Пограничник. Том 7: Призраки Пянджа

Глава 21

Когда я подошел к милиционерам, они о чем-то разговаривали.

Их было трое, и все, как один, молодые. Двоим из них нельзя было дать больше двадцати лет. Третьему — рыжеволосому сержанту — не больше двадцати двух или двадцати трех.

Именно этот парень, невысокий, но крепко слаженный, брал у нас всех показания.

Насколько я помнил, его звали Артемом Гречкиным.

У сержанта было по-юношески округлое лицо с мягкими чертами, рыжеватые волосы, слегка выбивавшиеся из-под фуражки, и зелено-серые, внимательные и живые глаза.

— И снова здравия желаю, парни, — сказал я, когда приблизился.

Гречкин, записывавший что-то в маленький блокнотик, глянул на меня, но записей своих не прекратил. Только ответил:

— И снова здравия желаю.

— Нашли что-нибудь? — обратился я теперь ко всем милиционерам разом.

Еще двое — худощавый парнишка, которому форма была явно великовата, и второй, молодой крупнотелый таджичонок со смуглым лицом — переглянулись.

Худощавый сказал:

— Да ничего такого: окурки, объедки. Бутылочные осколки.

— Ни крови, ни ножа. В общем, ничего подозрительного, — вклинился таджик.

— Так просто, нахрапом, их не взять, — сказал Гречкин, закрывая блокнот. — Скрылись, видать, через главный вход.

— Их почти никто не видел, — сказал худощавый милиционер и обратился ко мне: — Но знаешь, что я тебе скажу, товарищ сержант? Поселок тут маленький, все друг друга знают. Вот такая поножовщина тут — из ряда вон.

— Считаю, это те же самые, что к нам у ДК приставали, — сказал я.

Гречкин покивал.

— Раненный пока никаких объяснений не дал. Как очухается — возьмем.

— А как насчет поисков «по горячим следам»? — спросил я.

— Да каким следам? Следов-то и нету почти, — пожал плечами Гречкин. — А значит, и искать не по чему.

— Так и что вы собираетесь делать? — кивнул я ему вопросительно.

Милиционеры переглянулись. Гречкин карандашом сдвинул фуражку на затылок.

— А что делать? Опросим местных, может, кто че видел. Осмотрим место преступления, где с вашей Шишиги слили бензин. Может, еще чего и выясним. Короче — будем работать.

— Значит, такое тут, в Московском, редко случается? — спросил я.

— Редко, — покивал Артем Гречкин. — Все больше по мелочи: курицу кто украдет, фрукты на базаре свистнет. Детишки белье с веревки сымут. Ну или еще что в этом духе. Говорю ж: все друг друга знают. А восточные люди, они ж своеобразные. Пусть давно тут советская власть, а нравы ихние никуда еще не делись. Если один сосед другому что плохого сделает — жди нож под ребро. «Кровная месть», все дела. Потому тут все такие вежливые, уважительные друг к другу. Знают — обидишь кого, а потом тебя в ответ ой как обидят.

Гречкин осекся, заметив, как таджичонок смотрит на него с укором в темных глазах.

— Без обид, Хамзат. Это я так… — пробормотал Гречкин.

— Вот в другой раз карандаш у меня со стола стянешь, будет тебе «кровная месть», — криво улыбнулся таджичонок, которого назвали Хамзатом.

Гречкин на это растерянно рассмеялся, глянул на карандаш и опасливо убрал его в карман.

— Думается мне, парни, — начал я, — что, как я уже сказал, — все это одни и те же пациенты. Косят под дембелей, бедокурят. Старика хотели ограбить — значит, нужны деньги. Возможно, и бензин слили они же.

— Хотят скрыться на автомашине? — задумался худощавый милиционер.

— Если уже не скрылись, — вздохнул Хамзат.

Я глянул на фонарик, что держал в руках худощавый.

— Мужики, а давайте в парк вернемся и вместе осмотрим место преступления. Где там это все случилось?

— У старого фонтана, — пробурчал Хамзат.

Артем Гречкин устало вздохнул.

— Товарищ сержант, а вам это зачем? Мы уже все осмотрели, — он взглядом указал на своих коллег. — Нету там ничего такого, за что можно было бы сходу зацепиться.

— Артем, ведь Артем же? — спросил я, заглянув ему в глаза.

Сержант Гречкин, кажется, слегка растерялся.

— Ну… Ну да.

— Слушай, Артем, тут у нас распоясалась какая-то бандитская кодла. Я считаю вот что: они заглянули в Московский, косят под дембелей, воруют бензин, чтобы уехать куда-то еще. И пока вы будете всех тут опрашивать, возможно, успеют смыться. Мы пограничники, опыт в следственной работе какой-никакой имеем.

Я хитровато ухмыльнулся милиционеру.

— Думаю, вам наша помощь может пригодиться.

Худощавый с таджичонком снова переглянулись.

Гречкин потер шею и сделал кислую мину.

— Товарищ сержант, так я и не понял: а это тебе вообще зачем?

