Путь тени

9

Азот лежал в темноте, не в силах даже плакать. Однако и в своем ослепляющем потрясении он знал, что большие Крыса не спят. Вот чего они все так долго ждали. Азот вышел буквально на минуту-другую, и Куклу тут же утащили. Если он даже разбудит весь цех, ничего не изменится. Перепуганный до смерти, окутанный тьмой, Азот не знал, кто из дружков Крыса ушел, а кто остался. А если бы и знал, что это изменит? Он все равно не выяснит, куда они отправились. И если даже выяснит, что можно сделать?

Мысли в голове путались. «Будь я проклят, — думал Азот, глядя на провисший потолок. — Я слышал, все слышал и не рванул ей на помощь».

Он лежал и лежал, совершенно убитый. Сменились дозорные. Взошло солнце. Зашевелились, пробуждаясь, цеховые крысята. Азот, не в силах двинуть ни рукой ни ногой, все смотрел и смотрел в потолок, мечтая, чтобы он обвалился, чтобы рухнул весь мир вокруг.

Начался новый день. Дети визжали, младшие дергали Азота, что-то крича. Что-то про Барсука. Кто-то о чем-то спрашивал. Отовсюду звучали слова. Слова — пустой звук. Азота схватили за руку и дернули, но он был где-то далеко отсюда.

Очнуться ему пришлось скоро. Из полузабытья его мог выдернуть единственный звук: смех Крыса.

Азот, содрогаясь, рывком сел. Нож до сих пор был при нем. На полу темнела засохшая кровь, но Азот ее почти не видел. Вскочив на ноги, он пошел к двери.

Послышался очередной взрыв мерзкого хохота, и Азот побежал. В ту секунду, когда его нога ступила на порог, он заметил краем глаза, что дверная тень растягивается и прыгает вперед со скоростью и четкостью паука-каменщика, которого Азоту доводилось видеть лишь раз в жизни. Он налетел на эту тень, будто на стену. Его вытащили наружу и толкнули в затемненный проход между зданием и пестревшими рядом развалинами. У Азота пошла кругом голова.

— Так спешишь умереть, да, мальчик?

Азот не мог ни пошевелиться, ни высвободиться. Чья-то рука держала его за лицо мертвой хваткой. До Азота вдруг дошло, что это Дарзо Блинт.

— Пять дней, мальчик. У тебя было целых пять дней, но ты так и не убил его, — прошептал он Азоту в ухо, обдавая его запахом лука и чеснока.

Чуть поодаль стоял Крыс, разговаривая с цеховыми и хохоча. Все смеялись с ним вместе, в том числе и многие ящерки, надеявшиеся вернуть себе расположение Крыса.

Началось, подумал Азот. Все, что ему удалось создать, рассыпалось прахом. Остальных ящерок не было. Азот не сомневался в том, что позднее они, крадучись, вернутся, чтобы выяснить, как обстоят дела, но не злился на них. В Крольчатнике все спасались, как только могли. И потом то был не их проигрыш, а проигрыш Азота. Блинт все верно говорил. Дружки Крыса и он сам ждали, что последует дальше. Если Азот бросится к ним, его убьют или сотворят с ним что-нибудь еще хуже. Все это время ему следовало строить планы, а он бездействовал. Стало быть, заслуживал смерти.

— Успокоился, мальчик? — спросил Блинт. — Хорошо. А теперь я покажу тебе, какую цену ты заплатил за свою нерешительность.

На обед Солона повел сутулый старик в тщательно выглаженной ливрее, украшенной золотым галуном и фамильным гербом Джайров — изображением белого сокола, нападающего на степного соболя. Однако за века картинка поблекла настолько, что узнать на ней кречета было не так-то просто. В Халидоре и даже Лодрикаре северных соколов не водилось. Они обитали лишь на севере. «Выходит, Джайры, как и я, не сенарийцы», — подумал Солон.

Обед подали в большом зале, что удивило Солона. Не то чтобы залу недоставало пышности — напротив, он был чрезмерно великолепен и, наверное, не уступал в размерах парадной приемной сенарийского замка. Стены украшали шпалеры, знамена, щиты давно погибших неприятелей, огромные картины; тут и там стояли мраморные с позолотой статуи, потолочная роспись изображала сцену из Алькестии. Стол на фоне такого роскошества казался крошечным, хоть и имел в длину примерно двадцать локтей.

— Лорд Солон Тофьюсин, дом Тофьюсин, ветвь королевского рода Брааден островной империи Сет, — объявил старый слуга, то ли давно зная, то ли специально выяснив все титулы гостя.

Сет в нынешние времена больше не считался империей, однако Солону пришлась по вкусу оказанная ему честь. Он прошел к леди Джайр.

Это была привлекательная величавая женщина с зелеными глазами, смуглой кожей и тонкими чертами лица, унаследованными от отца, герцога Грэзина. Ее наряд, по сенарийским меркам, отличался скромностью: высокий воротник, юбка длиной до изящных щиколоток. Серое платье сидело на прекрасной фигуре ладно, но довольно свободно.

