Путь тени

ЭПИЛОГ

Элена, с платком на голове, горбясь и выгибая ногу, постучала в дверь бондарской мастерской. Халидорская армия явилась вчера. Король Гэрот Урсуул в награду своим воинам позволил им творить что ни пожелает душа. Быть красавицей в нынешней Сенарии не желала ни одна женщина.

Элена разыскивала это место два мучительных дня подряд. Бондарь открыл дверь, жестом пригласил Элену войти и указал на комнату в дальнем конце мастерской. Джарл сидел за столом, уложенным стопками бумаг. Возле его ног стояли мешки, набитые деньгами.

— Я придумал, как тебе сбежать, — сказал он. — Владелец халидорского каравана согласился взять тебя с собой. Пока не выедете за ворота, будешь прятаться в отделении для запрещенных товаров. Места вам с девочкой там хватит. В путь отправитесь сегодня в полночь.

— А ты доверяешь этому халидорцу? — спросила Элена.

— Я не доверяю никому, — устало ответил Джарл. — Он халидорец, а ты красивая девушка. С другой стороны, с халидорцем удобнее всего выехать за пределы города. К тому же мы работаем с ним вот уже двадцать лет. Я сказал ему, что в его интересах доставить тебя до места назначения целой и невредимой.

— Наверное, пришлось заплатить целое состояние? — пробормотала Элена.

— Пока только половину. — Губы Джарла тронула улыбка. — Остальное получит, когда ты пришлешь мне весточку.

— Спасибо.

— Кайлару я могу помочь только так. — Джарл виновато потупился. — Больше я ничего сделать не в силах…

Элена обняла его.

— Этого более чем достаточно.

— Девочка внизу. Не представляю, как она расстанется с его те… С ним.

Он узнал это место. Бело-золотистый свет грел и утешал. Он пошел по тоннелю легко и уверенно. Не торопясь, но готовый действовать.

…Нежные пальцы закрыли его глаза.

Вскрикнул ребенок. Сожаление. Печаль. Темнота. Холод…

Он моргнул, прогоняя жуткое видение. Глубоко вздохнул. И вновь отдался живительному теплу бело-золотистого света.

«…Возьми его за руку, Ули. Помоги мне».

Под его спиной задвигалась холодная каменная поверхность. Боль. Отчаяние. Ужас…

Внезапно все исчезло — и удары, и толчки, и озноб.

Он шел и шел по тоннелю. Потом побежал. Вот где ему следовало быть. Здесь, без мук и боли.

…На лицо упала слезинка. Послышался женский голос, но было невозможно разобрать слов…

Он споткнулся, упал и, испугавшись, замер в ожидании. Кошмар не возвращался. Он встал на колени, медленно выпрямился. Сделал шаг вперед и споткнулся о… пустоту.

Вытянув вперед руки, он нащупал невидимую преграду. Она была холодная, как металл, и гладкая, точно стекло. Где-то за преградой разливалось тепло, бело-золотистый свет звал к себе. Что там? Какие-то люди?

Что-то потянуло его в сторону, прочь от преграды. Он, выгнувшись, присмотрелся и вдруг увидел перед собой палату, полную людей. Очертания были размазанными, разглядеть лица не получалось. Четко вырисовывались лишь черты сидевшего перед ним на низком троне человека и две двери. Дверь справа была из чеканного золота. Сквозь щели лился свет, такой же, бело-золотистый, который только что манил Кайлара. Вторая дверь была обычная, деревянная, с простенькой металлической задвижкой. На лице человека выделялись блестящие, желтые, как у волка, глаза. Он был невысокий, но излучал силу и власть.

— Где я? — спросил Кайлар.

Незнакомец улыбнулся во весь зубастый рот.

— Не в раю и не в аду. Если хочешь, называй это место Преддверием тайны. Правлю здесь я.

— А кто ты такой?

— Акел любил называть меня Волком.

— Акел? Ты имеешь в виду Дарзо? — спросил Кайлар.

— Тебе предстоит сделать выбор и выйти через одну дверь или через другую. Если предпочтешь золотую, тогда я верну тебя туда, откуда ты явился, и извинюсь за то, что прервал твое путешествие.

