Русь. Строительство империи 4

Глава 8

Тела врагов лежали повсюду — кто-то с разрубленной грудью, кто-то с проломленной головой. Мы выстояли и это было чудом.

Мои мыли при этом крутились не вокруг этой бойни, а вокруг человека, который стоял передо мной на коленях, со связанными руками и опущенной головой.

Ярополк. Сын Святослава. Живой. И носитель Вежи, как я.

Я бросил взгляд на него. Его светлая борода была перепачкана грязью, шрам через подбородок выделялся, а глаза смотрели куда-то в пустоту. Илья стоял рядом, тоже на коленях. Дружина молчала, их взгляды метались между мной и Ярополком, ожидая моей реакции

Разглядывая Ярополка, я терзался сомнениями. Из всех древних правителей Руси я больше всего любил Святослава. Поэтому немного знал о его судьбе и этой эпохе. Были слухи, что его сын Ярополк намеренно не помогал отцу из Киева, поэтому были стычки между ними. Но это все поросло былью и сейчас передо мной совсем другой Ярополк. Я испытывал к нему что-то вроде уважения, к этому сломленному сыну князя, который выжил там, где другие бы сгинули.

— Развяжите его, — бросил я.

Дружинник с рыжей бородой шагнул вперед, вытащил нож из-за пояса и одним движением разрезал веревки на руках Ярополка. Тот медленно поднял голову, глядя на меня снизу вверх, и я увидел, как его пальцы разжимаются, будто он все еще не верит, что свободен. Я засунул топоры за пояс и протянул ему руку.

— Вставай, Ярополк Святославович, — сказал я. — Ты сын Святослава, и я не буду держать тебя в путах, как зверя. Я предлагаю тебе союз.

Он раскрыл рот в попытке что-то сказать, его взгляд сузился, будто он искал подвох. Дружина зашумела — кто-то кашлянул, кто-то переступил с ноги на ногу, но я даже не обернулся. Я знаю, что они думают. Что-то вроде того, что князь сошел с ума, отпуская врага, который только что вел киевлян на наши стены. Но я видел дальше.

Ярополк — носитель системы. Отрекся от рода, но не от прав. Он может претендовать на титул Великого князя Руси. Убить его — не сложно. Использовать его — взять верх.

И если я хочу выиграть эту проклятую битву за титул, мне нужен союзник, а не еще один враг.

— Союз? — хрипло переспросил он. — Ты рубил моих людей, князь Антон. Ты взял меня в плен. Какой союз ты мне предлагаешь?

Я потянул руку и поднял его.

— Союз против тех, кто действительно виновен. Хан Куря. Печенежский вождь. Это он убил твоего отца, Ярополк. Это он разрубил Святослава, пока ты бежал. Я не был там, я не держал нож у его горла. Но я хочу, чтобы Куря заплатил. И ты хочешь того же. Вместе мы можем его достать. Сфендослав смог убедить тебя, что временный союз с печенегами поможет достать меня. Но на самом деле правильнее сделать наоборот. Поэтому, я предлагаю союз.

Он как-то странно смотрел на меня. Его рука дрогнула, но он все же сжал мою ладонь и сжав ее крепко.

— Куря, — повторил он. — Ты прав. Это он. Но почему я должен верить тебе, Антон? Сфендослав говорил, что ты предал отца, забрал его золото, его земли…

Я хотел буркнуть, что Сфендослав — лживый трус, который бросил своих людей и сбежал, но тут вмешался Илья. Он поднялся с колен, его доспехи звякнули, и шагнул к Ярополку, положив руку ему на плечо. Его борода качнулась, когда он наклонился к нему и что-то зашептал — тихо, так, что я не разобрал слов. Я видел только, как Ярополк напрягся, потом расслабился, а его взгляд смягчился. Илья говорил недолго, но, закончив, отступил назад и кивнул мне, будто подтверждая что-то.

Я хмыкнул про себя. Этот богатырь, клявшийся Святославу в верности, похоже, решил, что я не враг его господину. И он убедил в этом Ярополка.

— Илья говорит, что ты не лжешь, — сказал Ярополк, подтверждая мои догадки. — Что ты чтил отца, а не предавал его. Что Березовка — не кража, а дар. Если это правда, я готов.

Я выдохнул. Он поверил. Не мне, может быть, а Илье, но это уже не важно. Я стиснул его руку еще раз, прежде чем отпустить.

— Тогда мы вместе идем на Курю, — сказал я. — Он заплатит за твоего отца и твоих братьев.

Ярополк выпрямился, несмотря на усталость. Я даже увидел в нем тень того князя, каким он мог бы стать, если бы не Огнеяр и его ритуал.

