Сначала сказал — потом внезапно понял! А ведь тут у нас на самом деле три завода! Торфобрикетный, начинавшийся с одного маленького пресса, лесотехнический, начинавшийся с передвижной паровой лесопилки, и на котором теперь не только распускают брёвна на пиломатериалы, но и выпускают конечную продукцию, от примитивных ящиков, как для собственных нужд, так и на продажу, до простой мебели, востребованной в округе. А ещё кухонную утварь, детские игрушки в виде кубиков, которые вообще чуть ли не из обрезков изготавливались и добрые два десятка наименований продукции сверх того. И, разумеется, как дань моде — две дробилки для отходов, которые производили ставшую уже пресловутой мульчу. Причём уже подготовлены площадки для установки ещё двух, которые е факт, что закроют внезапно вспыхнувшую после публикации сразу в двух уважаемых журналах потребность. Но и больше четырёх строить смысла особого не вижу: не факт, что мода продержится долго. Хоть дед уверяет, что в его мире этот продукт продаётся в садовых центрах тоннами, но у нас нет такого повального увлечения дачами, и сами дачники используют эти загородные домики в основном почти исключительно для отдыха. Так что наша ниша — владельцы клумб и цветников в имениях, точнее даже владелицы, а они очень падки на изменчивую моду. Разве что, производители ягод на самом деле заинтересуются предложенной технологией, но, боюсь, они предпочтут почти бесплатные опилки. Так что — будем смотреть, как повернётся мода. В крайнем случае перевезём дробилки на изнанку, делать крошку из местных кустов для засыпки под голубику на плантации.

Ну, и третий, если смотреть вдоль дороги и первый по времени основания — винокуренный. По сравнению с тем, что досталось мне когда-то от прежнего владельца, он в два с лишним раза вырос по количеству перегонных установок — семь вместо трёх, в три с половиной раза по площади и более чем в пять раз по производительности, причём ещё есть возможность её увеличить. Так что, да — три завода, не считая мелких промыслов, очуметь! Кто бы мне сказал такое в самом начале эпопеи с нелегальным хутором — не поверил бы.

Вот, тоже момент: свалку стихийную ликвидировать приказал, хлам частично можно сжечь, но вот часть придётся куда-то вывозить. А куда? Чтобы не было стихийных свалок нужно сделать организованную, а для неё место подобрать: не слишком близко, чтобы не воняло в посёлке, особенно если какую-нибудь падаль вывезут, и не слишком далеко, а то будут из лени на полдороги по кустам мусор распихивать. А ещё учесть, чтобы почвенные воды не потравить, то есть, снова надо привлекать геодезистов и геологов. А, казалось бы, мусор выкинуть, в чём проблема? Но если не хочешь жить посреди помойки, то придётся сделать всё по уму, а для этого — привлечь специалистов.

Третий будущий переулок, или даже будущая поперечная улица, расположенный вблизи от Центральной площади, использовался как место стоянки для «казённых», то есть, принадлежащих моей семейной компании, автомобилей. Вот, кстати: автомобилей становится всё больше, если верить деду, дальше рост количества ещё ускорится, а мест для них в плане посёлка не предусмотрели вообще. Сейчас люди выкрутились кое-как, но это не дело, если пустить на самотёк, то ничем хорошим это не кончится. Пришлось озадачивать проектировщиков и закладывать две площадки: за сельской управой и возле моего дома. Кроме того, выделили место для стоянки прямо на площади напротив управы, возле трактира. Когда-нибудь мы всё же зальём как минимум площадь, а лучше ещё главную улицу и площадки перед заводами, дорожным камнем, как взлётную полосу в Дубовом Логе, тогда ещё и разметку нанесём, отметив места для каждого экипажа.

За день находились по округе так, что после ужина рухнул просто без задних ног, как говорит дед. Но бродили не зря, помимо выявленных и решённых проблем с переулками и свалкой, пришлось и трассировку улицы кое-где менять, из-за рельефа местности, который не учли или плохо учли при рисовании по карте. А ведь ещё предстоит всё то же самое провернуть в Рысюхино! Благо, уже с пониманием того, что и как нужно делать.