— Мое путешествие?

— Путешествие на небеса, или в ад, или в небытие, или к перевоплощению. Словом, туда, куда ведет смерть.

— Может, дашь мне совет? — спросил Кайлар.

— Это Преддверие тайны, Азот. Здесь нет ответов, предоставляется лишь право выбора. — Волк улыбнулся невеселой хищной улыбкой. — Через деревянную дверь ты сможешь вернуться в свою жизнь, в свое тело, в свое время… по крайней мере почти. На выздоровление тебе потребуется несколько дней. Ты станешь настоящим ночным ангелом, тем же, кем до тебя был Акел, твоя плоть будет неподвластна времени. Оценить все достоинства этого дара можно, конечно, лишь состарившись. Более того: оправляться от ранений и болезней ты будешь гораздо быстрее, чем смертные. А то, что вы называете талантом, станет расти и крепнуть. Убить тебя можно будет, но ты будешь воскресать. И превратишься в живую легенду.

Кайлар не верил ушам. Ему предлагали невероятное.

«Я стану таким, как Акел Торне. Как Дарзо», — подумал он. Эта мысль насторожила. Груз бессмертия — по каким бы законам оно ни работало — в конце концов превратил принца и героя Акела Торне в безнадежного циничного убийцу.

Кайлар вспомнил, как однажды язвительно заметил в разговоре с Дарзо: «Надо понимать, ночные ангелы непобедимы?» «Бессмертны, — ответил он. — Это еще хуже».

— А зачем вам это нужно? — спросил Кайлар.

— Предположим, что лично я ничего и не собираюсь делать. Предположим, что всю работу выполнит ка'кари.

— А что потребуется от меня?

— Ага. Дарзо научил тебя всему, чему следовало. — Волк как будто погрустнел. — Я ничего не знаю наверняка. Но более просвещенные, чем я, утверждают, будто воскресение из мертвых — настолько серьезное нарушение правил, что плата за сверхъестественное существование — жизнь после смерти. Семь веков Дарзо предпочел бесконечности. Но так ли это — неизвестно. Быть может, одно никак не связано с другим. Или бесконечности вообще нет. Иными словами, ответов я не знаю… ведь сам выбрал такую жизнь.

Кайлар подошел к золотой двери. От нее веяло уютом и спокойствием. Какой дурак мог отказаться от вечного умиротворения и счастья и вернуться к кровавой, безобразной, жалкой, бесчестной и двуличной жизни, которую он вел на земле?

Кайлар приблизился к двери еще на шаг, и она вдруг изменилась. Золото в мгновение ока стекло на пол, а перед Кайларом распахнулась зубастая пасть ада. Мгновение спустя он снова видел перед собой озаренную светом дверь. Кайлар взглянул на волка.

— Бесконечность, — сказал тот, — может оказаться для тебя отнюдь не радостной.

— Ты показал мне преисподнюю?

— Это была просто иллюзия. Но задумайся сам: заслужил ли Кайлар Стерн право нежиться в вечном раю?

— По-моему, тебе небезразлично, какой выбор я сделаю, угадал?

— Ты — участник игры, ночной ангел. Твой выбор интересует всех.

Долго ли Кайлар простоял на месте, он не имел понятия. Было ясно одно: если он сделает неверный выбор, сожалеть об этом будет очень долго. Как следовало поступить? Вычислить правильный ответ он не смог бы даже с помощью математики. Что сулила вечная жизнь на грешной земле? Избавление от бесконечных мук ада? Или отказ от райского блаженства? Кайлар не верил, подобно графу Дрейку, в единого любящего Бога и не мог утверждать, как Дарзо, что никакого Бога вообще нет. Он знал, что совершил много зла. Иначе, как ни крути, назвать это было невозможно. Но помнил и о том, что делал и добро. Ради Элены он не пожалел жизни.

Элена. Его сознание и сердце вдруг так наполнились ею, что стало больно. Если он выберет жизнь и Элена примет его, то она состарится и умрет, не успеет он моргнуть глазом. А больше всего пугало то, что она никогда не простит его и не захочет знать.

Сомнения и предположения выстраивались в высокие башни и рушились, а Элена оставалась. Кайлар любил ее. Всегда.

