Пограничник. Том 7: Призраки Пянджа

Глава 18

Вот только Наташа в компании лейтенанта Ковалева не выглядела особенно-то радостной. Лицо ее казалось несколько растерянным. Взгляд бегал по залу. Ковалев пытался говорить с ней, возможно, даже шутить, однако Наташа отвечала ему односложно и кратко.

Тем не менее, Ковалев, кажется, не унимался. Он всё так же болтал с ней, словно бы не замечая реакции девушки.

— Ты посмотри, — шепнул мне Нарыв, тоже заметив лейтенанта с Наташей, — а Ковалев-то уже колеса катит к твоей.

Я ему не ответил.

— Непорядочно, — пробурчал Мартынов мрачно.

— Так может он просто так, без задней мысли, — наивно заметил Алим Канджиев, шедший позади меня.

— Конечно, — ответил ему Ильяс Сагдиев с полуравнодушной ухмылкой, — лейтенанты у нас к девушкам всегда «без задней мысли» ходят.

Я внимательно смотрел на Наташу. Та, будто бы почувствовав мой взгляд, ответила. Глянула на меня и тут же улыбнулась.

Это заметил и Коваленко. Он обернулся. Улыбку тотчас же словно ветром сдуло с его губ. Он стал выглядеть гораздо привычнее: недовольная, кислая мина появилась на его лице.

Я тут же шагнул вперёд, продираясь между спинами каких-то зевак. А потом почувствовал на плече чью-то руку. Обернулся. Это был Мартынов.

— Селихов, ты чего задумал? Нам тут скандала не надо.

— Не будет никакого скандала, — сказал я.

— Да не надо, — сказал Мартынов хитро, — я тебя знаю. Ты сначала в нос лупишь, а потом задаёшь вопросы. Да и Ковалева уже немного знаю. Тот вспыхивает с пол-оборота. Так что тут надо хитрее.

— С хитростью и у меня всё в порядке, — возразил я. — Мне только там появиться — и Ковалев сразу получит отворот-поворот.

— И всё же надо соблюдать приличия. Таран вон бдит. Да и вокруг офицеры, ветераны. Лица нам никак уронить нельзя, — рассмеялся Мартынов тихо, — а потому предлагаю тайную операцию.

— Операцию? — хмыкнул я.

— Так точно, Саша. — Посерьёзнел на мгновение Мартынов, а потом сказал: — Братцы, слушай боевую задачу: проложить путь Селихову до его красавицы и занять оборону. Отбросить противника, то есть отвлечь Ковалева какими-нибудь вопросами. Желательно, не сильно глупыми.

— Я могу ему анекдот рассказать, — пробурчал Вася Уткин.

— Это какой ещё анекдот? — удивился Нарыв, обернувшись к нему.

— Про ишака.

— Про ишака не смешной, — вздохнул Сагдиев.

— Тебе все анекдоты не смешные, — обиделся Вася Уткин. — А про ишака — смешной!

— Это тот самый анекдот? — с хитроватой ухмылкой спросил Ильяс, — что ты мне как-то раз в дозоре рассказывал, а потом полчаса не мог вспомнить конец?

— Ну… — Вася замялся.

— Отставить разговорчики, — шепнул Мартынов. — Выполнять приказ.

Со всех сторон посыпались шутливые и хитроватые «Есть» от пограничников.

Я хмыкнул Мартынову. Тот залихватски подмигнул мне в ответ.

Наша группа, в которой на первый взгляд не было никакого строя, тем не менее достаточно организованно сдвинулась влево. Таран, не обращая на нас особого внимания, как-то инстинктивно шёл следом, время от времени поглядывая то на нас, то на окружающих, словно капитан судна, наблюдающий за морем и своей командой с мостика.

Мало-помалу, пробираясь сквозь поредевшую, но всё ещё плотную толпу, мы двигались к Наташе. Двигались так, будто и не было у нас никакой цели. Будто группа просто проходит к выходу самым свободным маршрутом.

Когда мы преодолели примерно половину пути, и Наташа даже решила выдвинуться нам навстречу, случилось непредвиденное — подоспел её папа.

Владимир Ефимович в компании своего пожилого друга появился возле лейтенанта Ковалева и Наташи, а потом немедленно завёл с ними разговор. Принялся знакомиться с Ковалевым, словно с женихом своей дочери. Он весело жал ему руку, что-то спрашивал и у него, и у Наташи. Видимо, просил их познакомить.

Наташа, связанная разговором, притормозила. Даже смутилась на миг.

Сквозь рокот голосов гостей я смог расслышать негромкое Наташино:

— Пап, я отойду на минутку?

