Рёв пламени. Академия.

Глава 13

Татьяна Васильевна медленно прошла вдоль строя, так же как и в нашу первую встречу. Только теперь нас было не три сотни, а всего пятнадцать человек.

— Итак, для тех, кто меня еще не знает, представлюсь. Зовут меня — Агатова Татьяна Васильевна. Для вас я просто госпожа Агатова или госпожа инструктор. Поясню сразу. Мне плевать, сколько сотен лет насчитывает ваша фамилия. Для меня вы все — просто необученное дерьмо. Если вам что-то не нравится в моих методах обучения или в том, как я к вам отношусь, можете пожаловаться папочке, поверьте мне, вы удивитесь.

Она остановилась на середине, сцепив руки за спиной. Купол был открыт, поэтому ветер с арены трепал её тёмно-серую форму, похожую на военный мундир без знаков различия. Волосы убраны в тугой пучок, лицо — как высеченное из камня: ни эмоции, ни сомнения. Только усталость и презрение, будто она уже видела сотни таких, как мы, и ни один не удивил.

— Здесь, на арене, я не ваша нянька и не ваш преподаватель по теории. Я отвечаю за то, чтобы из вас вышли боевые маги, а не красивые трупы. А теперь внимание, потому что повторять не буду.

Инструктор развернулась и сделала шаг в сторону, указывая на середину арены — широкую плоскость из тускло-серого камня, исписанную кругами и линиями.

— Сегодня вы узнаете, насколько вы на самом деле слабы. Сначала — базовая физическая проверка. Потом — оценка боевых навыков. Если кто-то из вас считает, что ранг магии избавляет его от необходимости работать руками и ногами — можете сразу выйти ко мне в центр и показать, как быстро и гордо вы умираете. Вопросы есть?

Татьяна Васильевна выдержала паузу, снова пробежалась взглядом по ряду. На этот раз её глаза чуть дольше задержались на Пожарской, потом — на Игнате, затем — на мне. Взгляд не был злым. Скорее… практичным. Как у хирурга перед первым разрезом.

— Вопросов нет — вот и отлично. Начнём с малого. Разминка. Три круга по периметру арены. Кто отстанет — делает ещё два. Кто начинает умничать — делает пять. Кто упадёт — добегает ползком. Команды "начали" не будет. Вперёд.

Она даже не повысила голос — но вся группа, словно по команде, рванула с места.

Песок хрустел под подошвами, дыхание у многих быстро сбилось. Через полкруга стало ясно, кто хоть немного занимается спортом, а кто привык полагаться на слуг даже надевая одежду. Несколько человек быстро начали отставать, тяжело дышали, но сдаваться пока не собирались. А Пожарская, как и еще несколько человек из аристократов, бежали, как по линейке, будто у них и вовсе нет усталости.

Мы с Игнатом держали средний темп. Не первым, не последним. Главное — не выдохнуться с ходу. Впереди было ещё много весёлого.

На втором круге Лисицин начал сдавать, да и я тоже почувствовал легкую усталость. Дыхание начало сбиваться.

На третьем круге стало совсем весело. Кто-то уже просто тащил ноги по песку. Кто-то ругался сквозь зубы. У Игната лицо покраснело, как у варёного рака, но он упрямо не снижал темпа. Я слышал, как он шумно втягивает воздух, будто через тряпку. Да я и сам вряд ли выглядел лучше.

Почти у самого финиша Павлинова споткнулась и грохнулась на колено. Инструктор даже не шелохнулась — только повернула голову и холодно бросила:

— Ползком.

Павлинова вскинула на неё глаза, как будто не веря, но ответом было только молчание. Она стиснула зубы и поползла, упираясь локтями в песок.

Я же наконец добежал до финишной линии и с облегчением перешёл на шаг, отдыхая, пока подтягивались остальные. Игнат догнал меня, хватая ртом воздух.

— Весело начинается, — пробормотал он. — А это ведь только разминка…

Татьяна Васильевна дождалась, пока все, включая испачканную до пояса Павлинову, выстроятся обратно в линию. Осмотрела нас, как командир новобранцев, только что свалившихся с повозки.

— Что, уже устали? Слабаки. Ничего, сейчас будет намного интереснее. Пять минут передышки. Следующий этап — спарринги. Без магии. Только вы, ваши руки-ноги и то, чему успели научиться в своей прошлой жизни. Если не успели — будет больно. Но быстро.

Она хлопнула в ладони.

— Пары я назову сама. Без самовольства. Первый бой: Крапивин — Зверев. В круг.

Меня будто окатило холодной водой.

— Да ладно… — пробормотал Игнат. — У него же свет.

— Без магии, — напомнил я и шагнул вперёд. — Так что глядишь, и размотаю его.

