Пограничник. Том 7: Призраки Пянджа

Глава 26

— Как это нет? — повторил Гречкин удивлённо. — Это наша работа! Бандиты обезврежены! Нам их и принимать!

Мы с Мартыновым мрачно переглянулись. Остальные пограничники, по большей части наблюдая за задержанными, тоже время от времени перекидывались настороженными взглядами.

Сами «дембеля» ждали: кто-то уткнулся лицом в землю, кто-то пытался смотреть на нас. Если погранцы это замечали, то одёргивали их. Прикрикивали, чтоб не таращились.

— Это уже не просто бандиты, сержант, — сказал я, — это шпионаж и подготовка диверсии на границе. А значит — дело погранвойск. Потому нашим их и принимать.

Гречкин, явно думавший оправдаться перед начальством за неумелый осмотр парка после преступления, не снимал с лица удивлённой маски. Он всё так же непонимающими глазами водил от меня к Мартынову.

— Ваша задача, — продолжил я, — помочь с охраной до подкрепления.

— Да как же это?.. — нерешительно возразил Гречкин, — как же это так? Мы ж на вызов приехали… Это ж наша юрисдикция…

— Артём, — мрачно и нарочито серьёзно позвал его Мартынов, — Тут твоим участковым не справиться. Тут дело контрразведки. Особого отдела. Или ты со шпионами дело имел?

Гречкин погрустнел. Поджал губы в нерешительности. Потом выдохнул. Несколько мгновений он молчал и просто водил растерянным взглядом от задержанного к задержанному. Потом, наконец, уступил:

— Ну… Ну хорошо… Только это…

Он замялся. Несмело и заискивающе глянул на меня, но почти сразу отвел глаза.

— Ну тогда давайте хоть акт совместного задержания составим, а? Это ж можно?

Мы с Мартыновым и Нарывом переглянулись. Нарыв пожал плечами.

— Акт можно, — сказал я с улыбкой.

Хочешь не хочешь, а нужно было вызывать начальство. С этой целью мы отправили Уткина в сторону ДК, к Тарану, чтобы он во всех подробностях доложил о случившемся.

Перед этим я тщательно проинструктировал Уткина, что и как ему докладывать.

— Не робей, Вася, — сказал я ему тогда, — Таран знает, куда докладывать. Ты главное ему опиши операцию. Расскажи — шпиона взяли. Что планировали он и его группа диверсию на складе ГСМ, завтра в пятнадцать ноль-ноль.

— И… И попроси, — вклинился вдруг Гречкин, — чтоб и в наш отдел тоже доложили…

— Доложат, — усмехнулся тому Мартынов, — с Тараном же твой старший ходит.

Гречкин, видимо, почувствовав себя полным идиотом, буркнул:

— А… Точно…

Когда мы закончили, исполнительный Вася кивнул и побежал к начальнику.

Как только Уткин ушёл, начались самые напряжённые минуты на этом складе. Воцарилась настоящая тишина.

Только и было слышно, как Мартынов громко затягивается импортной сигаретой.

Когда мы стали кратко допрашивать Паука после обыска, я задал ему вопрос:

— Ещё твои есть? С кем работаешь? Один?

Саакян мрачно, а ещё очень холодно посмотрел на меня, с трудом поднял лицо от земли, а потом сказал:

— Ты, погранец, лучше остерегайся. Потому как меня так просто не оставят. Не бросят.

— Ну, если твои «дружки» такие же профи, как ты, нам остерегаться нечего, — ответил я ему тогда.

Тем не менее непонятно было: блефует ли Саакян или же правда в округе есть у него какое-нибудь подкрепление. Расслабляться было нельзя. Наш конвой только начинался. И обещал быть напряжённым.

— Значит, слушайте сюда, товарищи милиционеры, — подошёл я к худощавому и таджичонку, дежурившим у ворот, — если что начнётся — огонь на поражение только при явной угрозе. Главная задача — сберечь задержанных. Ясно?

Милиционеры, которые, в сущности, совершенно не должны были мне подчиняться, тем не менее подчинились. Оба отрапортовали «Есть».

Погранцам я тихо сказал:

— Бережём задержанных. Глаз с них не спускать.

Шло время. Минута тянулась за минутой, и ожидание, когда же придут наши, показалось всем настоящей вечностью.

В темноте тихо свистели сычи. Где-то играл своей трелью сверчок. На крыше скрёбся какой-то кот.

Милиционеры нервно реагировали на каждый шорох. Пограничники, напротив, вели себя спокойно. Прислушивались, присматривались. Их движения казались размеренными и спокойными, будто бы они родились в этой напряжённой тишине. Совсем такой же, какая бывает на границе, когда идёшь дозором в кромешной темноте.