— Хорошо, Антон, — сказал он. — Я с тобой. Но если ты врешь…

— Не вру, — оборвал я его. — Увидишь сам.

Я повернулся к дружине и махнул рукой.

— Все, расходимся! — крикнул я. — Отдыхайте, пока можете. Скоро снова в бой.

Они зашевелились, кто-то ушел к стенам, кто-то потащил тела врагов, а я бросил взгляд на Ярополка. Он стоял рядом с Ильей, и тот что-то тихо говорил ему, не отходя ни на шаг. Похоже, богатырь решил стать его тенью — то ли из верности, то ли из какого-то долга, что он нес за гибель Святослава. Я хмыкнул. Пусть вертится, мне-то что? Главное, что Ярополк теперь со мной, а не против.

Ярополк — носитель, как я. Если он вправе претендовать на титул, то вместе мы можем перевернуть эту игру. Куря — первый шаг. А там посмотрим.

Через полчаса я перешел мост и прошел под крики толпы народа в свой терем. Осада снята. Войска врагов разбиты.

Я толкнул дверь терема и тепло помещения обволакивает лицо. Улегшись на лавку, я закрыл глаза вспоминая последний события. Тепло очага лизало лицо, разгоняя холод, что впитался в кожу за день боя.

Я выдохнул, глядя на пламя, которое плясало в очаге. Дружина разошлась, тела врагов утащили. Илья Муромец, вцепился в Ярополка, как пес в хозяина. Меня это забавляло.

Дверь терема скрипнула, и я поднял глаза. Вошел Добрыня. За ним шагнул Алеша с растрепанной русой челкой. Они оба выглядели так, будто не спали неделю. Я кивнул им, молча приглашая сесть, и потянулся к кувшину с водой на столе. Горло пересохло и вода пошла холодной струей, смывая железный привкус крови.

— Княже, — начал Добрыня, садясь напротив и опираясь локтями на стол. — Ты Ярополка отпустил. Это дело твое, но я скажу прямо — рискованно. Он вел киевлян на нас, а теперь ты ему руку жмешь. Дружина шепчется.

Я хмыкнул, отставляя кружку. Конечно, шепчутся. Они видели, как я рубил врагов, а потом развязал их предводителя, будто старого друга встретил.

— Пусть шепчутся. Ярополк — сын Святослава. Даже если он и отрекся от рода. Он хочет мести Куре. Вместе мы его достанем. А если он предаст — зарублю его сам, без колебаний. А еще учти, что Ярополк может отдать свой титул князя Киевского мне. Ведь я выполню его главную мечту — отомщу за отца. Голова Кури в обмен на титул.

Добрыня кивнул, но его взгляд остался тяжелым. Он доверял мне, но не Ярополку — это было видно по тому, как он сжал кулаки, будто готовясь к новой схватке. Алеша молчал, глядя в стол, но судя по его позе, он хочет что-то сказать. Я повернулся к нему.

— Ну, Алеша, выкладывай, — сказал я, откидываясь на спинку лавки. — Ты с восточной стороны только пришел. Что там?

Он поднял голову и начал говорить — быстро и четко.

— Княже, мы катапультами печенегов разогнали, — улыбнулся Степа. — Они с востока подтянулись, когда варяги Сфендослава горели на реке. Притащили таран и лестницы — видать не свои, чужие, крепкие, с железными скобами. Мы их огнем встретили, снаряды со стены били точно. Они побежали, бросив все.

Я нахмурился, переваривая его слова. Таран и лестницы? У печенегов, что кочуют по степям налегке, не бывает таких вещей — они воины конные, быстрые, а не осадники. Я бросил взгляд на Добрыню и он кивнул мне, молча, будто уже знал, что я думаю. Мысли сошлись без слов.

— Сфендослав, — буркнул Добрыня, подтверждая мою догадку. — Это его рук дело. Он с варягами пришел, с киевлянами снюхался, а потом к печенегам гонцов слал. Наверняка передал им снаряжение, пока Ярополк с ним был заодно.

— А потом сбежал, — добавил Степа, — бросив всех.

Этот наглый князь Новгорода плел сети, как паук. А ведь Ярополк кривился, когда упоминали его имя, — похоже, трусость бывшего союзника не нравилась ему не меньше, чем мне.

— Значит, он их вооружил, — сказал я, постукивая пальцами по столу. — И теперь Куря где-то там, с тараном и лестницами.

— Ну не то, чтобы у него они есть, — замялся Степа, — пожгли мы все это сгоряча.

