Путь тени

36

Кайлару доводилось приближаться к жертве средь бела дня, почти перед носом у стражников; сидеть, согнувшись в три погибели, под низким столом, где его оцарапала кошка, пока соседнюю комнату обыскивали воины. Как-то раз он был вынужден спрятаться в винной бочке, чтобы не попасться на глаза дегустатору вин, который раздумывал, какую бы выбрать бутылку на ужин хозяевам-аристократам. А однажды, подсыпав отравы в котел, он затаился буквально в ярде от печи и наблюдал за поваром, раздумывавшим, почему блюдо вышло столь странным на вкус.

Но никогда прежде Кайлар не волновался так, как сегодня.

На дверь — узкий вход для слуг — он смотрел жалостливым взглядом. Ему предстояло сыграть роль нищего и попросить корочку хлеба. Его волосы были пропитаны жиром и посыпаны пеплом, лицо намазано коричневой краской, руки казались грубыми и шишковатыми. Чтобы приблизиться к этой двери, ему пришлось открыто пройти мимо вооруженных стражников у высоких ворот имения. Один из них, коренастый молодой парень с алебардой в руке, окликнул его:

— Эй, старик! Тебе чего?

— Болтают, будто тут живет одна девочка… Мисс Кромуилл. Я подумал, не найдет ли она для несчастного сухую хлебную корку?

К разговору подключился второй стражник, крепыш лет сорока, который, если бы его товарищ не стал задавать вопросов, пропустил бы Кайлара, лишь окинув его беглым взглядом.

— Говоришь, мисс Кромуилл? Ты ей что, родня? — От него так и веяло угрозой.

— Нет-нет, никакая не родня. — Кайлар хрипло засмеялся. — Просто я ее знаю.

Стражники переглянулись.

— Ты притащился сюда именно сегодня, когда тут вот-вот закатят пир горой. Намерен отвлечь ее от важных дел? — спросил Коренастый.

Второй покачал головой, что-то пробормотал себе под нос и похлопал Кайлара по плечу.

— Честное слово, в один прекрасный день моему терпению придет конец, и я погоню оборванцев мисс Кромуилл в три шеи, только пятки засверкают!

— У нее золотое сердце… — пробормотал Кайлар.

— Эй, Бирт, иди ты со своими похлопываниями знаешь куда! Так ты их вовек не отвадишь.

— Кухня вон там, — сказал Кайлару более взрослый стражник. Он повернулся к товарищу. — А ты, если еще раз пошлешь меня, сам полетишь ко всем чертям, понятно?

Кайлар, хромая, поплелся к кухне. Стражники, хоть и болтали много лишнего, явно знали толк в своем деле. Оружие оба держали так, что могли в любую минуту пустить его в ход, и не преминули обыскать Кайлара, что могло закончиться для него провалом. К счастью, ни один, ни другой ничего не заподозрили.

До кухни Кайлар шел не спеша. Джадвины были герцогами в пятом поколении, их дом считался одним из лучших в городе. Стоял он на берегу реки Плит и смотрел прямо на сенарийский замок. Левее раскинулся восточный королевский мост, официально предназначенный исключительно для военных целей, но используемый, как утверждала людская молва, для тайных встреч короля с любовницами. Если леди Джадвин и впрямь изменяла мужу с Алейном, значит, ее имение было расположено очень удобно еще и в этом смысле. Слухи подтверждались и тем, что король без конца отправлял герцога с дипломатическими поручениями то в один, то в другой уголок Мидсайру; все, кроме самого герцога, знали, что в его поездках нет никакого смысла.

Особняк возвышался на холме, с которого была лучше видна река; впрочем, любоваться на нее изнутри можно было только с верхних этажей — имение Джадвинов окружала двенадцатифутовая стена, утыканная железными кольями.

Дрожащей, якобы от старости, рукой Кайлар постучал в дверь для слуг. Она мгновенно раскрылась.

— Да?

Стоявшая на пороге молодая женщина, вытирая руки о передник, вопросительно посмотрела на Кайлара.