Из-за нее он всякий раз шел на риск.

Он побежал к деревянной двери, издал вопль…

…и приподнялся.

Элена и Ули закричали.

Кайлар, хрипя, разорвал на груди куртку.

Его кожа оказалась чистой и гладкой. Изуродованное плечо — здоровым, как и пальцы на недавно израненной руке. На всем теле не нашлось ни шрамчика.

Моргая и не глядя на замерших в изумлении Элену и Ули, он сел и сказал:

— Я жив. Я жив?

— Да, Кайлар, — ответила Мамочка К., входя в комнату.

Ее спокойствие казалось противоестественным.

Мгновение-другое Кайлар, как дурак, не смел пошевельнуться.

Все происходило в действительности.

— Невероятно, — наконец сказал он. — Кайлар — тот, кто убивает и кого убивают. Дарзо все знал заранее.

Ули, беря пример с невозмутимых Мамочки К. и Кайлара, отбросила страх и забыла о том, что минуту назад Кайлар лежал мертвый. Элена на подобное была неспособна. Резко вскочив, она направилась к двери.

— Элена, подожди, — сказал Кайлар. — Ответь всего на один вопрос.

Элена приостановилась и оглянулась. В ее глазах стояли слезы и отражались растерянность, страх и вместе с тем надежда.

— Кто тебя порезал? Ведь не Дарзо? Это сделал Крыс?

— Ты воскресаешь из мертвых и спрашиваешь о порезах? Конечно же Крыс!

Она выскочила вон.

— Подожди! Элена! Прости! — Кайлар попытался встать, но ему не хватило сил. Элену было не догнать. — Постойте… а за что я извиняюсь?

Ули взглянула на него с укоризной.

— Ты не позволишь ей убежать. Ведь не позволишь?

Кайлар, держась за спинку как за спасательный трос, поднялся с кровати, посмотрел на девочку, беспомощно приподнял руку и, чтобы не упасть, поспешил снова взяться за спинку.

— Как же я ее остановлю?

Ули притопнула ножкой и выбежала из комнаты.

Мамочка К. засмеялась так, как никогда не смеялась прежде: от души, по-настоящему счастливо, будто решение остаться в живых уничтожило в ней былой цинизм.

— Я знаю, почему ты спросил у нее об этом, Кайлар. Дарзо тебе солгал, сказав, что это он поиздевался над Эленой. И правильно сделал. Иначе тебя было не спасти. Чтобы стать его полноценным продолжателем, ты должен был убить его. Ка'кари не может окончательно перейти к новому хозяину, пока жив прежний.

Какое-то время они сидели в тишине. Кайлар думал о том, насколько изменится его жизнь после смерти Дарзо. Кайлар был чудовищно несправедлив к мастеру, в какой-то момент поверив, что Куклу изуродовал именно он, и посчитав его последним мерзавцем. От этих мыслей делалось не по себе, и вместе с тем воспоминания о Дарзо грели душу. Дарзо Блинт, легенда, был Акелом Торне, героем. Кайлар задумался о том, сколько других имен носил его мастер, и вдруг почувствовал приступ боли, пустоту в груди. Захотелось плакать, но Кайлар держал себя в руках.

— Мне будет его не хватать, — проговорил он сдавленным голосом.

Во взгляде Мамочки К. отражались те же самые чувства.

— Мне тоже. Со временем боль уляжется. Не знаю почему, только я в этом не сомневаюсь.

Кайлар кивнул.

— Итак, вы выбрали жизнь, — сказал он, прогоняя слезы из глаз.

Раскисать перед Мамочкой К. было неловко.

— Ты тоже. — Она изогнула бровь. В ее глазах светилась печаль, но при этом они счастливо поблескивали. — Элена любит тебя, Кайлар. Может, не давая себе в этом отчета. Она без чьей-либо помощи вытащила тебя из замка, не смогла уйти одна. Ее разыскали люди Джарла. Только когда вас привезли сюда, Ули заметила, что у тебя заживают раны.

— Элена злится на меня.

— Так, как разозлилась бы любая влюбленная женщина. Уж я-то знаю.

— Вы сказали Ули, кто ее настоящая мать? — спросил Кайлар.

