Путь тени

40

Едва принц поднялся по лестнице, в него вцепились чьи-то руки. Мгновение спустя леди Джадвин горячими губами приникла к его рту. Принц попятился, она не отступала. Принц уперся спиной в дверь герцогских покоев, хотел отойти прочь, но герцогиня ловко отодвинула щеколду, и принц чуть не упал внутрь, когда за его спиной внезапно распахнулась дверь. Леди Джадвин вошла в комнату и закрылась изнутри.

— Миледи, — пробормотал принц. — Прошу вас, остановитесь.

— Конечно остановлюсь, — ответила она. — Как только получу удовольствие. Как только вы подарите мне его.

— Я же вам говорил: все кончено. Если мой отец узнает…

— Черт с ним, с вашим отцом! Он ни на что не годен — как в постели, так и во всем остальном. И никогда ни о чем не узнает.

— Ваш муж здесь, в этом доме… Впрочем, дело даже не в этом, Трудана. Вы прекрасно знаете, зачем я приехал.

— Если ваш папочка желает забрать шар, пусть приходит сам.

Рука герцогини легла на пояс его штанов и скользнула вниз.

— Вы же понимаете, что он не может сюда прийти. Каково будет моей матери?

— Он сам мне его подарил!

— Шар магический. Отец думал, что это просто камень, а его потребовали халидорцы. Зачем бы он им понадобился, если бы… Нет!

Принц схватил ее руку, едва она попыталась расшнуровать завязки.

— Я же знаю, что вам это нравится, — прошептала герцогиня.

— Да, нравится. Но с этим покончено. Мы совершили ошибку и не должны ее повторять. К тому же меня ждет Логан. Я обо всем ему рассказал.

Ложь сошла с губ принца сама собой. Следовало отделаться от этой женщины любым способом. Самым ужасным во всей этой истории было то, что он и впрямь обожал с ней бывать. Красотой герцогиня не блистала, зато в любовных делах ни одна из его подружек ни шла с ней ни в какое сравнение. Несмотря на это, видеть ее в своей постели утром он больше не желал никогда.

— Логан ведь — ваш друг, — сказала она. — И все поймет.

— Он потрясающий друг, — ответил принц. — Но слишком уж правильный. Видели бы вы его лицо, когда я оставил его внизу и пошел к любовнице отца! Верните мне драгоценность. Немедленно.

Порой он благодарил богов за то, что его товарищ — известный в городе ханжа.

— Что ж, — произнесла герцогиня капризным голосом.

— Где он? Ваш муж может прийти сюда в любую минуту.

— Мой муж только сегодня приехал домой.

— И что с того?

— То, что он хранит мне верность, поэтому по возвращении из дипломатических поездок буквально пылает страстью. Мой бедный! Сегодня я его измучила. Так что теперь он приходит в себя и наверх не поторопится. — Она засмеялась бессердечным резковатым смехом. — Я была с ним и представляла, что обнимаю вас…

Придав своему лицу странное выражение (ей, очевидно, казалось, что это весьма обольстительно), она дернула плечами, и передняя часть ее корсажа распахнулась. Герцогиня прижалась к принцу и снова взялась за завязки на его штанах.

— Трудана, я вас прошу… Пожалуйста, сейчас же оденьтесь. Где шар?

На ее грудь он едва взглянул, что герцогиню явно взбесило.

— Я знала, что вы придете за проклятым шаром, — сказала она наконец. — Поэтому отдала его своей служанке. Он у нее в комнате. Теперь вы довольны?

Застегнув крючки платья, герцогиня прошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение.

Принц без слов отвернулся. Глупец! Он думал, что ему улыбается удача, что отец станет его вечным должником. Теперь же понимал, что не только не достигнет цели, но еще и навек возненавидит Трудану Джадвин. «Чтобы я еще хоть раз в жизни связался с замужней женщиной! Да никогда!» — пообещал он себе.