Она была красавица — лет семнадцати, с фигурой, напоминавшей песочные часы, которой позавидовала бы любая из девиц Мамочки К. и которую не портила даже грубая суконная одежда прислуги. Шрамы до сих пор оставались на ее лице — крест на щеке, крест на полных губах и петля, начинавшаяся от уголка губ и заканчивавшаяся рядом с уголком глаза. Из-за рубцов казалось, что она все время чуть улыбается, однако неприглядность шрамов скрашивалась добрым выражением лица.

Кайлар до сих пор прекрасно помнил, как выглядел ее глаз много лет назад. В ту пору казалось, что он больше никогда не покажется из-за красных опухших век. Теперь оба темно-карих глаза были ясными и блестели добросердечием и радостью. Нос Куклы, жестоко разбитый, почти полностью восстановился. У Элены он был не совсем ровный, но смотрелся вполне неплохо. А зубы выросли все до одного — сломанные были еще молочными.

— Входи, дедушка, — тихо проговорила Элена. — Сейчас найдем для тебя какой-нибудь еды.

Она протянула руку. То, что незваный гость так на нее пялится, казалось, ничуть ее не смущает.

Они прошли в тесную комнатку с узким столом, за которым ели слуги, если работы на кухне было особенно много и не следовало надолго отлучаться. Элена спокойно попросила женщину лет тридцати заменить ее, пока она ухаживает за гостем. По тону, которым ей ответили, и по выражению глаз незнакомки Кайлар понял, что Элену здесь любят и что она постоянно печется о бедняках.

— Как поживаете, дедушка? Может, принести бальзам, смажем вам руки? По утрам сейчас холодно, наверняка ссадины страшно болят?

Чем Кайлар заслужил подобное обращение? Он явился к ней в виде жалкого и грязного попрошайки, а она приняла его как человека и тотчас окружила заботой, ничего не ожидая взамен. Эта девушка чуть не погибла из-за его тупости, его ошибки, его трусливости. Единственной причиной, которая портила ее совершенную красоту, был Кайлар.

Он думал, что отделался от груза вины еще два года назад, когда Мамочка К. объяснила ему, какой участи избежала Элена благодаря его хлопотам. Сейчас шрамы живо напоминали о пережитом ею кошмаре, и Кайлару казалось, что он возвращается в былой ад.

Элена положила на стол краюшку хлеба, намазанного свежей горячей подливкой, и стала разрезать его на более мелкие куски.

— Если хотите, присядьте. Так вам будет легче жевать, — кивая на хлеб, сказала она громким голосом, как делают люди, привыкшие общаться со стариками. Ее полные губы растянулись в улыбке, и шрамы расширились.

Элена тоже стала такой, какой была, по своей собственной воле, но обитала в этой кухне и общалась с любящими ее людьми только благодаря Кайлару. Он позаботился о том, чтобы ей была доступна подобная жизнь. Значит, и его существование в этом мире кому-то приносило пользу.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. А когда открыл их и взглянул на Элену без примеси ослепляющей вины, то увидел, насколько она прекрасна. Золотистые волосы поблескивали, кожа, если бы не шрамы, была бы безупречной, большие глаза поражали выразительностью, губы — полнотой, зубы — белизной, шея — изяществом, фигура — стройностью. Взгляд Кайлара скользнул ниже. Элена склонялась над столом, и ее полная грудь…

Кайлар заставил себя отвернуться и постарался успокоиться. Элена, сбитая с толку его резким движением, вопросительно посмотрела ему прямо в глаза. Он собирался попросить ее предать хозяев!

Глубокие чувства, прятавшиеся в дальней темной кладовой его души, вдруг выбили дверь и хлынули наружу. Кайлар едва удержался, чтобы не всхлипнуть, и часто заморгал. «Не распускайся!» — приказал себе он.

Элена, не обращая внимания на грязные вонючие лохмотья и не произнося ни слова, обняла его за плечи. Кайлара бросило в дрожь.

— Ты догадалась, кто я такой? — спросил он, больше не прикидываясь стариком.

