Рёв пламени. Академия.

Глава 21

Хозяйка не двигалась. Просто стояла, чуть склонив голову вбок, будто прислушивалась. Или наслаждалась нашим страхом. Её шея, гибкая и змеевидная, медленно изгибалась, а чёрные глаза-сферы скользили по лицам.

А потом она исчезла.

Нет — не испарилась, не растворилась, просто сдвинулась так быстро, что глаз не успел зацепиться за движение. Удар. Всплеск воздуха. Гром не успел крикнуть, как Филин уже оказался на пути чудовища, и клинки пересеклись с её когтями. Металл звякнул, прошипел, но выдержал. Филин отлетел назад, проскользил по земле, чудом удержавшись на ногах.

— К бою! — рявкнул Гром, и всё понеслось вскачь.

Зверев и Воронов сорвались с места почти одновременно. Кленова уже стояла, левая ладонь светилась яркими разрядом, правая тянулась к браслету на запястье. Кто-то вскрикнул — кажется, Сапфирова — и пополз прочь, стараясь не мешать. Пожарская резко вскочила, шатаясь, схватилась за грудь и рухнула обратно, вновь теряя сознание.

Буревая не раздумывала. Лёд, хрустальный и острый, хлынул из её рук веером. Он ударил Хозяйку по спине, разлетелся в крошево, не оставив даже маленькой вмятины. Но её внимание на миг переключилось — и этого оказалось достаточно, чтобы Гром рванул вперёд.

Он не был быстрым. Он был точным. Один шаг, второй — и вот он уже в гуще боя, остриё его меча ныряет в промежуток между пластинами брони на ноге чудовища. Искры, хрип, движение — Хозяйка резко разворачивается и бьет хвостом, пытаясь снести всех разом.

Я пригнулся. Мимо меня пронеслась тень, за ней — крик. Павлинова. Удар пришёлся ей по ногам, и девушка отлетела назад, сбивая костёр. Ткань задымились.

Филин снова в бою. Он не орёт, не комментирует, просто действует. Он и Гром слажены, как шестерёнки: один отвлекает, второй бьёт. Но это не срабатывает. Хозяйка ведь не тупой зверь. Она думает и учится на ходу.

Каждое её движение — просчитано. Каждый разворот — с умыслом. Она проверяет нас. Изучает. Насколько далеко мы сможем зайти.

— Николай! — окликнула Кленова. Я обернулся, она метнулась ко мне, отталкивая кого-то с пути. — Ты можешь..?

— Да, — глухо ответил я, прежде чем услышать вопрос. Я уже знал, чего она хочет.

Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться наружу. Амулет жёг сквозь ткань — не от жара, от чего-то иного. Я поднял ладони. Пламя от костра дернулось в мою сторону. Оно не просилось — оно жаждало.

Я вытянул руку, и огонь рванулся вперёд. Полоса света, узкая как клинок, ударила в бок Хозяйке. Она отшатнулась. Не от боли — от неожиданности. И в тот же миг Зверев, до того державшийся на периферии, направил на неё вспышку света. Она зарычала, по-настоящему.

— Ещё! — крикнул я, громче, чем собирался. — Разожгите всё, что можете!

Буревая первой поняла. Рванулась к потухшему костру, подожгла остатки пледа. Кленова метнула разряд в кусты — они вспыхнули, как бумага. Лисицин, скривившись от боли, окатил землю топливом, пропитывая ветки. Я поджёг их сразу же.

Огонь поднимался. Я чувствовал его. Он чувствовал меня.

Весь мир слился в одно целое. Я перестал быть Николаем. Я стал ветром, что раздувает пламя. Руками, что поднимают жар. Сердцем, что бьётся в унисон с каждой искрой. Глоткой, что ревёт с пламенем в один голос.

Я швырнул огонь в неё, затем снова и снова. С каждым ударом — больше ярости, больше жара. Огонь шипел, вспухал, искрился на её чешуе. Она уже не могла игнорировать меня.

И она повернулась. Теперь я был ее целью. Она пошла на меня.

Без спешки, с плавной уверенностью хищника, который знает — добыча уже не уйдёт. Каждый её шаг был тяжёлым, гулким. Под когтями трескалась выжженная земля, пламя съёживалось, когда она проходила рядом.

Я снова поднял руки. Всё, что было вокруг — костры, сухие кусты, факелы, даже горящая ткань на Павлиновой — я тянул к себе, впитывая до последнего. Огонь обвивал меня, как щит, как вторая кожа. Но он уже не пел. Он стонал.

— Не смей, — выдохнул я и вытолкнул вперёд очередной заряд.