Я хмыкнул, переглянувшись с улыбающимся Добрыней.

Дверь терема снова скрипнула и я поднял глаза. Вошли Ярополк и Илья. Ярополк выглядел чуть лучше — кто-то дал ему чистую рубаху и он уже не горбился, шел ровно, хотя и хромал на левую ногу. Илья шагал за ним.

— Садись, — сказал я, кивнув бывшему Рюриковичу на лавку рядом с Алешей. — И ты, Илья, тоже. У нас тут стихийный совет.

Ярополк сел, бросив взгляд на Добрыню и Алешу, а потом на меня. Илья остался стоять у стены, скрестив руки на груди, его борода качнулась, когда он кивнул мне. Я выдохнул и начал.

— Алеша только что рассказал, что печенеги пришли с тараном и лестницами, — сказал я, глядя на Ярополка. — Не их работа. Добрыня думает, что это Сфендослав подсуетился. Ты с ним был. Что скажешь?

Ярополк нахмурился, его шрам на подбородке натянулся, когда он сжал губы. Он кашлянул, будто прогоняя ком в горле, и заговорил.

— Сфендослав… — в его голосе мелькнула горечь. — Хитер, как лис. Когда я с ним был, он все время говорил о печенегах — что они сила, что их можно использовать. Я видел, как он встречался с их гонцами, передавал им мешки с чем-то тяжелым. Думаю, там было железо. Может, и лестницы с таранами передавал. Этого я не знаю. Но он не воин — он трус. Сегодня он бросил нас всех и сбежал. Я не удивлен, что он и печенегов подставил.

Я кивнул, его слова подтверждают мои мысли. Сфендослав играл на всех досках — киевляне, варяги, печенеги, — а потом слился, когда жареным запахло. Я посмотрел на Добрыню, и тот буркнул:

— Надо его догнать. Но сначала — Курю. Он главная беда.

— Согласен, — сказал я. — Ярополк, ты с нами. Мы идем на Курю. Ты знаешь печенегов лучше, чем я. Сегодня Степа с Алешой отбились от них и пожгли лестницы и таран. Что они сделают дальше?

Ярополк задумался, его взгляд ушел куда-то в сторону. Он кашлянул снова и ответил:

— Они не уйдут далеко, — сказал он. — Печенеги быстрые, но они не будут скакать по степи налегке. Они будут ждать момента, чтобы ударить снова.

Я кивнул. Значит, Куря близко. Я бросил взгляд на Илью — тот стоял молча, но его глаза сузились, когда Ярополк упомянул Курю. Похоже, богатырь тоже жаждал мести за Святослава. Я хмыкнул про себя — пусть жаждет, лишь бы дело делал.

— Тогда решено, — сказал я, хлопнув ладонью по столу. — Ярополк, ты идешь в лагерь киевлян. Собирай тех, кто остался, кто еще может держать оружие. Посмотри что там с варягами, перемани их к себе. Вряд ли они будут верны Сфендославу после его побега. Не знаю как ты им объяснишь, что теперь надо вместе с сегодняшними врагами воевать против союзников, но ты, думаю, найдешь слова. Мы ударим по печенегам вместе.

Ярополк кивнул. Илья шагнул ближе и прогудел:

— Я с ним, княже. Мы вместе соберем людей.

Я посмотрел на них — сына Святослава и богатыря, который клялся его отцу, — это может сработать. Они оба хотели одного, а я мог это использовать. Я встал, махнул рукой.

— Идите, — сказал я. — У нас мало времени. Завтра выступаем.

Они вышли, их шаги гулко отозвались в тереме. Я повернулся к Добрыне и Алеше.

— Готовьте дружину.

Добрыня с Алешей согласно помахали головой и вышли из комнаты.

Я встал и шагнул к очагу, подкинул дров в огонь, уставившись на пламя.

В тереме было тихо, только треск огня да далекий шум дружины за стенами нарушали молчание. Добрыня с Алешей ушли готовить людей, а я остался один, пытаясь сложить в голове план, родившийся на совете. Ярополк с Ильей отправятся в лагерь киевлян и варягов, чтобы собрать остатки их войск. А мне надо будет придумать как без потерь захватить Курю.

Дверь терема скрипнула, и я обернулся. Вошла Веслава — ее коса была растрепана, лицо перепачкано грязью. Проходной двор, а не терем князя. Она кивнула мне, бросив взгляд на кружку в моих руках, и шагнула ближе.

Она вздохнула, опустив лук, и тихо заговорила:

— Варяги шевелятся. Я видела с севернной стены — они лагерь собирают, но не уходят. Ждут чего-то. Или кого-то.