Элена Кромуилл растерянно посмотрела на него, ничего не понимая. Кайлару захотелось спрятаться от ее ласковых глаз, но они будто удерживали его в плену. Распрямив спину и руки, он поднялся со стула.

— Кайлар? — спросила Элена. — Да, это ты! Что ты здесь делаешь? Тебе что-нибудь наболтали Мэгс и Илена? О, боги! Что они сказали?

Ее щеки вспыхнули, а взгляд наполнился надеждой и смущением. Кайлар смотрел на нее и не верил, что подобная красота ему не снится. Знала ли Элена, что делает с ним?

На ее лице отражалась чарующая растерянность девушки перед парнем. Боги! По-видимому, она решила, что он явился позвать ее на праздник Мэгс, может, даже мечтала об этом, как мальчишка, жаждущий возглавить алитэрскую кавалерию.

— Забудь о Кайларе, — сказал Кайлар, стараясь не обращать внимания на боль в сердце. — Посмотри на меня и скажи, кого видишь.

— Старика? — спросила Элена. — Костюм у тебя, конечно, исключительный, но тут ведь не карнавал.

Она снова покраснела, будто решив, что слишком много себе позволяет.

— Посмотри на меня внимательнее, Кукла, — напряженным голосом произнес Кайлар.

Элена замерла, точно околдованная, пристально всмотрелась в глаза Кайлара и дотронулась до его лица.

— Азот… — прошептала она, хватаясь за стол, чтобы не упасть. — Азот!

Она так резко бросилась к нему, что он насилу подавил в себе порыв поставить защитный блок, и обвила его шею руками. Кайлар стоял не двигаясь, отказываясь понимать, что происходит. Элена его обнимала!..

В нем все замерло, мысли исчезли, остались только чувства. Нежная щека прикасалась к его небритому лицу, волшебный аромат чистоты, молодости и надежды обволакивал головокружительным облаком. Элена отчаянно его обнимала, прижимаясь к нему и крепкими округлыми руками, и плоским животом, и мягкой нежной грудью.

Кайлар несмело поднял руки, дотронулся до ее спины и тут почувствовал соль на губах. Слезинка. Он плакал. Содрогнувшись от наплыва чувств, он не выдержал, зарыдал и сгреб Элену в объятия. Она прижалась к нему крепче прежнего и тоже заплакала. Мир вдруг сжался до этого объятия, до воссоединения, до радости и взаимного признания.

— Азот, мне сказали, ты умер, — сказала Элена, разбивая иллюзию.

«Тебе придется век быть одной», — мелькнуло в голове Кайлара. Он весь напрягся, приказал слезам остановиться, осторожно убрал руки с талии Элены и отошел назад. Она стала вытирать платком свои покрасневшие удивительные глаза. Кайлара вдруг захлестнуло мощной волной желание снова обнять ее и поцеловать. Моргнув, он заставил себя вернуться в действительность. Следовало перейти к главному, сказать заготовленную ложь, однако губы не двигались, и не было сил нарушить остатки сказки. Он снова настроился, но слова не желали сходить с губ. «Взаимоотношения — веревки, что связывают по рукам и ногам. А любовь — петля, — вспомнились ему слова Дарзо. — Я мог с самого начала выбрать другую судьбу, стать мастером луков и стрел или торговцем трав — Блинт мне предлагал. Но я предпочел пойти по его стопам».

— Мне велели не встречаться с тобой никогда в жизни. Мой мастер. — Его язык был будто свинцовым. — Дарзо Блинт.

Даже Элена наверняка слышала о Дарзо Блинте. Во взгляде отразилась растерянность; она слегка нахмурилась и задумалась. Раз Дарзо Блинт его мастер, значит… Ее губы тронула недоверчивая улыбка, глаза как будто сказали: «Но ведь мокрушники — чудовища, а ты совсем другой». Вдруг на ее лицо легла тень. По-видимому, до нее вдруг дошло, что именно поэтому Азот никогда с ней не общался и вообще словно исчез.

— Помню, ты с кем-то ругался, требовал оставить меня в живых… мне начинало казаться, что это мне приснилось. Тот человек и есть Дарзо Блинт, правильно?