Она уклонилась. Просто наклонилась вбок, как змея. Удар прошёл мимо, расплавив воздух. Я подался назад. Сердце билось в висках. Колени подкашивались. Я атаковал снова. Затем ещё и ещё. Наносил удары почти без остановки, стягивая к себе весь огонь, до которого мог дотянуться.

Сзади что-то мелькнуло — Буревая. Она снова метнула лёд, отвлекая внимание. Гром, раненый, в крови, едва держался на ногах, но всё равно бросился вперёд, прикрывая фланг. Филин обошёл сзади, пытаясь ударить по суставу лапы. Безуспешно.

— Кленова! — крикнул я. — Нужен ещё огонь! Любой!

— Всё! — прокричала она в ответ. — Всё что может уже горит!

Я почти сразу почувствовал это. Запасы закончились. Воздух гудел от жары, а вокруг — только пепел и чад. Моя стихия выдыхалась, как и я.

Хозяйка сделала последний шаг. Мы встретились взглядом. В ней не было ярости. Только любопытство. И решимость. Я знал, что не увернусь. Что ничем её не остановлю. Но я поднял ладонь. На всякий случай, вдруг это поможет?

Она занесла лапу для удара и уже готовилась раздавить меня.

Как вдруг раздался грохот.

Взрыв воздуха, как от мощного разряда. Сквозь гарь и дым прорвался ветер, хлестнув нас всех по щекам. Вспышка. И с неба, прямо между мной и Хозяйкой, обрушилась стена камней.

— В сторону! — рявкнул знакомый голос.

Медвежий.

Из-за валунов, словно из пустоты, вылетела фигура. Вихрь бело-серых потоков обвил её, подняв в воздух. Алмазова. Рядом с ней — маг огня, чьё имя я так и не узнал, но чьи фаерболы помнил по тренировке. И за ними — ещё люди.

БФ-1-2. Это были они.

Восточный сектор Разлома встретил их тишиной. Плотный, вязкий воздух пах сыростью, металлом и чем-то чужим, всегдашним для этого чуждого планете места. Магическая пелена дрожала, как поверхность воды, и при переходе у многих в ушах щёлкнуло — будто сбились настройки слуха.

— Контроль связи, — отрывисто бросила куратор. — Группа «Бета», приём.

— Слышу, — ответил Медвежий, чуть приглушённо. Он шагал вторым в колонне, позади идущего слева истребителя. — Помехи умеренные.

— Время до сбора — шесть часов. Двигаемся по маршруту «Гроза-2». Радиомаяк у нас. Возврат по резервному плану «Ястреб-1». Всем быть наготове, плотность искажений в секторе выше нормы.

Никто не ответил. Все всё знали.

Группа БФ-1-2 двигалась по склону между редкими валунами и скрученными деревьями. Алмазова парила чуть в стороне, не отрываясь от контроля воздушных потоков — если изменятся, это будет первым признаком приближающегося существа. Медвежий замыкал, держа спину группе и то и дело посматривая на следы — в Разломе они оставались долго.

— Подтверждаю: вижу следы крупного зверя. Четыре конечности, когтистый. Возможно, зубохвост, но размер… — Он помолчал. — Нет. Крупнее.

— Отметь на карте. Дистанция?

— Примерно два часа, если не изменит маршрут.

Куратор кивнула и сверилась с планшетом. Отслеживание работало плохо, но ориентиры были. Маяк первой группы — ближе, чем должен быть. Это было как минимум странно.

— Мы идём на сближение, — тихо сказала она. — Что-то пошло не по плану.

— Учитывая, что это Разлом, — буркнул маг огня, — это не особо то и удивительно.

Первый сигнал они получили через полтора часа. Еле различимая передача: фоновый шум, чей-то крик, обрывистая команда. Потом тишина. Связь умерла.

— Что за… — Алмазова снизилась до уровня кураторши. — Это они?

— Маяк на месте. Но, судя по звуку… Да, там бой. И не учебный.

— Ускоряемся?

— С риском. Но да.

Команды не требовалось. Группа перешла на боевую формацию: два фланга, поддержка с воздуха, основной удар в центре. Истребитель с автоматом и кастомной перчаткой уже проверял магазины — хотя толку от пуль в Разломе немного, они всё равно носили их на случай редких «западны́х» аномалий.

Они почти не говорили. Только короткие доклады: «Чисто», «Прямо», «Слева всплеск, ложный». Деревья становились всё гуще. Впереди клубился дым. И чувствовался жар.

— Огонь. Много. — Маг огня едва заметно нахмурился. — Это не костры. Кто-то гнал фронт.

