Река Душ

Глава 30 Твердыня

Жабодав и Стерва проявляли сильное недовольство — совсем не так они представляли увлекательное путешествие по воздуху, совсем не так. Потому, пролетев в сторону Твердыни два часа, мы устроили привал до следующего утра. Информация была получена, можно прогулять питомцев и отдохнуть самим после шестидневного марафона поисков.

Но после короткого полёта моё настроение окончательно испортилось и думать ни о чём не хотелось — сознание рисовало страшные картины — окровавленные куски тел, лежащие вповалку в лужах крови под моими ногами. Я закрывала глаза и мотала головой, пыталась переключиться на другие мысли, но всё оказалось впустую — кровь и куски трупов продолжали стоять перед моими глазами. Мозгами я понимала, что подобное состояние является реакцией нормального человека на убийство разумных — я не терминатор, и война не является для меня нормальным состоянием, а массовые убийства — нормальным поведением, отходняк рано или поздно должен был состояться, так лучше рано и в спокойной обстановке, чем истерика во время боя. — «Надо просто перетерпеть, это должно пройти само собой, не я первая, да я даже не в первом десятке миллионов людей, прошедших через подобное» — успокаивала я себя целый час, сидя в стороне от всех и периодически посылая сквозь зубы подходящую с вопросами Клавдию.

— «Делать ей было совершенно нечего, а сидеть без дела, сами знаете, дело нелёгкое» — вспомнилась мне фраза Алисы Льюиса Кэролла, я обрадовалась изменению хода моих мыслей, схватила Жабодава и полетела с ним в обнимку искать воду — нашла небольшое, примерно в полкилометра диаметром, озеро и ходом залетела туда вместе с единорогом. Вода была немного прохладная, но именно такая и была нужна для избавления от моей хандры, мы купались и дурачились в воде пока не устали, а потом отсапываясь выбрались на берег. Я просушила свою одежду, единорог встряхнулся по-собачьи, и мы побежали к нашей временной стоянке, — «Действие, и ещё раз действие — лучший способ избавления от кровавой пелены перед глазами и рефлексии», — подумала я.

Возвратились мы посвежевшие и взбодрившиеся — Клавдия задавала вопросы на тему «что это было», я честно отвечала и затем предупредила её о возможном откате от кровавой работы, она приняла к сведению и вроде больше не обижалась. Стерва прилетела из разведки и показала пустоту вокруг нашего лагеря, мы пообедали и стали делиться мыслями:

— Обычные разумные сущности в армии устали от войны и крови, но у них уже была революция и последовавший кровавый террор, память о которых свежа у переживших те события командиров, в их сердцах страх. Простые солдаты — тупы, исполнительны и агрессивны, инстинктом самосохранения не обладают. Новые командиры и оружейники создаются по имеющемуся шаблону — исполнительность и бесстрашие, — начала я беседу.

— Противоречие, на котором нам можно сыграть, видно пока только одно — старые и новые командиры с оружейниками — нежелание служить и страх у опытных первых, служебное рвение и неопытность у вторых. Как — не спрашивай, сама пока не знаю, но так вот сходу вижу только это. Можно попробовать освобождать старых командиров и оружейников от смертельных уз и отпускать на все четыре стороны как команду Джо. Куда-то это должно нас привести, возможно, после уничтожения Властелина, они возьмут под контроль армию и смогут изменить солдат для мирной жизни, это будет большое подспорье для нас, — закончила свою мысль.

— Не очень разбираюсь в этих вопросах, но делать с этой воинственной ордой что-то все равно придётся, хорошее или плохое, но придётся. Так что я за твой вариант обеими руками, надо подумать над избавлением их от страха — если они перестанут бояться, то дело пойдёт быстрее, — согласилась со мной Клавдия.

— Я ещё хотела у тебя спросить — почему ты запретила нам самим себя лечить? Там, в пещере, мне было капец как больно, я бы, наверное, померла от боли, если бы ты не пришла так быстро, — сменила тему Клавдия.

— Как это запретила? — очень удивилась я как вопросу, так и резкой смене темы разговора.

— Ну ты же сначала выбрала роль лекаря и поддержки, затем создала эталонные образы наших организмов, запретила нам умирать окончательно, а с ранениями обращаться только к тебе, за восстановлением по эталону. Было? Было. Так вот я и подумала, что мне нельзя себя восстанавливать, что лечить всех ты можешь только сама, — ответила мне Клава.

— Подожди…я пытаюсь понять ход твоих мыслей…то есть ты уже давно можешь лечить себя сама, но не делаешь этого потому, что я, якобы, тебе запретила это делать? — я, если честно, офигела от подобной постановки вопроса.

— Ну да, я тебя именно так тогда и поняла, — ответила Клавдия.

