Путь тени (Брент Уикс) читать бесплатно онлайн полную версию книги

14

Логан заявил, что должен подняться наверх и помочь графине ухаживать за Кайларом Стерном. Юный лорд был смущен и, по-видимому, не только тем, что потерял самообладание перед хорошенькой дочерью графа Дрейка. Солон за эти десять секунд многое себе уяснил.

Граф Дрейк и Солон остались одни. Граф провел посетителя в свой кабинет.

— Прошу вас, садитесь, — сказал он, опускаясь на стул за столом. — Откуда вы, мастер Тофьюсин?

Солон усмехнулся, не поняв, поддразнивают его или потчуют любезностью.

— Мне впервые задают этот вопрос. — Он указал на себя рукой, будто говоря: «Вы что, не видите, какого цвета моя кожа?»

— Родовых колец на вас нет. Нет и шрамов от них.

— Не все сетцы носят кольца.

— А мне всегда казалось, что все, — сказал граф Дрейк.

— Что вы имеете в виду? К чему клоните?

— Мне интересно, кто вы на самом деле такой, мастер Тофьюсин. Логан Джайр не просто славный молодой человек, к которому я отношусь как к сыну, но с недавних пор еще и лорд одного из самых влиятельных домов в нашей стране. С вами я незнаком, никогда ничего о вас не слышал. Вы появляетесь из ниоткуда и вдруг становитесь советником Логана. Меня это озадачивает. То, что вы сетец, не столь важно — если вообще сетец. Я провел какое-то время на островах Хоккай и Таугату и знаю, что колец в щеках не носят лишь те сетцы, которых выгнали из клана и из семьи. С другой же стороны, если бы вы были изгоем, тогда кольца вырвали бы с вашего лица, отчего остались бы шрамы, а у вас их нет.

— Ваши познания достойны восхищения, однако они не полные. Я происхожу из дома Тофьюсин, это ветвь королевского рода. Мой отец служил в Шо'сенди.

— С красными магами?

— Да. В Шо'сенди принимают учеников со всех уголков земли. Поскольку у меня не было волшебных талантов, я получал образование вместе с купцами и дворянами, а они не слишком терпимы к чужим традициям. Без колец мне было намного проще. Их отсутствие объясняется и еще кое-чем, но, полагаю, остальные подробности моей судьбы вас не касаются.

— Согласен.

— Что вас привело в Сет? — полюбопытствовал Солон.

— Рабство, — ответил граф. — Прежде чем стать полноправным участником движения, усилиями которого здешние рабы семь лет назад наконец-то обрели свободу, я попробовал действовать менее жестко. И отправился на Хоккай, где надеялся отыскать способ для улучшения рабской жизни.

Дом ходатая для человека благородного, пусть даже всего лишь графа, отличался весьма скромными размерами. В отличие от недавних рабовладельцев стыдиться нажитых богатств ему не приходилось. Судя по всему, он и впрямь был настоящим противником рабства.

— В Сете все совсем по-другому, — сказал Солон. — Год радости все меняет.

— Верно. Я и здесь пытался укоренить подобную практику, даже предложил ввести новый закон, но его тут же видоизменили Са'каге. Они постановили, что рабы будут освобождаться не на седьмом году жизни, а через семь лет после того, как их купят, заявив, мол, так проще, и было бы глупо, если бы хозяин приобретал их шестилетними и через месяц или неделю отпускал на волю. В общем, тогда как у вас через каждые семь лет рабы полностью освобождаются и ликуют, у нас все устроилось так, что шел год за годом, а рабов вообще не отпускали. Более того, их избивали, заставляли принимать участие в «Игрищах смерти», их детей отправляли на детские дворы.

— Я слышал, насколько ужасно с ними обращались, — сказал Солон.

— Эти дворы создали Са'каге. Туда отправляли детей проституток, которые тоже становились рабами, однако могли обрести свободу. Задумка неплохая, но к чему это все привело… Простите, наверное, мне не стоит углубляться в эту тему. То были страшные времена. Когда же наконец появится мальчик?

— Может, начнем без него? — предложил Солон. — Дело наше срочное, а Логан так смотрел на вашу дочь, что, думаю, они заболтались.

Граф усмехнулся.

— Хотите узнать, что я думаю по этому поводу?

— А знает ли об этом герцог Джайр?

— Да. Мы с ним давние друзья. Регнус не желает запрещать мальчику любезничать с девочками, ибо сам всю жизнь страдает от того, при каких обстоятельствах его женили.

— Мне о них ничего не известно. Расскажете? — спросил Солон.

— Не имею такого права. А Логан и Сэра повзрослеют и оставят эти глупости. Что у вас за дело?

— Это связано с леди Джайр.

