Русь. Строительство империи 4

Глава 18

Я стоял в полумраке княжеского терема, тяжело дыша. Драган, которого я освободил из темницы, лежал у стены, сжимая бок. Его лицо было бледным, как у мертвеца. Он хрипел, указывая дрожащей рукой на угол комнаты.

— Там… У складов, рядом со стеной, есть ход… Сфендослав… ушел туда, — выдавил он, кашляя кровью.

Я кивнул Ратибору, стоявшему рядом. Я обернулся к Драгану.

— Ты уверен?

— Клянусь… видел, как он туда… — Драган закашлялся снова, и я махнул рукой, обрывая его.

Хватит слов. Если Сфендослав сбежал, я должен его догнать.

— Ратибор, за мной. Вы двое, — я указал на лазутчиков Веславы, — тоже идете. Драган, держись, если сможешь.

Он только слабо кивнул, а я, сжав топор в одной руке и факел в другой, шагнул в темноту. Склад мы нашли быстро. По иронии судьбы мы прошли мимо него в самом начале нашей вылазки. Зайдя внутрь, мы увидели открытый подпол. Новгородец либо слишком спешил, раз не закрыл за собой дверцу погребка, либо не ожидал преследования. Либо просто дурачок. Но это вряд ли.

Спуск был крутым, ноги скользили по влажным камням, а стены, покрытые мхом, сужались так, что плечи задевали их с обеих сторон. Ратибор шел следом, его тяжелое дыхание эхом отдавалось в туннеле. Лазутчики двигались бесшумно, как тени, и я в который раз подумал, что Веслава вышколила их на славу. Ведь их тренировки проходили с самого выхода из Переяславца.

Туннель оказался старше, чем я ожидал. Местами потолок обрушился и нам приходилось протискиваться через завалы, цепляясь за торчащие корни. Я заметил свежие следы на земле. Кто-то прошел здесь недавно, и это подстегнуло меня. Сфендослав думал, что сможет уйти от меня и спрятаться. Но я найду его, даже если придется разобрать этот проклятый ход по камню.

— Он знал об этом месте, — пробормотал я, скорее себе, чем Ратибору. — Готовился заранее.

— Хитер, как лис, — глухо отозвался Ратибор. — Но мы его выкурим.

Я усмехнулся. Сфендослав был носителем Вежи, как и я, и это делало его опаснее любого обычного врага. Он знал, как использовать систему, как выкручиваться из ловушек. Меня напрягало то, что Вежа не предупреждала о наличии рядом носителя. Это могло значить, что новгородец уже далеко.

Мы прошли еще десяток шагов, когда впереди мелькнул слабый свет, как от факела. Я замедлился, жестом велев остальным остановиться.

Прислушался. Быстрые и тяжелые шаги доносились из глубины. А потом — резкий крик, оборвавшийся так же внезапно. Я сжал топор покрепче и двинулся вперед.

Появились трое варягов, закованных в кольчуги, с мечами и щитами. Богато экипированы, однако. Они ждали нас. Засада.

— Антон! — рявкнул Ратибор, но я уже бросился вперед.

Первый варяг замахнулся мечом, целясь мне в голову, но я увернулся, врезав топором по его щиту. Дерево треснуло, он пошатнулся, открывая мне путь к его шее. Удар кинжалом и он упал фонтанирую кровью. Второй варяг оказался быстрее: его клинок полоснул меня по плечу, разрывая кожу. Я стиснул зубы и ударил в ответ, попав ему в бедро. Он взвыл, падая на колени, а я добил его ударом топорища в челюсть.

Ратибор тем временем сцепился с третьим. Их ьлплры звенели, искры летели в темноте, пока один из лазутчиков не метнул нож, угодивший врагу прямо в шею. Тот захлебнулся кровью и осел на землю. Тяжелое дыхание, стук капель воды о камень — и тишина. Мы победили.

— Сфендослав ушел, — сказал я, вытирая кровь с лица. Следы на земле уходили дальше, в темноту, где туннель разветвлялся. — Он оставил их, чтобы задержать нас.

— Гад, — сплюнул Ратибор. — Хитрый гад.

Я кивнул, оглядывая тела. Варяги были верны Сфендославу до последнего. Он планировал каждый шаг.

— Идем дальше, — сказал я, поднимая факел. — Попробуем все же достать его. Ну не мог он уйти далеко.