Агатова махнула рукой на центр арены. Песок уже успел прогреться под солнцем, ноги в нём тонули, как в мягкой муке. Зверев вышел навстречу, не торопясь. Его лицо было спокойным, даже скучающим.

— Без лишнего пафоса и грязных приёмов, — сказала она. — Первый, кто ударит в пах или использует магию — делает пять кругов. Остальным — удачи.

Я встал напротив Зверева. Он злобно улыбнулся.

— Ну что, смерд? Что ты там спрашивал с утра? Когда я наконец за тебя возьмусь? Ну вот время и пришло. Радуйся.

— Разговорчики оставь за кругом, Зверев. — заткнула его инструктор. — Начали!

Он пошёл первым. Без прыжков и визга — чёткий шаг вперёд, корпус чуть вниз, и сразу же удар — быстрый и резкий, прямо в живот. Я успел прикрыться, но всё равно сгибаюсь — воздух вылетает из лёгких. Ответный удар — мимо. Он легко отходит, разворачивается, не даёт мне опомниться. Лупит снова — в бок, в корпус, подсечка.

Я падаю, но перекатываюсь и вскакиваю. В голове шумит, сердце гремит в груди как молот по наковальне. Зверев же даже не вспотел. Улыбается. Зря я надеялся, что он всего лишь зажравшийся мажор. Нет, драться он умеет и явно получше меня.

Пробую снова — шаг, удар в корпус. Он ловит мою руку, резкий рывок, полет — я снова в песке.

— Вставай, Крапивин! — слышу голос Татьяны Васильевны. — Пока я не скажу, бой не окончен.

Вскакиваю. Теперь уже медленнее. Мы кружим друг вокруг друга. Я жду ошибку. Но ошибаться он не собирается. Очередная серия — и снова я ловлю кулак в скулу. Пошатываюсь. Кое-как прихожу в себя, нахожу взглядом противника, делаю рывок к нему, но тут же снова получаю ощутимый удар в голову. Падаю.

Зверев моментально оказывается рядом и начинает осыпать меня градом ударов. Кое-как закрываю голову руками, пытаясь защититься. В голове лихорадочно вьются мысли, но выхода из ситуации я просто не вижу.

— Хватит. — раздался голос инструктора.

Я с трудом встаю на ноги. Голова гудит, всё тело ломит от боли. Зверев выпрямляется, отходит назад, встряхивает руками.

— Это только начало, смерд. — говорит он почти весело. — Впереди нас ждет еще много веселья, обещаю.

— В круге не болтаем, — напомнила Агатова и кивнула мне. — Крапивин, это позор. Готовься, я за тебя возьмусь всерьез. Следующая пара — на круг.

После моего позора спарринги пошли быстрее. Кто-то бился умело, кто-то — был даже большим бездарем, чем я. Татьяна Васильевна не вмешивалась, только отдавала команды и иногда холодно комментировала самые нелепые провалы.

Игнат, к моему удивлению, продержался неплохо — умел цепляться, даже если техника у него была деревенская. Выиграть не выиграл, но морду в песок ему, как мне, не втерли, и это уже можно было записать в плюс.

Потом вышла Дарья Буревская. Движения у неё были чёткие, почти холодные. Она работала в глухой обороне, а потом неожиданно ловила момент — и валяла соперника. Раз, другой, потом захват и аккуратный бросок. Она не злилась, не улыбалась, вообще никак не реагировала — будто выполняла задание.

— Вот это было уже ближе к понятию «техника», — прокомментировала инструктор. — Молодец. Следующие!

Сапфировы вышли почти подряд. Лев был из тех, кто держится за рамки — ударил, отступил, снова ударил, просчитал траекторию. Явно знал, что делает, хоть и не блистал. А вот Софья — другая история. Легкая, быстрая, чуть ли не танец. Она легко уходила от атак и отвечала серией точных, быстрых движений, отчего её противник выглядел комично неуклюжим.

А потом вышел Воронов. Высокий, сухощавый, с уставшим лицом. Встал в стойку — не как спортсмен, а как человек, который слишком давно и слишком часто дрался. Бой он закончил меньше чем за полминуты. Два удара — и соперник уже в песке, с лицом, полным удивления.

— А он мне нравится, — тихо сказала Агатова, почти себе под нос. — Хотя это, возможно, потому, что он не тратит моё время.

Бои продолжались, но в воздухе уже чувствовалась усталость. Кто-то стоял, тяжело дыша, кто-то сидел прямо на песке. И всё это — ради вступления. Только начало, как она сказала.

Пожарская оставалась последней. И все как-то по привычке уже на неё смотрели — кто с любопытством, кто с напряжением. Но инструктор молчала. Время ещё не пришло.