— Сфендослава, что ли?

Она кивнула. Я задумался. Получится у Ярополка перетянуть варягов? Или там объявится Сфендослав и убедит Ярополка в том, что я — враг? Да нет, Илья не допустит. Наверное. Что я знаю о Муромце? Не так уж и много. Не совершил ли я ошибку, отпустив Ярополка?

Я шагнул к двери, подхватив топор с лавки, и бросил Веславе:

— Идем. Ночь — наше время. Ударим первыми.

Мы вышли из терема и холодный воздух ударил мне в лицо. Вечерело. Я позвал Алешу и приказал собрать дружину для ночной вылазки. Пусть Ярополк идет с киевлянами сначала разберется. А я тут пощипаю варягов. Через час дружина уже собралась у реки, на излучине. С этого места не виднелась ставка варягов. Алеша стоял у берега, рядом с ним около двух сотен дружинников.

Я шагнул к ним, грязь чавкала под сапогами.

— Слушайте меня внимательно, — начал я, обводя взглядом лица дружинников. Они стояли молча, лишь изредка переступая с ноги на ногу. Отблески факелов плясали на их лицах, выхватывая из темноты напряженные взгляды, сжатые губы, крепко сжимающие оружие руки. — Варяги разбили лагерь к северу отсюда. Они не ушли, значит, чего-то ждут. Возможно, своего князя, Сфендослава. Или же просто зализывают раны после боя. Нам это неважно. Важно то, что они ослаблены и не ждут нападения.

Я сделал паузу, давая словам осесть в их головах. Ночь была тихой, только плеск реки да потрескивание факелов нарушали тишину.

— Мы пойдем вдоль берега, — продолжил я, повысив голос, чтобы все меня слышали. — Тихо. Никаких лишних звуков. Алеша, ты поведешь. Держись ближе к стене, чтобы она скрывала нас. Веслава, ты со своими лучниками идешь сзади. Если что-то пойдет не так — стреляй без колебаний.

Я кивнул каждому из них, убеждаясь, что они поняли свои задачи.

— Наша цель — добить раненного врага, — подчеркнул я. — Но без фанатизма. Если будет возможность — ударим внезапно, но без нужды в бой не лезем. Главное — вернуться живыми. Понятно?

Дружина ответила нестройным гулом — кто-то кивнул, кто-то пробормотал «понятно», кто-то спрашивал: «что такое фанатизм».

— Тогда вперед, — скомандовал я, и дружина двинулась.

Мы шли медленно, осторожно, стараясь не шуметь. Берег был извилистым, поросшим густым кустарником и это помогало нам скрываться.

В мыслях я перебирал возможные варианты развития событий. Что, если варяги все-таки ждут подкрепления? Что, если Сфендослав уже вернулся? Что, если это ловушка, и нас ждет засада? Я старался отогнать эти мысли, сосредоточиться на настоящем, но тревога не отпускала.

Вдруг, впереди, раздался приглушенный звук. Не то крик, не то стон. Все затихли, прислушиваясь. Звук повторился, на этот раз отчетливее. Он шел со стороны реки.

— Что там? — прошептал я, оборачиваясь к Алеше.

— Не знаю, княже, — ответил он, так же тихо. — Может, зверь какой…

— Или варяг, — добавила Веслава, появившись из темноты. — Я видела движение у воды.

Я кивнул. Нужно было проверить, что за суматоха происходит у реки, и кто там вообще находится.

Я махнул рукой Алеше, приказывая ему оставаться с основной частью дружины и ждать сигнала. Сам же, в сопровождении Добрыни и Веславы, осторожно двинулся в сторону реки, откуда доносились звуки. Мы шли медленно, пригнувшись, стараясь слиться с тенями деревьев и кустарника. Каждый шаг давался с трудом — нужно было не только не выдать себя шумом, но и не потерять друг друга из виду в сгущающейся темноте.

Мы пробирались сквозь густые заросли прибрежного кустарника, стараясь не задевать ветки, не хрустеть сухими листьями под ногами. Каждый шорох, каждый треск сучка казался оглушительным в ночной тишине, заставляя сердце замирать от напряжения. Я то и дело прислушивался, пытаясь разобрать, что происходит впереди, но пока что слышал лишь неясные звуки.

Чем ближе мы подходили к реке, тем отчетливее становились эти звуки — приглушенные голоса, говорящие явно не на нашем языке, плеск воды, будто кто-то переходил реку вброд или мыл что-то, возня, словно кто-то тащил что-то тяжелое по берегу.

Я приложил палец к губам, призывая Добрыню и Веславу к еще большей осторожности.