Мы двинулись вперед, туннель становился все уже. Кровь текла из раны на плече. Наконец, мы вышли к еще одному завалу — груде камней, за которой виднелся слабый свет. Я прислушался, но слышал только ветер. Мы вышли в небольшой подлесок.

Никого.

Сфендослав ускользнул.

— Назад, — выдохнул я, — погоня окончена.

Ратибор кивнул, на его лице читалось разочарование. Мы развернулись и побрели обратно к терему.

Когда мы выбрались из лаза и дошли до дома Болеслава, Драган еще был жив, но дышал тяжко. Я присел рядом, глядя в его мутные глаза.

— Ты сделал, что мог, — сказал я тихо. — Отдыхай.

Он слабо улыбнулся. Я бросил на него последний взгляд, полный смешанных чувств: этот человек был на стороне врага, но сегодня указал путь к Сфендославу.

— Ратибор, отведи его к лекарю, — сказал я, вытирая пот с лица. — И возвращайся. Нам пора.

Он кивнул, подзывая одного из лазутчиков, чтобы тот помог перенести Драгана. Я же направился к выходу из терема. Киев встретил меня гомоном голосов. Улицы затихали — пожар догорал, оставляя после себя черные остовы домов и запах гари. Люди, выжившие в этом аду, бродили среди развалин, некоторые рыдали, другие молча смотрели в пустоту. Я шел через площадь. Моя армия неспешно входила в город — только дружинники Добрыни. Час назад я отправил Веславу к нему, чтобы он с войском осторожно занимал ключевые позиции в городе.

Впереди, у обугленного амбара, стоял Болеслав. Этот хитроглазый купец с густой бородой стоял в окружении нескольких мужчин в богатых кафтанах. Увидев меня, он шагнул вперед, раскинув руки, будто встречал старого друга.

— Антон, князь Березовки, Переяславца и теперь, похоже, Киева! — громко воскликнул он, явно рисуясь на толпу. — Сфендослав бежал, а ты победил. Мы, купцы киевские, видим в тебе силу. Прими нашу верность!

Я остановился, глядя на него. Болеслав был скользким. Если купцы за меня, город не пропадет.

— Хорошо, — сказал я громко, несмотря на усталость. — Но верность доказывается делом. Помогите восстановить Киев и я не забуду этого.

Он кивнул, а за ним поклонились и остальные — кто искренне, кто с явной неохотой. Один из них, худощавый старик с острым взглядом, шепнул что-то соседу. Нужно будет следить за такими. Но пока я повернулся к толпе, подняв руку.

— Слушайте! — крикнул я. — Сфендослав, которого выбрало вече, ушел, но я здесь. По праву сильного. Не я начал эту войну. Это к моим стенам пришли войска недругов, которых я гнал из своего дома. Киев будет жить, и мы его поднимем из пепла. Кто со мной?

Толпа зашумела. Кто-то крикнул: «С тобой, князь!», кто-то просто смотрел, но я видел, что люди начинают верить. И тут, среди лиц, мелькнула знакомая фигура — Искра. Она стояла в тени, закутанная в плащ. Как она оказалась здесь? Я напрягся, ожидая удара, но она лишь скользнула в сторону и исчезла.

Что ей нужно? Месть? Или что-то другое? Я стиснул кулак, но решил не гнаться за ней. Пока.

Ко мне подошел Ярополк, его светлая борода была в саже. Он выглядел измотанным. С чего бы это? Я хлопнул его по плечу.

— Ярополк! Пусть ты перестал быть из рода Рюрикова, — сказал я громко, чтобы услышали все, — но в тебе течет его кровь, как и кровь великого Святослава. Ты теперь наместник Киева, Держи город, пока я разберусь с остальным.

— Наместник… — прошептал он, словно пробуя слово на вкус. — Народ меня не жалует, Антон. — тихо заметил Ярополк, — слишком много слухов. Огнеяр, печенеги… Они думают, я продал Святослава.

— Докажи, что это не так, — также тихо, но резко ответил я. — Тушите пожары, раздавайте помощь. Действуй, а не говори.

Он кивнул, хотя я видел, как тяжело ему это дается. Киевляне и правда косились на него — кто с недоверием, кто с открытой злобой. Ярополк пошел к группе дружинников, отдавая приказы. Одна женщина плюнула в его сторону, а мужик рядом что-то пробормотал, явно нелестное. Я вздохнул. Ему придется нелегко, но это его битва. Пусть набирает опыт.