Я глянул на Саакяна. Бывший «старший» пытался выловить взгляд Тенька или Чифира. Те старательно прятали от него взгляд. Саакян давил на них своей молчаливой угрозой.

Я приблизился к Арсену. Сел рядом с ним на корточки.

— И чего ты добиться хочешь? Этих запугать? Поздно запугивать.

Саакян уставился на меня исподлобья. Искривил смуглые, обветренные губы в неприятном изгибе.

— Можно водички, товарищ сержант. В горле пересохло, — сказал он хрипловато.

Я усмехнулся. Ничего не ответив ему, встал.

— Витя, оттяни эту падлу лицом к стене, чтоб ни на кого не зыркал.

Мартынов молча поднялся с кирпича. Приблизился к Саакяну и взял его под мышки.

— Кончай зыркать, контра. Нечего тебе тут высматривать, — сказал он зло, но буднично, а потом оттянул армянина к стене и уложил головой прямо к ней.

— Тенёк стукач! — внезапно закричал Чифир, наблюдая за тем, как Арсена оттягивают к стенке, — стукач и падла! Выдал нас всех ряженым! Никакое это не КГБ! Срочники какие-то занюханные!

Когда я медленно направился к Чифиру, лицо его исказилось настоящей гримасой страха.

— Чего раскричался? — сказал я спокойным, ровным тоном.

Чифир уставился на меня широко раскрытыми глазами. Он приоткрыл вымазанный пылью рот и обнажил желтоватые зубы. Обнажил так, будто бы хотел что-то сказать. И тем не менее не сказал.

Чифир только испуганно покачал головой. Тогда я молча пнул его по печени. Пнул не сильно, едва коснулся. Но даже этот мой удар заставил Чифира сжаться всем телом. Скрючиться во что-то, напоминающее позу эмбриона.

— Лежать смирно, — приказал я.

Чифир через боль улёгся в прежнее положение. Я опустился к нему.

— Рот разевать не надо. Панику и провокации я не потерплю. Понятно?

— Д-да… — хрипловатым от боли голосом ответил Чифир. Тогда я встал.

— Ну и хорошо, — проговорил я спокойно.

Пара жёлтых милицейских УАЗиков стояли у склада и поблёскивали мигалками. На площадке, что протянулась между корпусами сараев, стояла шишига, прибывшая из отряда. Всех задержанных уже давно посадили внутрь её кузова, приставили конвой.

В здании старого сарая работали особисты и милиция.

— М-да… — вздохнул Таран, наблюдая за следственными действиями издали, — не на минуту вас нельзя одних оставить.

Мы все стояли чуть поодаль вместе с офицерами. Таран был рядом. Он скрестил руки на груди и сделал очень кислое лицо. По правое его плечо хмурился Ковалёв.

Когда явились наши офицеры, ожидаемо, сначала оба они были в настоящем гневе. Не совсем понимали, как себя вести. Тем не менее, когда Мартынов доложил Тарану обстановку, начальник заставы тут же сменил гнев на милость. Вернее, не так. Он сменил гнев на «оперативную ясность». Тут же, сходу, вник в происходящее и принялся командовать дальнейшими оперативными мероприятиями. По крайней мере до прибытия милиции и особистов.

Ковалёв же был, как всегда, в своём репертуаре. Он попытался было «навести порядок» и передать задержанных милиции. Тогда Таран отвел его в сторонку и перекинулся с замом по бою несколькими словами. После этого Ковалёв поумерил свой пыл, однако стал мрачным, как грозовая туча.

— Значит, — продолжал Таран, обращаясь к нам, — нашли зацепки и решили самостоятельно вести оперативную работу?

Пограничники принялись переглядываться. Кажется, никто из них не решался заговорить с Тараном. Тогда инициативу взял я. Всё же именно я втянул остальных бойцов в заварушку.

— Никак нет, товарищ старший лейтенант, — сказал я чётко.

Таран нахмурился.

— Как это, «нет»?

— Мы всего лишь помогали милиции в расследовании. Увидели, что им нужна подмога, и решили присоединиться к делу.

Я скользнул взглядом по остальным погранцам.

— Кто ж знал, что дело так обернётся?

Таран усмехнулся.

— Ну что ж. В таком случае за проявленную инициативу объявляю вам благодарность, товарищи бойцы. А тебе, Селихов, ещё и за проявленную смекалку. Не думал я, что даже на празднике ты влезешь в заварушку и раскроешь шпиона-диверсанта. Хвалю.

