Русь. Строительство империи 4

Глава 19

Утро в Киеве началось с холода — туман стелился по земле, цепляясь за обугленные остовы домов, а в воздухе витал запах гари. Я стоял на площади, на которой вчера раздавали хлеб и смотрел на собравшихся людей. Их лица были усталыми, но уже не было той пустоты, что я видел после боя. Вече созвали на рассвете. Мой голос гремел над толпой, пока я говорил о походе на Новгород, о Сфендославе, который смеет называть себя киевским князем. Я звал их идти со мной, обещал защиту, славу, будущее, где Киев станет сильнее, чем прежде. Но ответом мне был шепот, редкие кивки и отведенные в сторону взгляды. Лишь десяток молодых парней, с горящими глазами шагнули вперед, сжимая топоры и копья. Остальные молчали. Из-за этого внутри закипала досада.

— Чего боитесь? — крикнул я, обводя толпу взглядом. — Сфендослава? Он бежал, как трус, бросив вас! Или думаете, я не вернусь?

— А если он вернется первым? — раздался дерзкий голос из толпы. Я нашел его — мужик с седой бородой, в рваном кафтане. — Слыхали, он в Новгороде силу собирает. А мы тут одни останемся.

Я нахмурился. Отчасти он был прав — страх перед местью Сфендослава висел над Киевом. Люди приняли мою власть, но не верили, что я смогу удержать ее вдали от города. Я шагнул ближе к этому мужику.

— Я вернусь с его головой, — сказал я твердо. — А пока Ярополк здесь. Он ваш наместник. Доверяйте ему. Он — мой голос в этом граде. Али вы сомневаетесь в моих умениях? Я смог противостоять нескольким ворогам одновременно. Разбил каждого по отдельности и прогнал со своей земли.

Толпа зашумела, но мои слова тонули в их сомнениях. Они разошлись, оставив меня с горсткой новобранцев и тяжелым осадком на душе. Нужно было больше людей. Я повернулся к Ратибору, стоявшему рядом.

— Собирай дружину, — сказал я. — И венгров Такшоня зови. Пора выступать.

Он кивнул и ушел. А я глядел на пустеющую площадь. Вскоре лагерь за городом ожил — топот ног, звон металла, голоса дружинников. Но венгры Такшоня сразу показали свой нрав. Они собрались у своих шатров, громко споря и размахивая руками. Мне Веслава сообщила о каких-то волнениях в их стане. Я подошел туда с неприятным ощущением. Посреди венгров стоял Такшонь что-то рассказывающий и экспрессивно жестикулирующий.

— Антон, князь, — позвал он меня, завидев мою хмурую физиономию. — Мы с тобой бились, да. Киев взяли, да. А где золото? Где добыча? Мои люди устали за просто так мечи точить.

— Добыча будет в Новгороде, — ответил я. — Сфендослав богат, и все его станет нашим. Но сначала — поход. По пути еще Смоленск. Тоже немалая добыча.

— Поход, поход, — он сплюнул в сторону. — А если он нас там ждет? Мои люди не должны костьми лечь за твой трон.

Я шагнул ближе. Венгры вокруг замолкают, глядя на нас.

— Ты дал клятву, Такшонь, — сказал я цедя слова. — Кровью поклялся. Или у венгров, слово ничего не стоит?

Он напрягся, но ухмылка не исчезла. Потом хлопнул меня по плечу и рассмеялся.

— Так-то да. Ладно, князь. Идем. Но добычу делим как договаривались.

Я кивнул. Венгры были силой, без которой я не обойдусь. Но их жадность и своеволие нужно было держать под контролем. Вообще странная ситуация. Может Такшонь рисовался перед своими людьми, делая меня крайним? Очень странно.

Я отошел, оставив их и направился к своему шатру, где ждал Добрыня. Мы обсуждали путь, когда в шатер вошел Драган. Его лицо все еще было серым, шрам на щеке выделялся, но он держался прямо.

— Антон, — сказал он хрипло, садясь без спроса. — Есть дело. Варяги твои… Не все с тобой.

Я нахмурился, глядя на него. Драган выжил после ранения, я поставил его в свою дружину, надеясь на его опыт. Но сейчас его слова заставили меня насторожиться.

— Говори яснее, — потребовал я.

— Среди тех, что из Киева к тебе перешли, есть такие, кто Сфендослава не забыл, — он понизил голос. — Я слышал их ночью. Шептались, что дождутся момента и ударят. Не знаю, сколько их, но они есть.