Вот тоже интересный момент. С одной стороны, можно сказать, что я уделяю развитию Викентьевки первоочередное внимание, оставляя Рысюхино на вторых ролях. С другой стороны, из тех же фактов можно сделать и другой вывод: здесь я тренируюсь и обкатываю идеи, а потом в Рысюхино делаю уже всё сразу, как надо. На самом деле просто Викентьевку я начал строить раньше, вот и всё.

Стоило мне на четвёртый день собраться домой, как набежали тучи и стал накрапывать мелкий и нудный дождь. Я посмотрел на небо, на дельталёт, вспомнил предыдущий полёт под тучами и решил — ну его! Хорошо хоть, попутку обратно в Викентьевку долго ждать не пришлось. Прогноз погоды оказался неутешительным, дождь обещал затянуться ещё дней на пять, и сидеть всё это время здесь⁈ Всё решил звонок домой. Там как раз оказался возвращающийся из Риги караван: Клим решил лично завезти свою «настоящую» селёдку в Рысюхино, о чём предупредил заранее по мобилету, и там как раз готовились к будущей дегустации, рыба должна была приехать как раз к обеду. Ну, а я попросил включить в состав колонны мой фургон под управлением одного из сменных водителей. Сегодня к вечеру они приедут в Викентьевку, а завтра с утра я погружу дельталёт на крышу и поеду, наконец, домой! Кстати, надо бы тоже подготовиться к снятию пробы с норвежской селёдки, как минимум картошку сварить.

В кои-то веки всё получилось по плану: и поужинали, и пообщались, и утром я домой поехал. Селёдка оказалась слабосолёной, очень жирной и, да, на самом деле вкусной. Вот с погрузкой дельталёта пришлось повозиться и даже помучиться: крыло-то в сложенном, как зонтик, виде привязали, а вот кабина… Ни в салон, ни в грузовой отсек она не лезла, даже если винт в проволочном экране снять. Разбирать на мелкие части не хотелось, долго и муторно, а потом ещё восстанавливать всё предстояло бы. Пришлось привязывать на крышу, поверх крыла, с помощью лебёдки и трёх подсобных рабочих. Чую, снимать дома придётся с такими же приключениями.

Ехать было, надо сказать, ненамного проще, чем лететь, правда, безопаснее: на скорости двадцать — двадцать пять километров в час свалиться в откос или врезаться в дерево будет неприятно, возможно — больно, но явно не смертельно, тогда как воткнуться в землю или в лес на дельталёте со скоростью сто двадцать — тут уже шансов выжить будет маловато. Сложностей поездке добавляли порывистый ветер и сильно выросшая парусность, так что большую часть пути телепался на двадцати километрах в час, долго и нудно. Надо ли говорить, что вечером, вопреки прогнозу, тучи разошлись и на западном небосклоне между ними засветилось солнышко?

После Викентьевки я пару дней приходил в себя: отсыпался и общался с семьёй, в первую очередь с детьми. Играли с Катей, читали сказки с Ромкой и тоже играли, конечно. А потом пришлось в Рысюхино проделать всё то же, что и в Викентьевке, за исключением решения проблем со змеями, к счастью. Но два дня потратить пришлось, и по грязи походить, втыкая полосатые палки, и голову поломать насчёт того, где свалку устраивать. Была даже идея мусор на Изнанку вывозить, к югу от форта, за каменистый гребень с растущей вдоль него полоской леса. Не такая уж и глупая, кстати. Там есть котловина, куда всякий бытовой хлам несколько лет ссыпать можно, и запах до форта не долетит, даже если падалью завалить. Хм, как раз падаль с Лица мира там сожрут очень быстро. Идея загадить ещё и соседний мир, конечно, выглядит сомнительной, но ведь тот мусор, что получается на Изнанке мы там и оставляем — на стихийной, кстати, свалке в сотне метров от стен форта. И там уже развелись как мышчерицы, так и тушканокрысы. А такое соседство никому не нужно, пусть даже за отстрел или уничтожение иным способом последних выплачивалась небольшая премия. Да, свалку надо делать подальше от жилья, благо, на Изнанке проследить за тем, чтоб мусор довозили до места будет проще простого.

