Русь. Строительство империи 4

Глава 7

Дружина затихла, их взгляды метались между мной и пленником, а я чувствовал, как холод пробирает спину от этого имени — Ярополк, сын Святослава. Как он здесь оказался?

Я шагнул к нему.

Он молчал, его дыхание было тяжёлым. Я видел, как его грудь вздымается под рваным плащом, как пальцы, связанные за спиной, сжимаются в кулаки. Илья всё ещё стоял на коленях, его богатырская фигура казалась меньше, чем обычно, а лицо было белым, как снег. Добрыня стоял чуть дальше, опираясь на щит, и смотрел на Ярополка с хмурым недоумением. Я стиснул зубы, чувствуя, как ярость кипит внутри — мне нужны были ответы.

— Назови себя! — прошептал я.

Его голова медленно поднялась. Он смотрел на меня мгновение, потом перевёл глаза на Илью, его губы дрогнули, будто он узнал его.

— Илья… — хрипло произнес тот, кого Илья назвал Ярополком. — Ты жив?

Илья вздрогнул, его руки сжались в кулаки, и он кивнул, не поднимая глаз. Они знали друг друга. Я шагнул ближе.

— Илья, ты сказал, что он Ярополк, сын Святослава, — я кивнул на Илью, — так объясни, что это значит!

Ярополк снова посмотрел на меня, и на его лице мелькнула какая-то усталость, как у человека, который слишком долго нёс тяжёлый груз. Он кашлянул, сплюнул в грязь кровавый сгусток и заговорил.

— Я был там, — начал он, — в тот день, когда отец пришёл на подмогу. Когда всё развалилось.

Так, значит. Святослав. Я помнил его. И Ярополк был там? Я слушал, не отводя глаз, пока он говорил.

— Мы стояли у терема, — продолжал он, его взгляд ушёл куда-то вдаль, мимо меня, в прошлое. — Отец привёл подмогу. Но было поздно. Кочевники уже ворвались в город. Мы были сильны, но печенеги налетели, как буря. Хан Куря сам вёл их. Я видел, как отец рубился впереди, как всегда. Они окружили его и я… — он замолчал, его лицо исказилось от боли. — Я видел, как они умирали. Братьев зарубили одного за другим. А я ничего не мог сделать. Меня оглушили, разрубили голову.

Илья опустил голову ниже, его кулаки вдавились в грязь. Я помню, что Илья рассказывал. Он тоже был там.

— Отец увидел меня и крикнул мне бежать, — продолжил Ярополк, его голос стал тише. — Он стоял один против десятка, его меч был красным от крови, но он не отступал. Я хотел остаться, но он рявкнул снова — «Беги, Ярополк!» — и я побежал. Через лес, через болота, с раной на голове, пока не упал. Я бросил их всех. Семью. Отца.

Он замолчал. Я слышал, как тяжело он дышит, будто каждое слово вынимало из него кусок души. Я смотрел на него, на этого человека, что был сыном князя, которого я уважал. Он не выглядел как военачальник, который вёл киевлян и варягов на меня, — сейчас он был сломленным, потерянным, и я не знал, что думать. Я бросил взгляд на Илью — тот молчал, но его плечи подрагивали.

— Ты сбежал, — сказал я. — А потом? Как ты оказался здесь, против меня?

Ярополк поднял глаза. Он кашлянул снова, сплюнул ещё крови и кивнул, будто соглашаясь с самим собой.

— Потом пришёл он, — сказал он. — Волхв. Огнеяр.

Твою ж налево. Огнеяр?

Что связывало его с этим сломленным сыном Святослава?

— Огнеяр, — повторил я. — Что дальше?

Ярополк вздохнул.

— Я упал в лесу, — продолжил он, — раненый, один. Я думал, что умру там, среди корней, но он нашёл меня. Волхв. Высокий, в чёрном плаще, с посохом, что гудел, когда он стучал им о землю. Он сказал, что знает, кто я, знает, что случилось с отцом. И предложил мне уговор.

Я вспомнил его — хитрого, как лис, с голосом, что мог уговорить кого угодно, и руками, что плели интриги, пока Веслава не скрутила ему голову. Он был волхвом, но не простым, я знал, что он играл в свои игры даже после смерти Святослава.

— Какой уговор? — спросил я. — Что он хотел от тебя?

Ярополк усмехнулся, будто вспомнил что-то, что до сих пор жгло его изнутри. Он мотнул головой, отгоняя волосы с лица, и продолжил:

— Он сказал, что я могу отомстить. За отца, за братьев, за всё, что отняли у меня печенеги. Но для этого мне нужно отречься от рода, от крови, от имени Рюриковичей. Я был сломлен. Я согласился.

Я замер, переваривая это. Отречься от рода? Я вспомнил сурового Святослава. Его сын, его кровь, бросил всё это ради мести?

Дружина вокруг шевелилась, но никто не вмешивался, они тоже хотели знать.

— Он отвёл меня в чащу, — продолжал Ярополк, его взгляд ушёл куда-то в сторону. — Там был круг из камней, старый, покрытый мхом, и костёр. Огнеяр дал мне нож — кривой, с рукоятью из кости — и велел резать. Я полоснул себе по руке, кровь капала в огонь, а он пел что-то на языке, которого я не понимал. Голоса его гудели, а потом что-то ломало мое тело. А потом… потом я услышал их.

— Кого? — выдавил я.

— Духов, — ответил он, и его глаза сузились, будто он слышал их прямо сейчас. — Они шептались в голове, говорили обо всём — о прошлом, о том, что будет, о том, как найти врагов отца. Сначала я думал, что схожу с ума, но Огнеяр сказал, что это дар. Сила, что поможет мне отомстить. Я не знал тогда, что это не духи… это было что-то другое.