— Да.

— А ты теперь… такой же, как он? — спросила Элена.

— Почти что, — сказал Кайлар, а мысленно прибавил: «Хуже. Я недоразвитое зло. По сути, просто головорез, наемный убийца».

— Ты стал его учеником, потому что он не убил меня? — шепотом произнесла Элена.

— Да. Нет. Не знаю. Он давал мне возможность пойти другой дорогой после того, как я убил Крыса, но мне осточертело жить в вечном страхе, а Дарзо казался исключительным храбрецом. К тому же даже в первые годы я получал столько денег, что…

Его голос резко оборвался.

Элена, догадываясь, что он хотел сказать, сузила глаза.

— Ты получал столько, что мог содержать меня, — закончила она его мысль, прижимая руки к губам.

Кайлар кивнул. «Твоя беззаботная жизнь возможна лишь благодаря моим кровавым деньгам», — подумал он. Кто тянул его за язык? Элене не следовало ничего знать. Правда могла причинить ей серьезный вред.

— Прости. Зря я это сказал. Мне…

— Прости? — переспросила Элена, перебивая его. Кайлар подумал, что сейчас она бросит ему в лицо: «Ты ничтожество! Взгляни, что со мной сделали! Все из-за тебя!» — Я обязана тебе всем! Ты кормил меня еще там, на улице, когда я была слишком мала и не могла добывать еду сама. Ты спас меня от Крыса. И от своего мастера. Ты нашел порядочную семью, которая подарила мне любовь и домашнее тепло.

— Ты что же… не сердишься на меня?

Элена растерялась.

— С чего мне на тебя сердиться?

— Если бы я не мешкал, эта сволочь не тронула бы тебя. Следовало быть внимательнее и получше тебя охранять.

— Тебе было всего одиннадцать, — напомнила Элена.

— Ну и что? Каждый шрам на твоем лице — моя вина. Боги! Ты только взгляни на себя! Если бы не эти отметины, ты была бы первой красавицей в городе! А ты торчишь на кухне, подкармливаешь попрошаек хлебными корками.

— Если бы я не очутилась здесь, тогда знаешь, где бы была? — тихо спросила Элена. — Тебе не доводилось общаться с девочками, которым приходится торговать телом с детских лет? Я таких знаю. И прекрасно понимаю, от какой участи ты меня спас. Я благодарна тебе за это каждый божий день. И за шрамы благодарна!

— Они же у тебя не где-нибудь, а на лице!

Кайлар опять чуть не плакал.

— Это худшее, что выпало на мою долю, Азот. По-моему, я очень даже везучая.

Элена улыбнулась, и, несмотря на ее шрамы, помещение озарилось светом. Кайлар не мог на нее налюбоваться.

— До чего же ты красивая, — сорвалось с его губ.

Элена покраснела. Из всех знакомых Кайлару девиц краснеть могли только сестры Дрейк, за исключением Сэры, которую больше ничто не смущало.

— Спасибо.

Элена прикоснулась к его руке. По коже побежали мурашки.

Кайлар заглянул ей в глаза, и к его лицу тоже прилила кровь. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько зависимым от чувств. Положение усложнялось с каждой минутой.

Элена засмеялась. Но не над ним, не над его стыдливостью, а от кристально чистой радости. Ее смех отдался болью в сердце Кайлара. Голос у Элены был довольно низкий. Он ласкал Кайлара, точно прохладный ветерок после жаркого дня.

Наконец она замолчала. На ее лице отразилась глубокая печаль.

— Ужасно, Азот… Кайлар, что тебе пришлось заплатить за мою спокойную жизнь такую огромную цену. Даже не знаю, что говорить… Все это просто ужасно. — Она посмотрела на него долгим взглядом. По щеке вновь покатилась слезинка. Не обращая на нее внимания и не сводя глаз с Кайлара, Элена спросила: — Ты скверный человек, Кайлар?

Он в растерянности помолчал.

— Да.

— Я тебе не верю, — ответила Элена. — Скверный человек непременно солгал бы.