Даже так? Предательство. Снова. Сначала Искра, теперь варяги. Я встал, прошелся по шатру, пытаясь унять злость.

— Кто именно? — спросил я, оборачиваясь к нему.

— Не знаю имен, — он покачал головой. — Но видел двоих — высокий, с косой, и второй, с шрамом на руке.

Я кивнул, запоминая. Варягов было полсотни — те, что сдались в Переяславце и присягнули мне. Я надеялся, что победа их сломила и подчинила мне. Ведь у них принято подчиняться сильному. Но, видимо, я ошибся. Теперь каждый шаг будет под угрозой.

— Следи за ними, — сказал я Драгану. — И Ратибору скажи. Если что учуешь — сразу ко мне.

Он кивнул и вышел, а я сел к карте, глядя на линию пути к Новгороду. Киевляне не идут, венгры бунтуют, варяги плетут заговор. Мое войско трещало по швам.

К вечеру лагерь был готов к походу. Дружина, венгры, варяги — все стояли в строю. Я прошел вдоль рядов, глядя в лица. Кто-то смотрел с верой, кто-то с усталостью, а кто-то — и я чувствовал это — с холодной злобой. Я остановился перед высоким варягом с косой, о котором говорил Драган. Его пальцы на рукояти меча слегка дрогнули.

Странный тип. Нужно будет запомнить его. Я прошел дальше и толкнул небольшую речь о том, что завтра на рассвете мы идем захватывать север. Войско слушало без особого энтузиазма, если не считать моих дружинников. Я отпустил воинов, с наказом, чтобы выспались в дорогу. А ближе к ночи меня навестил Болеслав. Разговор у нас вышел коротким. Он только сказал, что киевские купцы выразили поддержку в моих начинаниях и выдали три сотни наемных отрядов сроком до конца весны. Таким образом, моя армия стала насчитывать войско размером больше двух с половиной тысяч человек.

А на следующий день я вел войско по дороге к Новгороду. Пыль поднималась под ногами дружинников, венгры Такшоня гнали коней вперед, а варяги шли молча. Последние меня напрягали. Может оставить их в Смоленске?

Киев остался позади, я надеялся, что Ярополк удержит его, пока я не вернусь. Слова Драгана о заговоре среди варягов не давали покоя. Я то и дело оглядывался на высокого с косой, шедшего в строю. Он не поднимал глаз. За ним нужно следить. Но если мне надоест вся эта история, то надо будет просто убрать эти фигуры с шахматной доски. Как говорится, нет человека, нет проблем.

Через двадцать ничем не примечательных дней мы вышли к Смоленску. Город стоял на холме, окруженный деревянным частоколом, а внизу блестела под солнцем река. Я решил не брать город сходу. Нужно людям дать отдохнуть, пополнить припасы. Благо обозники шли к нам и с Киева, и с Переяславца.

Но меня ждал сюрприз. Смоленский князь сбежал еще до нашего прихода, а вече во главе которого был седой мужик с дрожащими руками, встретило нас у ворот, низко кланяясь.

— Князь Антон, — пробормотал седой, не глядя мне в глаза. — Смоленск твой. Бери, что нужно, только не жги.

Вот это уже интересно. Видать весть о том как сгорел Киев дошла и сюда. Неплохой я себе авторитет сделал.

— Жечь не буду, — ответил я, слезая с коня. — Но припасы нужны. И люди, если найдутся. Ну и конечно своего наместника поставлю во главе города.

Он кивнул, суетливо указывая на амбары. Я отдал приказ разбить лагерь. Дружина занялась делом, венгры тут же принялись шуметь. Наверное, из-за того, что опять остались без добычи.

А я прошел в город, чтобы осмотреться. Смоленск был меньше Киева, но крепок — стены новые, дома стояли плотно. Если удержать его, он станет хорошей точкой на пути к Новгороду.

К вечеру, когда лагерь уже сверкал кострами, ко мне подошел хмурый Ратибор.

— Посольство, — сказал он коротко. — Из Полоцка, в котором правит Рогволод. Ждут тебя в княжеском тереме.

Я напрягся. Полоцк? Рогволод, еще один Рюрикович, о котором ходили слухи. Что ему нужно? Я кивнул Ратибору и направился к терему. Внутри меня ждал боярин — сухощавый, с острым носом и цепкими глазами, одетый в темный кафтан с серебряной вышивкой. Рядом стояли двое молчаливых воинов.