— Приветствую вас, миледи, — сказал Солон, низко кланяясь и по традиции Сета поворачивая руки ладонями вперед. — Пусть солнце вам улыбается, а буря свирепствует, лишь когда вы дома.

Может, не стоило приветствовать хозяйку столь многословно, но зал был так огромен, что казался целой страной, и упоминания о погоде сами собой сошли с губ Солона.

Герцогиня хмыкнула и не сочла нужным отвечать. Сели за стол. Слуги принесли первое блюдо — суп из утки-мандаринки со сладким укропом.

— Сын сообщил мне, откуда вы, но говорите вы хорошо, не голый и без кольца в носу. Что ж, очень славно.

По-видимому, хозяйке рассказали о том, что приключилось с ее сыном, и она досадовала, что его так унизили.

— А что, это правда? — спросил Логан. Он сидел в одном конце стола, герцогиня в другом, а Солон, к его неудовольствию, посередине. — Верно говорят, что даже на кораблях сетцы расхаживают в чем мать родила? — полюбопытствовал юный лорд.

— Логан, — строго произнесла Катринна Джайр.

— С вашего позволения, леди Джайр, я объясню. Это не совсем так. Наш остров омывают воды самого теплого течения в Великом море, поэтому у нас бывает жарко даже зимой. А летом так печет, что не знаешь, куда деваться. То есть, хоть мы и не носим так много одежды, и такой тяжелой, как здешние жители, за принятые у нас рамки приличия, поверьте, не выходим.

— Приличия? По-вашему, женщин, что бегают по кораблю полуобнаженными, можно назвать приличными? — спросила леди Джайр.

Лицо Логана восторженно засияло.

— Приличные, естественно, не все наши женщины. Однако для нас обнаженная женская грудь — все равно что для здешних мужчин голая шея. Целовать грудь, само собой, приятно, но нет причин…

— Что вы себе позволяете! — Воскликнула леди Джайр.

— С другой стороны, дама, чьи щиколотки не прикрыты платьем, у нас не отважится спуститься под палубу одна. Так что, леди Джайр… — Солон повел бровью и притворился, будто смотрит на ноги герцогини, хоть и не мог их видеть. — Вас, появись вы в Сете, сочли бы чересчур смелой.

Герцогиня побледнела, однако не успела вымолвить ни слова — Логан рассмеялся.

— Щиколотки? Но ведь это… глупо! — Мальчик присвистнул. — А у вас они очень даже ничего, мама. — Он снова засмеялся.

Слуга принес второе блюдо, но Солон не заметил, как перед ним поставили другую тарелку. «Что я за человек?» — раздумывал он. Язык подводил его далеко не впервые.

— Я решила, что нападение на лорда Джайра — предел непочтительности, — сказала герцогиня. — Оказывается, вы куда хуже.

Ах вот оно что, подумал Солон. Значит, стражи не по своей воле обращались с лордом Джайром как с дитятком. По-видимому, оберегать его от боли и ран приказала им госпожа.

— Да ведь он не оскорбил меня, мама. И вовсе не хотел обижать вас. — Логан посмотрел на мать, потом на гостя. Оба сидели с каменными лицами. — Правда же, лорд Тофьюсин?

— Миледи, — сказал Солон, — как-то раз мой отец объяснил мне, что в учебном бою лордов нет, как нет их на поле брани.

— Вздор! — отрезала герцогиня. — Истинный лорд всегда остается лордом. Сенарийцы знают, что это значит.

— Мама, он имеет в виду: неприятельский меч рубит благородных так же уверенно, как и простолюдинов.

Леди Джайр не обратила внимания на слова сына.

— Чего вам от нас нужно, мастер Тофьюсин?

Задавать подобные вопросы гостю, да еще и обращаться к нему как к человеку незнатного происхождения было верхом неучтивости. Солон рассчитывал, что его примут по всем правилам, чтобы можно было некоторое время побыть в этом доме, недельку-другую понаблюдать за Джайрами и лишь потом объявить им о цели своего визита. С мальчиком он, возможно, смог бы поладить, но с этой женщиной — боже упаси! Уж лучше закрутить роман с обольстительницей Джадвин.

— А вам не кажется, мама, что вы несколько?..

Герцогиня даже не взглянула на сына, лишь подняла руку, повернув ее к нему ладонью. Смотрела она все это время на Солона.

Значит, вот как тут обстоят дела, подумал он.

Логан приходился ей не только сыном. Несмотря на юный возраст, в отсутствие отца он был еще и ее лордом. Пренебрежительный жест герцогини рассказал гостю всю историю их семьи. Мать подняла руку, и мальчик как послушный сын умолк, а не наказал ее, как поступил бы лорд. По презрению, с которым герцогиня держалась и встретила гостя, Солон понял, почему герцог Джайр переложил свои обязанности на плечи молодого сына. Жене он доверять не мог.