— Значит, я честный мерзавец. — Кайлар отвернулся.

— А по-моему, ты все еще тот мальчик, который, хоть и сам сходил с ума от голода, делился с друзьями хлебом.

— Но самый большой кусок вечно брал себе, — прошептал Кайлар.

— Мне все запомнилось иначе. — Элена глубоко вздохнула и вытерла слезы со щек. — Ты пришел… по делу?

Она будто нанесла ему удар в солнечное сплетение.

— Один мокрушник должен кое-кого убить на сегодняшнем празднике и кое-что похитить. Мне нужно приглашение.

— Зачем? Что ты собираешься сделать? — спросила Элена.

Если начистоту, Кайлар не успел как следует об этом подумать.

— Я убью его.

Да, так и следовало поступить. Хью Висельник совсем лишился рассудка. Если перерыв между заказами затягивался, он шел и убивал нищих на улице. Необходимость умерщвлять жила в нем всегда, как потребность пить — в пропойце. Если Кайлар явится первым и успеет перехватить ка'кари, тогда Хью Висельник затеет его убить. Хью полноценный мокрушник, а в боевом мастерстве почти не уступает Дарзо. Кайлар мог одержать над ним победу, лишь застав его врасплох. Это надлежало сделать сегодня вечером.

Элена не смотрела на него.

— Ты же мокрушник. Значит, можешь проникнуть внутрь и другими способами. У тебя наверняка есть отмычки. И масса нужных связей. Приглашение, конечно, самый легкий путь, но ты пришел не только за ним. Тебе важно знать, где тут что расположено, угадала?

Кайлар ничего не ответил, что говорило само за себя.

— Все эти годы, — произнесла Элена, поворачиваясь к нему спиной, — я думала, что Азот мертв. Может, его и в самом деле больше нет. Может, он умер не без моего участия. Прости, Кайлар. Я все бы отдала, лишь бы помочь тебе, но не могу пожертвовать тем, что мне не принадлежит. Мои преданность и честность идут от Бога. Предать свою хозяйку я не в состоянии. Мне очень жаль, но я прошу тебя уйти.

Она ответила ему в очень мягкой форме, тем не менее это был твердый отказ. Кайлар сгорбился, скрючил пальцы и пошел прочь, а оглянулся только у ворот. Элена не смотрела ему вслед.

Как и все хорошие засады, эта поджидала путников в том месте и в то время, когда они меньше всего ожидали на нее наткнуться. Солон, Регнус и еще несколько человек спустились с гор, пересекли центральные равнины и проехали почти две мили по самой границе Сенарии.

Они скакали по дороге, пролегавшей среди рисовых полей. Им навстречу попался человек на повозке. В поле работали несколько крестьян; у каждого штаны были закатаны по колено — оружия никто явно не прятал. Возчик, пристально всматриваясь в вооруженных незнакомцев, повернул старого коня к обочине.

Солону, разумеется, следовало сразу обратить на это внимание: крестьяне не работают на поле в длинных штанах. Догадка пришла ему в голову, лишь когда до повозки оставалось шагов двадцать, а вюрдмайстер бросил поводья и прижал одно запястье к другому. Из вира с ревом выскочило зеленое пламя и охватило его руки. Он хлопнул в ладоши, и колдовской огонь рванул вперед, ударил в одного из воинов и прошел насквозь. Магия убывала, словно тающий лед, с каждым следующим нападением. Атакуя первую жертву, огненный шар был размером с человеческую голову, на второго воина он напал, будучи не крупнее кулака, на третьего — большого пальца. Мгновение, и все трое, опаленные ревущим пламенем, упали замертво. Из каждого хлестала кровь.

Вюрдмайстер запустил очередную порцию колдовского огня, и еще трое воинов простились с жизнью. Оставались лишь Солон, лорд Джайр и двое воителей. Один из них резко свернул вправо, второй вместе с лордом Джайром поскакал влево. А Солон стал придумывать, как бороться с врагами. Колдунов среди них было по меньшей мере трое, то есть более чем достаточно для уничтожения двенадцати воинов.