— Наталия Владимировна, ну куда же вы? — остановил ее улыбчивый лейтенант Ковалев, — пойдёмте на воздух подышим. Там и поболтать сподручнее будет.

Лейтенант легонько подтолкнул Наташу в арку выхода и направился за ней. Вслед пошли и Владимир Ефимович с его другом.

Наташа снова обернулась. Я увидел растерянность на её лице.

Девушка хотела ко мне, но не решалась продраться сквозь людской поток, что понёс её к выходу. А там сейчас как раз шли матери и жёны награждённых в компании этих самых награждённых.

— З-з-зараза… — протянул Мартынов, тоже наблюдая, как Наташа с Ковалевым исчезают в коридоре среди толпы людей. — Не успели малость…

— Разошлись, как в море корабли… — проговорил Нарыв напевно.

— Так… Без паники… — подхватил Витя, пытаясь высмотреть Наташу сквозь людской поток. — Сейчас мы выйдем и…

— Не надо, — обернулся к нему я. — Давайте я сам. Спасибо, что хотели помочь.

Пограничники все как один уставились на меня удивлённым взглядом.

Я глянул на Тарана. Тот, кажется, всё и так понимал, однако не показывал нам этого.

Поводом думать о том, что он уже давно прочухал, что тут у нас происходит, для меня стало то, что я заметил, как начальник заставы устремил свой взгляд вперёд, туда, где уже исчезли за поворотом коридора Наташа с Коваленко.

Наши взгляды встретились. Таран ничего не сказал. Он только кивнул мне. Я кивнул в ответ, а потом быстро стал продвигаться вперёд, обходя людей и оставив нашу группу за спиной.

«Он найдёт, — думала Наташа, прижимаясь спиной к угловой колонне здания Дома культуры, — он меня всегда находит. И сейчас найдёт».

Наташе удалось ускользнуть от Ковалева и отца с его старым приятелем под предлогом того, что она хочет увидеться с другом, награждённым нынче орденом.

— Давай, Наташенька, только не задерживайся, — ответил ей отец тогда.

Когда она торопливо уходила от их компании, болтавшей на площади под фонарём, то заметила, с каким недовольным лицом лейтенант Ковалев провожал её взглядом.

Ковалев возник откуда ни возьмись, когда Наташа пыталась выйти из толкучки в Доме культуры, чтобы подкараулить Сашу на входе. Она и сама не заметила, как лейтенант появился за её спиной с платком в руках.

— Разрешите вернуть, — сказал он тогда, — вы обронили.

Наташа вежливо приняла платочек, который и правда потеряла. Да только не думала она, что лейтенант окажется настолько назойливым. А ещё настойчивым.

В первые минуты их знакомства Наташе хотелось бы прямым текстом послать офицера куда подальше. Однако её кое-что останавливало. Характерная девушка легко отшивала нежелательных ухажёров в свободной обстановке, однако была слишком воспитанна, чтобы сделать то же самое здесь, в ДК, в такой день и на глазах у пограничников, ветеранов и их жён. Да и к тому же ей не хотелось оскорбить офицера.

Потому она решила действовать хитрее.

Сейчас, ожидая у колонны, все её мысли были о Саше. Душу её разделили между собой радость от того, что она его увидела, и беспокойство о том, смогут ли они еще увидеться сегодня.

«А что, если он быстро уедет на заставу? — думала она, — что если он уедет, а этот Ковалев останется?»

Наташа обернулась. Нахмурилась, когда увидела, как Ковалев ходит по площади среди зевак и, потирая непокрытую голову, кого-то высматривает.

— Вот привязался, — прошептала она раздражённо, а потом быстро зацокала по неширокой дорожке вдоль левого крыла ДК.

Света тут почти не было. Фонари горели на площади. Только широкие окна актового зала всё ещё светились, подсвечивая кованную оградку, отделяющую территорию ДК от широкого парка.

Наташа шла, оглядываясь. Она надеялась, что Ковалев не последует за ней.

— Здравия желаем! — вдруг услышала она чей-то моложавый, но уже прокуренный голос впереди.

Стараясь высмотреть лейтенанта, она совершенно забыла смотреть перед собой. Когда из темноты появилась группа солдат, Наташа вздрогнула.

Их было четверо. Четыре тени выступили к Наташе из почти что полной темноты.

— Здрасьте-мордасти, — разулыбался первый — невысокий, но коренастый и широкоплечий здоровяк с квадратной челюстью и в расхлябанной гимнастёрке.

Второй, здоровенный, едва ли не двухметровый, валкой медвежьей походкой вышел в свет от окна. Наташа увидела его плосковатое, обезображенное оспой лицо.

Третьего она не видела. Вернее, почти не видела. Только его маленькие глазки блестели из тени. Он что-то пробормотал, а потом приложился к бутылке. Утёр губы.