— Князь Антон, — начал он, чуть склонив голову. — Я — Гурк, от Рогволода, князя полоцкого. Он шлет тебе привет и предложение.

— Говори, Гурк, — сказал я, садясь напротив.

Мне не нравился его тон — слишком гладкий, слишком осторожный.

— Сфендослав — враг общий, — продолжил он. — Рогволод готов дать воинов, припасы, золото. Вместе вы раздавите его в Новгороде. Но взамен он хочет земель — от Смоленска до Чернигова. И чтоб ты признал его старшинство.

Я подавил смешок. Земли? Старшинство? Это не союз, а повод засунуть меня под его сапог.

А ничего не треснет?

Рогволод, видно, решил, что я молодой выскочка, которого легко прижать.

— Щедро, — сказал я, скрывая эмоции. — А что Рогволод даст, если я откажусь?

Посол замялся, но быстро взял себя в руки.

— Тогда он останется в стороне, — ответил он. — Но подумай, князь. Сфендослав силен, а ты один.

Я молчал, глядя на него. Союз с Рогволодом мог дать мне перевес. Но, судя по всему он недоговороспособен. Иначе бы навел справки и пришел бы с более умеренными предложениями.

Я встал и прошелся по комнате.

— Мне нужно время, — сказал я наконец. — Ответ дам позже. Скажи Рогволоду, что я подумаю.

— Сколько времени? — спросил он, прищурившись.

— Сколько понадобится, — отрезал я. — Утром жди моих людей. Они поедут в Полоцк с моим словом.

Он недовольно кивнул и ушел в сопровождении своей охраны. Я остался один, глядя в узкое окно терема. Отправлю Веславу с парой лазутчиков — пусть говорят красиво, но ничего не обещают. Тянуть время — мой лучший ход. А за это время я должен буду придумать как взять Новгород. А Полоцк пока будет отвлечен Веславой, чтобы этот Рогволд не придумал пакостей.

Но ночь не дала мне покоя. Едва я лег спать в своем шатре, как раздались крики. Я выскочил, сжимая топор, и увидел, как из леса на нас летят всадники — десятка три, с копьями и мечами. Кто-то решил ударить, пока мы отдыхаем. Венгры первыми бросились в атаку, их копьями встретили врагов, а я с Ратибором и варягами встал клином. Высокий с косой был рядом — как-то случайно получилось. Он рубил яростно. А еще я заметил, как он оглядывался на своих, будто ждал чего-то. Я врезал топором в щит одного из нападавших, расколол его и добил врага ударом в грудь. Бой был коротким — атакующие не ожидали, что мы так быстро соберемся. Враги дрогнули, а вскоре главарь атакующих рухнул с коня, пронзенный копьем Добрыни.

Я стоял над его телом, тяжело дыша. Кровь стекала с топора. Вокруг стонали раненые. Ратибор подошел, вытирая топор.

— Живой? — спросил он.

— Живой, — ответил я.

Он кивнул, а я посмотрел на высокого варяга. Он стоял в стороне, глядя на труп главаря атакующих.

Я стоял на площади Смоленска, глядя, как мои люди убирают тела после засады смоленского князя. Да, оказалось, что это был именно он. И это был какой-то глупый поступок. Я не мог понять мотивов этого. Может он надеялся убить меня, чтобы лишить управления войском? Не понятно.

Утренний ветер гнал пыль по земле, а солнце поднималось над частоколом лагеря, освещая усталые лица дружинников. Победа была быстрой, но радости не принесла — слишком много забот давило на плечи. Венгры Такшоня шумели у своих шатров, радуясь добыче с поверженных врагов, а варяги молча чистили оружие. Я заметил высокого с косой — он стоял в стороне, точил меч и смотрел куда-то в лес. Его спокойствие раздражало.

Ратибор подошел ко мне, держа в руках шлем, снятый с убитого воина. Его голос был хриплым от усталости.

— Гарнизон оставим? — спросил он, кивая на стены города.

— Да, — ответил я, вытирая пот со лба. — Сотню людей, самых надежных. Смоленск будет нашим тылом. И пусть местные припасы готовят — мы не задержимся.

Он кивнул и ушел отдавать приказы, а я направился к терему, где оставил Веславу с ее лазутчиками. Они готовились к поездке в Полоцк — тянуть время с Рогволодом. Веслава встретила меня у входа, ее темные волосы были собраны в тугую косу. Она смотрела на меня настороженно.