— Охренеть, дай мне время собрать мысли в кучу, — попросила я. Клавдия молча кивнула и уставилась на меня в ожидании ответа.

— Клава, солнце моё, я, вот так сразу, даже и не нашлась, что тебе ответить на твоё заявление. Понимаешь, я тебя на самом деле очень люблю, как и Этилию, и Парамона, и Жабодава, — услышав своё имя, пёс открыл глаза, поднял свою сонную мордочку, пару раз приветливо вильнул хвостом и тут же погрузился обратно в царство Морфея. — Вы — моя семья, я очень боюсь вас потерять, и мне даже страшно представить, что будет, если кого-то из вас ранят, а я не смогу помочь. Но вы взрослые и самостоятельные сущности, у вас есть свои собственные желания, понятия о жизни и своём месте в ней — вы выбрали свой путь, и я приняла ваш выбор, как бы, на самом деле, не хотела уберечь вас от сражений и боли. Клавдия, я никогда не запрещала вам самолечение — я просто глупая дура, которая за накатившими проблемами даже не подумала о том, что любая сущность в этом мире способна сама себя лечить. Прости меня, пожалуйста, за ту боль, что ты терпела по моей вине.

— Да, ладно, — стушевалась Клавдия от моего монолога, — у меня, если честно, и энергии толком не было на самолечение, всё равно ждать нужно было.

— Давай договоримся, что впредь, если у тебя возникнут такие вопросы или будет что-то непонятно в моих словах и действиях, ты не будешь ждать удобного случая, а сразу же скажешь мне об этом, — продолжила я.

— Давай, — просто согласилась Клава.

Окончание дня мы провели под созданным мной маскировочным тентом, разговаривая о нашем девичьем, то есть сразу обо всём и ни о чём. На ужин Клавдия сварганила пельмени со сметаной, а я сообразила торт «Наполеон», вполне ничего себе такой «Наполеон», почти настоящий. На страже здорового сна мы оставили Стерву и выспавшегося Жабодава, прекрасно зарекомендовавших себя в охране ночного лагеря в тепличных условиях, и завалились спать, завтра нам предстояла встреча с местным средоточием власти.

В моих мыслях оплот Тёмного Властелина выглядел как что-то огромное и монументальное, в готическом стиле стремящееся ввысь, довлеющее над всей окружающей местностью: Барад-Дур, Цитадель Ледяной Короны, да хотя бы Москва-Сити, на самый худой конец. Но местный плохиш богатым воображением не страдал, и его Твердыня была похожа на двадцатиметровый стакан газировки с торчащей вверх, явно железной, трубочкой. Стакан был накрыт, большеватой для него, каменной крышкой, прямо под которой уместился круговой балкон с одним выходом, вот зуб даю правый передний, что за ним апартаменты самого Властелина. Довершал эту убогую картину маслом цвет Твердыни — тёмно-коричневый с равномерно распределёнными черными и темно-зелёными разводами. Жесть, какие «счастливые» детство и юность должна прожить разумная сущность, чтобы в её голове рождалось вот такое?

Грязный «стакан» прочно стоял, как и положено в этом мире, на лунном пейзаже мёртвой пустыни, а вокруг, на расстоянии метров трёхсот от Твердыни, плотным кольцом располагалась, упомянутая оружейником Бобом, охрана, состоящая из солдат армии Властелина. Да, плотная, да, насыщенная сущностями, но, например для нас, не только вполне проходимая, но даже дырявая — «Темпоральный щит», «Полёт», «Невидимость» и «Клайм» были для Властелина понятиями незнакомыми.

Я попросила Клавдию со Стервой медленно облететь прилегающую территорию на высоте ста метров и убедиться, что сюда никто не заявится в ближайшее время, а сама стала наблюдать за лагерем охраны. Клава вернулась через три часа, и мы устроили малый военный совет:

— По периметру всей зоны видимости пусто, ни караванов, ни одиночек, никого, — доложила результаты Клавдия.

— За три часа я не обнаружила никакой системы охраны, солдаты просто сидят или лежат, иногда ходят туда-сюда, но исключительно по своим делам, патрулей или схронов я тоже не смогла найти. Их просто набили плотнее в кольцо вокруг Твердыни и предоставили самим себе.

— Нас не ждут. На поверхности лежат варианты лихого воздушного наскока сразу на обиталище Властелина или скрытого тайного проникновения для выявления ловушек и поиска тюрьмы, — озвучила очевидное Клавдия.

— Ну на смерть своих командиров он зачаровать догадался, а на своей территории он самая сильная сущность, его волю создателя перебороть никто не в состоянии. Так что гадостей от него ожидать можно и нужно — я за второй вариант, — высказала я своё мнение.

— Сама или я? — уточнила Клава.