— С ней будьте осторожны, — посоветовал граф.

— Герцог Джайр оставил вам документы, в которых подтвердил, что на время своего отсутствия передает свои полномочия сыну?

— Он упомянул об этом, но вскользь — слишком торопился. Сказал, бумаги мне передаст его мажордом.

— Леди Джайр похитила письмо, уничтожила его и отправилась к королеве.

— К кому, к кому? — изумленно спросил граф.

— А почему вы так удивляетесь?

— Они недолюбливают друг друга. Зачем леди Джайр поехала к королеве?

— Хочет, чтобы ее назначили опекуншей Логана. Беседу услышал король. Он сказал, что займется этим делом сам. Что это значит?

Граф Дрейк снял пенсне и потер переносицу.

— Это значит, что если король не затянет с решением, то вполне может приставить к Логану опекуна.

— Неужели Катринна Джайр готова возложить на свои плечи столько малоприятных обязанностей?

Граф Дрейк вздохнул.

— По закону король может поставить на Логаново место кого угодно, лишь бы человек этот имел к мальчику какое-то отношение и был благородных кровей. Тогда даже Регнус будет не вправе что-либо изменить. По милости Катринны судьба дома Джайров теперь в руках короля.

— Но ведь вы — ходатай по делам герцога, а вам он сообщил о своих пожеланиях. Неужели это не играет никакой роли? — спросил Солон.

— Играло бы, если бы короля волновало истинное положение дел. Чтобы спасти Джайров, необходимо раздобыть пергамент с их фамильным гербом, большую печать герцога и подделать государственный документ, что отнюдь не безопасно. Через полчаса король устраивает собрание при дворе. Полагаю, делом леди Джайр он займется в первую очередь. У нас нет времени.

Солон откашлялся и достал свернутый трубочкой тяжелый пергамент и большую печать.

Граф Дрейк улыбнулся и взял пергамент.

— А вы мне нравитесь, мастер Тофьюсин.

— Составить текст мне помог Уэндель Норт, — объяснил Солон. — Я подумал, что поставить подпись и печать лучше вам.

Граф Дрейк отыскал среди груды документов письмо герцога, положил его на верхнюю половину поддельного распоряжения об опекунстве, быстрыми уверенными движениями руки безупречно подделал герцогскую подпись, виновато взглянул на Солона и сказал:

— Если желаете, называйте это напоминанием о потраченной впустую юности.

Солон накапал на пергамент сургуча.

— В таком случае да здравствуют растранжиренные юные годы!

— В следующий раз будь попроворней, — сказал Блинт.

Азот, постанывая, приходил в себя.

— Следующего раза, чувствую, не будет. Голова звенит, будто кто-то ударил ее о стену.

Блинт засмеялся второй раз за сегодняшний день. Он сидел на краю Азотовой койки.

— Ты неплохо справился с задачей. Все подумали, что ты взбесился, потому что тебя сбили с ног в присутствии дочери Дрейка, и решили, что не произошло ничего из ряда вон выходящего. Молодой лорд Джайр устыдился, что отделал тебя. По-видимому, этот великан по натуре добряк и умеет до последнего держать себя в руках. То, что ты настолько ниже и меньше его, и то, что Сэра обозлилась на Логана, сыграло в нашу пользу. Словом, все под серьезным впечатлением.

— Под впечатлением? Вся эта схватка — чистой воды глупость.

— В их мире сражаются по строгим правилам. Всякая драка грозит обернуться позором, невыносимой болью и, самое страшное, подпорченной наружностью. Им жутко представить себя со сломанным носом или неприглядным шрамом. О смерти, убийстве они в это время не думают и нередко водят дружбу с теми, с кем познакомились в драке. Тебе тоже надо будет сделать так, чтобы вы с Логаном стали приятелями, потому что с людьми вроде него после такой стычки можно или крепко сдружиться, или стать заклятыми врагами. Понимаешь, о чем я толкую, Кайлар? Скоро ты станешь другим человеком. Чуть погодя мы всерьез займемся твоим преобразованием.

— Да, сэр. А почему вы не хотели, чтобы вас видел мастер Тофьюсин? Именно поэтому вы велели мне напасть на Логана, правильно? Чтобы я переключил на себя их внимание?

— Солон Тофьюсин — маг. Большинство волшебников не могут определить, наделен ли ты талантам, просто посмотрев на тебя. Волшебницы могут. От их взглядов можно защититься, позднее я научу тебя, как это делается. Сегодня у меня было слишком мало времени, а бежать наверх и выпрыгивать из окна не хотелось.

Азот озадачился.

— Он ведь совсем не похож на волшебника?

— С чего ты взял? — спросил Дарзо.