Времени на раздумья у Солона не было. Он не успел бы даже превратить в магию солнечный свет, лившийся с небес на поля. Поэтому обратился прямо к своему глоре вирден, и в воздухе засверкали три крошечные искры. Пролетев с быстротой стрел и не задевая ни лорда Джайра, ни воинов, они ударили по вюрдмайстерам, которые вызывали зеленый огонь.

Убить искры, конечно, никого не могли. Солону не хватало магии даже для схватки с одним вюрдмайстером, не говоря уже о целой троице. Однако их внимание на миг отвлеклось, мышцы напряглись, и огонь перестал их слушаться. Не успели колдуны начать все сначала, как обнажились три меча, воины пустили коней в галоп, и через минуту два вюрдмайстера лежали убитыми.

Солон направил искру в возчика, но тот поставил защиту. Точнее, просто дохнул. Искра погасла, не успев прикоснуться к нему, будто горящая ветка, брошенная в океан. В ответ вюрдмайстер пустил на Солона поток огня. Пламя с ревом устремилось к жертве, будто из драконьей пасти.

Защиты от подобного не существовало. Солон выскользнул из седла и, падая на землю с намерением скатиться с дороги, послал в колдуна еще одну искру.

Тот понял, что она все равно пролетит мимо, и, не обращая на нее внимания, вызвал еще пятьдесят футов огня. Пламенный столб, будто живое существо, устремился в сторону Солона. Искра тем временем опустилась на круп старой лошади. Та, и так перепуганная запахом крови, суетой вокруг и потусторонними вспышками, с силой дернулась, встала на дыбы и забила в воздухе копытами.

Вюрдмайстер за ревом огня не различил конского ржания. Только что он управлял столбом пламени, в следующий миг получил удар копытом в спину. Колдун упал на четвереньки и, хватая ртом воздух, принялся озираться. Тут лошадь рванула вперед, и повозка переехала колдуна.

Солон вылез из канавы, тянувшейся по краю поля. Лошадь с повозкой вихрем промчалась мимо. Конь Солона, конечно, был мертв. Дымящаяся куча посреди дороги, запах горелой шерсти и паленого мяса — вот и все, что от него осталось. Тела погибших воинов тлели — пламени больше не было. Колдовской огонь перемещался с немыслимой скоростью, но секунд через десять гас.

«Десять секунд? — подумал Солон. — Неужели все случилось так быстро?»

Стук копыт вернул его в действительность. Он поднял голову и взглянул на суровое и спокойное лицо лорда Джайра.

— Стало быть, ты маг, — сказал герцог.

— Да, милорд, — нехотя ответил Солон.

Правда обнаружилась сама собой. Герцог решил не хитрить. Другой на его месте, столкнувшись с такой неожиданностью, притворился бы, что давно догадался о магических способностях Солона, а позднее прикинул бы, как поступить. Герцог Джайр не любил играть в такие игры. В этом состояла его сила и одновременно слабость.

— Стало быть, ты связываешься с другими магами и передаешь им сведения обо мне.

— Я связываюсь только лишь… только с друзьями, милорд.

Слова Солона прозвучали неубедительно, он прекрасно это понимал. Однако не мог поверить в то, что все заканчивается подобным образом. С Регнусом его связывали десять лет дружбы.

— Верные вассалы не шпионят за своими лордами, — произнес герцог Джайр. — Сегодня ты спас мне жизнь, Солон, но долгие годы меня предавал. Как ты мог?

— Я не…

— Благодаря тебе я жив, оставлю в живых и тебя. Уходи. Возьми другую лошадь и исчезни с моих глаз. Если еще раз попадешься мне на пути, я тебя убью.

Дориан велел Солону оставаться с лордом Джайром. Сказал, что от этого зависит его судьба и судьба целого королевства. «Произнесешь слово — или промолчишь, — и король умрет». Но Дориан не упомянул, как долго Солон должен служить лорду Джайру. Поклонившись другу и взяв поводья у растерянного воина, Солон отвернулся от герцога.

«Спас ли я сегодня Сенарию или обрек на гибель?» — подумал он.