— Пока ни то ни другое. Отправь Стерву, пусть она медленно и осторожно, не опускаясь на поверхности, осмотрит балкон и заглянет в комнату за ним, залетать в неё не надо, просто убедиться, что там никого нет, ну или есть, — я посчитала, что Стерва, хоть и летающая, но всё же простая сущность для этого мира и большой тревоги вызвать не должна.

Клавдия на секунду задумалась, затем кивнула мне и стала мысленно объяснять нашей крылатой разведчице её задачу. Я же, скривившись от ожидаемых мук, обратилась к Жабодаву — «Ты чувствуешь Ивана в этой постройке?». Ответ единорога затопил моё сознание, принёс почти физическую боль и эмоциональное опустошение, из всех, переданных им эмоциональных и чувственных образов, понять я смогла лишь разочарованное — «Не более, чем всегда».

Не знаю, как Клавдия решила вопрос вредности Стервы, но через час маленькая разведчица возвратилась и доложила, что балкон и комната за ним пусты, кровать заправлена, стол чист, следов их недавнего использования нет. После этого мы пообедали, и я решилась на более полный осмотр Твердыни:

— Я схожу сама посмотрю, что там и как. Вы, пожалуйста, сидите тихо и не давайте повода себя обнаружить. Я тоже там трогать ничего не буду, постараюсь просто найти тюрьму, затем вернусь и будем строить дальнейшие планы.

— Сидеть без дела непродуктивно и скучно. Можно нам заняться чем-нибудь полезным? — попросила Клавдия.

— Ну из самого простого могу предложить тебе и Стерве наблюдать за армией Властелина. Нам не помешает изучить их повадки и взаимоотношения, управление солдатами. Это нам обязательно пригодится в дальнейшем. А чтобы чем-то занять дурную голову предлагаю тебе не просто смотреть, а придумывать как ты будешь их массово уничтожать при помощи бактерий или, скажем, комаров или мошкары, переносящих смертельный яд, — предложила я ей.

— Массовый геноцид плохих во имя хороших, хорошо, придумаю, — согласилась Клавдия.

В свою вылазку я, подумав, решила взять Жабодава. У меня были большие сомнения по поводу «Клайма» в «Клайме» и возможности единорога соблюдать скрытность в Невидимости, но я решила рискнуть — не факт, что я смогу вернуться в эту Твердыню ещё раз, ну не полный же идиот этот Тёмный Властелин, как-то же он должен был обезопасить своё жилище. Жабодав, после недолгих раздумий, всё же отправился в мешок «Клайма», и я в Невидимости проникла сперва на балкон, а затем в жилище Властелина. Остановилась на балконе, сильно пожелала увидеть все имеющиеся здесь ловушки и причиняющие вред спрятанные вещи, сущностей или способности, постояла, ещё раз пожелала, присмотрелась внимательнее, и ещё раз пожелала. Ни-че-го, от слова «ваще» — ни одной, ничего нет, не понимаю…

Говорят, по жилищу человека можно составить его психологический портрет и понять поведенческие особенности личности, я, конечно, далеко не по этой части, но обиталище претендента на мировое господство выглядело очень скромно. Не той аристократической ложной скромностью, где обманчивая простота линий и минимализм обстановки лишь кричат о богатстве владельца, а именно отсутствием фантазии или простого желания жить в роскоши. Простой полированный стол из камня — четыре ножки и столешница, сбоку от него к стене приставлен каменный же шкаф с тремя открытыми полками, на полках сиротливо лежат четыре тетради листов по двадцать с надписями «workbook #1…#4» и три простых карандаша. Кровать тоже была каменная, размерами два на два метра, имела толстый матрац, непонятно из какой ткани сделанное, постельное бельё и довольно нарядное цветастое толстое покрывало, ткань которого я определить также не смогла.

Заглянула внутрь тетрадей — слова английские, цифры арабские, — «Эх, говорила же мне мама — не лазь по колодцам, учи английский», — вспомнила я фразу из виденного в детстве советского фильма и положила бесполезные для меня записи обратно на полку, ну хоть мысли про национальность Властелина подтвердились, и то хлеб. Подошла к единственному, видимо, окну, то есть квадратной дыре в стене, выглянула из него — кроме балкона и очень далёкого далёка нихрена не видно, зачем такое окно? Не понятно. Выход на балкон тоже представлял из себя дыру в стене, только прямоугольную, размерами два на метр. Вот и всё, обстановка и убранство комнаты закончились, ни кухни, ни ванной комнаты, ни туалета я не обнаружила, единственная скромная комната, четыре тетради и три карандаша. Откуда такие глобальные амбиции при столь скромных запросах?