Его ничуть не заинтересовал звук выдвигаемого ящика. У него не было ни малейшего желания оглядываться на Трудану. Не стоило задерживаться здесь ни на мгновение, даже завязки штанов он мог спокойно завязать на ходу.

Его рука едва прикоснулась к щеколде, как за спиной послышались торопливые шаги герцогини. И ему в спину воткнулось что-то горячее, похожее на осиное жало. Трудана набросилась на него, и игла вошла глубже. Голова принца ударилась о дверь; он снова почувствовал укол.

Нет, то был не укол и вовсе не игла. Слишком глубоко проникло острие. В ушах принца зазвучал невыносимый рев; он стал ловить ртом воздух. Что-то случилось с его правым легким, поэтому стало трудно дышать. Удары не прекращались, а рев постепенно стихал. Внезапно до принца дошло, что происходит.

Его зарезали. Смертельно ранили. Женщина. Это не укладывалось в голове. Он же принц! Один из лучших фехтовальщиков во всем королевстве. И стал жертвой старой толстозадой дуры с обвисшей морщинистой грудью.

Она дышала тяжело, прямо как когда они предавались страсти. Трудана что-то говорила и кричала, будто каждый удар в спину принца странным образом тоже причинял ей боль. Самовлюбленная тварь!

— Прошу прощения… О! Простите! Вы его не знаете. У меня не было другого выхода… поверьте, не было…

Удары до сих пор не прекращались. Принца взяла злость. Он и так умирал, его легкие заливало кровью. В тщетной попытке прочистить их он кашлянул. На дверь брызнул алый фонтан, а легкие отозвались болью.

У него подкосились ноги, перед глазами потемнело. Герцогиня наконец остановилась.

Принц стал медленно сползать по двери. Последнее, что он увидел, был чей-то глаз, спокойно наблюдавший сквозь замочную скважину за тем, как умирает жертва.

Кайлар без труда разыскал дверь. Она была заперта, но он открыл ее за несколько мгновений, молясь, чтобы Элена спала.

Внутри крохотной комнатушки его встретил немыслимых размеров мясницкий нож. Его держала Элена, даже не помышлявшая о сне.

В темноте она, по-видимому, его не узнала. В ней явно шла борьба: напасть на непрошеного гостя или закричать? Взглянув на кинжал в его руке, она решила пустить в ход и то и другое.

Кайлар шлепнул ее плоской стороной клинка по руке, выхватил у нее нож, в мгновение ока скользнул ей за спину и прижал ладонь к ее рту.

— Это я! Это же я! — сказал он, уклоняясь от бивших по воздуху локтей Элены. Зажимать ей рот и при этом удерживать ее руки и ноги, которыми она норовила пнуть его в пах, было невозможно. — Успокойся, или твоя хозяйка погибнет!

Едва к ней вернулся рассудок, Кайлар наконец отпустил ее.

— Так я и знала! — тихо, но гневно произнесла Элена. — Знала, что убить ее поручили именно тебе!

— Я имею в виду, если поднимется шум, мокрушник поспешит покончить с этим делом и умертвит всех, кто попадется под руку.

— А-а… — Элена кивнула и притихла.

Кайлару показалось, что она покраснела, хотя в тусклом свете луны, лившемся через окно, было сложно сказать наверняка.

— Ты мог просто постучать, — проговорила Элена.

— Прости. Старая привычка.

Она вдруг смутилась, взяла с кровати мясницкий нож, спрятала его под подушку, растерянно взглянула вниз, на свою (к сожалению, очень закрытую) ночную сорочку, схватила халат и, отвернувшись, поспешно его надела.

— Не стоит так суетиться, — сказал Кайлар, когда она опять повернулась к нему. — И не разыгрывай из себя скромницу. Я видел статую. Обнаженная, ты выглядишь очень даже неплохо.

Зачем он обставлял все так, будто считает ее законченной шлюхой? Она спала с герцогом, потому что у нее не было иного выхода. Служанкам в герцогском особняке не приходится выбирать. Кайлар сознавал, что несправедлив к ней, но черт знает почему чувствовал себя преданным и ничего не мог с этим поделать.