Я стоял на площади Киева, наблюдая, как последние языки пламени гаснут под струями воды, которую таскали дружинники и горожане. Вечер опускался на город, окрашивая небо багрянцем, и дым медленно рассеивался, открывая вид на черные остовы домов. Запах хлеба, который мы начали раздавать из найденного склада, смешивался с гарью, и это странным образом успокаивало. Люди, смотревшие на меня с опаской, теперь тянули руки за краюхами, а некоторые даже улыбались, шепча слова благодарности.

Добрыня подошел ко мне, вытирая пот со лба. Его бронька была покрыта сажей, он держался бодро.

— Склады проверили, — сказал он. — Зерна хватит на неделю, если не растягивать. Есть еще немного меда и сушеной рыбы. Но снарядов для катапульт почти не осталось.

— Значит, будем искать, — ответил я, глядя на толпу. — И кузнецов с гончарами из Переяславца надо будет сюда притянуть. Пусть работают день и ночь.

Он кивнул и отошел. Я повернулся к Ярополку, который стоял чуть поодаль, раздавая указания дружинникам. Его лицо было мрачным. Я подошел ближе, заметив, как одна женщина в толпе отвернулась, когда он протянул ей хлеб. Ярополк стиснул челюсти, но продолжал делать свое дело.

— Они не верят мне, — сказал он тихо, когда я оказался рядом. — Думают, я продал Святослава печенегам.

— Слухи — как ветер, — ответил я. — Их не остановишь словами. Покажи, что ты с ними, а не против. И держи спину прямо, даже если плюют в нее.

Он кивнул, но ему это тяжело дается. Я хлопнул его по плечу и отошел, ему придется самому пробивать эту стену. Я же должен был думать о большем — о Новгороде и Сфендославе. К счастью, рядом с Ярополком был Илья, он поможет ему.

Я направился к терему, где мы устроили временную ставку. За мной увязался Добрыня. Широкая фигура богатыря маячила в полумраке. Он выглядел так, будто не спал несколько дней.

— Народ начинает шептаться, — сказал он, когда я подошел к терему, подальше от толпы. — Хлеб их подкупил, но бояре… Они смотрят на тебя, как волки на добычу.

Я вспомнил седого старика с острым взглядом, которого видел среди купцов Болеслава.

— Да. Говорят мало, но я чую, они что-то затевают. И про Рюриковичей упоминают, мол, кровь их еще жива.

Я нахмурился. Рюриковичи. Ярополк был одним из них, сын Святослава, но его прошлое делало его уязвимым. А если есть другие, кто-то, кого бояре могут поставить против меня? Нужно держать ухо востро. Я кивнул Добрыне.

— Следи за ним, отправь Веславу и ее лазутчиков за особо рьяными смутьянами. И к остальными тоже пригляд поставь. Если что-то — сразу ко мне.

— Сделаю, княже, — ответил он и отошел, а я вошел в терем.

Внутри было тепло от очага, но воздух все еще вонял дымом. Я сел у огня, вытянув ноги, и закрыл глаза на миг, пытаясь собраться с мыслями. Рана на плече ныла, но я не обращал внимания — было не до того.

Ночь опустилась на город. Так я и уснул. Проснулся утром от нежных прикосновений. В полудреме я глянул на женские руки, которые промывали мне рану на руке. Это не могла быть Милава, она осталась в Переяславце. Эта мысль крутилась на краю сознания. Девушка дала мне попить что-то. Запах трав, такой мне давала Искра, когда был ранен после нападения разбойников. Искра? Я резко открыл глаза и посмотрел на девушку.

— Искра!

В голове помутилось. Организм склонило в сон.

Наутро я с трудом вспомнил, что видел искру. Если бы не тугая повязка на руке, то и забыл бы, как сон. Я рассказал Веславе о том, что видел Искру. Она была в гневе и умчалась перетряхивать город в поисках дочерь Огнеяра.

После завтрака я созвал совет. В терем вошли Ярополк, Ратибор, Добрыня, Алеша и Илья. Веслава с лазутчиками шерстили Киев в поисках Искры.

У дверей стояли несколько дружинников, которых я считал надежными. Болеслав тоже явился, принеся с собой кувшин меда. Мы расселись у стола. Я заговорил первым.

— Киев наш, — сказал я, глядя на них. — Сфендослав наверняка направился в свою вотчину, в Новгород. Он не сдастся, пока жив. Нам нужно укрепить Киев, собрать войско и идти на север. Но сначала — порядок здесь.