Четвёртого она не услышала. Вернее, не услышала бы, если бы он сам не подал голос из темноты, у ограды.

— Заплутали, гражданка? — сказал этот «невидимый» человек.

Наташа не подала вида. Посмотрела на него надменным, уверенным взглядом.

— Здравствуйте, товарищи солдаты. Я смотрю, вы отдыхаете? Увольнительная?

Здоровяк громко и туповато хохотнул.

— Отдыхаем, милочка, — сказал солдат с квадратной челюстью — их явный лидер, — отдых-а-а-ем. Мы уже, без пяти минут, свободные люди. Так чего б нам не отдохнуть?

Из темноты, где сверкали «крысиные» глазки третьего, раздалось мерзковатое хихиканье. А потом «Крыса», как про себя назвала этого человека Наташа, добавил:

— Да! А чего б не отдыхать, если уже дембеля?

— Ну, тогда не буду вам мешать, ребята. Отдыхайте.

Наташа, гордо приподняв подбородок, обернулась, чтобы уйти, но тут же наткнулась на «невидимку», что беззвучно оказался у неё за спиной.

Она ещё раз вздрогнула и даже не сдержала писка, увидев его лицо: худощавое, с впалыми щеками и тёмными, какими-то безразличными глазами.

— А вы ж что, компанию нам составить не хотите? — усмехнулся солдат с квадратной челюстью, — а то знаете, давно у нас не было женской компании. А местные — они какие-то все пугливые.

Он пожал плечами и добавил:

— Всего, понимаете ли, бояться. Да и нас тоже, почему-то. А мы ведь совсем и не страшные.

— Да! — пискнул из темноты «Крыса», — совсем не страшные!

— Все женихи, как на подбор! — пробасил двухметровый детина, ухмыляясь.

— И верно, — сказал квадратномордый, — женихи! А вот скажите мне, гражданка, у вас жених есть?

— Есть, есть у меня жених, — поторопилась ответить Наташа, пятясь от «Невидимки» и оборачиваясь к квадратномордому, — он у меня офицер. Капитан. Вот, награду получил сегодня. Ждёт меня на площади.

Квадратномордый сурово глянул на здоровяка. Тот сделал шаг вперёд, к Наташе. Тогда солдат с квадратной челюстью сунул руки в карманы галифе, но не подошёл.

— Знаете, что я вам скажу? Плохой у вас жених. Очень плохой. Как же он вас, такую красавицу, пускает одну гулять по тёмным улочкам? — Солдат ухмыльнулся, — вот я бы свою бабу никогда так не отпустил. А вдруг что? Тут, по ночам, много хе… «Деклассированных элементов» шляется.

Видя, как её обступают со всех сторон, Наташа стиснула зубы. Склонила голову. А потом сказала:

— Я знаю карате…

Солдаты залились жутковатым хохотом.

— Так мы тоже знаем! — сквозь смех сказал солдат с квадратной челюстью.

— Ага! Знаем! — пропищал «Крыса» из тени.

— А ещё боевое самбо знаем! — промычал дылда.

— Так может тогда давай, милочка, — теперь квадратномордый шагнул к Наташе, — давай вместе карате заниматься, а?

Все четверо стали приближаться к Наташе. Та, судорожно озираясь, стиснула сумочку.

— Я буду кричать… — прошипела девушка злобно.

— А это не надо. Крикунов у нас в армии не любят, — разулыбался квадратномордый.

— Ну-ка! Отставить! — раздался строгий оклик.

Наташа оглянулась.

Дембеля тоже оглянулись. Вальяжно расступились, уставившись все, как один, на энергично шагающего к ним человека.

По фигуре и походке Наташа поняла — это Ковалев.

— Что за дебош⁈ — крикнул лейтенант, — бойцы! Звания, подразделение! Кто командир?

Вид офицера, кажется, не сильно-то впечатлил эту четверку.

— А вот, значит, и жених, — протянул задумчиво квадратномордый.

— Ташкент! — обратилась к нему «Крыса», — а девка-то, брехливая оказалась! Её жених никакой не капитан, а лейтенант зачуханный.

— Зачуханный? — Ковалев остановился за несколько шагов до шайки.

Наташа увидела на его лице искреннее возмущение.

— Фамилия, боец! Вы у меня тут все, черти, за хулиганство и неподчинение старшему по званию под трибунал пойдёте!

— Поздно, товарищ лейтенант, — зловеще сказал квадратномордый, которого «Крыса» назвал Ташкентом, — у нас документики-то на руках. Через три часа отбываем до дому родного. Так что…

Он достал из кармана дулю, поплевал на большой палец и показал Ковалев:

— Вот тебе, лейтенант.