Элена вся сжалась, будто от удара.

— Я умоляла ее не выставлять скульптуру напоказ, — произнесла она. — Но она ей до того понравилась… По ее словам, я не стесняться должна, а гордиться.

— Ее?

— Герцогини, — объяснила Элена.

— Герцогиня? — в идиотском изумлении переспросил Кайлар. Значит, не герцог… Не герцог?

Его охватило безумное облегчение. Он растерялся. Чему было радоваться?

— Ты что же, решил, что я позировала обнаженная герцогу? — спросила Элена. — Может, еще заключил, что я его любовница?

Прочтя по его лицу, что ее догадка верная, она в ужасе расширила глаза.

— Гм… — Кайлар устыдился, что незаслуженно обвинил ее, потом разозлился: вывод, к которому он пришел, глядя на скульптуру, был самым естественным. Потом подумал о том, что нельзя убивать время на болтовню с девчонкой, когда где-то в коридоре прячется мокрушник. — Такое нередко случается.

«Почему я веду себя как дурак? Наверное, потому же, почему наблюдал за ней со стороны… Она меня одурманивает».

— Со мной не случается ничего подобного, — сказала Элена.

— Еще скажи, что ты…

Голос Кайлара прозвучал насмешливо. Он резко замолчал. Зачем ему было насмехаться над ней?

— Девственница? — спросила Элена. — Да, — ни капли не смущаясь, сказала она. — А ты?

Кайлар поджал губы.

— Я… послушай, в доме убийца.

Лицо Элены приняло такое выражение, будто ей хотелось узнать, почему он не ответил на вопрос. Вдруг ее взгляд погрустнел.

— Даже два, — тихо сказала она.

— Что? — не понял Кайлар.

— Даже два убийцы.

Кайлар кивнул, проглатывая снова подступивший к горлу ком. Ему вдруг сделалось совестно за то, во что он превратился.

— Правильно, два. Я видел, как Хью приехал, Элена. Шар на месте?

Он пристально наблюдал за Эленой. Она, как Кайлар и предполагал, при упоминании о шаре тотчас устремила взгляд туда, где он лежал, — на шкаф, вниз.

— Да, — ответила она. — Шар… — Ее голос стих. — Ты собираешься его украсть.

— Прости, — сказал Кайлар.

— А теперь еще и знаешь, где я его спрятала. Ты все специально подстроил.

Она была наивна, но отнюдь не глупа.

— Да, — подтвердил Кайлар.

Элена взглянула на него со злостью.

— А действительно ли сюда пожаловал убийца, или ты вообще все выдумал?

— Действительно. Честное благородное. — Кайлар отвернулся.

— Что тут может быть благородного?

Да уж.

— Прости, Элена. Но иначе нельзя.

— Почему?

— Трудно объяснить, — сказал Кайлар.

— Я целый день чувствовала себя круглой дурой из-за писем, которые тебе писала. И из-за того, сколько всего ты для меня сделал. Я ни слова не сказала о тебе стражникам, потому что… потому что… Ты страшный человек, Кайлар, — помолчав, тихо прибавила Элена. — А Азота и впрямь больше нет.

Нет! У Кайлара все разрывалось внутри.

— Послушай, я непременно должен забрать этот шар, — взволнованно проговорил он.

— А я не могу отдать его тебе, — ответила Элена.

— Если ты останешься здесь, они подумают, что ты мне помогла. Тебя убьют — если не Хью, значит, Джадвины. Или вышвырнут на улицу. Пойдем со мной, Элена. Случись с тобой беда, и тогда мне не жить.

— Выживешь. Придумай себе еще одно имя. А лишние деньги будешь тратить на что-нибудь другое, из-за чего тебе бывает совестно.

— Тебя убьют!

— Я не могу платить людям злом за добро!

У Кайлара не оставалось времени. Следовало смотаться отсюда как можно быстрее. Он глубоко вздохнул. Сегодня вечером все шло наперекосяк.

— Тогда мне придется кое-что сделать… Прости меня, это ради твоего спасения.