— Рад стараться, — сказал я.

— Рады стараться, — вразнобой ответили остальные бойцы.

— Лады, — Таран кивнул, — бензину нам с отряда доставили. Машина ждёт вас у ДК. А теперь слушайте задачу: вместе с товарищем лейтенантом Ковалёвым направляетесь к машине и ждёте меня. Нас ожидают в отряде. Будете давать показания в особом отделе. Всем всё ясно?

Усталые пограничники нестройно, но всё ещё твёрдо ответили начальнику заставы своим уставным «так точно». Среди этих голосов был и мой голос тоже.

— И да, кстати, — Таран улыбнулся, — подумаем над представлением к наградам.

Потом старлей хохотнул и проговорил в не совсем свойственной ему весёлой манере:

— От одной награды к другой прыгаете. Не снимая парадной формы. Молодцы.

Три дня спустя. Кабинет начальника Московского погранотряда

— Ну, и что вы можете сказать нам об этом Селихове? — спросил полковник Виктор Арсеньев, откинувшись на спинку своего стула.

Давыдов, сидевший за столом, напрягся, но виду не подал. Разве что его густоватые брови на миг изменили положение — нахмурились, но почти тут же снова расслабились.

Вопрос был адресован майору Юрию Леонову, который сегодня снова присутствовал здесь, в кабинете начальника Московского погранотряда.

Конечно же, для Давыдова не стало большим сюрпризом, что офицеры КГБ, осуществлявшие руководство по линии так называемых «Призраков Пянджа», посетили его снова.

Если после событий на Бидо Давыдов ожидал их приезда «в скором времени», то после того, что случилось близ парка посёлка, он был уверен — они прибудут на днях.

Так и получилось.

Леонов тоже откинулся на спинку стула. Задумчиво поднял взгляд к потолку. Поджал губы, подбирая слова.

— Знаете, что я вам скажу? — начал он наконец, — у старшего…

Леонов осекся и вопросительно глянул на Давыдова:

— Он же уже старший сержант, так, товарищ подполковник?

— Так точно, товарищ майор.

Леонов кивнул. Продолжил:

— У старшего сержанта Селихова есть удивительный дар: появляться в нужном месте и в нужное время. Вот так удивительно складываются обстоятельства, что Селихов «возникает» там, где нужно, решительно берёт дело в свои руки и добивается успеха. Так он в критической ситуации одолел и захватил «призраков» Марджару и Молчуна. Так он захватил некоего Арсена Саакяна, который, как мы узнали с его слов, был завербован месяц назад неким членом отряда «Призраков» по прозвищу «Химера».

— Химера? — спросил Давыдов с некоторым отвращением.

Это слово оставило у него на языке неприятный привкус.

— Так точно, — кивнул Леонов, — если об остальных «призраках» мы уже имеем определённое представление со слов захваченных пограничниками членов отряда, то об этом «Химере» неизвестно почти ничего.

Давыдов, поигрывавший ручкой, отложил её. Задумчиво засопел.

— Так вот, — выдержав несколько театральную паузу, продолжал Леонов, — ни о внешности, ни о возрасте, ни о прошлом этого «Химеры» у нас нет представления. Нет даже имени. Насколько я могу понять, захваченные нами «Призраки» сами с ним почти не знакомы.

— Значит, он был куратором той операции, что предотвратили Селихов и пограничники с Шамабада три дня назад? — спросил Давыдов.

— Да. Так и было, — кивнул Леонов, — они не прошли через границу тайно. Хотели прошмыгнуть, используя крупную диверсию. Теперь не сработало и это.

Давыдов переглянулся с Арсеньевым.

Полковник молчал и, казалось, просто слушал.

— Однако, помнится мне, — начал Давыдов, когда понял, что полковнику КГБ нечего добавить, — вы посвящали меня в ваши планы. И планом было — заманить Призраков на Шамабад. Использовать дезинформацию о капсуле как повод, а заставу как ловушку.

— И план никуда не делся, — кивнул Леонов.

— Да только выходит так, — начальник отряда едва заметно улыбнулся, — что Селихов с пограничниками всячески препятствовал «Призракам» пересечь границу и попытаться проникнуть на Шамабад. Видится мне, что это идёт несколько вразрез с вашим планом, товарищ майор.

— Никак нет, — покачал головой Леонов.

Давыдов почувствовал вспыхнувшее в душе удивление, но не выдал его. Вместо этого он глянул на Арсеньева. Полковник улыбнулся и даже не попытался скрыть этой своей улыбки.