— Они. Кто-то использовал Огонь до предела. Я ощущаю остатки. — Алмазова вытянула руку, концентрируясь. Ветер взвыл в ответ, расплескав по склону сажу и пепел.

— Мы почти пришли, — сказал Медвежий. — Пять минут. Готовьтесь.

Первое, что они увидели — тела. Не мёртвые, но неподвижные. Несколько студентов первой группы лежали на земле, кто-то пытался отползти. Один — в крови. Дальше, за дымом, — огненное кольцо и фигура внутри.

Хозяйка.

Куратор второй группы коротко выругалась.

— Алмазова — воздушная завеса. Медвежий, работаешь по земле. Маг огня — дожимать дистанционно. Остальные — прикрытие и эвакуация. Приоритетная цель — защита. Студентов не терять.

— Принято.

Они ударили быстро. И внезапно.

Валун пробил землю с грохотом, засыпав пространство между монстром и истощённым студентом. Алмазова рванулась вверх, сразу подняв бурю. Ветер ударил шквалом, рассыпая пепел, и в эту же секунду в небо выстрелили три потока пламени — ярких, плотных, сплетённых.

Сцена боя развернулась мгновенно. Николай — а это, как понял Медвежий, и был тот самый парень, что тогда на пару с Пожарской потрепал их с Ингой на арене — лежал на границе круга, обожжённый, едва дышащий. Какая-то девушка в разорванном доспехе склонилась над ним, прикрывая от повторного удара.

Они пришли вовремя. Возможно, задержись они на несколько секунд и спасать было бы не кого.

Хозяйка отпрянула. Это было… неожиданно. Она не испугалась — но оценила. Новая угроза. Новые силы.

— Цель отмечена, — бросил Медвежий и вскинул обе руки. Земля вздыбилась, вышвыривая острые шпили из-под ног чудовища. — Перехожу к подавлению.

Алмазова уже кружила в воздухе, закручивая воронку воздуха. Хозяйку начало сносить вбок. Ветер бил по глазам, в лёгкие — словно песком. Я не чувствовал тепла. Я вообще едва стоял.

Меня подхватили. Кленова.

— Ты всё. Отходи.

— Нет. Я…

— Отходи, Крапивин. Это приказ.

Я бы не стал этого делать, но ноги меня подвели. Я упал и только тогда осознал, как сильно дрожу. В ушах звенело, мир вокруг меня словно расплывался. Я не чувствовал ни огня, ни своего дыхания — лишь пепел и пустоту.

— Цель не пробивается, — прокричал кто-то.

— Работать по суставам! Оглушающими! Топазовский, где ты?! — это уже голос куратора БФ-1-2.

Они сражались иначе. Слаженно. Словно единый организм. Каждый знал своё место. Алмазова поднимала бурю, сбивая врага с толку. Маг огня отстреливал по лапам. Медвежий закрывал фланги. Один из бойцов точно был Истребителем.

Гром, шатаясь, встал рядом. Плечо его было окровавлено, но он улыбался.

— Ты продержался, — хрипло сказал он. — Молодец.

Я хотел ответить. Не смог. Просто кивнул.

Мир плыл, обрываясь клочьями запахов, вспышек и дрожи под ногами. Хозяйка заревела — больше от ярости, чем от боли. Её силуэт метался в клубах пепла, сражаясь с воздухом, землёй и светом. Ветер выл, как зверь, Алмазова вела потоки точно и хладнокровно: сносила в бок, сбивала с ритма, поднимала столбы пыли в глаза.

— Землю! Слева!

— Работаю! — голос Медвежьего.

Земля вздрогнула. Глухой гул отозвался где-то в грудной клетке. Из-под поверхности вырвались щупальца камня, осыпаясь крошкой и ржавой пылью. Хозяйка, не успев вырваться, получила удар под корпус. Завалилась, вскочила на лапы — хрип, рывок, и снова попытка прорвать круг.

— Восемь часов! Контратака!

Вспышка огня сбоку. Кто-то из второй группы ударил по глазам. В следующее мгновение в дело вступил один из истребителей: прыжок с перебежки, меткий бросок сферы — вспышка света и визг. Даже я отшатнулся.

— Советую не в высовывать лицо! — бросила Инга, закручивая новую воронку, и срывая с пояса какой-то амулет. — ВСПЫШКА!

Хоть я и успел прикрыть глаза, вспыхнуло так, словно на поляне появилось маленькое солнце. По ощущениям я ослеп — только пятна перед глазами. Рядом снова встал Гром — дышал тяжело, но смотрел на поле боя без страха.