— О чем ты? — спросила Элена.

Кайлар дважды ударил ее. По губам, так, чтобы потекла кровь, и по выразительным прекрасным глазам, чтобы веки опухли и почернели и чтобы она не видела, что он делает. Элена пошатнулась; Кайлар крепко схватил ее за руку и развернул. Беспорядочно размахивая руками и тщетно пытаясь защититься, она наверняка думала, что он ее убивает. Кайлар же всего лишь достал иглу и уколол ее в шею, чтобы отключить сознание. Зелье подействовало через пару мгновений.

«Она никогда мне этого не простит, — думал Кайлар. — И я себя никогда не прощу».

Он схватил кинжал, порезал свою руку и накапал крови Элене на лицо, чтобы все подумали, будто ее жестоко избили. Ее неземная красота так резко контрастировала с происходившей мерзостью, что сердце Кайлара как никогда прежде изнывало от боли. Но он поступал так, как подсказывало чутье. Элена должна казаться жертвой. Глядя на нее, бесчувственную и беззащитную, он словно против воли глотал ломтик того, для чего существовало его жуткое горькое ремесло. Эта горечь была голой правдой. Сегодня, в этой каморке, ему никого не пришлось убивать, и воздух не переполняли едкие ароматы смерти, однако, на миг зажмурившись, Кайлар увидел самую суть себя, которая поглощала свет и распространяла тьму, слепила и обагряла кровью всматривавшиеся в него глаза. Кто сказал, что в этом страшном деле нет места поэзии?

Для пущей убедительности Кайлар уложил Элену в неестественно неприглядную позу. Серебряный ка'кари прятался на дне шкафа, в туфле. Кайлар взял его и поднял руку, пытаясь рассмотреть вещицу в лунном свете. Шар оказался обычным, полупрозрачным с металлическим налетом. Кайлар даже почувствовал нечто вроде разочарования. Ничего подобного он прежде не видел и не мог поверить, что какая-то безделица способна творить невообразимые чудеса.

Засунув ка'кари в сумку, он повернулся к выходу. Что ж, хорошо. Точнее, ничего хорошего сегодня вечером не случилось. Однако выбраться наружу следовало немедленно, и казалось, что это не составит большого труда. Если не удастся прошмыгнуть незамеченным мимо стражника внизу лестницы для слуг, можно прямо подойти к нему и, притворяясь, что тебе срочно надо в уборную, спросить, где находится ближайшая. Страж, конечно, ответит, что на второй этаж гостям подниматься не дозволено, Кайлар проворчит, что в таком случае хозяева должны были предупредить об этом приглашенных. Стражник окинет его недовольным взглядом, Кайлар выскочит на улицу. Особой надежностью план, конечно, не отличался, но Кайлар сегодня лишился всего, что было более или менее надежным.

Заглянув в замочную скважину, он с полминуты прислушивался. В коридоре царила тишина.

Едва Кайлар приоткрыл дверь, кто-то с нечеловеческой силой пнул по ней с другой стороны. Дверь ударила по лицу и плечу Кайлара. Его отшвырнуло внутрь комнаты.

С трудом удерживаясь на ногах, он перескочил через бесчувственную Элену, окончательно потерял равновесие, с грохотом упал, проехал по каменному полу и врезался головой в стену.

Находясь на грани сознания, видя вспышки черных точек перед глазами, Кайлар инстинктивно вытащил два ножа и вскинул руки, но по ним ударили, и ножи полетели на пол.

— Мальчик?

Кайлару пришлось проморгаться, чтобы восстановить способность видеть. Когда чернота рассеялась, он рассмотрел острие кинжала в дюйме от своего лица. Кинжал держал человек в темно-сером костюме и капюшоне.

Кайлар, подавляя приступ тошноты, задумался о том, почему он еще жив. Тут его сознание пронзила догадка. Мамочка К. предала их обоих. И отправила Кайлара, чтобы тот убил не Хью Висельника, а другого человека.

— Мастер Блинт? — позвал он.