Середина апреля, а я взопрел, как летом из-за всей этой беготни! И это ещё на Изнанке середина февраля на нулевой и начало последнего зимнего месяца на первой, то есть работы там стоят, разве что в Щучьем остроге готовятся к заготовке икры, намораживают лёд в подвале, свозят бочки и запасы соли со специями. При этом Иван Никанорович, уже не Силантьев, а Прорысюхин, с полной уверенностью в голосе обещает побить прошлогодний рекорд.

Шипунов, который всю зиму что-то считал, думал, несколько раз ездил к Клёнову и к Сосновичу, наконец, пришёл к решению проход на изнанку всё же строить. И сейчас начал общение с Суслятиным, обсуждая варианты проектов и их стоимость. Вот вообще не мой дело, даже и интересоваться ходом переговоров не буду. Тем более, что ко мне Суслятин тоже заехал, приобрёл на прежних условиях лицензию на изготовление сотни грузовиков моей конструкции с кузовами для сыпучих грузов, поровну двухосных и трёхосных. Ну, а я закрыл глаза на то, что первые из них появились на начавшем работу песчаном карьере уже через три дня после подписания бумаг и получения оплаты. Главное, что следов прошлогоднего или зимнего использования на них не было — новенькие, свеженькие. И, нет, не свежепокрашенные, как дед предположил, уж что-что, а износ металла я на расстоянии пару десятков метров определяю точно и уверенно.

Вот не думал, что буду ждать Императорского бала! Просто мои чем дальше, тем больше нервничают, хотя, казалось бы, наоборот должно быть — подготовка заканчивается, поводов для переживаний становится меньше. Но где логика и где желание женщин попереживать всласть? И как минимум один настоящий повод был на самом деле: готовность пластинки. И тут дата бала играла двояко. Его в этом году назначили несколько позже, чем раньше, на двенадцатое мая. И тут, с одной стороны, хорошо — есть время подождать пластинку, с другой — мне мои лапушки плешь успеют прогрызть по самые уши.

А тут ещё и рыбаки из Пристани снова решили инициативу проявить: пришли с просьбой помочь с приобретением или постройкой нового, третьего, кораблика. Такого же примерно, как тот, что с лебёдкой, но чтобы сходни поменьше и откидные, а трюм побольше. Тогда тот, что ходил в разведку на озеро они на озеро бы и отправили, изучать и осваивать тамошние угодья. У него трюм хороший, но большую сеть на борт поднимать возможности нет.

Выходить на военных в попытках купить для переделки ещё один паром — дело долгое, неблагодарное и почти гарантированно безрезультатное. Проще строить с нуля «по образу и подобию»: металлический набор из двутавровых балок и швеллеров, обшивку двойную из листового металла. От дерева придётся, наверное, отказаться, помня историю с мульчей. Конечно, дерево в наборе имеющихся корабликов местная живность с такой яростью не грызёт: не то сказывается то, что оно на воде используется, не то металл обшивки «экранирует», не то пропитка и то, что дерево старое, «мёртвое» работает. Не знаю, но рисковать не хочется. Ещё необходимо сделать три мотора разной мощности и разного назначения: ходовой, для лебёдки и для насоса, воду из трюма откачивать. Жаль, нет среди нас инженера-корабельщика или просто сведущего человека, чтобы реализовать все те идеи, которые краем уха слышал или краем глаза видел в своём мире дед.

Тонким местом оказался вопрос оплаты. Сами судите: артель простолюдинов наняла на работу владетельного барона, чтоб он им лодочку сделал. Это такой свирепый скандал получиться может, что раскаты эхом по Империи не один год гулять останутся. Или может проскочить незаметно, но это вряд ли. Решил так: предложил войти в артель пайщиком, внеся в виде своего пая новое судно, которое артельщики потом могут выкупить. Продать долю собственности — это совсем не то же самое, что на работу наниматься, это вполне допустимо и «куртуазно».

Ну, а ещё до бала надо успеть оформить альбом с фотографиями, описанием и фактическими характеристиками нового самоходного миномёта, в качестве отчёта о работе и заявки на работу летом и осенью: конструкцию и ассортимент мин прорабатывать, таблицы стрельбы составлять, всякое такое. Не тащить же в Зимний дворец эту махину в натуральном виде⁈ Так что — альбомчики, тем более, что ранее они Государю нравились. Даже если пластинка не будет готова, то не с пустыми руками поеду.