— Артем, скажи, ты женатый?

Сержант милиции на миг округлил большие серо-зеленые глаза. Даже как-то смущенно замялся. Забормотал:

— Да нет еще. Вот… Собираюсь…

— Ну, значит, невеста у тебя все же есть. Ну тогда скажи: что б ты сделал, сержант, если б какая-то кодла к твоей невесте приставала?

— Так та девчонка твоя невеста? — посмурнел Гречкин, припомнив Наташу.

— Так точно.

Он отвел взгляд.

— Ну если б я в такой ситуации оказался, то достал бы таких гавнюков из-под земли.

— Вот и я достать хочу, — кивнул я. — А то в прошлый раз они больно быстро сдриснули.

Я обернулся к парку.

— Надо мне их найти. Ну или хотя бы проверить, действительно ли все обстоит так, как я думаю.

Гречкин нерешительно поджал губы. Переглянулся с остальными милиционерами.

— Не обижайся, товарищ пограничник, — сказал он. — Я понимаю, у вас там, на заставах, скучно бывает, но следственная работа — это тебе не игрушки. Не развлечения. Мы там уже все проверили, и вряд ли найдем еще что-то путное.

— А я тут не развлекаюсь, товарищ милиционер, — возразил я. — Ну лады. Тогда глянем сами. Ну если чего найдем — не обессудьте. Через нашего командира сразу твоему начальству доложим о находке. Весело получится, если погранцы за милицию их работу сделают, а?

Все милиционеры, как один, нахмурились.

— Ничего вы там не найдете, — сказал Гречкин.

— Может быть. Но за спрос денег не берут. Ладно. Пойду я. Бывайте, товарищи.

Я отправился было к своим, но Гречкин меня окликнул:

— Ну лады. Добро. Пойдем, — отрывисто и нарочито решительно сказал он. — А то еще попортите улики на месте преступления.

— Так вы ж все там осмотрели. И нету никаких улик, разве не так? — обернувшись, сказал я с едва заметной, но нахальной улыбочкой.

Гречкин засопел.

— Пойдем-пойдем, — сказал он. — Только если че — со своим командиром сами разбираться будете. Я слышал, что он вам приказал лавочек не покидать.

— Да уж разберемся как-нибудь, — улыбнулся я.

В старом круглом фонтане журчала вода. Он расположился в сердце парка, на небольшой круглой площадке, по краям которой стояли лавки и тускло подсвечивающие все вокруг фонарные столбы.

— Ох и даст нам Таран по шее, если че, — кисло заметил Нарыв, осматривая площадку.

— Слава, я тебя сюда в шею не гнал, ты сам пошел, — сказал я с улыбкой.

— Куда все — туда и я, — недовольно заметил собачник.

Когда я сообщил пограничникам свою идею, Мартынов с Уткиным тут же согласились помочь. Алим неуверенно воздержался, поглядывая в сторону ДК, куда ушел Таран.

А вот Нарыв с Сагдиевым стали упираться.

— Я вас в шею не гоню, — аналогично ответил я им. — Не хотите идти — сидите тут.

И они сидели. Правда, недолго. Не выдержали пограничники вида собственных товарищей, уходящих в глубь парка в компании милиции, но без них самих. Почувствовав себя отщепенцами, Нарыв с Сагдиевым быстро нас догнали и присоединились. При этом Нарыв принялся постоянно ныть о том, что у нас из-за такой «самодеятельности» будут проблемы. Правда на его нытье никто уже особо внимания и не обращал.

— Вот тут, по всей видимости, все и случилось, — сказал Гречкин, фонарем подсвечивая одну из лавочек у фонтана.

Здесь было сорно. «Дембеля» нащелкали себе под ноги семечек, раскидали фольгу от сыра «Дружба». Тут и там валялись бычки сигарет, а также пустые мятые пачки.

Пограничники принялись задумчиво осматривать место. Мартынов присел на корточки, взял один бычок, стал крутить его в руках.

— Видите? Ничего такого, — вздохнул Гречкин. — Мусор как мусор. Ни орудия преступления, ни следов, на которые можно было бы опереться. Ни тут, ни по всему парку. Эти сволочи дядку зарезали и тут же убежали.

— Давно вы работаете в милиции, братцы? — спросил я с ухмылкой.

Гречкин нахмурился. Ребята-милиционеры переглянулись.

— А какая разница? — недовольно кивнул мне Гречкин.

Я ему не ответил. Вместо этого спросил у Мартынова:

— Витя, че скажешь?

— Да, курево у них было так себе, — сказал он. — «Прима», «Беломорканал». «Астра».

Он взял мятую пачку, показал милиционерам и добавил:

— Я б на дембель ничего хуже «Космоса» курить не стал бы. Не солидно. Не по чину.

— А ну, дай-ка… — насторожился Гречкин. — Дай пачку.

Мартынов встал, передал мятую пачку из-под сигарет милиционеру. Тот внимательно осмотрел ее.

— Не местная.