Дверь из комнаты вела в тёмный коридор, куда я и направилась, мысленно подключив своё темновидение — светильников или факелов нет, окон или световых проёмов нет, прямоугольный каменный коридор два метра шириной и три высотой, мечта клаустрофоба — иду, ловушки и двери ищу. Коридор был проложен спиралью и плавно опускался к земле, я нашла двенадцать дверей, массивных и закрытых на замок, и все они имели простенькие ловушки. Я их убрала, ключи создала, двери открыла — за всеми ними было холодное оружие, сваленное на пол в, ну допустим, аккуратные, кучи и штабеля, металл оружия был толстым слоем покрыт ржавчиной, — «свалили и забыли» — других мыслей в голове не возникло. Закрыла, заперла, восстановила ловушки, пошла дальше, но коридор кончился, он заходил в небольшой прямоугольный холл со сторонами примерно пять на семь метров и оканчивался двустворчатыми воротами четыре на три метра — Боб не врал, тюрьмы здесь не было.

Не сказать, что я испытала шок или впала в ступор с мыслями — «Всё пропало, гипс снимают…» — нет, скорее я испытала разочарование — в этой вот Твердыне, Тёмном Властелине, его армии и Империи Тьмы — в этом сказочном, и вроде бы даже понятном, мире. Мне сейчас пришло на ум, что я всё это время наделяла окружающее меня несуществующими качествами, думала о нём слишком хорошо, лучше, чем оно есть на самом деле. — «Этот Властелин идиот, и, как бы я ни пыталась поставить себя на его место, я не смогу понять ход мыслей идиота — надо просто поймать его и спросить, другого пути тут быть не может» — в расстроенных чувствах я достала из «Клайма» Жабодава опустила его на пол и почесала за ушами, затем сосредоточилась и передала ему мысленную просьбу указать мне направление на Ивана. Спазм дыхания, резкий приступ мигрени, расшифровка огромного числа чувственных образов, и радость от пришедшего ощущения — «Налево и вниз». Меня аж затрясло от предвкушения скорой развязки, первый раз Жабодав изменил своё «размыто» и «близко» на что-то конкретное.

Я представила себе сущность, способную сканировать землю и твёрдые породы на предмет нахождения скрытых коридоров, комнат и пещер, да нахрен это всё — любых пустот — найти, составить карту и передать её мне на Часы. Покрутила сущность в своём воображении, чуть уменьшила габариты и создала рядом с собой. Одна единственная функция — но сущность вышла простая и габаритами два на три на два метра, как когда-то сказала Этилия — «Размер в этом мире имеет значение для запасов энергии».

Сущность провела сканирование и выдала мне результат — в пределах пятидесяти метров от точки нашего нахождения никаких пустот в породе нет, занавес. Я мысленно поблагодарила сущность за хорошо выполненную работу и вернула в её океан энергии — а передо мной, во всей своей красе, встал извечный вопрос русской интеллигенции — «А чё, бл…, терь делать-то?».

— «Думать, чего ещё-то» — огрызнулась я сама себе и стекла по каменной стене на корточки, Жабодав подошёл и уткнулся лбом в мои подставленные руки — оказывая помощь в налаживании мыслительного процесса. Так мы и сидели в темноте и тишине — я чувствовала наше дыхание и тёплую волну поддержки от моего верного друга — прошло, наверное, минут пять, пока меня не осенила первая идея — «Иван же больше не размытое пятно в восприятии единорога».

— Жабодав, солнце моё ясное, а ты можешь отсюда телепортировать меня и себя к Ивану? — задыхаюсь, тону, мигрень, глоток воздуха, толку нет; следующая мысль — «Однако, перемудрила».

Далее я сосредоточилась и постаралась транслировать единорогу своё искреннее желание и предчувствие радости, никаких слов, только ощущения и эмоции, — «Люблю Ивана, хочу к Ивану, давай к нему, будет весело!!» — Жабодав встрепенулся, поднял мордочку и положил щёки мне на ладони, незримо заглянул с моё сознание, и я почувствовала, как натянулась некая струна.

До сего момента я не могла представить как может потемнеть полная темнота, но она смогла, хотя нет, не потемнела, она стала гуще, как желе, которое обволокло меня полностью. Ощущения, по сравнению с переносом из нашего мира, были другие, не было линзы, осколков и исчезновения физического тела, ощущалось безвременье и тёмное плотное желе. Никах мыслей, всё только «ощущалось», появилось ясное знание, что думать не стоит и пытаться — не получиться, не предусмотрено тут такое.

Я попыталась сконцентрироваться на Жабодаве, ощутить его, почувствовать, зацепить хоть краешек понимания его феномена…и меня пробкой вышибло из мира ощущений. Я ошалело села на пятую точку и уставилась в накатившую на глаза обычную темноту.