— Нет, и никогда не скажу. Незачем ее травмировать.

— Ей нужна семья.

— Я подумала, может, вы с Эленой желаете подзаработать?

Ночь нависла над восточным берегом реки Плит громадной дымной тучей. Город полыхал целый день, пожары горели и до сих пор. Огонь отражался в темной воде, пропитанный пеплом воздух казался поднятой над городом гигантской подушкой.

На улицу с грохотом свернула повозка. Возчик сутулился, пряча нос от едкой гари. Увидев горбунью с вывихнутой ногой, он приостановился и крикнул:

— Подвезти?

Женщина повернула голову. Ее лицо было почти целиком укутано шалью, но молодые глаза поблескивали, хоть под ними и темнели синяки.

Ей сказали, что халидорец будет темноволосым и тучным, этот же оказался блондином, довольно худым, в мешковатой одежде. Элена покачала головой и отвернулась.

— Элена, пожалуйста! — воскликнул Кайлар обычным голосом.

Она вздрогнула.

— Мне лучше держаться от тебя подальше.

— Я больше никогда в жизни не причиню тебе боли, — пообещал он.

Брови над глазами, которые Кайлар собственноручно подбил, вопросительно приподнялись.

— Я имею в виду, физической боли, — смущенно пояснил он.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Элена, осматриваясь по сторонам.

На улице больше не было ни души.

— Хочу забрать тебя с собой, — сказал Кайлар, откидывая с лица прядь осветленных волос и улыбаясь замаскированными губами. — Тебя и Ули. Поедем, куда захотим. Сейчас мы съездим и заберем ее.

— Зачем ты это делаешь, Кайлар?

Элена застала его врасплох.

— Потому что я все делаю ради тебя. Ведь л…

— Только не говори о любви, — перебила его Элена. — Можно ли такое любить? — Она стянула с лица шаль и указала на шрамы. — Уродцы не достойны такого счастья.

Кайлар покачал головой.

— Я люблю не шрамы, Элена. Их я ненавижу…

— Ты всегда будешь видеть только их.

— Дай договорить, — попросил он. — Элена, я наблюдал за тобой с детства. До некоторых пор да, я видел только твои шрамы. Я не собираюсь лгать тебе, заявлять, будто они красивы. Они безобразны, а ты — совсем наоборот. Когда я смотрю на тебя теперь, вижу прекрасную женщину. Она умна, у нее здорово подвешен язык, а в ее груди такое доброе сердце, что порой мне кажется, несмотря на все те гадости, которые я наблюдал всю свою жизнь, есть на свете место и чему-то хорошему.

Кайлар видел, что Элена слушает его и начинает ему верить. «Мамочка К., — взволнованно думал он. — Скажите, что я таки научился у вас искусству слова. Несмотря на то что поначалу мне никак не давалась эта наука…»

Руки Элены приподнялись, точно вспорхнувшие птицы.

— Как ты можешь такое говорить? Ты меня совсем не знаешь!

— Ты что, больше не Кукла?

Ее руки безвольно опустились.

— Кукла, — сказала она. — А вот ты давно перестал быть Азотом.

— Да, — согласился Кайлар. — Перестал. Я и сам не знаю, кто я теперь. Но уверен в одном: я не мастер Блинт и жить как он не желаю.

Глаза Элены как будто озарились надеждой.

— Кайлар…

Кайлар понял, что она не случайно называет его именно этим именем.

— Я всегда буду тебе благодарна, — продолжала Элена. — Но быть вместе нам нельзя. Ты меня погубишь.

— Что ты имеешь в виду?

— Мамочка К. сказала, что все мои письма забирал твой мастер.

— Верно, однако он дал мне возможность наверстать упущенное, — сказал Кайлар.

Элена печально улыбнулась.

— Ты до сих пор ничего не понимаешь?

С девчонками никогда ничего не поймешь, подумал Кайлар, качая головой.

— В детстве только ты защищал меня и заботился обо мне. Ты нашел для меня настоящую семью. Я хотела быть с тобой до гробовой доски. Потом ты стал моим благодетелем, и я чувствовала себя избранной. Моим прекрасным молодым лордом, в которого я была так безумно и так по-глупому влюблена. Еще ты был моим Кайларом, моим обедневшим дворянином, о котором девочки Дрейк рассказывали разные истории. Потом ты пришел и вызволил меня из темницы.