— Порядок — это хорошо, — кивнул Болеслав, разливая мед по чашам. — Народ тебя любит за хлеб, Антон. Продолжай в том же духе, и они за тобой пойдут.

— В Киеве моим голосом будет Ярополк. Мой наместник. Хорошо, что ты сам начал говорить про любовь бояр. А про бояр что скажешь?

Он замялся, но быстро взял себя в руки.

— Бояре… Они привыкли к старым порядкам. Им нужно время. Или повод тебя уважать.

— Или повод меня убрать, — добавил я, и в комнате повисла тишина.

— Мы соберемся на вече и я потолкую с ними, — вздохнул Болеслав.

— Вот и замечательно. Я услышал, то что хотел услышать.

Я поднял свою чашу.

— За Киев, — сказал я. — И за тех, кто с нами.

Они выпили. Совет потихоньку превратился в небольшой пир.

Я сидел у очага в тереме, глядя, как языки пламени лижут поленья. Пир закончился, люди разошлись. Рана на плече чесалась, напоминая о погоне за Сфендославом.

А он скоро будет в Новгороде, соберет войско, назовет себя киевским князем. Я должен был что-то делать, но броситься за ним сейчас — значит оставить Киев на растерзание боярам. Остаться — дать Сфендославу время укрепиться.

У двери послышались шаги. Я покосился — это был Ярополк. Он выглядел еще более измотанным, чем на совете. Наместник остановился у стола, держа в руках пустую чашу и долго молчал, прежде чем заговорить.

— Антон, — начал он тихо, будто подбирая слова. — Как мне заставить их поверить? Киевляне смотрят на меня, как на врага. Я пытаюсь, но…

Он замолчал, опустив взгляд.

Я встал, подошел к окну и выглянул наружу. Ночь укрыла Киев черным покрывалом, но тут и там еще тлели очаги пожаров, как напоминание о том, что мы едва удержали город. Я повернулся к нему.

— Докажи делом, — сказал я, повторяя свои же слова с площади. — Слова ничего не значат, если за ними пустота. Туши пожары, корми людей, стой с ними плечом к плечу. Они поверят, когда увидят, что ты их.

Он кивнул. Но видно было, что сомнения его грызут. Ярополк был сыном Святослава, носителем крови Рюриковичей, но его прошлое — слухи о печенегах — висело над ним.

— Ты наместник, — добавил я. — Держи Киев, пока я разберусь со Сфендославом. И не давай боярам повод сомневаться в тебе.

— А если они все равно пойдут против?

— Тогда я вернусь и разберусь с ними, — ответил я твердо. — Но ты должен дать мне время.

Он снова кивнул, в этот раз уже увереннее, и ушел, оставив меня одного. Я вернулся к окну, глядя на город. Киев был моим. В разговоре с Ярополком у меня мелькнула мысль — созвать вече, объявить о восстановлении Киева и подготовиться к походу. Пусть бояре почувствуют свою причастность к моим свершениям. Нужно заменить в их сознании осадок поражения на триумф победы. Мне не жалко, поделюсь. По крайней мере пока не получу титул Великого князя. А там они у меня попляшут.

Я усмехнулся. Вече — это мысль. Если я дам людям цель, если покажу, что смотрю вперед, а не просто цепляюсь за трон, они пойдут за мной. А боярам придется либо подчиниться, либо открыто выступить — и тогда я буду знать, с кем разбираться.

Хотя народ там ушлый. Но у меня есть Вежа, накуплю лояльность. Надо будет потом поковыряться в интерфейсе, посмотреть на новые владения.

Я отошел от окна и сел к столу, В интерфейсе я раскрыл карту Руси. Киев, Новгород, земли между ними — все было перед глазами. Я провел пальцем по линии пути на север, прикидывая, сколько времени займет поход, сколько людей я смогу взять. Но потом взгляд упал на Киев, и я сжал кулак. Сначала здесь. Без крепкого тыла я не удержу ничего.

Утром я созову вече. Расскажу о восстановлении, о том, что Киев поднимется из пепла. Пообещаю защиту и хлеб — то, что нужно людям. А потом начну готовить войско.

Я лег на лавку у очага, закрыв глаза. Сон пришел быстро, но был тревожным — мне снились горящие стены, крики и тень Сфендослава, ускользающая в темноте.

А еще мне мерещилась Искра.