Вежа. Ярополк стал носителем, как я, но не от рождения, не от судьбы, а через ритуал? Я всегда думал, что «Вежа» — это что-то редкое, данное избранным, вроде Святослава или меня, но теперь я видел, что простой человек, сломленный горем, мог получить её через какой-то ритуал. Или это кажется ритуалом для здешних, а на самом деле объясняется как-то с научной точки зрения.

— Ты стал таким, — прошептал я. — как твой отец. Через ритуал?

Он удивленно посмотрел на меня. Контекст вопроса он явно понял. Ярополк кивнул, глядя на меня.

Если Огнеяр мог сделать носителем Ярополка, значит, это не просто дар — это инструмент, который можно передать. Но как? Огнеяр мёртв, его тайны ушли с ним, и я не знал, где искать ответы. Я бросил взгляд на Илью — тот всё ещё молчал.

— Это был не простой дар, — сказал Ярополк, и его голос стал твёрже. — Это была цена. Я отрёкся от всего, что имел, ради мести. И я пошёл за ней.

— Ты пошёл за местью, — сказал я. — Куда она тебя привела?

— Голоса… они вели меня, — начал он. — Сначала я не понимал их, они шептались вперемешку, но потом стали яснее. Они говорили, где искать врагов отца, кто предал его, кто держал нож у его горла. Я скитался по лесам, по болотам, пока не узнал правду. Святослава убил хан Куря, печенежский вождь. Это он заманил отца в ловушку, он рубил его, пока тот не упал. Но Куря был не один.

Даже так? Куря.

Я кивнул Ярополку, молча требуя продолжать, и он заговорил снова.

— Игорь, — сказал он. — Мой дядя. Потом стал Великим князем. Он был с ним заодно. Голоса показали мне это — как они встречались в шатрах, как делили золото отца, как Куря смеялся, а Игорь кивал. И связывал их Огнеяр. Волхв шептал им обоим, плёл свои сети.

Я переваривая его слова. Игорь. Но союз с Курёй? Через Огнеяра? Это не укладывалось в голове.

— Ты убил его, — сказал я. — Игоря. Так?

Ярополк кивнул. Он выпрямился, насколько позволяли связанные руки, и заговорил, не отводя глаз.

— Я выследил его, — сказал он. — ночью, когда он пировал с дружиной. Голоса привели меня к нему. Я пробрался внутрь его терема, зарезал стражу, а потом я вонзил нож ему в грудь. Он смотрел на меня, пока умирал. Я сказал ему, что это за отца, за братьев, за всё, что он отнял. И я не жалею.

Я выдохнул, чувствуя, как холодный воздух обжигает лёгкие. Убийство Игоря было местью, но не концом. Он был носителем, как я, ведомый «Вежей», но его путь был другим — тёмным и пропитанным кровью.

— А потом? — спросил я. — После Игоря? Как ты оказался здесь, с Сфендославом?

Ярополк горько усмехнулся и продолжил:

— После Игоря я думал, что всё кончено. Куря был далеко, за степями, и я не знал, как до него добраться. Но потом пришёл Сфендослав, князь Новгорода. Он нашёл меня в лесу, у реки, где я скрывался. Наверное, тоже духи привели. Он сказал, что знает, кто я, знает, что я сделал с Игорем. И он предложил мне союз.

Наглец, который бежал сегодня, бросив своих людей. Хорош князюшка.

Я кивнул, требуя продолжать.

— Он сказал, что хочет того же — уничтожить всех, кто причастен к смерти отца. Он убедил меня, что Куря — не единственный виновник. Что Игорь был лишь частью, а золото отца, его власть, его земли… всё это украли другие. И он назвал имя. Антон.

Чего-о? Моё имя? Сфендослав обвинил меня? Я смотрел на Ярополка, пытаясь понять, шутит он или нет, но его глаза были серьёзными. Он верил этому. И он пришёл сюда, чтобы убить меня.

— Он сказал, что ты забрал Березовку, золото, всё, что отец оставил, — продолжил Ярополк. — Что ты предал его память. И мы объединились, чтобы уничтожить тебя.

Я выдохнул. Сфендослав плёл свою игру и Ярополк стал его орудием. Я смотрел на него, на этого сломленного сына князя, и не знал, что сказать.

— Меня? — выдавил я. — Сфендослав сказал, что я предал Святослава?

Ярополк кивнул.

— Он говорил, что ты был никем, — сказал он. — Что отец сделал тебя старостой, а ты забрал всё — Березовку, золото. Что ты предал его память, когда он умер, и живёшь на его костях. Он обещал, что вместе мы уничтожим всех, кто виновен — Курю, тебя, всех, кто остался. Но ни Курю, ни тебя мне не удалось убить.

Я стиснул зубы.

— Он лгал тебе, — сказал я холодным тоном. — Святослав сам дал мне Березовку. Я не предавал его — я чтил его, как князя, как человека.

Ярополк смотрел на меня, его глаза сузились.

— Может, и так, — буркнул он. — Но Сфендослав говорил складно, а я хочу мести.

Итак, что мы имеем? Святослав погиб от рук Кури, Игорь был его союзником, Огнеяр плёл свои сети, Сфендослав лгал, а я оказался в центре этого всего, не зная, как выбраться.

Шёпот вырвался из меня сам собой, тихий, почти неслышный, но полный того, что крутилось в голове:

— Как всё это распутать теперь?

Я смотрел на Ярополка, на его шрам, на его связанные руки, и не находил ответа. Куря где-то там, Сфендослав сбежал, Огнеяр мёртв, а Игорь уже не скажет ничего.

Что делать с ним? С этой правдой?