— Крайне живучая тварь, — сказал он, больше себе. — Даже на вторую фазу не переходит. Упрямая.

— А если перейдёт? — хрипнул я.

— Тогда… — он усмехнулся. — Тогда будет весело.

Весело точно не было. Хозяйка огрызалась с яростью смертника: отбросила одного из истребителей, второй успел вытащить его, создав плотный купол воды. Кулак твари ударил по земле, и трещины побежали веером. Кто-то из студентов вскрикнул — не от боли, от ужаса.

— Топазовский, нужна ловушка! Сейчас или никогда! — выкрикнул Денис.

— Почти! Она… она поднимается!

В центре всё же что-то изменилось. Воздух начал звенеть. Появился странный резонанс, словно невидимая струна была натянута через весь сектор. Инга, почувствовав это, отвела руку — и в тот же миг потоки воздуха закрутились в воронку размером с дом.

— Зажимаем! Сверху и снизу! По лапам — только синхронно!

Они сражались не просто лучше. Они сражались как единое целое. Не потому, что умели — потому что делали это не впервые. Я смотрел, и сердце ныло от бессилия. Я знал, что в моём пламени нет больше силы. Что я не смогу повторить. Точно не сейчас.

А они справлялись. Без истерики, без паники. Не герои — бойцы.

Кто-то подал ко мне флягу. Вода. Лисицин. Руки дрожали, но он удержал. Я отпил глоток — и чуть не задохнулся. Губы горели. Горло было в ссадинах.

— Жив? — спросил он.

— Почти, — только и выдавил я.

Рядом прошла Кленова — быстрая, сосредоточенная, со скользящим по воздуху барьером. Она остановилась возле Пожарской. Та сидела, обхватив себя руками, закусив губу до крови. Волосы растрёпаны, броня потрескалась. Но глаза — живые. Упрямые.

— Ещё держится, — сказал кто-то рядом.

— Ага. Семёрки, блин. Сдохнут, но не уступят.

Я не обернулся. Не было сил. Смотрел на бой. Хозяйка рвалась из круга, но каждый раз её возвращали: землёй, огнём, молотом из воздуха.

Где-то внутри у меня что-то скручивалось в тугой узел. Не зависть. Не страх. Что-то другое. Я хотел быть там. Хотел снова подняться.

Но тело не слушалось. Только дыхание. Только пепел. И осознание того, что было бы, если бы они не пришли…

Мир плыл вокруг меня, но все вокруг было как будто в дыму. Где-то вдали кричали, сражались, звенела магия — и всё это как под водой. Меня отрезало от боя, от звуков, от самой сути происходящего. Будто мир продолжал двигаться без меня.

Я чувствовал только землю под ладонями. Неустойчивую, дрожащую. Живую. Она пульсировала от магии Медвежьего. Воздух вибрировал от давления Алмазовой. Вокруг было слишком много силы. И я — больше не был ее частью.

Я хотел быть там. Хотел снова подняться.

Но тело не слушалось. Я только смотрел. Запоминал. Учился. С каждой секундой становилось всё понятнее — не ранг делает бойца. Не фамилия. Даже не стихия. А то, как ты держишь строй, когда вокруг падают.

И они держали.

Медвежий встретил удар в лоб, вогнав в сустав твари клин и стянув лапу к земле. Инга разгоняла шквалы, сбивала прицел. Маг огня бил точно, сдержанно. Истребители прикрывали фланги. Всё работало. Они почти ее добили.

Хозяйка рванулась. В ответ её сбили в ловушку: удар земли, удар воздуха, огонь по глазам. Секунда — и она рухнула на бок. Завыла. Впервые — не яростно, а… растерянно?

— Держим! — выкрикнул кто-то из второй группы.

И тут всё рухнуло.

Без предупреждения, без сигнала — просто внезапно стало тихо. Стих ветер. Пепел замер в воздухе. Даже ревущий от потоков силы Разлом стал глухим.

Хозяйка выгнулась дугой. Затряслась. Мышцы под шкурой ходили волнами. Из пасти вырвался рваный, чужой звук — будто тысячи голосов захлебнулись одновременно. Кожа лопалась. Суставы — ломались. Наросты росли на глазах.

А потом — открылись глаза. Третья пара. Чёрные. Над мордой. Они смотрели… на всех.

Инга, взмывшая в воздух, закричала:

— Назад! Все назад! Она меняется!

Но было уже слишком поздно. Хозяйка поднялась — выше, тяжелее чем раньше, и всё ещё росла.

Чертова вторая фаза…