— Гм… Маги в сказках совершенно другие, — сказал Азот первое, что пришло в голову.

— Дело в том, — стал объяснять Дарзо, — что Солон не рассказал о своих волшебных способностях ни Логану, ни кому-либо другому. Помалкивай и ты. Если знаешь чью-то тайну, значит, человек в твоей власти. Тайна — это слабость. У всякого они есть, независимо от…

Голос мастера Блинта внезапно умолк, а взгляд померк и сделался холодным. Он встал и без слов вышел.

Растерянный Азот закрыл глаза и стал размышлять о своем новом хозяине. И о цеховых. Ему было любопытно узнать, что сталось с Джа'лалиэлем. И как поживает Джарл. Но сильнее всего прочего его волновала судьба Куклы.

— Хей-хо, Азо.

— Хей-хо, Джей-о, — ответил Азот.

Он произнес эти слова со всегдашним выражением, однако почувствовал, что внутри у него что-то умерло. В качестве Азота он доживал последние дни. Еще немного, и ему придется стать Кайларом и перемениться во всем — иначе разговаривать, иначе ходить. У него больше не будет возможности навещать с рождения знакомые места в Крольчатнике. Но уже и теперь он ощущал, что Азотов мир исчезает и что с Джарлом им больше не дружить. К лживой истории Кайлара Стерна это не имело никакого отношения, ни при чем тут был и Крыс. Просто все изменилось. Навсегда.

Азот и Джарл, стоя в общей зале, в доме Мамочки К., долго всматривались друг в друга. Близилась полночь. Скоро цеховых крысят выгонят вон. Днем им позволялось проводить здесь сколько угодно времени, на ночь разрешалось оставаться только зимой. И все были обязаны соблюдать установленные Мамочкой К. правила: не затевать драк, не воровать, не заходить никуда, кроме кухни и гостиной, и не приставать ко взрослым, которые приезжали с визитами. Если кто-нибудь из цеховых нарушал эти правила, всей компании запрещалось показываться здесь зимой. Виновник тем самым подписывал себе смертный приговор: за необходимость всю зиму ютиться по сточным канавам цеховые его убивали.

В гостиной постоянно толпилась ребятня. Тут был камин, а пол устилали мягкие ковры, на которых пресладко спалось. Некогда ковры сияли чистотой, теперь на них темнели пятна — следы чумазых крысят. Мамочка К. никогда не гневалась, что терпит убытки, и раз в несколько месяцев велела менять ковры. Тут и там стояли прочные стулья, на которых позволялось сидеть, и пестрели кучи игрушек. Порой Мамочка К. даже приносила угощения. Цеховые свободно играли здесь в карты, болтали и обменивались сплетнями, порой даже с ребятами из других цехов. Дом Мамочки К. был единственным местом, где им разрешалось вести себя более или менее как обычным детям. Лишь тут им не грозили никакие опасности.

Теперь Азот смотрел на все вокруг другими глазами. Еще недавно эта комната казалась ему пределом мечтаний, а теперь выглядела обыкновенной, обставленной очень просто, заполненной неприглядными игрушками. Все более дорогое и изящное крысята вмиг пачкали или ломали. Не потому, что срывали на ценностях злобу, а просто по неумению обращаться с ними. По сути, гостиная оставалась прежней. Переменился сам Азот. Он — или Кайлар — стоял и недоумевал: неужели они сами не чувствуют, что от них воняет? Неужто им ничуть не стыдно? Или стыдно было ему — признавать, что такой жизнью совсем недавно жил и он сам?

После урока чтения с Мамочкой К. Азот, как обычно, отправился на поиски Джарла. Теперь они стояли друг напротив друга и не знали, о чем говорить.

— Мне нужна твоя помощь, — наконец сказал Азот.

Не имело смысла прикидываться, будто он явился сюда лишь затем, чтобы навестить давнего друга. У него к Джарлу было серьезное дело.

— Моя помощь?

— Я хотел бы узнать, что сталось с Куклой. Где она? И расскажи, как дела у наших.

— А разве тебе не все равно?

— Нет.

Впрочем, судьбы цеховых теперь мало волновали Азота. Он жил совсем другой жизнью.

— Это хозяин тебя побил? — спросил Джарл, глядя на синяки под глазами Азота.

— Нет, я подрался. Хозяин, бывает, бьет меня, но он совсем не то, что…

Его голос резко оборвался.

— Крыс?

— Как он? Продолжает свирепствовать? — спросил Азот, прикидываясь, будто ничего не знает.

— Не валяй дурака. Это ведь ты его убил?

Азот было приоткрыл рот, но, заметив поблизости двух малышей, решил помолчать.