Наконец, все спарринги закончились, и единственная, кто до сих пор не показала, что может, оставалась Алина.

— Пожарская. Тебе пары, как видишь, не досталось. — с усмешкой произнесла Татьяна Васильевна. — Поэтому выходишь со мной.

Некоторые в строю шумно втянули воздух. Даже те, кто ещё держался в сторонке после своих поединков, разом обернулись.

Алина шагнула вперёд без колебаний. Движения — точные, выверенные. Спина прямая, подбородок чуть приподнят. Походка — словно по парадному ковру, а не по песку арены. Без вызова, но и без намёка на робость.

Агатова сделала шаг ей навстречу — в движении чувствовалась тяжесть опыта, спокойная уверенность. Не поза, не блеф. Настоящее.

— Остальным рекомендую не моргать, — сказала инструктор, — а лучше запоминайте. Такое не каждый день увидите.

Затем она посмотрела на княжну и, убедившись, что та готова, небрежно бросила:

— Начали.

Княжна метнулась вперёд почти без замаха. Серия ударов — стремительных, точных, резких, как раскаты грома. Она двигалась, будто катясь по волне. Колени пружинят, корпус подвижен, дыхание выверено.

Татьяна Васильевна не отступила. Вовсе. Она блокировала каждый удар ладонью, плечом, предплечьем, чуть смещалась в сторону, разворачивала корпус. Не глухо, но без единого пробела. Как будто заранее знала, куда полетит кулак.

Шаг. Смена дистанции. И вот уже инструктор отвечает — коротко, хлёстко, с хрустом воздуха. Пожарская уходит в сторону, на волосок от удара.

Песок вспархивает у ног. Дыхание тяжелеет. Группа затаила дыхание.

Движения ускорились. Бой стал почти танцем — бешеным, но выверенным. Каждый удар — вложенный, каждый шаг — с умыслом. Алина отрабатывала комбинации, будто в зале, под взглядом тренера, но глаза её горели живым азартом. Она больше не выглядела аристократкой на утренней прогулке — теперь в ней проступала опасная, отточенная сталь.

Инструктор позволила себе прищуриться — не из раздражения, нет. Из интереса. Из уважения.

— Ну что ж, — произнесла она сквозь плотность атак. — Хоть кто-то не разочаровал.

Внезапно Агатова изменила темп. Одним резким движением сместилась вбок, на долю секунды прерывая обмен. Плечо вперёд, разворот корпуса — и резкий выпад снизу. Пожарская едва успела блокировать удар предплечьем. Её глаза расширились — впервые за поединок.

Следующий момент — и инструктор уже у неё за спиной, замахнувшись на подсечку. Но Алина будто почувствовала — развернулась, шагнула в сторону, и удар прошёл мимо. Колени чуть согнуты, корпус под углом — уже не учёба, уже инстинкт.

— Быстро учишься, — коротко бросила Татьяна Васильевна.

Алина молчала, но стиснула зубы, подалась вперёд — снова в атаку.

Теперь они двигались как одно целое — словно две бойцовых собаки, пущенные на круг. Группа молчала, дыхание затаив, даже Аурианов наконец проснулся и смотрел напряжённо, не моргая.

Княжна рванула вперёд — резко, мощно, вложив в серию всё, что успела накопить. Правый хук, разворот — удар ногой в корпус. Агатова отступила на шаг, парировала, наклонилась под следующей атакой, и наконец — поймала её за запястье, рванула на себя. Бросок. Тот, что в учебниках зовётся "контрольный".

Пожарская, падая, выставила руку и смягчила удар. Перекат — и уже снова на ногах. Лицо её пылало, волосы выбились из причёски, глаза сверкали. Она снова пошла вперёд.

— Достаточно! — резко отдала команду инструктор, перехватив руку Алины на подлёте. — На этом пока всё.

Алина замерла. Тяжело дышала. Потом выпрямилась, сдерживая дрожь в руках.

— Хорошо, — сказала Татьяна Васильевна. — Очень хорошо. Но ты не непобедима. И это важно помнить. Можешь вернуться в строй.

Пожарская кивнула. Ни слова, только взгляд — уважительный, хищный, немного обиженный, но честный.

Агатова повернулась к остальным.

— Итак. Что я могу сказать? Из всех вас, на данный момент, я могу выделить только Пожарскую, Волкова, Буревую и близнецов. Все остальные — никчёмное дерьмо! — она сплюнула на арену. — Я еще могла подобного ждать от дворян, они часто мнят о себе больше, чем нужно. Как, например, Зверев.

Костя вздрогнул и с недоумением посмотрел на инструктора.