Кайлар смотрел на нее в полном недоумении.

— Ты говоришь обо всем об этом как о какой-нибудь беде.

— О, Кайлар… Представь себе, что может статься с девушкой, если она выясняет, что недостойна мужчины, которого любила всю свою жизнь?

— Ты недостойна меня?

— Все это сказка, Кайлар. Это не для меня. В конце концов приключится что-нибудь ужасное. Ты найдешь себе более красивую или просто устанешь от меня и уйдешь, и я этого не переживу. Предложить я могу единственное: глупую, слепую любовь. Она настолько глубока и сильна, что даже просто чувствовать ее, кажется, не вполне мне по силам. А просто раз-другой переспать с тобой я не могу, потому что ты спокойно исчезнешь, и поминай как звали. А я никогда не воспряну духом…

— Я прошу тебя не переспать со мной.

— Потому что я слишком уродлива для?..

Проклятье! Что бы Кайлар ни говорил, Элена все понимала по-своему.

— Хватит! — выпалил он, вкладывая в крик столько чувств, что Элена испуганно притихла. — На мой взгляд, ты самая красивая женщина на земле. И самая чистая. И самая лучшая. Я предлагаю тебе не перепихнуться!

Элена застыла. То, что Кайлар повысил голос, ей явно не нравилось.

— Прости, что я кричу, — спокойно произнес он. — Прости, что ударил тебя, — клянусь, так было нужно для твоего же блага. В последние несколько дней я дважды чуть не умер — а может, и умер. Не знаю. Но мне четко известно одно: каждый раз перед смертью я сожалел о тебе. Нет! Твои шрамы тут ни при чем! — поспешил объяснить он, едва Элена прикоснулась к рубцу на своей щеке. — Я жалел, что не стал достойным тебя. Такой человек, каким был я, не может делить жизнь с подобной женщиной, даже если она согласится его принять. Мы оба — выходцы с грязной улицы, но судьба повернулась так, что Кукла превратилась в тебя, а я — в себя.

То, чем я занимался, мне не совсем по душе. Я хотел бы стать другим. Говоришь, ты не заслуживаешь сказки? Это я не заслуживаю возможности начать новую жизнь, однако всей душой прошу тебя об этом. Ты полагаешь, что любить — слишком большой риск? Настоящая беда приключается с теми, кто предпочитает не рисковать. Мамочка К. и мой мастер любили друг друга, но оба считали, что проявлять чувства слишком небезопасно. Это их погубило. Что бы мы ни делали — всегда чем-то рискуем. Я же готов отдаться любви, Элена. Хочу взглянуть на мир твоими глазами, получше тебя узнать, стать достойным тебя. Моя мечта — однажды посмотреть на себя в зеркало и увидеть в нем нормального человека. Не знаю, как это случится, но мне нужно, чтобы рядом была ты, Элена. Я не зову тебя в постель. Но может быть, в один прекрасный день смогу попросить тебя кое о чем более серьезном…

Он взглянул на нее. Смотреть ей в глаза было сложнее, чем готовиться к бою с тридцатью халидорскими горцами. Кайлар протянул руку:

— Пожалуйста, Элена… Поедем со мной?!

Элена нахмурилась и отвернулась. В ее глазах блестели слезы. Может быть, от пропитывавшей воздух гари. Она несколько раз моргнула, повернула голову и долго всматривалась в лицо Кайлара. Их взгляды встретились. Кайлар нередко боялся этих больших карих глаз, предполагая, что Элена вдруг разглядит, кто он на самом деле такой. И всякий раз спешил отвернуться, пока она не почувствует отвращение к его порочности. А теперь впервые в жизни выдержал ее взгляд, не стал прятать ни свой мрак, ни любовь. Позволил ей увидеть себя таким, каким он был.

К его удивлению, в глазах Элены отразилось нечто более мягкое, чем справедливость, и более теплое, чем милосердие.

— Я так боюсь, Кайлар.

— Я тоже, — ответил он.

Элена взяла его за руку.