— Я жду ответа, — сказала леди Джайр.

Услышав ее ледяной тон, Солон тотчас принял решение. Детей он просто не любил, а тиранов всем сердцем ненавидел.

— Я приехал, чтобы стать наставником лорда Джайра.

На его губах заиграла теплая улыбка.

— Ха! Это исключено.

— Мама, — чуть более решительно произнес Логан.

— Только через мой труп, — заявила хозяйка. — Если начистоту, мастер Тофьюсин, я хотела бы, чтобы вы уехали.

— Мама!

— Немедленно.

Солон сидел с ножом в одной руке и двузубой вилкой в другой, радовался, что не забыл сенарийских правил поведения за столом, и не двигался.

— Когда вы планируете позволить лорду Джайру действовать, как ему подобает? — спросил он.

— Когда он повзрослеет. Когда настанет время. С какой стати я отвечаю на вопросы какого-то сетского дикаря и…

— Неужели так распорядился герцог, объявляя, что в его отсутствие герцогом Джайром будет его сын? Неужели сказал, пусть, мол, начнет действовать, только когда придет время? Мой отец говорил: затянувшееся повиновение — это неповиновение.

— Стража! — крикнула герцогиня.

— Черт побери! Мама, прекратите же!

Логан так резко вскочил, что его стул с грохотом упал на пол.

На лицах устремившихся к Солону стражников отразилась растерянность. Они переглянулись и перешли с бега на быстрый шаг, тщетно стараясь приблизиться незаметно — их выдавал звон металлических кольчуг.

— Логан, с тобой мы поговорим после, — сказала Катринна Джайр. — Таллан, Брэн, выведите этого человека вон. Сию минуту.

— Лорд здесь я! Не прикасайтесь к нему! — прокричал Логан.

Стражники замерли. Глаза Катринны засверкали от злости.

— Да как ты смеешь отменять мои приказы? Позорить свою мать перед чужаком? Мне стыдно за тебя, Логан Джайр. Ты бросаешь тень на всю нашу семью. Отец положился на тебя и совершил серьезную ошибку.

Солону сделалось не по себе, а Логан страшно смутился, растерялся и залился краской стыда.

Змея, подумал Солон. Разрушает то, что обязана всячески укреплять. Убивает в сыне уверенность.

Логан взглянул на Таллана и Брэна. Тем было так неловко наблюдать сцену Логанова унижения, что они не знали, куда девать глаза. Логан весь съежился, сокращаясь в размерах.

Надо что-нибудь предпринять, решил Солон.

— Лорд Джайр! — воскликнул он, вставая и привлекая к себе всеобщее внимание. — Прошу прощения. Я вовсе не хотел злоупотреблять вашим гостеприимством, тем более вносить в вашу семью раздоры. Признаю, я забылся и заговорил с вашей матушкой слишком прямо. Мне не всегда удается… выбрать правильный тон в беседах с чувствительными сенарийцами. Леди Джайр, прошу извинить меня, если я поневоле нанес оскорбление вам или вашему лорду. Лорд Джайр, еще раз простите. Видимо, мои речи показались вам дерзкими. Я, разумеется, покину ваш дом, если только вы пожелаете.

Последние слова он особенно выделил. Логан расправил плечи.

— Не пожелаю.

— Милорд? — Солон притворился растерянным.

— В этом доме все только и делают, что выбирают подобающий тон, однако правильно поступают не часто, лорд Тофьюсин, — сказал Логан. — Вы ничем меня не оскорбили. Я хотел бы, чтобы вы остались. Уверен, и моя матушка постарается вести себя так, чтобы вам было здесь уютно.

— Логан Джайр, ты не посмеешь… — начала было Катринна Джайр.

— Стража! — громко произнес Логан, перебивая мать. — Леди Джайр очень взволнована и переутомлена. Проводите ее к покоям. Одного из вас прошу остаться у ее дверей до утра на случай, если ей что-либо понадобится. Утром встретимся в столовой.

Солон торжествовал. Логан, не дав матери договорить, отправил ее прочь и велел стражнику охранять ее до завтра.

«Еще чуть-чуть, и мальчик станет грозным и категоричным взрослым мужчиной, — подумал Солон. — Станет? — переспросил он у самого себя. — Грозности в нем достаточно и сейчас. А я только что приковал себя к нему».

Мысль его встревожила. Еще полчаса назад Солон не знал, останется ли. И собирался недельку-другую не принимать твердых решений. А тут вдруг взял и связал себя с Логаном невидимыми узами.

Знал ли Дориан, что все сложится именно так? В случайные совпадения он не верил. Солон же придерживался на сей счет иного мнения. Но, так или иначе, он теперь зависел от Логана, отчего чувствовал напряжение в шее, как раб, которому надели не по размеру маленький ошейник.

Отменную трапезу окончили в тишине. Потом Солон с позволения лорда отправился на ближайший постоялый двор, где подавали сетское вино.