— Что, не местная? — удивился Нарыв.

— «Астра». Не местная марка, — Гречкин показал пачку и ему. — Тут таких не продают.

— Видать, наши «дембеля»-то — залетные, — улыбнулся я.

Потом заметил, что Вася Уткин внимательно осматривает мусорную урну, стоящую у лавки. Зыркнув на худощавого милиционера, он совершенно без стеснения, как так и надо, полез внутрь и достал оттуда сверток мятой газеты. Принялся его разворачивать.

— Сухари барадинского хлеба, — сказал он, взяв из свертка газеты большую крошку и выкинув ее прочь. Потом опасливо понюхал. — Килька в томате. С собой, видать, привезли.

— Непохоже это на местную закуску под алкашку, — задумчиво сказал Сагдиев. — Больше сухой паек напоминает.

Гречкин сделал задумчивое лицо. Нахмурился. Кажется, он начинал медленно понимать, что кое-что молодые и неопытные милиционеры все же пропустили. Но окончательно это осознание пришло к нему, когда Мартынов вытащил из-под лавки очередной бычок.

— Гля, — сказал он мне, демонстрируя недокуренную сигарету.

Я взял окурок из рук Мартынова. Старший сержант поднялся, отряхнул руки.

— Не видал я, — сказал он, — чтобы местные так курили.

— И правда, — сказал Гречкин, тоже осматривая окурок в моих руках, — местные так не курят.

А все потому, что на сигарете остался одноразовый фильтр из коричневого картона.

— Тут такого не встретишь, — продолжил Гречкин. — Здесь обычно мундштуки сами, из газеты делают.

Уткин зашуршал газетой. Развернул ее и отряхнул от оставшихся крошек. Я заметил, что вместе с ними из нее выпало что-то. Это была какая-то белая бумажка.

Тогда я поспешил поднять ее и стал разворачивать.

Уткин грузно прошел к Гречкину. Сказал:

— Подсвети-ка.

Гречкин направил луч фонаря на газетную страницу.

— «Московский комсомолец», — проговорил он, — понедельничный выпуск.

— И газета-то не местная, — сказал Сагдиев.

— Не местная, — согласился Гречкин.

Я тем временем развернул бумажку. Тоже поднес ее под свет. Это был маленький блокнотный листок. На нем я заметил буквы и цифры, выписанные в столбик. Часть из них была зачеркнута, часть обведена кружками. Другие оставлены как есть.

— А что скажешь на этот счет? — спросил я Гречкина.

Тот насупил брови, сначала посмотрел, а потом взял у меня из рук бумажку.

— Да черт его знает… — сказал он немного погодя. — Цены что ли? Или расписание автобусов? Не пойму.

— Шифр, — буркнул Сагдиев у меня из-за плеча, — похоже на шифр.

— Верно, — я кивнул. — Причем обратите внимание на буквы. Это не кириллица.

— Не кириллица? — удивился Гречкин. — Да, вроде, она. «А», вон «В».

— И «Я» в другую сторону, да? — я хмыкнул. — Либо наши «дембеля» совсем безграмотные, либо это латинская «R».

Худощавый с таджичонком уже в который раз переглянулись. Казалось, это у них было хобби такое — переглядываться. Таджичонок даже почесал голову под фуражкой. А вот в глазах Гречкина я видел абсолютную растерянность и непонимание.

— И что мы имеем в итоге? — сказал я. — Местные «дембеля» совсем не местные и, скорее всего, не дембеля. Предполагаю, что грабежом они занимались с целью добыть денег по-быстрому. А бензин нужен, чтобы уехать из Московского.

— А это? — показал мне бумажку Гречкин.

— А это совсем уж странно, — покивал подошедший Мартынов. — Если даже наши «дембеля» не дембеля, а простые уркаганы, то на кой черт им какие-то шифры?

— Верно. Если уголовники и шифруются, то уж точно не так, — заключил я. — Тут что-то еще.

— Уголовники, и не уголовники вовсе? — немного наивно спросил Уткин.

Гречкин тем временем хмурился все сильней и сильней. Взгляд его стал задумчивым, но каким-то отсутствующим. Видно было, что молодой милиционер буквально тонет в собственных мыслях. А потом он внезапно глянул на меня. Глаза его блеснули азартом.

— Так, выходит, дело сложнее, чем кажется? — спросил он у меня.

— Выходит.

— Так, — Гречкин оживился. — Нужно немедленно, как можно лучше прочесать все. Еще раз осмотреть весь парк. Возможно, удастся найти какие-нибудь следы.

— Саша! — крикнул вдруг Алим Канджиев, сидя у края площадки, под фонарным столбом.

Я поспешил к Канджиеву. Остальные погранцы продолжали осматривать местность, а вот молодые милиционеры пошли за мной, словно овцы за пастухом.

— Что-то нашел, Алим? — спросил я, присаживаясь на корточки рядом с ним.

— Так точно, — бросил он в ответ и взглядом указал на землю перед собой. — Тут следы, Саша. Почти совсем свежие.