— «Призракам» нужно позволить пересечь границу. Нужно позволить подобраться к Шамабаду, — продолжал Леонов, — но по нашим правилам, не по их. Каждый их шаг должен быть у нас под контролем. А то, что они устроили на Бидо и в Московском — мы не контролировали. Селихов дал нам время подготовиться. Дал нам время продумать и реализовать дальнейшие шаги нашего плана.

— Операция «Ловец Теней», — наконец подал голос полковник Арсеньев, — только набирает обороты.

— «Ловец Теней»? — вопросительно приподнял бровь Давыдов.

— Ряд мероприятий, продуманных нами на основании сведений и данных, что удалось выудить у захваченных пограничниками членов отряда «Призраков» и шпиона Арсена Саакяна.

— Мы узнали многое, — сказал Арсеньев, — узнали, какими методами действуют «Призраки». Узнали, где расположены некоторые их убежища и тайные тропы. Частично разведали состав отряда и изучили личности офицеров, состоящих в нём.

— Тогда, надо полагать, — повременив немного, сказал Давыдов, — Шамабад вам больше не нужен. Так?

Вопрос начальника отряда ввёл обоих офицеров КГБ в замешательство. Давыдов увидел это в их глазах. Подполковнику показалось странным, что они даже не попытались скрыть от него эту их эмоцию.

— Это почему же вы так думаете, товарищ подполковник? — спросил Арсеньев.

— Раз уж вам так много известно о «Призраках», — Давыдов пожал плечами, — тогда пошлите спецназ. Пусть пакистанцев захватят, и дело будет в шляпе.

Арсеньев сдержанно рассмеялся и покачал головой.

Давыдов нахмурился. Не понравилась ему такая снисходительная реакция полковника. Арсеньев это заметил, потому, всё ещё широко улыбаясь, произнёс:

— Извините, товарищ подполковник. Не сочтите за грубость.

— Позвольте узнать, — Давыдов сузил глаза, — что же такого смешного я сказал?

— Абсолютно ничего, — ответил Арсеньев, даже посерьёзнев. — Однако по вашим словам я понял, что вы плохо представляете, с кем мы имеем дело.

— По правде сказать, — поторопился вклиниться Леонов, чтобы увести офицеров от назревавшего конфликта, — что и мы до недавнего времени плохо себе это представляли.

— А теперь представляете? — строго спросил Давыдов.

— Теперь представляем, — кивнул майор. — Если Тарик Хан поймёт, что мы открыто ведём на него охоту, он затаится. Перестанет действовать в этом направлении и переключится на другие, так сказать, аспекты «Пересмешника».

— А «Пересмешник» надо пресечь, — только теперь по-настоящему посерьёзнел Арсеньев, — пресечь в зародыше. ГРУ уже работает над этим. Мы же должны обезвредить ключевые фигуры исполнителей. И первая из них — Тарик Хан.

— Так, — вздохнул Давыдов, — значит, вы и дальше собираетесь использовать моих парней как приманку?

— Родина требует, — пожал плечами полковник Арсеньев. — Они рискуют жизнью каждый день. Рискнут ещё раз.

Давыдов ничего не ответил. Только засопел и откинулся на спинку своего строгого кресла.

— И всё же у нас есть некоторые опасения, — сказал Леонов, развеивая начавшую было нарастать тишину, — относительно этого самого Селихова.

— Это какие же? — Давыдов снова нахмурился.

— Скажем так… — полковник не дал Леонову продолжить и заговорил сам, — больно уж он, этот Селихов, своенравный. А ещё чрезвычайно инициативный.

— Старая поговорка про инициативу в армии с ним, будто бы не действует, — пошутил Леонов, но тут же задавил улыбку под суровым взглядом Давыдова.

Видя, как подполковник смотрит на него, майор посерьёзнел и прочистил горло.

— В общем, за ним надо бы приглядывать, — сказал Арсеньев.

— Я уже пытался взять Селихова под контроль, но больно уж он оказался крепким орешком, — признался Арсеньев.

— Товарищи, — Давыдов вздохнул, — прошу вас, хватит ходить вокруг да около. Просветите меня уже по поводу этой вашей операции. Как там её? «Ловушка на тени»?

— «Ловец Теней», — поспешил поправить Леонов.

Арсеньев же стал серьёзен и даже мрачен. Полковник несколько надменно уставился на Давыдова.

— С большим удовольствием, товарищ подполковник, — сказал он, — но первым наперво я хочу вам сказать вот что: чтобы всё получилось, чтобы всё было, в том числе и Селихов, у нас под контролем, на Шамабаде придётся произвести некоторые кадровые перестановки.