— Ах ты… — захлебнулся Ковалев, — падла! Умный самый, да? Я щас такого шороху наведу, что весь эшелон будет стоять у Московского столько времени, чтобы хватило вас, псов, за жопу взять!

— Товарищ лейтенант, вот не надо, — закатил глаза Ташкент, — мы ж с вами оба знаем, что я через три часа в вагоне буду пиво пить, а вы тут с бумажками возиться!

— Ага! Можете нам с границы открытку прислать! — рассмеялся «Крыса».

— Товарищ лейтенант, — сказала Наташа, подбежавшая к нему, — не провоцируйте их. Давайте пойдём.

— Тихо, Наташа, не бойся, — сказал он, — ничего тебе не угрожает. А эти никуда не пойдут, пока по уставу не ответят. Никуда не пойдут и не поедут!

Четверка принялась мрачно приближаться к Ковалеву с Наташей.

— Нас там, в эшелоне, полсотни душ, — сказал Ташкент, — ну, попробуй задержать. Бунт подымем. Вам потом три года объяснительные писать. Так что давайте, топайте по добру по здорову…

— Сволочи… — Ковалев попятился, видя, что четверка наседает, — вы, суки, ещё ответите…

— Иди-иди, лейтенант, не порти крови, — проговорил Ташкент с ухмылкой.

— Пойдём, Наташа, я это так не оставлю, — сказал Ковалев, беря девушку за плечо.

— Куда… — пробурчал Ташкент зло.

Дылда тут же дёрнулся, схватил Наташу за руку.

Девушка пискнула, попыталась пнуть гиганта по голени, но это не возымело никакого результата. Кроме всеобщего смеха.

— Ты топай, куда шёл, лейтенант. А мы тут сами как-нибудь разберёмся, — хмыкнул Ташкент.

— Падла! Пусти её! — сказал Ковалев, помявшись на месте, но схватив Наташу за руку.

— Вали-вали! — Ташкент пошёл к лейтенанту, достав из кармана самодельный кастет.

Дойти он не успел. Всё потому, что раздался пронзительный свист.

Вся четверка как один уставились по пути к фасаду ДК, откуда свистели.

Коваленко с Наташей обернулись.

Когда девушка увидела, кто там стоит, груз страха тут же упал с души. В первые секунды волна облегчения накатила на неё. А потом ударил новый порыв беспокойства.

— Саша! — крикнула Наташа.

Саша Селихов, стройный, широкоплечий, стоял в отсвете фонарей, что доходили туда с площади. Подбоченившись, он остановился у боковой фасадной колонны. А потом решительно направился в темноту.

— А это ещё кто такой? — кивнул Ташкент, явно напрягшись, — ещё один жених?

— Отошли от них, кодла тыловая, — прозвучал решительный, но спокойный голос Саши.

Наташа увидела, что «Крыса» занервничал. Принялся переминаться с ноги на ногу, поглядывая на Ташкента. Дылда раскрыл рот, уставившись на Сашу. Молчаливый медленно, несколько заторможённо повернул голову к их лидеру, как бы ожидая приказа.

— Селихов? — удивился Ковалев, — не вмешивайся! У меня всё под контролем!

— Я два раза не повторяю, — проигнорировав слова Ковалева, сказал Саша, приближаясь.

— Не повторяешь, значит? — пробурчал Ташкент, сжимая кастет в кулаке.

— Ты гляди! — нервно рассмеялся «Крыса», — этот бинокль нацепил! Засмотрит нас до смерти!

— И кортиком своим заколет, — мычащим голосом проговорил Дылда.

Когда Саша приблизился, Наташа ощутила странную, исходящую от него живую силу. Силу, которую не излучал Ковалева.

Девушка поняла — остальные тоже почувствовали её.

Дылда даже отпустил руку девушки, стиснув в левой свою бутылку. Ковалев застыл на месте, словно заворожённый.

— Саша! — словно бы очнувшись ото сна, крикнула Наташа и кинулась к Селихову.

— Встать за мной, — тут же сказал тот, и когда Наташа потянула к нему руки, аккуратно завёл её себе за спину.

Он почти не сбавил шагу, двигаясь к четверке и лейтенанту.

— Слышь, ты откуда взялся, сержантик? — кивнул ему Ташкент. — Вали отсюда, пока по шее не получил.

Саша, казалось, его не слышал. Или, вернее сказать, не слушал.

Он замер плечом к плечу с изумлённым Коваленко.

— Значит так, — начал Селихов, осматривая шайку.

«Дембеля» медлили. Наташа, оставшаяся немного в стороне, видела, как они нерешительно мнутся, ошарашенные напором молодого пограничника.

— Считаю до трёх. Раз… — строго, офицерским тоном, заговорил Саша.