— Все готово, — сказала она коротко. — Поедем на рассвете. Что сказать Рогволоду?

— Говори красиво, — ответил я. — Обещай дружбу, но ничего более. Пусть думает, что я на крючке, но не давай ему власти.

— Спасибо за доверие, княже.

Веслава потупила глазки.

Не понял. К чему это она? А, может у нее комплекс после провального посольства к печенегам?

Я улыбнулся.

— Ты справишься, — хмыкнул я.

— Жаль, что я не смогу помочь в Новгороде.

— Главное, чтобы Полоцк не лез сейчас в эту свару. Удержи их на месте.

Она усмехнулась, едва заметно, и кивнула. Я доверял ей. Я уже собирался уйти, когда в терем вбежал гонец, молодой парнишка.

Он упал на колени.

— От Ярополка, князь, — выдохнул он. — Из Киева. Беда.

Гонец вкратце передал послание. Каждое слово било, как молот: Киев на грани мятежа. Сторонники Сфендослава, бояре, недовольные моей властью, подстрекают народ. Слухи, что я бросил город ради похода, разошлись похлеще пожара. Ярополк с Ильей пока справляются, но сил мало — люди ропщут, а ночью кто-то поджег склады с зерном. Он просил помощи.

Вернуться сейчас — значит потерять все, что я начал.

Я выругался вслух. Гонец смотрел на меня, ожидая ответа, но я махнул рукой.

— Отдыхай, — бросил я. — Иди.

Он ушел. Киев был моим фундаментом. Если он падет, то Новгород станет недосягаемым. Я вышел глядя на лагерь. Костры горели яркими красками, дым поднимался к небу.

Я пытался понять, что делать.

— Вежа, — позвал я систему.

— Да, мой князь.

Образ девушки в кокошнике появился справа, возле лавки, на которой она сидела, оголив ножку. А это что-то новенькое. Система с зачатками соблазнения?

— Мне нужна информация, — буркнул я, — надеюсь ты за нее не захочешь стомульонов очков влияния.

Вежа звонко рассмеялась, еще больше оголив ножку. Да что происходит?

— Мой князь, я готова тебе помочь бесплатно. В разумных пределах.

Ее ручка легла на бедро. Подол платья уже задрался до коленки.

Кажется, меня собирается клеить комп. Я еле удержался от того, чтобы щипнуть себя.

Я стараясь не смотреть на нее узнал, что у меня на балансе 28 316 очков влияния. Из них 20 000 я получил за захват Киева, 10 000 за присоединение Смоленска. А еще получил штраф в 2 000 очков за то, что упустил Сфендослава.

— Раз ты такая разговорчивая сегодня, может посоветуешь чего?

— Лояльность войска и народа под угрозой. Соверши подвиг, чтобы укрепить свое влияние.

— Подвиг? — пробормотал я. — Какой, к черту, подвиг, когда все трещит по швам?

Ответа не было, но Вежа в чем-то права. Люди верят в силу, в победы. Если я дам им что-то большое — разгром врага, защиту, надежду, — они пойдут за мной. Но что? Я прошелся вдоль стены, глядя на реку внизу.

Смоленск был моим. Киев горел в хаосе. Сфендослав ждал в Новгороде. Нужно было что-то, что поднимет дух и здесь, и там.

Ко мне подошел Добрыня. Он выглядел мрачнее обычного.

— Слышал про Киев? — спросил он, останавливаясь рядом.

— Да, — ответил я, не глядя на него. — Ярополк держится, но ненадолго.

— Может поход ускорить? — предложил он. — Раздавим быстро Сфендослава, да назад рванем.

— А если не успеем? — возразил я. — Киев падет, а Новгород нам ничего не даст.

Он замолчал, ответа у него нет.

Подвиг. Вежа дала подсказку. Причем не потребовала за это ничего.

Может, это победа над кем-то ближе, чем Сфендослав? Или что-то, что докажет Киеву мою силу, даже издалека?

— Если Киев рухнет, все зря. Надо что-то большое. Что-то, что их встряхнет.

— Победа всегда встряхивает, — сказал Добрыня, пожав плечами. — Может найти врага поближе и раздавить?

Я посмотрел на богатыря. Напрашивалась только одна мысль. Идея безумная и сумасбродная.

— Полоцк? — спросил я.