— Что, победил в спарринге простолюдина, что толком и драться не умеет, и считаешь себя самым крутым? По глазам вижу, ты ждал, что я и тебя выделю, как этих пятерых. Так вот, я тебя разочарую. Любой из них раскатает тебя по арене, не запыхавшись.

— Да с чего это вдруг!? — вскинулся Зверев. — То что я дрался с этим бездарем, не делает меня самого бездарем! К тому же вы сами меня с ним поставили!

— О, так ты думаешь, я ошиблась? Отлично! Зверев и Воронов, на арену.

Костя открыл было рот, но Агатова не дала ему продолжить. Она сделала шаг в его сторону и взглядом заставила его замолчать.

— Выходите на арену, — повторила Татьяна Васильевна и кивнула в сторону Воронова. — Вижу, ты думаешь, что ты отличный боец, ну так попробуй доказать это против того, кто действительно что-то умеет.

Воронов, уже стоявший на арене, только слегка улыбнулся, скрестив руки на груди. Он был спокоен, как всегда, уверенность в его взгляде не оставляла сомнений в его подготовленности.

Зверев пару секунд пытался контролировать своё дыхание, очевидно, не ожидая, что его сразу же подведут к новому испытанию. Он, конечно, был раздражён, но при этом уже не был готов к новой дуэли, не был настроен на настоящий бой.

— Ну что, Зверев, если твоя победа над Крапивиным дала тебе такую самоуверенность, покажи, чего ты стоишь на деле, или ты всего лишь трепло, что не может ответить за свои слова? — с лёгкой усмешкой произнесла инструктор.

Зверев оскалился, сжал кулаки, но в его глазах явно читалась нерешительность. В отличие от Воронова, он ещё не осознал всей серьёзности ситуации. Время до начала поединка тянулось бесконечно, все ждали, как всё развернется.

Татьяна Васильевна, не давая никому перевести дыхание, жестом указала начать бой.

Воронов, будто ожидав именно этого, моментально двинулся. За несколько шагов он оказался у Зверева и, не давая ему и возможности подготовиться, резко пробил в живот. Зверев едва успел среагировать, но удар был настолько сильным, что он согнулся пополам, не в силах сдержать боль. Воронов не дал ему передышки, тут же нанес новый удар, на этот раз в голову, отправляя Зверева на песок.

— Ну и что это, Зверев? Ты же обещал, что нам будет весело, — провоцировала его Агатова, не скрывая сарказма. — А сам решил отдохнуть посреди боя. Вставай, не позорься еще сильнее.

Зверев с усилием перевернулся на бок, сплюнул кровь и с трудом поднялся на ноги. Лицо его перекосило от боли и злости. Он бросил быстрый взгляд на инструктора — ту самую, что только что публично унизила его перед всеми. Затем — на Воронова. Тот стоял спокойно, как будто не произошло ровным счётом ничего.

— Я… ещё не закончил, — прохрипел Костя, поднимая кулаки. Но взгляд его дрожал. Не от ярости — от страха. До него наконец дошло: он против кого-то, кто действительно намного сильнее его.

— Конечно не закончил, — усмехнулся Воронов. — Ты только начал умирать.

На этот раз Зверев сам пошёл в атаку. Рванулся вперёд, замах — и промах. Воронов ушёл вбок, словно знал заранее, куда полетит кулак. Затем — резкий выпад локтем в висок. Зверев взвыл, потерял равновесие, но удержался. Следом — подсечка. Песок снова встретил его лицом вниз.

Несколько человек на задних рядах рефлекторно поморщились. Бой был уже не поединком — избиением.

— Всё, — негромко сказала Агатова. — Хватит.

Воронов мгновенно отступил назад и расслабился, будто выключили тумблер. Он даже не смотрел на поверженного противника — тот уже не представлял интереса.

Зверев остался лежать.

Инструктор перевела взгляд на всех остальных:

— Вот так выглядит разница между самоуверенным бездарем и опытным бойцом. Учитесь. Или привыкайте к вкусу песка.

Она снова обвела нас всех взглядом.

— На сегодня это всё. Все свободны, увидимся завтра. Те, кто идут в медпункт, заберите с собой это тело. — она кивнула на Костю. — Остальные, валите на ужин.

С тихим стоном все поплелись в сторону раздевалок, а парни из компании Зверева подхватили его, все еще бессознательного, и потащили во владения Сапфирского.

А у меня в голове отчаянно роилась всего одна мысль. Я слаб. Чертовски слаб. Не буду кривить душой, из-за своего довольно высокого ранга я считал себя в какой-то степени особенным. Но сегодняшняя наглядная демонстрация разницы между мной и тем же Вороновым отлично дала понять: мне нужно расти, карабкаться наверх, выгрызать зубами себе путь и впитывать все знания, что может дать мне академия. Иначе долго я не проживу.