— Блинт заставил тебя прикончить его, чтобы посмотреть, годишься ли ты на роль мокрушника? — спросил Джарл.

— Ты что, с ума сошел?

В ушах Азота прозвучали слова мастера Блинта: «Болтовня подводит. Подводит всегда».

Во взгляде Джарла сквозила горечь. Он долго молчал.

— Не следует мне приставать к тебе с расспросами, Азот. Прости. И спасибо. Крыс… Он отравил мне жизнь. Я до сих пор сам не свой. Его я ненавидел, однако порой… Когда он исчез и я увидел, как ты уходишь с Блинтом… — Джарл моргнул и отвел взгляд в сторону. — Бывает, я и к тебе пылаю ненавистью. Бросил меня совсем одного… Но неправильно это. Ты не сделал ничего плохого. Дурной только Крыс… и я.

Азот не знал, что отвечать. Джарл снова отчаянно моргнул.

— Молчи, Азот! Не говори ничего. — Он кулаками смахнул слезы с глаз. — Чего тебе нужно?

Азоту следовало подобрать слова и утешить Джарла, однако ничего подходящего в голову не приходило. Джарл был его другом, но очень изменился. Изменился и Азот. Теперь ему следовало быть Кайларом, однако он чувствовал себя обманщиком, который мечется между двумя расходящимися мирами и пытается ухватиться хоть за что-нибудь. Крутой поворот, называемый Крысом, привел к тому, что между Азотом и Джарлом образовалась пропасть. Азот боялся даже приближаться к ней и толком не знал, откуда она взялась. Он уже ничего не понимал, сознавал лишь единственное: одно присутствие этой бездны заставляло его чувствовать себя грязным и нагоняло страх. Задав простой вопрос, Джарл позволял Азоту вновь отдалиться. Стоило так же просто ответить и больше ни над чем не ломать голову.

— Кукла, — сказал Азот, чувствуя облегчение оттого, что он покидает друга, и вместе с тем стыдясь этого.

— Эх… — произнес Джарл.

— Ей лучше?

— Она жива. Но неизвестно, вынесет ли все это. Над ней издеваются. Без тебя она стала совсем другой. Я подкармливаю ее, но теперь цех разваливается. Дела идут хуже некуда. Еды не хватает…

«Цех, — подумал Азот. — Я теперь не имею к нему отношения». Он постарался притвориться, что ему ничуть не больно. Воспоминания не должны были мучить его. Вырваться из прежней жизни он хотел больше всего на свете и ушел из нее по доброй воле. Однако внутри у него до сих пор царила пустота.

«…Навсегда превратишься в другого человека. В одиночку. И будешь совсем не таким, как теперь. Навсегда».

— Джа'лалиэль почти покойник. Как выяснилось, Крыс стащил его деньги. Береговая мастерская перешла к «Поджигателю», а остальные намереваются закрыть.

— Намереваются? Кто именно?

Лицо Джарла исказилось.

— Те, кто сейчас хозяйничает в «Черном Драконе». Если хочешь знать, меня оттуда выгнали. Нам всем указали на дверь. Сказали, для любовников Крыса у них нет места.

— Значит, ты теперь вообще не у дел?

Новость потрясла Азота. Цеховые, выброшенные из цеха, становились объектом всеобщих нападок. То, что Джарл до сих пор оставался в живых, то, что умудрялся добывать еду и делился ею с Куклой, поражало и вызывало уважение.

— Какое-то время мы все держались вместе. Нас теперь зовут Извращенцами. Я попробую попроситься в один цех в северной части города. Болтают, будто в скором времени в их владение перейдет целый рынок, — сказал Джарл.

В этом был весь он. Просчитывал каждый свой шаг.

— А Куклу они тоже примут?

Последовало тягостное молчание.

— Я спрашивал о ней, Азот, честное слово, спрашивал. Но они не желают ее принимать. Если бы ты… — Джарл явно хотел что-то добавить, но умолк.

— Вообще-то я пришел не с просьбой, Джарл, а по другому делу. Хочу вернуть тебе вот это.

Азот задрал край платья, отвязал с пояса кушак с монетами и отдал его Джарлу.

— Их тут вдвое больше, чем я тебе давал, Азот!

— О Кукле я сам позабочусь. Но не раньше, чем недели через две. Не мог бы ты до тех пор за ней присмотреть?

В глазах Джарла стояли слезы. Азот боялся, что вот-вот заплачет и он. Теперь они звали друг друга Азот и Джарл, не Джей-о и Азо.

— Я расскажу Мамочке К., какой ты умный. Может, она подыщет для тебя какое-нибудь занятие. Ну, если у тебя не получится устроиться в тот цех.

— В самом деле расскажешь?

— Конечно, Джей-о.